Боязнь чего мне побороть проще всего? Какая самая простая? Оказаться в гуще толпы в общественном месте.
А самый большой страх внизу списка: близость с мужчиной.
Этот страх кажется настолько далеким, невероятным и труднодостижимым, что я подозреваю: с ним мне лицом к лицу никогда не встретиться.
Решив, что сейчас или никогда, я приступила к одолению самого простого пункта в моем списке. Отправляюсь туда, где страхов осталось так много, что никому о них даже и не расскажешь.
Когда я уже еду по автостраде с открытым окном и ветер теребит мои волосы, оставляя в них соленый привкус океана, меня внезапно накрывает чувство вины. Если бы мама и Бренна видели, что я собираюсь сделать, они бы обалдели. Просто обалдели. Когда я об этом думаю, кажется, я и сама близка к помешательству. Что, собственно, я буду делать, когда приеду?
Не уверена, что мне вообще это по плечу.
Время года не то, и погода другая. Но это неважно. Когда я съезжаю с шоссе на дорогу, ведущую к пляжу, сердце выпрыгивает из груди, а ладони становятся влажными. Я проезжаю мимо того места, где Уилл Монро сказал мне надеть на голову капюшон, и меня начинает трясти. Я останавливаюсь перед знаком «стоп», а в голове рисуется образ меня, стоящей на том углу. Машины проносятся мимо. Желтоватый свет их фар прорезает лиловые сумерки. Издалека слышен слабый гул американских горок. Приближается вагонетка, люди в ней визжат от восторга.
Я была уверена, что эту деталь дорисовало мое воображение. Что на самом деле я не слышала тогда этот гул и крики. Что все это в моей голове. Все выдумки.
Внезапно мне сигналят, и от неожиданности я бросаю тормоз и жму на газ. Навстречу мне вперед вырывается машина и проносится мимо, как метеор. Как раз в тот момент, когда нетерпеливый водитель сзади решает объехать меня по встречной. Отчаянные гудки, у меня перехватывает дыхание. Черт!
Поздно. Слишком поздно. Боже, я умру на перекрестке в паре километров от того места, где меня похитили. От того места, где меня спасли.
Что за ирония!
Рванув через перекресток, едва касаясь асфальта колесами (чего, конечно, не может быть, но так кажется), я поворачиваю голову влево и вижу, что раздраженный водитель показывает мне средний палец. Лицо его искажает крайняя ярость. Я извиняюсь одним только взглядом и развожу руками, но ему, конечно, плевать.
Уверена, он считает меня идиоткой. Хуже того, наверняка он бы меня сейчас удавил, если бы мог. Проехав перекресток, я прижимаюсь к обочине, глухо ударяясь колесами о бордюр. Ставлю машину на стояночный тормоз и закрываю лицо трясущимися руками. Некоторое время я громко и тяжело дышу в ладони.
Неужели я думала, что получится?
Я поспешила. Это все слишком быстро. Ехать в буквальном смысле на место преступления было безумной идеей. Я хочу стать здоровой. Хочу, чтобы все со мной было в порядке. Хочу быть сильной, беззаботной и уверенной в том, что могу делать все, что пожелаю. Не стоит так сильно переживать, вот в чем дело. Мне ведь нечего бояться.
Но штука в том, что я как раз не такая: не сильная, не беззаботная, не уверенная. Я была такой прежде. Но потерянную невинность назад уже не вернешь. В этом все дело. Мне слишком рано пришлось вступить во взрослую жизнь, в возрасте всего двенадцати лет. И тот, кто сделал это со мной, всегда будет жить в моих мыслях.
Меня охватывает гнев. И я ему не сопротивляюсь. Я зла, очень собой не довольна. Мне надо пройти через все это. Жить нормальной жизнью. Искать друзей. Встречаться с парнями. Бренна много раз порывалась все устроить. У ее бойфренда много одиноких друзей, которых она одобрила. Хорошие парни. Обычные.
Но что-то все время держит меня. Как будто я жду… чего-то.
Или кого-то.
Я отнимаю руки от лица и делаю глубокий вдох. Заглянув в зеркало заднего вида, вижу, что прямо за мной припарковалась машина. Без опознавательных знаков. Может быть «Хонда», может, «Тойота»… За рулем сидит мужчина и смотрит вниз. На нем солнцезащитные очки, так что я не вижу и половины его лица.
Внезапное осознание ознобом пробегает по коже. Он что меня преследует? Мужчина по-прежнему смотрит вниз, на лоб упали темные волосы, широкие плечи в белой футболке. Он выглядит довольно молодым и симпатичным. Но внешность обманчива. Уж я-то знаю.
Я это пережила. И выжила, несмотря ни на что.
Моргаю и напряженно на него смотрю. То есть просто-напросто пялюсь в зеркало заднего вида, потеряв дар речи. Пульс учащается. Мимо проносятся машины. Все они куда-то спешат, но только не та, что за мной. Он выжидает. Я тоже, сбитая с толку.
Тихо, аккуратно, как будто он наблюдает за каждым моим движением, как будто он и вправду сидит рядом со мной, я нажимаю на газ, включаю левый поворот и выезжаю на дорогу.
Он за мной не едет.
Сейчас
Я чуть не попался.
Теперь я за семь машин от нее и немного нервничаю. Узкая двухполосная дорога традиционно забита, хотя жаркий сезон вроде бы давно позади. Летом вся улица стоит в пробке, но сейчас все не так плачевно.
Что расстраивает меня гораздо больше, так это то, что она чуть не вычислила меня, когда я за ней припарковался. После этого я дал ей уйти. Мне пришлось. Если бы я свернул в поток машин вслед за ней, это было бы как выбросить большой красный транспарант:
Опасность. Тревога. Вас преследует незнакомец. Звоните 911.
Я не мог так рисковать.
В любом случае что, черт возьми, она делает здесь? Похоже, она откровенно спятила и возвращается в парк аттракционов. Я чувствую это всем своим существом. Слышу, как она твердит это у меня в ушах, но переспорить ее не могу.
Неужели она пойдет в сам парк? Может, она хочет попасть на пляж? Но вокруг полно других пляжей. В противоположной стороне есть много хороших, но она меня не слушает.
Я привстаю на водительском кресле и вытягиваю шею, пытаясь увидеть, куда она собирается свернуть. На светофоре красный. Перед ней еще две машины. Сигнал сменяется быстро, но время еще есть. Я очень надеюсь, что она повернет налево. Налево – значит домой. Налево – значит она не собирается здесь останавливаться, не собирается выходить и идти в парк.
Зеленый свет.
Она поворачивает направо, за второй машиной.
Вот черт.
На десятой машине снова зажигается желтый. Еще три поворачивают направо после красного света. Теперь передо мной две машины. И ждать надо примерно минуты три, но сейчас они для меня как три часа.
Я упустил ее. Она припаркуется и зайдет прямо в этот дурацкий парк аттракционов и смешается с толпой. Нет, так не пойдет. Я должен найти ее. Что если с ней что-нибудь случится? Она редко куда-то выбирается. Кэти упоминала в интервью, что немного затворница. Она учится экстерном онлайн (технологии – великая вещь). У нее мало друзей. Ей может стать плохо в большой толпе.
Сегодня пятница. Чудесный осенний день. Погода просто великолепна. Но еще рано, и в парке будет немноголюдно.
Это неважно. Я все равно могу ее не найти.
Наконец-то зеленый, я нетерпеливо жму на газ, бью по клаксону из-за того, что водитель впереди, собиравшийся поехать налево, внезапно выворачивает направо. Он бурно жестикулирует в зеркале заднего вида, а я одариваю его улыбкой, больше похожей на оскал.
Я в ярости. Адреналин пульсирует в венах, стучит в висках. Не могу терпеть. Теперь я способен на все. В поисках ее скольжу взглядом по машинам, припаркованным у обочины. Сегодня утром я пошел на поводу у своих желаний и припарковался слишком близко от ее дома. Мне нужно было выследить ее, убедиться, что она в безопасности. Я поддался этому чувству, хотя понимал, что это ошибка. Мне не стоит ее преследовать. Я ничем не лучше отца: пытаюсь ее контролировать, как какой-то извращенец.
Но моя цель другая: хочу быть уверенным, что с ней все в порядке. Только и всего. Она завладела моими мыслями. Все время вижу перед глазами ее лицо. Воспоминания мешаются с жизнью, и вот она уже превратилась во взрослую Кэти. Кэтрин. Она идет ко мне, широко улыбаясь, с сияющими глазами и произносит лишь мне предназначенные слова:
Ты нашел меня. Я так и знала, что ты найдешь меня.
Она хочет, чтобы именно я ее нашел. Эти сны повторяются снова и снова. Она никому не верит, никого не хочет, кроме…
Меня.
Я просыпаюсь с эрекцией. Только ее образ способен разжечь мое воображение. Прелестные светлые волосы, великолепные губы, красивая гладкая кожа, к которой так хочется прикоснуться. Она шепчет мне в ухо, прикосновение губ, я схожу с ума от желания.
Ты нашел меня.
Всю эту неделю я думаю только о ней. От ее имени у меня закипает кровь и плавится мозг. Я не могу сосредоточиться, черт возьми, не могу делать самые обычные вещи. Поэтому отыскал ее и иду по следу.
И вот-вот потеряю. Черт. От раздражения бью кулаком по рулю, боль пронзает руку, но ее недостаточно, чтобы справиться с гневом.
Я так зол на себя. Взбешен.
Я не должен был потерять ее. Однажды я уже ушел и всю свою жизнь в этом раскаивался. Помню, как был благодарен, вернув ее доверие к себе. Она была так подозрительна тогда, боялась каждого моего движения. У нее была на то причина.
Я его сын. И неважно, что у меня теперь другая фамилия, что я придумал себе семью и выгляжу по-другому. Это неважно, раз его бешеная кровь все равно пульсирует в моих венах и выдает меня, заставляя преследовать.
Я качаю головой и гоню от себя эту мысль. Я никого не преследую. Ничего подобного я не испытывал ни к одной женщине. Их было у меня несколько. С одной даже были почти долгосрочные отношения. Но это оказалось мне не под силу. Она была такой громкой, такой властной и требовательной, всегда ждала от меня больше, чем я вообще мог ей дать.
Когда мы расстались, она устроила невероятную сцену. Ее злость, как живое дышащее существо, стояла между нами. Скрестив руки на груди, выставив бедро и постукивая по полу ножкой, она отчитывала меня как двоечника. Как будто я не выучил урок, и любой мой ответ был заведомо неверным.
После этой последней встречи я больше ту девушку не видел. Желание искать не возникало вообще. Это было совсем не похоже на то, что я чувствую к ней.
Влечение. Одержимость. И то, и то плохо. Два гнусных отвратительных чувства, которые ведут только к боли ни в чем не повинной девушки.
Кэти.
Закопавшись в своих мыслях, я проезжаю мимо нее на большой скорости, успевая заметить лишь ее светящиеся волосы. Бью по тормозам. Молниеносно въезжаю на небольшую стоянку у ресторана морепродуктов, встаю на одно из множества пустых парковочных мест и выключаю двигатель своей «Хонды». Большой красный знак прямо передо мной гласит «Стоянка запрещена». На соседнем знаке написано «Только для посетителей ресторана, нарушители подлежат эвакуации».
Либо я получу штраф, либо машину эвакуируют. Но все это мне совершенно неважно. Я должен идти за ней, поэтому вылезаю из машины, быстро пересекаю стоянку, впопыхах нажимая кнопку сигнализации на брелоке. Я почти бегу вниз по улице. Вижу ее впереди себя. Обтянутые джинсами бедра слегка покачиваются, длинные золотистые волосы собраны в хвост на макушке, выпавшие пряди вьются вокруг шеи и слегка взлетают при каждом шаге.
Она идет медленно, поворачивая голову то вправо, то влево, как будто хочет прочувствовать все: каждый звук, каждый запах, каждый вкус. Теплое солнце освещает нас яркими лучами, переливается в ее волосах чистым золотом, и мои пальцы сами непроизвольно тянутся к ним.
Непреодолимое желание дотронуться.
Кэти приостанавливается, и я вслед за ней замедляю шаг перед гигантским треком американских горок, возвышающихся над нами. Вход в парк аттракционов буквально в метре от нас. Внутри пока еще мало людей. Вокруг низкая ограда. На самом деле она не ограждает, а просто ограничивает территорию аттракциона. Помню, как я смотрел на нее ребенком. Как замирало сердце при мысли о том волшебстве, которое ждет внутри.
Думаю, у Кэти тоже замирало. Когда-то очень давно. Пока мой придурок отец все не погубил.
Я делаю вид, что смотрю на восток, но под прикрытием очков держу ее в поле зрения. Она не замечает меня, увлеченно рассматривая громадный трек. Она стоит неподвижно, напряженно застыв в ожидании чего-то важного, что должно произойти.
И оно происходит.
Металл скрежещет, вагонетка с ревом проносится над нашими головами, горстка людей внутри нее визжит то ли от страха, то ли от радости, то ли от всего сразу. Волосы пассажиров развеваются на ветру, несколько пар рук взмывают вверх. Через секунду она уезжает из виду, ветер уносит крики, и только рельсы продолжают вздрагивать и скрежетать, как будто призрачные вагонетки все еще едут по ним. Кэти задирает голову, так что собранные в хвост волосы достают до середины спины, и стоит неподвижно. Я шагаю к ней, не в силах превозмочь внутренний импульс. Мне надо быть ближе. Так близко, чтобы можно было дотронуться. Почувствовать ее запах…
Она поворачивается, и я замираю, у меня перехватывает дыхание. Но она меня не замечает, подходит к ограде парка и прислоняется к его бетонному бортику.
Не заходи. Ты рискуешь собой. Ты еще не готова. Почему ты вообще здесь? Почему одна?
Эти мысли проносятся в моей голове, пока я жду, что она сделает дальше. Я бы подошел к ней, если бы смог. Сказал бы ей, что не нужно заходить внутрь, и не колебался бы ни секунды. Взял бы ее под руку и увел из этого места.
Внезапно она открывает сумочку, достает телефон и прикладывает к уху. Ветер приносит ее «алло», и на секунду я закрываю глаза.
Звук ее голоса пронзает меня насквозь, и я представляю себе, что она разговаривает со мной.
Я твержу себе, что подслушивать нехорошо. Это вторжение в частную жизнь. Насилие. А Кэти неоднократно испытала насилие на себе. Слишком часто. И все из-за моего отца. Его насилие кончилось, когда я забрал ее из того сарая. Но то, что он сделал, все равно тянется за ней следом.
Воспоминания могут притупляться, но они не уходят.
Но я и так уже вторгся в ее жизнь. Следовал за ней. Все ради ее защиты. В конце концов это мой долг. Давным-давно она дала мне такое задание: быть ее защитником, ангелом-хранителем. Она сама так сказала, и я пообещал.
Не могу нарушить данное слово.
– Ты меня прибьешь, если я скажу тебе, где я. – До меня доносятся обрывки фразы. Интересно, с кем она говорит. У нее нет мужчины. Теперь, изучив ее жизнь от и до, я точно это знаю. Хотя все равно ей сразу поверил, когда она сказала об этом на телешоу.
Может быть, звонит ее мама или сестра, или близкий друг. Любой бы был потрясен, узнав, где она. Ни за что бы не поверил, хотя я здесь, рядом с ней. Если будет нужда, я спасу ее. Если понадобится, вмешаюсь.
– Я должна это сделать, Бренна. – Ага, значит, звонит сестра. Пауза, и я делаю маленький шаг в ее сторону, чтобы услышать больше. Мне нужно услышать больше.
– Бренна, подожди. Не перебивай меня. Я знаю, что делаю. Ведь когда-нибудь мне придется столкнуться со страхом.
Снова пауза. Она напрягается, выпрямляет спину. Ей явно не нравится то, что она сейчас слышит.
– Что ты сделала? Мама следит за мной по моему телефону! Ты это серьезно? О боже, сколько по-вашему мне лет? Вы двое не можете вечно меня оберегать.
Она поворачивается, и я тоже резко разворачиваюсь, чтобы она не увидела меня, и иду в противоположном направлении: руки в карманах, медленно отмеряю шаги, как человек, которому некуда спешить. Меня овевает бриз, несущий с океана резкий запах соли и чего-то странного, будто гнили. Он топорщит мне волосы, свистит в ушах, и я сжимаю кулаки. Сейчас мне очень хочется посмотреть назад, но нельзя. Меня разрывает, но я не имею право дать ей повод для подозрений.
Черт возьми, это просто меня убивает. Но я продолжаю идти вальяжной походкой, замедляю шаг, пока наконец не оборачиваюсь.
Но ее уже нет.
Тогда
Не стоило мне так жадно пить за обедом воду. Теперь хотелось в туалет, но нельзя было бросить очередь на американские горки. Мы стояли в ней уже полчаса, она двигалась черепашьим шагом. Но Сара этого не замечала. Практически все время она флиртовала с ребятами позади нас.
Когда рядом появлялись существа мужского пола, она будто превращалась в другого человека. Это было неприятно. Я и без того чувствовала себя неловко, стоя среди старших парней. А эти ребята выглядели явно старше нас. Я бы дала им всем лет по шестнадцать, кроме одного, который казался на год младше.
Мы с Сарой перешли в восьмой класс. По сравнению с ними мы были просто малявками, но Сару это не беспокоило. Ей нравилось упражняться в искусстве флирта, неважно на ком.
Из-за того, что я не кокетничала вместе с ней, Сара на меня злилась. Она полностью развернулась к мальчикам, постоянно откидывала волосы за спину и смеялась над каждой их глупостью. А они болтали много всякой ерунды, громогласно смеялись, так что на нас все время оглядывались люди из очереди. Ребята, видимо, казались сами себе уморительными. А я то и дело закатывала глаза. Их тупые шутки действовали мне на нервы.
Стояла, переминалась с ноги на ногу, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о туалете, но все было напрасно. Казалось, мой мочевой пузырь лопнет, если я немедленно не пописаю. А поскольку такое унижение в мои планы не входило, я решила, что нужно немедленно идти в туалет, поэтому тронула Сару за плечо, и та повернулась, с фальшивой улыбчивой гримасой на лице. От нее исходила такая волна раздражения, что я тут же убрала руку.
– Мне надо в туалет, – прошептала я, приблизившись так, чтобы слышала только она.
Сара скривилась, как будто сама мысль о туалете вызывала у нее отвращение. Хотя сама она не далее как после обеда жаловалась на ту же проблему. Похоже, теперь рядом с мальчиками у нее исчезли все физические потребности?
– Очередь еще длинная, – успокоила она меня, указав на людей перед нами. – Не думаю, что мы далеко продвинемся, прежде чем ты вернешься из туалета.
Спасибо. Всем надо объявить, почему нет.
– Но родители запретили нам разделяться, – напомнила я.