Прошлое
Полина
– Иван? – бросаюсь к мужу, сидящему за столиком в кафе.
– Ты? – недовольно пялится то на меня, то на Клима. – Что вы здесь делаете?
– Тебя искали, – говорю честно, глядя в упор на мужчину – собеседника мужа.
– Зачем, – цедит зло. – Я же сказал, что у меня переговоры.
– Прости, – отступаю назад и ударяюсь спиной в крепкую грудь Клима. – Мы тебя на улице подождем.
Клим уезжает. А я жду мужа, еду домой с ним.
– Очередная клевета твоей сестры? Чего она всё трепещется? – гневно выдает Иван, едва садимся в его машину.
– Прости. Я сама устала от ее нападок. Не могу больше.
– Я давно тебе говорю, что пора выкинуть ее из нашей жизни. Жила же ты раньше без нее, и дальше проживешь.
Смотрю на любимого мужчину и ненавижу сестру. Понимаю, хоть я Ванечку ни с кем не застала, мой мир уже не будет прежним. Злость на Виту ударяет кувалдой в солнечное сплетение. Холодная волна дрожи прокатывается по телу, застывает в глубине сознания. Она всё испортила. Я всегда буду подозревать любимого.
Приезжаем домой, выгружаемся у дома. Иду прямиком к сестре:
– Виталина, я хочу, чтобы ты сейчас же уехала из нашего дома и больше здесь не появлялась. Никогда!
– Андреева, спятила? – вопрошает удивленно Клим. – Ты с сестрой разговариваешь.
– Я не хочу общаться с человеком, который пытается разрушить мою семейную жизнь.
– Мама дорогая! Он тебе совсем мозги промыл. Ты даже не можешь ходить с собственными глазами, носишь линзы, чтобы нравиться ему. Он сделал из тебя марионетку! Очнись, пока не поздно! – Виталина разворачивается и гордо уходит.
Клим качает головой, следует за женой.
***
Спустя год
Муж занимается фрилансом, чего-то там продает в интернете. Живем на мои деньги.
– Когда приедете? – интересуется Ваня, целуя Стефу в щеку.
– Вечером, – собираемся с дочкой на день рождения к ее однокласснику.
В гостях мне так скучно, что я оставляю дочь, обещаю вернуться к вечеру, сама возвращаюсь домой.
Захожу в дом, поднимаюсь на второй этаж и столбенею, слыша крики:
– Детка, кричи, захлебывайся в эмоциях! – хриплый голос мужа.
Заглядываю в комнату.
Он стоит в одних боксерах, стягивает зеленое платье с молодой девчонки. Разворачивает ее к себе спиной, хватает за бедра, заставляя наклониться вперед.
Стою, не могу ни шелохнуться, ни закричать, ни остановить.
Они доводят начатый акт до конца, а я по-прежнему стою и смотрю на молочные бедра незнакомки и яростные дикие движения мужа.
Цепляюсь за косяк, чтобы сохранить остатки разума.
Внезапно глубокий шок переходит в дикую истерику.
И тут на меня обращают внимание.
– Какого черта? Полина! – на меня орут так, будто это я виновата, что невовремя вернулась домой.
– Перезвоню, – муж впихивает девчонке платье в руки, выталкивает ее голую из комнаты. Натягивает боксеры обратно.
Вальяжной походкой подходит ко мне, берет за подбородок, впихивает мне в губы грубый французский поцелуй.
Как только мой рот освобождается от грязного поцелуя, плюю Петрову в лицо.
– Ненавижу! – бью кулаками в грудь, – убирайся! Ты мне противен.
– Детка, – фамильярно обращается ко мне, – если хочешь, уходи сама, а я останусь. Это мой дом, где живет моя дочь. Тем более, ей нельзя оставаться с неблагонадежной матерью.
– Что?.. – брови ползут на лоб. Мое лицо перекошено от гнева.
– Злоупотребляющая мать – это всегда плохо. У меня уже и доказательства собраны. Так что я позабочусь о том, чтобы Стефанию оставили со мной, если будешь настаивать на разводе. А ты будешь выплачивать алименты в наказание за то, что сломала мне жизнь.
– Сломала? Гад! Ты сам ушел из полиции, а в бизнесе у тебя не получилось. В охранники ты не захотел идти, ниже твоего достоинства. Во всем теперь винишь меня? Удобно устроился.
Опускаю глаза в пол, слишком противно смотреть на мужа.
– Мы разводимся, – шепчу едва слышно.
– Вот как? Если готова разделить имущество поровну, тогда вопрос решим быстро.
– Какое имущество? – удивляюсь Ивану. Складывается ощущение, что я раньше не знала этого человека.
– Дом остается мне, ты переезжаешь в квартиру, которую твой папа подарил Стефании. Всё поровну. Всё честно.
– Честно? – покрываюсь алыми пятнами, хватаюсь за сердце. Что-то щемит.
После того, как папа умер от инфаркта четыре месяца назад, я начала бояться за сердце, которое вечно болит то из-за сестры, то из-за мужа.
– Полина, если будешь настаивать на том, чтобы оставить себе дом и дочь, тогда мне придется объявить тебя наркоманкой.
– Кем? Рехнулся?
– Нет. Ты должна заплатить за мои страдания.
– Страдания? Да, ты жил десять лет за пазухой у моей семьи. Ты не посмеешь обвинить меня в чем-то плохом! Отступаю в коридор.
Догоняет, хватает за грудки.
– Еще как посмею, – шипит мне в губы. – Один раз ты разрушила мою жизнь, второй раз не позволю отнять у меня то, что мне дорого. Если не хочешь, чтобы я опорочил тебя в глазах дочери, то делай, как скажу я.
В ужасе гляжу на мужа. Мне так страшно, даже плакать не могу.
Было так много вранья в последние годы, ссора с сестрой и ее мужем. И всё напрасно?
Погружаюсь в глубокое отчаяние.
Если бы я тогда поборола гордыню, поверила сестре, не порвала с ней, тогда бы сейчас не стояла на грани потери всего, что мне дорого – дочери, дома.
Ясно без слов, что дом никогда не достанется дочери, Петров только использует Стефу и ее безумную любовь к отцу. Бедная моя девочка.
Забираю дочь с праздника, привожу домой. Молча ухожу к себе, чтобы не видеть наглую рожу мужа.
Всё тонет в тумане неприятия. Знаю, что сегодня моя жизнь перевернулась с ног на голову. После мерзкого разговора с мужем на душе скребут кошки.
Своими руками он не только разрушил нашу семью, но убил мою веру в мужчин. Разрушил всё, что было так дорого. Сжег нашу счастливую жизнь дотла.
Подлец!
Вспоминаю, как он лениво переводил безразличный взгляд с меня на окно.
Захожу к себе в комнату. Стопорюсь. Не могу сдвинуться с места.
Стону громко-громко. Петров хочет отобрать у меня дом, который мы строили пять лет все вместе. Дом – единственное важное воспоминание о папе.
– Развод!
Произношу вслух, пробую на вкус. Горечь оседает на губах. Пытаюсь принять данность. Самое страшное слово для женщины, разрезающее жизнь на «до» и «после». И что меня ждет в этом «после» совсем не хочу знать.
До меня доходят слова мужа – он хочет отобрать дочь, натравив на меня опеку?
Мерзавец!
Зачем ему Стешка? Без меня. Он даже не знает, что с ней делать. Ей уже девять, она взрослеющая девочка, нуждающаяся в постоянной опеке и заботе матери. Мама должна быть всегда рядом, чтобы дать совет.
Ложусь спать с тяжелым сердцем.
Наутро не обнаруживаю дома ни Ивана, ни Стефании, ни чемоданов.
– Где вы? Ты похитил дочь? – истошно кричу в трубку.
– Мы уехали на море. Вернемся через две недели. Тебе же хватит четырнадцать дней, чтобы переехать в квартиру?
– Что?
– Ты же по-прежнему настаиваешь на разводе?
– Да.
– Тогда ты должна уехать!
– Серьезно?
– Если не хочешь, чтобы я рассказал дочери, что ее мать недостойный человек.
– Можно я приеду к вам?
– Нет.
Хватаюсь за трубку, набираю Виталину. Абонент недоступен.
Может, позвонить Климу? Вспоминаю последний взгляд, которым он одарил меня. Желание тут же улетучивается.
Через неделю собираю чемодан, переезжаю в отель, расположенный рядом с домом. Так хоть будет возможность встречаться с дочкой.
Проходит две недели. Звоню мужу. Тишина. Он не звонит сам и не отвечает на звонки. Телефон Стешеньки молчит также.
Они оба пропали.
Дверь в счастливую безоблачную жизнь захлопывается окончательно.
Печально брожу по комнате в отеле, набираю номер Виты. Молчу. Отключаюсь, когда она бросает трубку.
Бессильно распластываюсь на полу.
Уставившись в одну точку на потолке, думаю о том, где и с кем моя малышка, накормлена ли. Вряд ли отец будет с ней возиться. Наверняка, уже нанял гувернантку, или хуже того, нашел ей новую маму.
Вытираю ладонями слезы с опухшего от слез лица.
Усилием воли заставляю себя встать на ноги. Пошатываясь, бреду к кровати. Цепляясь за холодную стену, забираюсь в ледяную постель. Скручиваюсь в клубок.
Шепчу себе как мантру:
– Справлюсь! Без Петрова проживу, а дочь отвоюю.
Обнимаю себя за плечи, и меня наполняет человеческим теплом, которого я давно не получала от близких людей.
Я права, – убеждаю себя. Развод – единственно верное решение. Нет смысла тянуть это мучение для нас троих. Нужно разрубить морской узел.
От бессилия. Заламываю руки. Прикусываю губы в кровь. По ним текут соленые слезы
Мое маленькое бедное раненное сердечко вздрагивает.
Понимаю, что муж меня сломал. И сделал он это давно! Он разучил меня жить своим умом, бороться за себя, отстаивать собственные позиции. Поставил на позицию ниже – сначала лишил возможности работать, затем дружить с близкими мне по духу людьми, с сестрой. Теперь хочет лишить дочери. Он постоянно выбивал из-под меня почву, чтобы я всегда держалась за него! Вот в чем состоял его план.
Ну, уж нет! Дочь я ему не отдам. В этой беспощадной гонке за любовь единственного ребенка Петров не станет победителем.
***
Настоящее
Петров тянет с разводом. Хотя я уже давно согласилась переписать на него дом. Но ему этого оказалось мало.
– Ты у меня отняла десять лет жизни. Надо платить!
– Что ты хочешь?..