Они сидели втроём на пригорке у реки, болтая ни о чём и наслаждаясь летним вечером. Анжела лежала на траве, подперев голову рукой, а братья Паша и Руслан расселись рядом. Паша крутил в руках травинку, глядя вдаль, а Руслан, кажется, был погружён в свои мысли. Разговор начался с лёгких шуток, но затем перешёл на более личные темы.
– А я ещё ни с кем не был, – с лёгкой грустью в голосе сказал Руслан, резко оборвав тишину. Он посмотрел в землю и чуть покраснел, как будто неловко признавался в чём-то важном. – Хотя мне уже восемнадцать исполнилось. Я даже ни разу не видел у девушки писю вживую. Только на картинках…
– Мне тоже, – подхватил Паша, срывая травинку и слегка усмехнувшись. – А вот я с Анькой, соседкой, на сеновале целовался и трогал ее там… Ну и она трогала меня, это было офигительно.
Анжела приподнялась на локтях, заинтересованно глядя на Пашу. Она не ожидала, что разговор свернёт в такую сторону, но ей было любопытно услышать, о чём говорят парни, особенно в таком контексте. Руслан тоже оживился, повернув голову к брату.
– И как? – живо спросил Руслан, его взгляд горел интересом. Он был явно неравнодушен к этой теме, как будто ждал, что Паша откроет ему какой-то секрет.
– Классно, – с довольной ухмылкой ответил Паша, посмотрев на брата. – У неё половые губки такие мягкие. Как будто касаешься чего-то нереального. А клитор такой большой и теплый…
Анжела почувствовала, как внутри у неё зашевелились смешанные чувства. С одной стороны, этот разговор был обычной болтовнёй, с другой – ей стало немного неловко. Трогать член… Она сама ни разу не занималась сексом по-настоящему, если не считать того единственного случая с парнем из университета, который не оставил особых впечатлений.
Анжела полулежала на покрывале между Пашей и Русланом, их разговор постепенно замедлялся, переходя в приятное молчание. Лёгкий ветерок играл с краем её платья, которое мягко обтекало её округлые коленки и полные белые икры, едва касаясь травы. Летнее солнце обогревало их троих, создавая атмосферу спокойствия и безмятежности. Тёмные волосы Анжелы, заплетённые в косу и аккуратно уложенные вокруг головы, придавали её образу что-то изящное, почти сказочное. В этом деревенском уголке её вид казался естественным, как будто она всегда здесь жила, а этот момент был просто частью её привычной жизни.
Паша и Руслан сидели по обе стороны от неё, перебрасываясь короткими фразами и иногда обменивались взглядами с Анжелой. Им было легко с ней, и каждый новый день, проведённый вместе, делал их общение всё более непринуждённым.
Деревня, где жила её бабушка, была полузаброшенной и малолюдной. Местная жизнь тянулась медленно, а молодёжи здесь практически не было – те немногие, кого Анжела успела заметить, казались ей совершенно неинтересными. Однако с Пашей и Русланом всё сложилось иначе. С самого начала их знакомства между ними завязались лёгкие, естественные отношения. Они быстро нашли общий язык, и теперь каждый день проводили вместе, словно были друзьями с самого детства.
Анжела, несмотря на свою скромность и стеснительность, ощущала с ними невероятное чувство комфорта. Она привыкла, что в городе мужчины не обращали на неё внимания, а иногда даже смотрели с осуждением или насмешкой из-за её фигуры. Но здесь всё было иначе. Братья смотрели на неё по-другому – без критики, без той холодной дистанции, которая часто встречалась в её городской жизни.
Паша и Руслан, хотя и моложе её всего на два года, видели в ней что-то особенное. Для них она была не просто гостьей, не просто девушкой из города, но взрослой и красивой женщиной, чьё присутствие вызвало неподдельный интерес. Они смотрели на неё с любопытством, с восхищением, и в этих взглядах Анжела вдруг начала чувствовать себя важной и нужной. В их глазах она становилась кем-то большим, чем она сама о себе думала – кем-то уверенным, интересным.
Это внимание было для неё новым. Она не привыкла к тому, что кто-то может так на неё смотреть, и даже не сразу поняла, как это начинает влиять на неё. Незаметно для самой себя, Анжела начала чувствовать, как её самооценка растёт. Там, где в городе она всегда чувствовала себя "не такой", здесь, среди деревенской природы и этих двоих ребят, она начала чувствовать себя красивой.
Красота Анжелы была специфической, "на любителя", как иногда говорят. Её фигура не соответствовала тем стандартам, которые навязывались в городе, но в этом было что-то притягательное, нечто, что выделяло её среди других. У неё была небольшая, но красивая грудь, мягкое, округлое личико с большими зелёными глазами и пухлыми розовыми губами, которые придавали ей невинное, но одновременно чувственное выражение. Однако то, что всегда притягивало внимание больше всего, – это её пышная, большая, круглая задница, которая мгновенно бросалась в глаза. Её широкие бёдра и полные ноги делали её фигуру особенно заметной и, как ей казалось, всегда вызывающей противоречивые эмоции.
В городе Анжела чувствовала, что её форма тела была поводом для осуждения. Она часто ловила на себе взгляды, в которых видела скрытую насмешку или осуждение, особенно от тех, кто привык к идеалам стройности. Это заставляло её чувствовать себя неуверенно, как будто её фигура была чем-то неправильным, не подходящим под ожидания окружающих. Ей было неловко носить что-то облегающее или подчеркивающее её формы, потому что каждый раз, когда она делала это, ей казалось, что на неё смотрят как на что-то странное.
Но здесь, в деревне, всё было иначе. Среди Паши и Руслана она чувствовала себя совершенно по-другому. Их взгляды, которые иногда задерживались на её теле, не вызывали у неё чувства стыда или неловкости. Наоборот, она ощущала, что нравится им такой, какая она есть. Они не смотрели на неё с насмешкой, не осуждали её за внешность, а наоборот – принимали её полностью. Эти простые, но искренние взгляды заставляли её чувствовать себя желанной и красивой, как будто в этом мире её фигура была чем-то естественным, даже прекрасным.
Анжела перестала стесняться своего тела, когда была рядом с ними. Она чувствовала, что может быть собой, не думая о том, что подумают окружающие. Впервые за долгое время она ощущала, что может расслабиться и не беспокоиться о своём внешнем виде.
Пожилые кавказцы на рынке всегда кричали Анжеле вслед комплименты, восхищаясь её пышными формами, и частенько предлагали ей бесплатно фрукты, будто это был их способ выразить признание её женственности. Но эти громкие, почти театральные жесты внимания её только смущали. Кавказцев Анжела боялась – она не знала, как реагировать на их настойчивость и комплименты, которые казались слишком прямолинейными. Ей всегда хотелось скрыться, уйти быстрее с рынка, чтобы не привлекать лишнего внимания.
В институте всё было иначе. Её сокурсники, молодые парни, в массе своей предпочитали худощавых блондинок. Анжелу же они воспринимали как «своего парня» – надёжного друга, с которым можно обсудить лекции, но никогда не посмотрят на неё как на объект романтического интереса. Её пышная фигура, которую в городе чаще замечали с насмешкой или игнорировали, не вписывалась в тот идеал красоты, что был популярен среди её сверстников.
И хотя внешне Анжела казалась уверенной и небрежной, внутри неё бурлили сильные чувства. При всей своей скромности и стеснительности, она была удивительно влюбчивой. Порой она до боли страдала по своим сокурсникам, представляя, как они могли бы быть вместе, но в реальности эти мечты никогда не выходили за рамки дружеских встреч или походов в кино. Всё, что оставалось – это смотреть на своих возлюбленных издалека, зная, что для них она была просто «хорошим другом».
Руслан и Паша знали, что Анжела еще девственница, об этом она как-то им проговорилась.
– У меня тоже половые губки мягкие, – неожиданно для самой себя сказала Анжела, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Она сама не ожидала, что сможет такое сказать вслух, и теперь её щеки пылали ещё сильнее.
– А можно, я тебя потрогаю? – без малейшего смущения спросил Паша и, не дожидаясь ответа, подвинулся к ней ближе, его глаза горели озорством.
Анжела засмеялась, слегка нервничая, но всё же с долей игривости:
– Хитрый какой! Ну, попробуй.
Паша, приобняв её за плечи, чуть наклонился и неуклюже ткнулся губами в её губы. Его рука при этом двинулась к ней в трусики и начала жадно ощупывать то, что столько времени было плодом его влажных мечтаний. Он трогал клитор, а потом спустился к половым губкам и начал их слегка пощипывать. Его член моментально стал каменным и начал уже более явно выпирать из штанов. Ширинка его была оттопырена, и он смущенно пытался скрыть этот конфуз.