Я шла по пустынному полю, и ноги вязли в густой траве. Мысли путались от с трудом сдерживаемого гнева и разочарования.
И как меня угораздило так попасть? Как?
Я готовила этот проект полтора года! Да почти два, если считать поиск материала. Так тщательно язык костяных драконов еще никто не изучал! Теперь на эшгенрейском я не только писать и читать могу, но и немного разговаривать. Более того, я уверена, что мое произношение получше, чем у самого профессора Гардарена! Мне с детства бабуля говорила, что лингвистика у меня в крови. Я и профессору так сказала, когда просила меня в аспирантуру принять. А он рассмеялся, вручая мне троечный диплом, и ответил:
– Горжусь! Теперь можешь смело переводить на эшгенрейский все детские сказочки, которые помнишь. Если, конечно, осилишь словарь на пятьдесят тысяч слов!
И ушел. Хамское его профессорство. Нет, ну что за несправедливость? Мог бы пойти навстречу юному дарованию. Что с того, что я завалила теорию? Зато древние заклятья у меня от зубов отскакивают! И не только от зубов. Вообще скачут хорошо.
Только с такими знаниями и троечным дипломом историка некромантии я совершенно никому не нужна. Вся надежда была на аспирантуру.
Я ж даже проклятье снять не могу, силенок не хватит! Мой анарель очень слабый, с таким источником только историю и изучать. Собственно, этим я и занималась, да только редиска-профессор мне всю малину попортил.
И вот теперь я – свободный некромант на вольных хлебах.
Пнула ногой комок земли и села на круглый, нагретый солнцем камень. Устремила вдаль романтично-философский взгляд. Ну, по крайней мере я думала, что взгляд должен быть именно таким в сложившейся ситуации.
Вздохнула.
Нет, философ из меня тоже не очень. Желание ругаться никуда не пропало.
Хорошо хоть вокруг нет никого, кто мог бы стать свидетелем моего позора! На Пепельное поле не захаживают, чтобы прогуляться. Даже не знаю, почему. Дурная слава у этого места. Зато можно хоть недолго побыть в одиночестве, подумать о том, что делать дальше.
У меня не было ни достаточного количества денег на самостоятельную жизнь, ни дома, куда можно вернуться. Весь последний год я планировала, что останусь в аспирантуре и буду жить в общежитии для адепток.
Теперь же планы полетели к монстрам Сумерек.
Сорвала пару одуванчиков, машинально вплетая их в венок. Потом нашла несколько маленьких палочек одинаковой длины и воткнула их между цветков. Получилась забавная желтая корона. От нечего делать надела на голову.
Сходить с ума – так красиво.
– Ну, и чем я не королева-некромантка? Нет, лучше – мертвых. Чем я не королева мертвых?
Откуда-то сбоку раздалось громкое «ква».
Повернула голову и заметила крупную лягушку, с интересом разглядывающую меня. Казалось, она даже специально забралась на ближайший валун, чтобы было лучше видно.
– Что, глупо выгляжу, да? – спросила уныло и вздохнула. – Знаю я, что не бывает никаких королев мертвых. Сейчас даже кошку никто не может поднять с того света. А ты вот в курсе, что семь сотен лет назад все было не так? Именно тогда родился Рейв Эридан Кастро-Файрел. Человек, поднимавший нежить целыми армиями!
Лягушка продолжала на меня внимательно смотреть. Иногда даже издавала какие-то звуки, как будто поддакивала. Было приятно представлять, что у нас диалог, а не я тут одна в короне из одуванчиков вещаю лекцию с теплого камушка.
Я спрыгнула со своего «подиума» и начала вышагивать по мягкой травке, продолжая рассказывать.
– Это был великий некромант, у которого в качестве ручного зверька водился костяной дракон. Ты понимаешь – дракон! Тот самый, чей язык я с таким трудом учила. Рейв успел покорить полмира, пока его не удалось остановить.
Я широко развела руки в стороны и начала пританцовывать.
А вот не надо судить – от безысходности и тоски еще не так, бывает, накрывает!
– Еще он умел играть Ноктюрн смерти. Ты знаешь, что это такое? – продолжала я рассказ для лягушки. – Это легенда, настоящая легенда. Дивная мелодия, одновременно страшная и прекрасная. Удивительная. Под ее звуки духи оживают и начинают танцевать, покоряясь воле колдуна. Поговаривали, что это ужасно красиво. Жаль, ноты Ноктюрна утеряны. Я бы послушала мелодию, способную заставить давно ушедших броситься в пляс.
Остановилась передохнуть, тяжело дыша.
– У нас в академии даже была традиция: в конце каждого года обучения пытаться сыграть Ноктюрн смерти. Но, увы, как ты понимаешь, никому пока это не удалось. Усопшие не отзываются. Музыка нежити – это тебе не комаров языком ловить.
Лягушка громко квакнула и прыгнула прочь, скрывшись в густой растительности. Обиделась, как пить дать.
– Да что б ты понимала, – махнула рукой я и присела прямо в траву.
Танцы и дурацкие разговоры ужасно утомляют, ей богу. Особенно, когда на самом деле хочется разрыдаться.
Хотелось расслабиться, вот только зеленый ковер на этот раз оказался вовсе не мягким. Я взвизгнула от неожиданности и перекатилась в сторону. Оказалось, мне не повезло приземлиться на какой-то острый камень очень интересной формы.
Ведомая любопытством, раздвинула руками стебельки травы и увидела крупный кусок каменной плиты. Честное слово, он ни капли не походил на обычный валун! Правильные прямоугольные углы, стесанные от времени, намекали на то, что передо мной, похоже, нечто древнее и жутко интересное!
Внутри всколыхнулось нетерпение. Я принялась раскапывать мягкую землю, очищая ровную поверхность, на которой проступали какие-то надписи. И чем дольше я это делала, тем сильнее становились любопытство и восторг. Я узнавала буквы эшгенрейского языка!
Через какое-то время вся плита уже лежала передо мной. И старый текст выглядел вполне читабельно! Время и условия среды совсем не испортили выдавленные на камне письмена.
Внутри загорелся нешуточный азарт.
– Это же настоящая судьба! – ахнула я, мысленно прикидывая, что боги смилостивились над судьбой некроманта-историка, чья единственная заслуга – чтение эшгенрейского, и подкинули ей именно такую скрижаль!
Я села рядом с находкой и отряхнула ладони от грязи. Пробежалась глазами по тексту, убеждаясь, что легко смогу его прочесть, и тут же начала воплощать на практике навыки, полученные в академии. Не зря же я полтора года зубрила произношение!
Dfiera re fjynde sjfndalie dornoren
Siantar releviont transier goren vald
Usjera dafn sarhgerte yortonjer reido
Salvego gortento irontar jon…[1]
Зачитав последнюю фразу, я едва не захлопала в ладоши, настолько хорошо вышло. В этот момент на крохотное мгновение мне даже захотелось, чтобы профессор Гардарен сейчас увидел меня. Как легко получилось прочесть совершенно неизвестный текст! Во всем Ихордаррине едва ли найдется больше десятка человек, кому это под силу!
Но в следующее мгновение произошло нечто странное, выбившее из головы все желание хвастаться.
Земля задрожала. Я буквально нутром почувствовала вибрацию неприятностей. Едва хватило времени, чтобы отползти назад, прижавшись спиной к крупному валуну, как комья земли разлетелись в разные стороны, словно от небольшого взрыва.
– Что там было по теории мертвых языков? – лихорадочно начала вспоминать я. – Не читать вслух неизвестные надписи? Ясненько теперь, почему нельзя читать… А я думала – это так, страшилка для первокурсников… – пробубнила нервно.
Да, я троечница. Да, не могу похвастаться знанием всех правил и техник безопасности. Но меня трудно в этом винить! Большая часть знаний по некромантии в наше время сводится к преподаванию теории! Самое страшное заклятье, которому учил нас магистр, это изгнание крыс из подвалов домов путем наслания на них неудержимого чихания!
А дальше подумать я не успела. Передо мной появился мужчина. Мрачный, высокий и весь с ног до головы в земле. Я рассмотрела лишь черную хламиду вместо одежды и спутанные волосы, упавшие на лицо. А в следующий миг он взглянул на меня…
Сердце пропустило удар.
Вокруг резко стало темнее. Будто и не светило только что янтарное солнце. Глаза незнакомца сверкнули кроваво-алым, вызывая безотчетный ужас.
В долю секунды он приблизился ко мне и с силой схватил за горло, заставив вжаться в острый камень, ставший отчего-то горячим.
Воздух вышибло из легких.
Единственное, что в этот момент промелькнуло у меня в голове, было: «Правильно профессор мне трояк за диплом влепил. Очень правильно!»
«Запах. Тонкий, дурманящий, пьянящий. Как же давно я не видел людей… До ехидниной матери долго…»
Мужчина наклонился к дрожащей девушке и втянул носом горячий воздух около ее уха. Кажется, незнакомка еще сильнее задрожала.
«Сладкий, смешанный с ароматом страха… Кожа под ладонью обжигает. Чувствую, как бьется пульс под пальцами…»
Рейв замер, не решаясь сделать то, что собирался. Как только воздух коснулся его тела, столько лет не чувствовавшего свежего ветра, настрой мыслей резко поменялся. Словно вместе с могильным тленом в нем растворялось и исчезало что-то совсем другое. Старое и когтистое, жестокое и озлобленное до хруста костей. Как только он вдохнул запах, почувствовал биение пульса, дрожь и близость, внутри зажглось что-то горячее. Кровь потекла по его полуистлевшим венам. Жестокость, приобретенная годами пыток под тяжелыми плитами заклятья, начала понемногу уменьшаться. Хоть и не пропадала до конца.
Он начал снова превращаться в человека.
Мужчина чуть отодвинулся и взглянул в глаза своей жертве. Светло-зеленые, почти травяные. Наполненные чернотой зрачка.
«Я так много лет не видел ничего, кроме черноты…»
В висках пульсировал голод.
А еще вдруг – желание. Пульс ударил по не вполне восстановившимся венам, возвращала организму привычную силу.
Мышцы обретали привычную мощь. А первобытные инстинкты начали сводить с ума.
«Повалить на траву, жестко, сильно.
Сделать своей…
Высосать без остатка…»
Мысли путались.
Им владели дикие, животные желания, в которых он сам себе не давал отчета. Кем он был сейчас? Голодным монстром, очнувшимся ото сна.
Рейв еще раз вздохнул. Втянул воздух, позволив себе почувствовать, как он проникает в легкие, наполняет их впервые за семь сотен лет.
Закрыл глаза.
«Магия… – чуть спокойней потекли мысли, когда он придвинулся ближе, – снова этот странный привкус магии. Словно кто-то запечатал булочки с ванилью в плотную коробку, но сквозь щели проникает горячий, щекочущий ноздри аромат… Надо только чуть сильнее сдавить горло. До хруста. Выпить весь анарель. На первое время хватит, чтобы наполнить опустевший источник…»
«Тьма, как же сладко ты боишься…» – почти прошептали его пересохшие губы, пока он вглядывался в огромные зеленые глаза напротив.
Но вместо того, чтобы убить девушку, как ему и подсказывал внутренний голос, он снова глубоко вздохнул и придвинулся к ней ближе. Инстинкты хищника превышали инстинкты колдуна. Он хотел ее. Хотел почувствовать себя внутри, чтобы стало жарко и пряно, чтобы стон рвал дыхание…
Рейв вдавил в незнакомку бедра, с удовольствием ощущая податливость и мягкость женского тела. Прижался, наклонился ближе, уже почти коснувшись губами шеи. Маленькой, быстро бьющейся жилки. Такой жаркой, такой…
– Эй, может, хватит уже об меня тереться? – бросила вдруг девушка, отвернув голову. – Первый раз вижу такого озабоченного. Тьфу, чудовище. Слезь с меня, ты весь в земле.
Рейв сдвинул брови и от неожиданности отпустил свою добычу. Ему стало любопытно.
«Какое новое чувство. Словно я лет сто не испытывал ничего подобного».
Он склонил голову набок, рассматривая девушку. Ее длинные серо-русые волосы, забранные сзади в косу… С виду такие обычные, ничем не примечательные, но, если приглядеться, блестящие на солнце каленой сталью…
– Я уже тебя за короля мертвых приняла, – фыркнула она, отряхиваясь от комьев грязи, и снова выбивая его с тропинки размышлений. – А ты просто грязный парень в лохмотьях.
Мужчина изумленно приподнял брови.
«Как ударила, клянусь Черной смертью…».
– О чем ты? – спросил он, буквально выдавливая слова. Голос отказывался повиноваться. Как старый, много лет не смазываемый механизм. Каждая буква царапала.
Получилось хрипло и отрывисто.
– Ну, ты же живой? – невозмутимо пожала плечами она. – Значит, не можешь быть королем мертвецов. Тот почил уже лет как семьсот.
– Сколько?! – выдохнул мужчина, округлив глаза. Не веря, что это происходит на самом деле.
«Семь сотен лет… Словно убила второй раз, – думал он ошарашенно. – Меня не было более полутысячелетия. Как я еще речь-то этой малявки понимаю?… Впрочем, лингвистика некромантии позволяет обучаться новому почти мгновенно… Но семь сотен! Демоны Сумерек… У этого засранца Ульфрика успели умереть даже правнуки. Лысая его облезлая задница! И все же он смог запечатать меня, как и обещал…».
Мужчина усмехнулся, вспоминая тот последний день в своей и его жизни. Как монах с пронзительными сине-зелеными глазами читал страшное заклятье, которого до того момента не знала земля. А он, Рейв, смеялся, не веря, что у мужчины получится. Но в последний миг все же выбросил руку вперед, вырвав сердце бывшего друга. Заглядывая в его стекленеющие глаза, полные редкой золотой магии, и сжимая еще пульсирующую жизнь.
А затем навалилась Тьма.
Рейв усмехнулся. Губы искривились, во рту появился неприятный привкус горечи.
– Чего ты ржешь? – беспардонно вырвала его из воспоминаний девушка.
Мужчина посмотрел на нее, чуть прищурившись, и ничего не ответил. Сунул руку в карман тряпья, некогда бывшего черным фраком, отороченным бархатом, и достал оттуда сморщенный, осыпающийся пылью комок праха. Сжал пальцы, наблюдая, как падает на землю бренный тлен.
– Что это за гадость? – девушка сморщила нос и с отвращением отвернулась.
– Сердце, – ответил задумчиво Рейв.
– Какое еще сердце, что за бред? – фыркнула она, снова привлекая к себе внимание невероятной наглостью. – Как ты вообще в земле оказался? Маг природы, что ли? Жрец?
Мужчина осмотрел незнакомку с ног до головы.
Худенькие плечи, чуть вздернутый нос, большие блестящие глаза, в которых за показной самоуверенностью плещется нечто потаенное, не поддающееся определению, скрытое от чужого взгляда.
«Совсем малявка…».
– Сколько тебе лет? – бросил почти презрительно, с трудом отводя взгляд от длинной аристократичной шеи.
– Двадцать три вчера исполнилось. Прямо перед выпуском из академии, – ответила так, словно она уже давно не желторотый цыпленок, а уже прямо-таки целая цапля.
Мужчина все же опустил взгляд на женскую грудь под тканью серо-голубого платья, напоминающего тряпье нищей бродяжки. Презрительно выгнул бровь.
«Это сейчас такая мода у них, или малышке не на что одежду покупать?…» – мелькнула в голове мысль. Но затем он вновь взглянул в ее слегка раскрасневшееся лицо.
Она вдруг показалась ему даже немного милой в своем смущении. Длинные, чуть загнутые ресницы слегка подрагивали, взгляд потемнел, губы, которые она то кусала, то облизывала, приобрели слишком уж влажный блеск.
Да и за показной дерзостью явно скрывалось что-то совсем другое. Что-то настолько манящее, что хотелось распробовать.
У Рейва перехватило дыхание. На миг животный голод снова начал брать над ним верх. Как зачарованный он смотрел на нее и не мог оторваться. Задумчиво приблизился, терзаемый лишь одной мыслью: прижать к себе девчонку, проникнуть внутрь пухлых губ языком. Узнать, такая ли она горячая, как кажется…
Завороженно поднял руку, чтобы прикоснуться. Дотронуться большим пальцем до ее щеки…
Неожиданно девушка дернулась, и в следующее мгновение маленькая ладошка с силой шлепнула его по кисти, мешая достигнуть желаемого.
– Да ты совсем умом тронулся! – воскликнула она, пытаясь выползти из-под него. Но в силу серьезной разницы в весовых категориях у нее это не слишком-то вышло. – Я из-за тебя вся в земле!
Такой наглости от малявки он никак не ожидал. Это уже начинало порядком раздражать. Да и собственная странная реакция на нее – тоже.
Рейв привык к тому, что всегда контролирует себя.
Контролировал.
Теперь же собственная слабость окончательно дошла до его осознания.
– Кажется, наш разговор затянулся, – бросил он жестко, нахмурившись.
Отклонился чуть назад, как будто давая девушке больше простора.
– Вот уж точно, – немного нервно усмехнулась незнакомка, пытаясь вложить в голос побольше самоуверенности. Начала демонстративно отряхиваться, исподлобья поглядывая на мужчину. – И постарайся больше не набрасываться на меня. Я, конечно, понимаю, что понравилась тебе, и все дела…
Но Рейв больше не собирался этого терпеть.
«Некромант я или нет?» – подумал он, стиснув зубы.
Сделал короткий пасс пальцами, вплетая в магический символ те крохи Тьмы, что сейчас были ему доступны.
На мгновение воздух привычно сгустился.
«Как давно я не чувствовал этого… Когда Тьма струится по венам…»
Заклятье сработало, едва маленькая нахалка подняла на него ничего не подозревающий взгляд своих зеленых глаз. Рейв даже успел в очередной раз поразиться их необычному оттенку, как у дикого мха.
«Как у папоротника в летнюю ночь…»
А в следующую секунду ее веки уже закрылись. Сумеречная паутина лишала чувств мгновенно.