Если с самого раннего утра лупит дождь со снегом, под ногами чавкает раскисшее коричневое месиво из грязи вперемешку со льдом, а проезжающая мимо навороченная тачка обдает тебя с ног до головы брызгами, то стоит ли ждать от начинающегося дня чего-то хорошего? Нет, конечно. В особенности следователю НЧЧК[1], разбуженному срочным звонком начальства ни свет ни заря. Только чудо Единого помогло Эрину оторвать тяжелую голову от подушки и внятно ответить на истеричный ор Ытхана Нахыровича, при этом удержавшись от грубого посыла непосредственного начальника подальше. Не стоит обольщаться относительно внезапного изменения лексикона уполномоченного следователя, просто после вчерашнего празднования Самайна Эрин не то чтобы материться не мог, он вообще с трудом языком ворочал. Не помогли даже три чашки крепкого кофе.
Вяло кивнув дежурному и скользнув мутным взглядом по доске с объявлениями, Эрин побрел по бесконечному коридору к своему кабинету. Навстречу новому трудовому дню, обещавшему стать незабываемым по изобилию паршивых новостей, гнусных сюрпризов и прочих пакостей судьбы-злодейки. Предчувствия эльфа-следователя никогда не обманывали.
Нормально дышать в кабинете Эрина мог только он сам. От пропитавшего стены запаха табака не помогали ни раскрытое настежь окно, ни специальный освежитель воздуха. В бессмертных легких смолы не оседали, а смертельной дозы никотина, теоретически необходимой для эльфа, хватило бы на целый эскадрон лошадей. Не пользоваться естественным преимуществом перед остальными расами было бы глупо, верно?
Эрин успел лишь шлепнуться в кресло и сделать пару глубоких затяжек «Ородруин-слимс», прежде чем судьба настигла его. И то, что у судьбы сегодня было перекошенное от злости, пунцовое лицо Ытхана и выпученные глаза, эльфа ничуть не удивило. Начальство практически всегда пребывало в состоянии праведного гнева и метало громы и молнии. Работа у него такая – метать. Гораздо хуже было то, что под мышкой у товарища Ытхана Нахыровича находилась клетка, а в клетке сидел большущий белый петух породы леггорн.
– Тебя порадовать? – прошипел орк, водружая клетку с птицей поверх горы бумажных папок и скоросшивателей. – Узнаешь старого знакомца?
Мысленно Эрин выругался так, что у самого уши покраснели до самых кончиков.
– Я распорядился посадить Горбатого в одиночку, – уныло огрызнулся следователь. – В письменном виде, между прочим.
– Тогда как он попал в общую камеру?! Почему не проследил? Еще одно дело завалил! – разорялся Ытхан, срывая на относительно спокойном и невозмутимом эльфе свою бессильную злость.
– Я проследил, а толку? Мне что надо было Горбатого до утра стеречь?! У своих орлов спросите, кто его среди ночи вытащил из одиночки, – попытался вяло защищаться Эрин. – Хотя теперь уже поздно.
Он не стал вдаваться в подробности. У Ытхана Нахыровича имелись не только хорошо развитые легкие и крепкие голосовые связки, но и мозги. Причем не самые последние в НЧЧК. «Крысу» наверняка уже вычислили и обратили. Ну что же одним подопытным животным в виварии Естественнонаучного Университета больше. Охранник прекрасно знал, чем рисковал, когда шел на преступление.
– Драконы всех раздери! Сто балрогов в задницу! – бушевал орк. – Без показаний Горбатого дело развалится в три счета. А мы с тобой пойдем под суд, Эринрандир ап-Телемнар, запомни это! Но ты, остроухий умник, отделаешься только нашивкой на погонах, а меня могут и снять!
С этими словами начальство выскочило прочь из кабинета, оставив клетку с петухом на столе в качестве живого укора.
Под суд не под суд, а опущение Горбатого не только спутало все планы следствия, или хуже того, испортило показатели раскрываемости, но и было чревато очередными гонениями на самого Эрина. За провал по головке не погладят. Единственный в области ворлок-реконструктор вернется из командировки только через неделю. За это время злонамеренно превращенный в петуха маг-рецидивист по кличке Горбатый окончательно утратит человеческий разум. Попробуйте-ка сохранить свою личность в петушином теле. Так что остаток дней своих Горбатый проведет в лечебнице для душевномагувечных, по утрам оглашая палату радостным «ку-ка-ре-ку», поклевывая зерно и делая попытки топтать медицинский персонал женского пола. Кто-то четко спланировал акцию по устранению Горбатого. В этом Эрин даже не сомневался.
Эльф с грустью поглядел на озабоченно квохчущую птицу.
– Ты слишком много знал, да? Так надо было сразу колоться, а не разыгрывать мне тут спектакль «Униженные и оскорбленные». А теперь уж поздно.
Делать было нечего, пришлось нести петуха в курятник – самое дурнопахнущее место во всем управлении в прямом смысле этого слова. Заведовал этой юдолью скорбей заслуженный отставник и меланхоличный философ – тролль Арнольд Полукарович Черных. Врожденная аллергия к куриному мясу и идейное вегетарианство сделало его идеальным кандидатом на данную должность, после того как его предшественник орочьей национальности не удержался и пустил одного из опущенных подследственных в суп.
– Утро доброе, Эринрандир, – печально приветствовал Арнольд эльфа. – Хотя и не для вас. Ай-ай-ай! Такое ЧП неприятное.
– Держите птицу, – буркнул в ответ Эрин и сунул троллю в руки клетку. – В карантине его пока подержите. Может сам сумеет совладать.
– Э-эх, – безнадежно махнул рукой Арнольд Полукарович. – Тщетны надежды. Сразу же видно – оприходовали его по полной программе. Скопом колдовали, сволочи. Я даже не знаю, есть ли смысл мучить живую тварь и обратно в человека возвращать.
О гуманизме Арнольда знали все энчечекисты, даже начальство, но в вину ему это никто не ставил. Добросовестными работниками не разбрасываются. Но дослушивать жалостливый спич заведующего курятником Эрин не стал. Ему зверски хотелось курить. Да и выпить бы не помешало. Но это потом, после работы. В гордом одиночестве он постоял на лестничной площадке, выкурив в форточку одну за другой две сигареты подряд. Теперь вообще непонятно с какой стороны ему браться за дело, которое без показаний обретающегося ныне в виде петуха господина Горбатого окончательно развалится. Только он мог показать на заказчика убийства президента «ЭнтОбналБанка» господина Стоероса. Резонансное преступление удостоилось попадания во все выпуски новостей. Ну а как же иначе?! Далеко не каждый день в шикарное здание солидного банковского учреждения влетает парочка невменяемых зомбей, отрывает голыми руками голову президенту, хватает сейф из его кабинета и уносит в неизвестном направлении. Осмелевшая до крайности и неуловимая банда добилась таки всенародной славы. После налета Большие Шишки с утра до вечера обрывали телефоны, требуя найти и покарать, а Эрина каждый день вызывали на ковер к руководству. Нельзя сказать, чтобы эльф не работал. Это ведь он поймал и прижал Горбатого. Это под его руководством был отловлен один из исполнителей-зомби. И если бы многоопытный хитрый маг-рецидивист сам себя не перехитрил и не оказался в курятнике, то уже сегодня-завтра заказчик преступления оказался на скамье подсудимых.
«Ну, в конце концов, сошлют участковым в Змей-Горючевский район в деревню Гадюкино, – обреченно размышлял Эрин. – Буду сельских леших к порядку приучать и следить за моральным обликом русалок. Падать – так на самое дно»
Кое-как собравшись духом, эльф решил вернуться на рабочее место, чтобы разобрать, наконец, завалы на столе. Но по дороге его снова окликнул Ытхан:
– Эрин! Иди-ка сюда! У меня для тебя сюрприз.
Всем и каждому известно, что сюрпризы от орка-начальника бывают только одного качества – поганые. Предчувствия эльфа снова не обманули.
Не хвали день до вечера, грифона до посадки, а мужа – до погребальной ладьи. Это мамочкина любимая поговорка. А мамочка у меня, чтоб сразу понятно было, гвардии капитан Отдельного Драконобойного Грифоньего полка ВВС Ее Владычества. Эскадрилья «Вингилот», слышали? Недавно еще про них кино сняли, так мамуля всерьез собралась поднять своего Глау в воздух и снести киностудию к Вражьей бабушке. Хорошо, папуля из командировки вовремя вернулся, отговорил. У мамочки за прицельное бомбометание Золотое Крыло еще со Второй Пиндостанской, так что от режиссера, наверное, и ушей бы не осталось. Я уж молчу о сценаристе… мда-а… Ну, сейчас мамуля, зелен тис, в отставке, однако же, летает регулярно. Звено воздушных каскадеров «Валькирия». Что, ни разу не видели? Будете в Столице, посмотрите обязательно! Шоу в Лориэн-парке каждое воскресенье, детям, военным и представителям рас-меньшинств – вход свободный.
Так, о чем это я? А! Ну да, вспомнила. Мамулина поговорка не оправдалась. День с утра начался паршиво.
Во-первых, поезд. Вот чтоб я еще раз в жизни взяла билеты на этот хваленый «Гном-Экспресс»! Тоже мне, фирменный! Спальный вагон! Раздельные купе! Ну да, раздельные! А вы хоть раз в одном купе с баньши ездили? Она ночью как взвыла, так у меня ушки и свернулись трубочкой, до сих пор не разверну никак. Углем воняет, и кофе в вагоне-ресторане варила хоббитянка. А где вы видели, чтоб хоббитянки правильно варили кофе? Настоящий кофе только орки варить умеют. Вот у нас в Столице… а, впрочем, где Столица и где теперь я? Эх, лучше и не вспоминать!
Во-вторых, погода. Когда я выбралась на перрон, волоча за собой сумку (мамочка такие называет «мечта оккупанта») и поддергивая лямку старого папиного рюкзачка (папуля его «мечтой диверсанта» зовет), то сразу же пожалела, что не родилась кикиморой. Согласитесь, странное желание для приличной девушки из хорошей эльфийской семьи! Но если буквально через пару минут пребывания на открытом воздухе ваш новенький плащик модного оттенка «увядающий мэллорн» превращается в половую тряпку, а замшевые ботинки в тон плащу оставляют один из каблуков в первой же луже… Про прическу я молчу!
Но и на этом несчастья мои не кончились. Кое-как доковыляв до козырька при выходе из вокзала, я полезла в карман за сигаретами и обнаружила, что пачка безнадежно промокла. Нет, как приличная эльфийская дева, я, конечно, не курю… то есть, не курю дома. Но сейчас-то я уже не дома! Однако покупать сигареты прямо на вокзале я, естественно, не стала. Порылась по карманам еще, надеясь найти несуществующую заначку – и выронила мобильник. Разумеется, в лужу. Не самый навороченный, но довольно приятный «Палантир-716F» обиженно пискнул и погас.
Все. Это была последняя капля. Я стояла на вокзальной площади незнакомого города, промокшая и злая, без сигарет и без связи, и дождь стекал с моих традиционных косичек прямо за шиворот. Оставалось либо развернуться и ехать обратно, тихонько подвывая по дороге: «Мама, я хочу домой!» – или стиснуть зубы и идти вперед, по примеру доблестных предков! Я шмыгнула носом и решительно зашагала в неизвестность. Для начала, на остановку такси.
Забавно, но машина оказалось неплохой, а вот таксист доверия не внушал. Не люблю я, когда мне начинают подмигивать всякие… ой, судя по физиономии, это же иномирянин! Я слышала, конечно, да и в газетах читала тоже, что большинство попадальцев оседают или в бандах, или на рынках, или же промышляют извозом, но вот так сразу наткнуться на одного из «этих» не ожидала, право. А с другой стороны, куда еще беднягам податься? Не на стройки же! На самом деле, многие сочувствуют несчастным, волей судеб покинувшим свой привычный мир и оказавшимся у нас. Попадая сюда, поначалу они все уверены в своей избранности, и разум далеко не каждого из них способен выдержать столкновение с жестокой реальностью. Наибольшее сочувствие, конечно, вызывают молоденькие девушки – среди пришельцев их почему-то большинство.
– Куда едем, красавица? – иномирянин подмигнул мне снова.
– Городское Управление НЧЧК.
Нечасто мне удается совместить мамочкин ледяной взгляд и папулин «особый» голос, а тут получилось! С первого раза! Наверное, все дело в практике. Вот потренируюсь еще – и научусь!
Пока машина везла меня сквозь дождь и мокрый снег к штаб-квартире грозного ведомства, оптимизм мой таял подобно утреннему туману. Сколько раз я надеялась, что вот теперь, ну вот сейчас у меня все, наконец-то, получится, как надо! Сколько разочарований пережила я – и мои несчастные родители! Магическая Академия, из которой я с треском вылетела после первой же сессии. Летное училище, куда пыталась пристроить меня мамуля, пользуясь старыми связями. Увы, никакие заслуги и регалии мамочки не перекрыли моей боязни высоты. Разведшкола, куда я не прошла даже по протекции папиного шефа. Алхимическое училище… хм-м… да, я туда поступила и даже проучилась какое-то время. До первой лабораторной. Выплатив все штрафы и возместив ремонт, родители подождали полгода и попробовали Военно-Инженерное… Само собой, фортификатор из меня мог получиться такой же, как и ветеринар. С Ветеринарной Академией я, кстати, тоже пролетела. Учитывая эльфийское долголетие, список учебных заведений грозил разрастись до размеров нашей семейной летописи. Наконец, приложив поистине неэльфийские усилия, папочка пристроил меня на факультет мыслечтения и графомагии при Военной Академии. И – о, чудо! – хотя бы графомаг из меня, в итоге, получился. Средней паршивости, как выразилась моя мамочка, уныло рассматривая мой пестреющий тройками диплом. «Могло быть и хуже», – утешал ее папочка, со вздохом привинчивая к отвороту моего пиджачка значок выпускницы. Медный, конечно.
Родителям оставалось сделать последнее усилие – и найти для меня место службы, где я не смогла бы опозорить семью сразу и окончательно. Разумеется, о Столице мечтать не приходилось – с таким-то дипломом! Но тут мне «повезло». У нас остановился старый папин фронтовой друг – дядя Ытхан. Он был в Столице в командировке и гостил у нас несколько дней. В последний вечер папуля все-таки умудрился напоить своего бывшего однополчанина так, что тот посмотрел на мою унылую физиономию, махнул рукой и заявил: «Ладно, уболтал! Пущай приезжает. Пристрою как-нибудь, не дам пропасть девке. Глядишь, и научится чему». На том и порешили. Дядя Ытхан уехал, через полмесяца я отгуляла свой долгожданный выпускной и спустя три дня уже тряслась в поезде, летя навстречу сомнительному будущему провинциального графомага…
Наверное, только зловещая музыка увертюры к сцене «Падение Навзничь Недремлющего Ока» в полной мере могла отразить душевное состояние Эрина, в тот миг, когда его взгляд устремился на девицу, расположившуюся в кабинете Ытхана. Раскрасневшийся от холода носик, перепуганный взор лани, гибнущей от браконьерской руки, и блестящий значок новоиспеченного графомага. Вот она – вишенка, венчающая несъедобный торт сегодняшнего дня, сразу догадался эльф. Не надо быть ясновидцем, чтобы угадать в девчонке практикантку-неудачницу. Ибо назвать везучей барышню, отправленную на работу в провинциальную НЧЧК, нельзя по определению. Удачливые девушки в столицах сидят в аналитических центрах, попивают кофеи и малопродуктивно клацают наманикюренными пальчиками по клавиатуре карамельно-розового цвета. А уж, какие зарплаты при этом получают… Эрин нахмурился. Противнее всего, то, что он внезапно почувствовал себя героем низкобюджетного пиндостанского боевика про опытного полицейского и навязанного ему против воли новичка. По закону жанра ветеран должен вести асоциальный образ жизни и всячески сопротивляться любой попытке начальства дать ему напарника. Тем паче, напарницу. Нельзя сказать, чтобы Эрин ощутил прилив энтузиазма при виде практикантки, но и соответствовать классической роли асоциального типа он тоже не хотел.
– Знакомься, любезный друг мой Эринрандир! – не пытаясь даже скрыть злорадные нотки, прощебетал Ытхан Нахырович, делая щедрый жест в направлении девушки. – Дочь моего боевого товарища – дипломированный графомаг и мыслечтец Нолвэндэ Анарилотиони. Прошу любить и жаловать. Отныне наш скромный коллектив украсит сия дивная роза.
На розу дипломированный графомаг не тянула совершенно, тем более на дивную. Скорее уж на мокрую помойную кошку, если не отступать от реалистичности образа. Но Эрин дипломатично промолчал. Не хотелось ему радовать начальство громогласным возмущением, которого от него ждал подлый орк Ытхан. Еще бы! «Любезным другом» он обзывался исключительно в тех случаях, когда хотел уесть собеседника до самых печенок. Надо признать, что сейчас у Ытхана Нахыровича все получилось. Достал, так достал. Единственное, чем мог достойно ответить Эрин, было напускное спокойствие и чисто эльфийское хладнокровие, с которыми он принял посланное судьбой и непосредственным руководством испытание.
– Рад познакомиться, – как ни в чем ни бывало, молвил Эрин, без капли смущения разглядывая Нолвэндэ с головы до ног. – Уверен, вам у нас понравится.
И многозначительно улыбнулся Ытхану. Мол, не зря эльфийская злопамятность вошла в народные присказки и поговорки. Еще сочтемся угольками, «любезный друг».
«Не так уж все и плохо, – утешал себя эльф. – Для начала она мне переберет и рассортирует все папки, а потом еще что-нибудь нудное и безопасное придумаем». Нудной и однообразной работы в НЧЧК хватало абсолютно всем. Горы протоколов, девятые валы объяснительных и докладных записок, отчетов и расшифровок оставались вечной мукой всех энчечекистов. И если вдруг находились плечи, на которые можно переложить такую обузу, то оставалось только тихо возрадоваться.
– Ты печатать на компьютере умеешь? – спросил он у понуро бредущей следом девицы.
– Конечно.
– Отлично!
«Это же просто праздник какой-то!» – возликовал Эрин, уже воображая себе, как вывалит на Нолвэндэ всю самую скучную и ненавистную работенку, а сам наконец-то займется делом. Для начала просто подумает, пошевелит извилинами и хоть как-то попытается воспользоваться по назначению органом, расположенным между ушами. Нет, не носом. Мозгом. Бесконечные совещания, бумажная рутина, и с юности ненавидимая Эринрандиром общественная нагрузка отнимали практически все время, не оставляя времени как следует поразмыслить.
Высадившись у парадной моего будущего места работы, я с любопытством оглядела местный «желтый дом». Как и предупреждал меня папуля, любое принадлежащее НЧЧК здание можно узнать сразу по основному признаку: фасад его всегда выкрашен в канареечно-желтый веселенький цвет. Папа объяснял, что сперва так получалось случайно, но с течением лет стало традицией. А к традициям мы относимся ревниво.
Региональное Управление грозного ведомства возвышалось над окружающим пейзажем подобно неприступному утесу. Подозрительно щурились бойницы окон, забранные мифрильными решетками, хлопал слегка обвисший под дождем государственный флаг над фронтоном, словно молчаливые бессменные стражи, хмурились статуи, держащие на плечах ложный портик. Но более всего воображение поражала дверь: двустворчатое мифрильное чудовище высотой с горного тролля. Такое ощущение, что архитектор планировал, что здесь будут держать осаду не год, и даже не два, а все десять лет. Чеканную эмблему на двери венчала лента с жизнерадостной надписью: «Стучи, друг, и входи».
Я чихнула, вскарабкалась по ступенькам крыльца, покосилась на статуи, полюбовалась на надпись – и решила последовать инструкции, столь любезно вывешенной на входе. А именно – постучала. Как оказалось, зря. Из приоткрывшегося в двери смотрового окошка на меня уставилась жутко недовольная орочья физиономия.
– Пропуск! – буркнул дежурный.
– Э-э-э… я… у меня еще нет… Я из Столицы, по распределению. Вот, – лихорадочно роясь в кармане плаща, я торопливо лепетала все это, опасаясь, что охраннику надоест ждать, – нашла! Пожалуйста.
Я попыталась впихнуть всю пачку своих документов прямо в окошко, но орк-дежурный фыркнул и захлопнул его. Правда, мгновением спустя в мифрильно-чеканном монолите двери открылась дверца поменьше.
– Проходите.
– Спасибо, – я шмыгнула носом и втащила себя и свои сумки в нутро Управления. Прозрачную папку с документами я продолжала держать в руке, словно белый флаг парламентера.
– В следующий раз не надо стучать, – ухмыльнулся орк, – там справа звонок есть вообще-то.
– А-а…
– Давайте бумаги. А, к особистам? Подождите здесь.
Дежурный принялся звонить по местному, а я – таращиться по сторонам. Внутри обиталище энчечекистов оказалось далеко не таким внушительным, как снаружи. Контора как контора, каких десятки тысяч по всей стране. Единственная специфическая деталь – на доске объявлений напротив дежурки теснились листочки типа «Разыскивается…», несколько инструкций и явно самодельная стенгазета. Заинтересовавшись, я подошла поближе. В глаза бросилась картинка: сотрудник в форменном кителе, то ли тролль, то ли орк, самозабвенно треплющийся по телефону, на фоне кирпичной стены, из которой торчат узнаваемо эльфийские уши. Надпись под картинкой предупреждала:
– Сотрудник, будь бдителен! Уши
Сегодня из стенок торчат.
И ты не зевай, а послушай
Чего за стеной говорят!
Стихотворный опус был подписан: «Неуловимый Хо». Я недоуменно пробежала глазами стишок еще раз. Они это серьезно?! Чутье графомага подтвердило: «Серьезно! Более чем».
Рядышком примостилась еще одна картинка, на сей раз с двумя жизнеутверждающими лозунгами: «Позор трупоедам!» и «Вегетарианство – первый шаг к долголетию!». Понуро скорчившийся на больничной койке зеленокожий некто (видимо, любитель мяса) и жизнерадостное трио – эльф, орк и морковка – иллюстрировали лозунги.
Чем дальше, тем больше отвисала моя челюсть. Но окончательно добил меня третий рисунок: улыбающийся гном с огромным ручным пулеметом, эльф с неприлично торчащей на уровне ремня снайперкой и орк с гранатометом, увенчанные двустишием:
– Оружье любит ласку,
Чистоту и смазку!
Кошмар! Куда я попала?!
– К особистам – по лестнице на третий этаж, потом направо, – отвлек меня дежурный. – Кабинет Ытхана Нахыровича в конце коридора, не ошибетесь. Вот, ваш временный пропуск. Это на неделю, пока не оформят постоянный.
– Спасибо! – я подхватила сумки и двинулась к лестнице.
– Леди! – окрикнул меня охранник. – Еще одно. На будущее – сотрудники через парадный вход не ходят. Если вам не покажут служебный подъезд, обратитесь ко мне или к сменщику, мы проводим.
Еще раз благодарно кивнув, я целенаправленно потопала по указанному адресу, не отвлекаясь более на плакаты и лозунги, в стихах и в прозе.
– Здрасьте, дядя Ытхан! – зацепившись сумкой за косяк, в кабинет будущего начальства я практически влетела, чудом избежав столкновения с орочьим животом.
– Ну, с приездом, эльфенок, – папин боевой товарищ успел меня поймать и вернуть в вертикальное положение. – Зачем сразу-то на колени падать, а?
– И-и-звините…
– Ничего-ничего! Присаживайся. Как добралась?
– Нормально, – я плюхнулась на диванчик. – Вот только с утра под дождь попала.
– Привыкай, у нас тут солнечных дней – от силы пара десятков на год. Ну, молодец, что все-таки к нам. Мать, вроде, тебя в лейб-кавалерию хотела пристроить?
Хотела, а как же. С лейб-кавалерией, вкусной во всех отношениях, вышел только один казус – гарцевать предполагалось на единорогах. А с единорогами… хм… не сложилось бы у меня с ними. Никак.
– Н-ну-у… – я потупила взор: – Там возникли проблемы. С единорогами.
– Хе! – орк хлопнул себя по ляжкам. – Вся в маменьку!
– Угу.
– Не переживай, у нас тут единорогов нету. Бумажки твои где?
– Вот, – я выложила многострадальную папку на стол.
– Та-ак… диплом… выписка… Ну, с этим к кадровичке, хотя погоди. Сам проведу. Приказ на тебя я уже подготовил. Кадровичка у нас кикимора, так что не удивляйся. Завтра с утра сходишь и все оформишь. Потом в техотдел зайдешь, получишь табельное… Ты хоть стрелять-то умеешь, графомагиня?
– Да… папа натаскал.
– Уже хорошо. Так, форму тоже завтра получишь. Чего там еще? А! Жилье! Таких чертогов, как ваша усадебка, конечно, не предлагаю, но квартирка найдется. Держи ордер и ключи.
– Ново-Форменовка, Арсенальная, двенадцать, квартира два, – прочитала я адрес на бланке. – Это где?
– Отличный зеленый райончик! – орк подмигнул. – В самый раз для эльфей. Все, как вы любите – травка там всякая, кустики, птички-цветочки. Всего полтора часа пешком – и ты на работе.
– Спасибо, дядя Ытхан! – я спохватилась и полезла в недра сумки. – Совсем забыла! Пока вы меня официально не приняли еще… вот! Это от папы.
– «Черная Крепость!» – умиленно воскликнул Ытхан, принимая полуторалитровую бутыль бережно, словно младенца. – Ну, эльф, чертяка! Порадовал так порадовал!
– А это от мамули, – полосатая лыжная шапочка с ушками и пушистым помпоном на макушке веселенькой черно-красной расцветки обрела нового хозяина.
Единственное домашнее занятие, за которое можно засадить мою летучую мамочку это – вязание. Вяжет она все, от грелки на чайник до грифоньей попоны. Результатами мамулиной деятельности моя сумка была забита доверху. Свитера, носки, шапки и шарфики, притом большая их часть – совсем не моего размера. Либо мулик подбирала шмотки с дальним прицелом, либо просто сгребла из шкафа все, что под руку попалось, причем второе вероятней. Ну что ж, зато не буду заморачиваться на подарки коллегам! Ближайшие пару лет – точно.
– Ну, вроде все. Посиди тут минутку, пойду, твоего будущего напарника-наставника отловлю. Он тоже эльф, кстати. Надеюсь, споетесь. Только, Нол, ты меня при посторонних «дядей» не называй, ладно?
– Конечно!
Те несколько минут, что я ожидала возвращения шефа, были посвящены некоторым мечтаниям и предположениям о личности моего будущего напарника и наставника. Хорошо, что он из моих сородичей! Есть вещи, которые представитель иной расы попросту не поймет, как не объясняй. Похоже, мне наконец-то начинает везти! А мог бы и орк попасться, не в обиду дяде Ытхану будь сказано, или, того чище, гном! Зелен тис, даже с горным троллем или баньши можно найти общий язык, но с родичами, все-таки, как-то попроще…
Но все предположения мигом вылетели у меня из головы, едва лишь я увидела, кого судьба послала мне в напарники. Не может быть! Я ошибаюсь, наверное, или просто похож… Нет. Точно! Лет пять назад это лицо регулярно смотрело с главных страниц всех мало-мальски серьезных столичных газет. Эринрандир ап-Телемнар, кавалер Золотого Клинка и Вечерней Звезды трех степеней, лучший столичный сыщик всех эпох, знаменитый контрразведчик, «рыцарь плаща и кинжала», посвященный в рыцари лично Ее Владычеством… Его карьера была стремительна и блестяща. Десятки громких дел, два раскрытых заговора – головокружительный взлет! И еще более быстрое и головокружительное падение. Печально знаменитое «мифриловое дело» сломало карьеру многим, даже министры тогда опасались за сохранность своих ушей, что уж говорить о простом сыщике, за спиной которого не стояло ни влиятельного Дома, ни богатства? Спустя каких-то полгода правда выплыла, и полетели погоны и головы, но в разгар скандала никто и помыслить не мог, что Неподкупного попросту подставили. Он копнул слишком глубоко, и в награду получил позор, опалу и забвение, лишь чудом избежав трибунала. Впрочем, когда все выяснилось, честь его была восстановлена и все регалии возвращены, но на тот момент Эринрандир ап-Телемнар уже бесследно исчез из Столицы. И больше не возвращался…
Так вот где прячется живая легенда! И я – я! – буду у него учиться! Ура! Что там нужно делать, бумажки перебирать? Да, пожалуйста! Сколько угодно! А еще я могу кофе варить и тапочки приносить тоже, если понадобится!
Но, может, все-таки обозналась?! Да нет, точно он. Мало того, что очень редко встретишь двух эльфов с одинаковыми именами, еще и внешность совпадает полностью. Высокий, глаза синие, с прищуром, над левой бровью небольшой шрам. Волосы черные, неровно и коротко стриженые… Я осознала, что пялюсь во все глаза на это легендарное чудо, а мыслю при этом какими-то ориентировками! Все-таки годы в Академии не прошли даром, канцелярщина въелась в плоть, кровь и мозг. Такой… сам… живьем!!! Ах-х…
Соболиная бровь аристократически выгнулась, губы тронула любезная улыбка.
Я печально понурилась. Я же все-таки графомаг-мыслечтец, пусть не самый лучший, но все же… Фальшь я чувствую.
Ну и ладно! Ну и пусть! Зато я буду с ним работать и у него учиться! Пожалуй, это был первый раз, когда я поняла, что по-настоящему хочу заниматься своей профессией. Уже кое-что, не правда ли?
В общем, по коридору вслед за легендарным сыщиком я топала вполне уверенно, пытаясь замаскировать щенячий восторг нарочито-унылой физиономией. Авось сразу не раскусит.
Однако же, не судилось сбыться скромным планам следователя. Едва Эрин пристроил свою подопечную к папкам и бумажкам, как омерзительно резко зазвонил внутренний телефон:
– Эрин, детка, не хочешь зайти в гости? – ласково поинтересовался Роин сын Норина. – Я тебе такое покажу…
Зрелища, которыми изредка баловал соратников штатный патологоанатом, были предназначены для существ с очень крепкими нервами и желудком. И вовсе не из вредности характера, нет. Гном искренне и самозабвенно любил свою работу, и, будь она менее специфической, обязательно брал бы её на дом. При этом Роин так же честно не понимал, как можно не восхищаться тончайшими оттенками и изысканной формой циррозной печени или снежно-голубоватым блеском надкостницы. Особенно уважал достойный гном процесс эксгумации и неизменно пытался заманить на повторное вскрытие многолетнего покойника зрителя, способного разделить его профессиональный восторг. Брезгливых и впечатлительных Роин презирал, считая недостойными почетной службы в НЧЧК и сопровождаемой её высокой зарплаты. Эрин же входил в то небольшое число стойких и уважаемых, только потому, что был эльфом и умел хорошо скрывать истинные эмоции и чувства. Хотя и его иногда мутило при виде Роиновых подопечных, особенно тех, которые прежде чем попасть на стол к патологоанатому, провели зиму в лесу присыпанные снегом.
– Сейчас приду, – заверил гнома Эринрандир, и уже было собрался выполнить обещание, как его окликнула Нолвэндэ:
– А можно мне с вами?
– Я к патологоанатому на вскрытие, – честно пояснил эльф.
– А я не боюсь трупов, – заверила его ясноглазая напарница.
– Да?
С одной стороны, Нолвэндэ ему еще не успела сделать ничего плохого, а с другой стороны… может быть, и в самом деле барышня окажется достаточно стойкой к натюрмортам Роина. Хотя вряд ли. На всякий случай, Эрин незаметно прихватил с собой флакончик нашатырного спирта.
– Ну, пошли.
Мертвецкая располагалась в глубоком подвале, таком мрачном, что даже у сильных духом и телом гоблинов помимо воли тряслись коленки и потели ладошки. Узкий, скупо освещенный зловещего вида мутно-зелеными лампочками, коридор вел прямиком к массивной железной двери, крепко запертой изнутри на три засова. Справа от створки красовалась ярко-оранжевая кнопка звонка размером с кофейное блюдце. Эрин со всей силы надавил на неё и не отпускал, пока дверь не открыли. Он знал, что Роин любит слушать в наушниках музыку и медленно реагирует на вызов, увлеченно ковыряясь в чьих-то внутренностях. Счастливый, как ребенок, получивший ко дню рождения игрушечную модель кузнечного цеха, гном распахнул дверь настежь. Он насвистывал арию Саурона из классической оперы «Феанор-суперстар», радостно потирал руки в резиновых перчатках, не обращая внимания на забрызганный черной кровью длинный фартук. Для удобства в работе он заплел жесткие рыжие волосы в две косы, торчавшие над ушами как рога боевого гномьего шлема. И никто на свете не сумел до сих пор переубедить Роина в том, что с такой прической он выглядит крайне комично.
И без того сияющий взор Роина обрел небывалую яркость при виде юной эльфийки. Дамы не часто баловали патологоанатома своим вниманием прямо на рабочем месте. Откровенно говоря, их можно было понять.
– Здравствуйте, милая барышня! Как я рад вас лицезреть! – рассыпался в любезностях радушный хозяин анатомички. – Такая честь! Такая честь!
– Её зовут Нолвэндэ, – поправил Эрин. – Моя практикантка.
– Изумительное имя! Как повезло Эрину! – продолжал щебетать Роин, между тем переходя непосредственно к делу. – Позвольте представить вам моего очаровательного подопечного – господина Бе-Бе.
Лежащий на столе зомби со вскрытой грудной клеткой и брюшной полостью зашелся в идиотическом смехе и попытался помахать рукой в знак приветствия. При этом у него отвалились указательный и безымянный пальцы, а средний остался на месте, от чего жест живого мертвеца превратился из пугающего в откровенно непристойный.
– А ну перестань баловаться! – по-отечески строго предупредил гном, пригрозив пальцем некстати развеселившемуся зомби. – Ай-ай-ай, как нехорошо ты себя ведешь.
– Бе-бе-бе! – весело передразнил патологоанатома вскрываемый.
Его потому и называли даже в официальных документах «господином Бе-Бе», потому что ничего более определенного о личности несчастного установить пока не удалось.
– Не обращайте внимания, леди Нолвэндэ, скоро он окончательно затихнет, заклинания осталось совсем чуть-чуть, – уверял девушку жизнерадостный гном. – Будет смирненький, как и подобает покойнику.
– Показывай, что хотел, – напомнил Эрин.
Утешало одно – что позавтракать он сегодня не успел. Господин Бе-Бе своим видом отнюдь не радовал взгляд и помещение не ароматизировал.
Хотите, я раскрою самый страшный секрет нашей семьи, вернее, мужской ее части, а? Точно хотите? Уверены? А все равно раскрою! Так вот, начать придется издалека, точнее, издавна. Однажды, давным-давно, когда меня еще и на свете не было, громыхала и полыхала Вторая Пиндостанская война. И как-то раз звено отважных грифонолетчиц было отправлено на выручку группе спецназа, попавшей в окружение. Ну, прилетели, отбомбились и начали эвакуацию. А вы представляете себе, вообще-то, что такое грифон? Грифон – это, по сути, здоровенный кот с крыльями. Чем пахнет кот? Правильно! Кот пахнет котом, или, как метко выражается мой папуля, кошатиной. Притом сила и… м-м-м… густота запаха пропорциональна размеру грифона. Мамин грифон был просто ну очень большой. А папу с детства выворачивало от кошачьих ароматов… Но все-таки, когда отважная Аэриэн лихо погрузила раненого эльфа-снайпера на «борт» своего летуна, он оказался единственным из всего отряда, кто, извиняюсь, не блевал всю дорогу до базы, несмотря на то, что висел почти что вниз головой. На прекрасную летунью это обстоятельство произвело прямо-таки сокрушительное впечатление… А теперь – внимание, секрет! Семена горчатки. Невзрачная такая огородная травка, сорняк. Обоняние отбивает начисто. И вообще… успокаивает. Собственно, меня потому из Академии и не выгнали, что на обязательных экскурсиях в анатомический театр я выказывала истинно эльфийскую выдержку и хладнокровие, несказанно удивляя преподавателей. А все папуля! Не расскажи он мне об этом чудодейственном средстве, засыпалась бы точно. А так ничего, и монстриков всяких мутировавших препарировала с каменным лицом, и в мертвецкой не блевала ни разу. От укачивания травка эта тоже очень помогает. В обязательные семейные вылеты на грифонах (мамочка у меня – энтузиастка и пропагандистка здорового образа жизни и экстремального отдыха) мы с папулей втихую эти самые волшебные семена жевали целыми горстями. Так что к походу в морг я была готова если не морально, то хотя бы физически. Опозориться пред синими очами легендарного Эринрандира? Никогда! Пара щепоток горчатки, тайком съеденных во время пути по коридорам Управления – и знаменитое эльфийское хладнокровие налицо. И на ароматы препарируемого зомби мне было теперь наплевать. Выглядел он, правда… Но ничего! То, что я на личико слегка позеленела… так это у них тут лампы такие!
Где-то через час-полтора начнется обратная реакция, и моя теперешняя невозмутимость выйдет мне боком, но это будет через час. А пока – знай наших!
Едва удержавшись от торжествующего взгляда в сторону наставника, я изобразила на лице этакое серьезно-внимающее выражение и с умным видом принялась кивать в такт речам колоритного гнома-анатома. В судебной медицине я разбираюсь так же хорошо, как и в устройстве крылатой ракеты, но изображать восторженное внимание мне это не мешало нисколько. Главное, не приглядываться к, так сказать, объекту исследования.
И вообще… Зомби, зомби… Вот за мамиными грифонами лотки выгребать, особенно ближе к марту, когда у них пора любви начинается – это да-а! После такого никакие вскрытия не страшны. И даже вой восставшего мертвеца полнолунной порою не идет ни в какое сравнение с мартовскими воплями мамулиных крылатых котов.
Из объяснений доброго доктора Роина сына Норина следовало, что будучи живым господин Бе-бе вел сидячий образ жизни, мало времени проводил на свежем воздухе, регулярно употреблял алкогольные напитки и неправильно питался. То есть веселый зомби – убийца президента банка работал обычным офисным клерком. В последнее время среди рас-меньшинств это было модно и даже престижно. Высокое Руководство решило явить обществу образчик современной толерантности, позволив людям даже занимать руководящие должности в частных фирмах. К счастью, на госструктуры эти нововведения не распространялись, к вящей радости всех его сотрудников от эльфов до кикимор, от кабинетных шишек до скромных уборщиц.
Кстати, убиенный господин Стоерос возлежал на соседнем столике, и препарируемый зомби все время пытался выказать тому некоторые знаки внимания: свистел, улюлюкал и глупо хихикал. Отсутствие головы у мертвеца бывшего клерка совершенно не смущало.
– А в желудке у нашего общего друга я обнаружил вот что! Человеческие, женские, – радостно воскликнул гном и повертел у Эрина перед носом баночкой с прозрачной жидкостью, в которой плавал пучок ярко-рыжих длинных волос. – И это еще не всё.
Пред ясные синие очи эльфа-следователя был представлен некий странный предмет – черный кусочек то ли кожи, то ли ткани с несколькими металлическими крючочками в два ряда.
– Это что такое? – меланхолично полюбопытствовал Эрин.
Гном изобразил розовощекой физиономией глупую гримасу, которую он по неведомой причине считал признаком смущения.
– Гм… часть дамского туалета… не при леди Нолвэндэ будет сказано…
Эринрандир несказанно удивился. Кто бы мог подумать, что Роин такой пуританин. Застеснялся прямо как подгорная девственница.
– Какая еще часть?
– Ну… хм… эта… застежка… – патологоанатом попытался допрыгнуть до эльфьего заостренного уха и громогласным шепотом прогудел: – От лифчика… пардон, бюстгальтера.
– Это меняет дело. Уверен?! – хмыкнул следователь и требовательно поглядел на стажерку. – Нолвэндэ, ты лифчик носишь?
– Ношу, – пролепетала девица.
– Погляди внимательнее – это точно застежка от бюстгальтера?
Графомагиня осторожно покосилась на предъявленное ей вещественное доказательство, сморщила носик и чихнула.
– Он самый.
– Возможно, милейший господин Бе-бе не так давно поужинал рыжей девицей, – сделал логичный вывод патологоанатом. – Хотя я могу и ошибаться. Отправлю на анализ содержимое желудка, тогда будем знать точно.
– Что и требовалось доказать. За-ме-ча-тель-но! – пропел Эринрандир и почти с нежностью поглядел… нет, не на юную эльфийку, а на кусок кожаного лифчика.
Еще более трепетного и ласкового взора удостоилась прядь рыжих волос. Гному от щедрот эльфийской души досталось крепкое мужское рукопожатие, господину Бе-бе – хитрое подмигивание, а бедной девочке, стойко перенесшей все тяготы посещения мертвецкой – ни даже крошечной, одобрительной улыбочки и ни единого хорошего словечка ни на квенье, ни на синдарине, ни на гоблин-переводе, на худой конец. Таким вот подлым педагогическим приемом пользовался доблестный энчечекист Эринрандир ап-Телемнар, чтобы стимулировать в практикантах здоровое рвение и желание доказать свою профессиональную состоятельность.
Рыжая прядь и кусок одежды дали ему, наконец, новую ниточку для продолжения расследования. После холодного и невеселого утра прямо-таки до самых краев, как ведро с помоями, наполненного неприятностями, открытие патологоанатома сумело не только порадовать Эрина, но и подняло ему настроение.
– А не попить ли нам кофейка, леди Нолвэндэ? – почти игриво спросил он бледную и окончательно сникшую девушку. – Я пью без сахара. Тем более его все равно нет. Забыл купить.
Он громко-громко подумал: «Нол, приготовь кофе, пожалуйста! Ну, будь другом? – специально, чтобы графомагиня его услышала, и добавил тоже мысленно: – А я никому не скажу про горчатку, ага»
И подмигнул девушке синим, красивым до невозможности и бесстыжим глазом.
Ах, ты ж…
Слов банально не хватило. Ни в маминой квенье, ни в папулином синдарине не нашлось бы достойного эпитета для этого… Гада!
Так позорно засыпаться… Откуда он про горчатку-то узнал, а?! Я же тихонько жевала, деликатно так…
Еще пару мгновений мамин нолдорский темперамент боролся с папиным синдарским самоконтролем. Папины гены победили. Ура. И в самом деле, кто я такая, чтоб тявкать на легендарного и прославленного… и моего непосредственного начальника, к тому же! Нет, уж чему-чему, а соблюдению субординации меня дома хорошо обучили. Если старший говорит «лягушка», начинаем квакать и прыгать! А вот переходить на мысле-речь так уж сразу, так уж запросто – это дурной тон. Это, знаете ли, невместно. Не настолько мы хорошо знакомы.
Ладно, чего уж там…
Пойду делать кофе. Тем более, что и мне не помешает… не поняла-а… А где кофе? Это – кофе?!
Чуть ежась под насмешливым взглядом прославленного и легендарного, я брезгливо понюхала содержимое местной жестянки и не выдержала, фыркнула и полезла в свою сумку. Плевать, что он там себе подумает! Готовить, а уж, тем более, пить эту бурду я не стану. Даже несчастный зомбик пах приятней!
Да-да, я прекрасно знаю, как это выглядит! Приехала тут этакая столичная штучка и с ходу начинает морщить носик и нудить: «Прови-и-инция-а…» Но кофе – это святое! Если уж у меня есть с собой пачка стопроцентной харадики (специальная обжарка, тонкий помол, для джезвы, хотя можно и в чашку заварить), так зачем же растворимым суррогатом травиться?
Вот в чашку я его и заварила, отметив для себя, что неплохо бы кофеварку сюда притащить. Бедняга, как он тут обитает? Ни кофеварки, ни плитки, даже чайника нет! Банка и кипятильник – это сурово…
– Угощайтесь, пожалуйста, – я церемонно поднесла начальству чашку и улыбнулась как можно милее.
И поставила такой сильный блок на мысле-речь, как только могла. Нечего тебе в моих мозгах делать, дорогой шеф.
Дорогой шеф неопределенно хмыкнул и уткнулся в чашку.
– Я видео на диск солью – или нельзя?
Начальство заинтересованно приподняло бровь.
– Видео?
– Ну да. Я писала вскрытие и фотографировала тоже. Качество, правда, телефонное… но, может быть, пригодится? Если мой шнурок к этой машине подойдет, конечно… – тут я засомневалась. Судя по возрасту местного компьютера, шнурок мог и не подойти. Сей агрегат, похоже, в прошлую Эпоху собрали.
Ну, ничего. Зря, что ли, мамочка мне свой ноутбук подарила? А я его перла сюда за столько лиг?
Нет-нет, вы только не подумайте, что я – супер-крутой специалист в области умной техники! Из Военно-Технического Университета им. Куруфинвэ Феанаро меня тоже выгнали! Со второго курса. Но ведь я же все-таки нолдэ по мамочкиной линии, так что любовь к железкам у меня, можно сказать, в крови.