Глава 5
Никита
– Что с ним? – рычу, взбегая по ступенькам на второй этаж.
– Мама говорит, инфаркт, – делает огромные глаза Настя и скулит, как брошенный щеночек. – Он же не умрет, Никита? Правда?
– Угу, – бросаю на ходу. – Как сыну Вадима Ильича мне хочется заорать «никогда!», но доктор внутри советует придержать язык за зубами. Никаких прогнозов заранее.
Влетаю в спальню отца и Алины и тут же застываю на пороге.
Папа дремлет, лежа на высоких подушках .Мачеха сидит рядом, держа его за руку.
– Скорую вызывали? – бурчу шутливо и, подойдя к постели мягко, но настойчиво оттесняю Алину в сторону.
– Пап, как ты? – спрашиваю, наклоняясь над больным. Бледный, конечно. Но одышки нет.
– Никита, – изумленно улыбается отец, приоткрывая глаза. – Ты-то тут откуда? Алина вызвала?
– Я сам, – морщу переносицу и даже фигею от охватившего счастья. – Говорят, у тебя инфаркт…
С любовью оглядываю короткий ежик седых волос, крепкую фигуру. Замечаю руку, прижатую к грудине. Нехорошо это…
– Ерунда какая-то, – отмахивается отец. – Алина все придумала. Сейчас полежу и встану. Подумаешь! Тебя вот угощать буду. У нас рыба вяленая есть… Хорошо бы с пивом.
– Конечно, придумала, – поджимает губы мачеха, – особенно когда ты валиться начал…
– Отлежусь и все пройдет, – добродушно отмахивается отец и смотрит на меня внимательно. – А мы тебя не ждали так рано…
– Я к вам по пути заехал, – бросаю мимоходом и тут же перевожу разговор. – Давай давление померим, и я тебя послушаю. Не похоже на инфаркт. Что-нибудь тяжелое поднимал?
– Так в оранжерее клумбы переустраивал, – вздыхает мой неугомонный папа. – Выделил место под орхидеи. Такие капризули они… Но Нельке нравятся. Ходит нюхать… Коза мелкая.
Отец улыбается радостно, а я помогаю ему лечь поудобнее. Достаю из чемоданчика фонендоскоп и, осторожно приложив к груди, слушаю, как бьется папино сердце. Замечаю старую татуировку на груди «не реанимировать». Сколько раз я ее видел. Но только сегодня смотрю с содроганием.
Как бы ни так, старый!
В нашей стране, где запрещена эвтаназия, такая татушка выглядит бессмысленно и глупо. Все равно спасут. Хочешь ты того или нет. Может, и хочет отчалить в мир иной без дефиблилляторов и непрямого массажа сердца. Но закон есть закон. И никакой медик не отступится от протокола. Спасет или нет… Ну, хоть попробует.
Каждый стук сердца отдается у меня в ушах.
– Как энерджайзер, – улыбаюсь отцу и приказываю. – Переворачивайся …
– Вот навязался на мою голову, – ворчит отец, спокойно укладываясь на живот.
Провожу ладонью по крепкой спине.
Папа, папочка, не умирай, пожалуйста!
Слушаю внимательно и, повернувшись к Алине, спрашиваю.
– Почему ты решила, что инфаркт?
– Так за грудиной колет, и правая рука…
– Это в спину вступило, – хмыкаю довольно и сам радуюсь ошибке мачехи. – Жить будете, Вадим Ильич, – заверяю серьезным тоном. – Сейчас обезбола вколем, и как новенький снова побежишь к своим орхидеям.
– Пусть хоть отлежится сегодня, – командует мачеха и смотрит на меня умоляюще. – Правда, не инфаркт, Никита? Ты меня не обманываешь?
Гляжу на женщину, которую когда-то считал своим врагом. Постарела. Но все такая же красивая. Русые волосы собраны в дульку. Минимум морщин и максимум элегантности. Простое и в то же время красивое платье по фигуре. Но самое главное, взгляд! Алина смотрит на отца с такой любовью, что ошибиться невозможно. Любит его. Повезло! Наша мама так никогда не глядела. Равнодушный взгляд темных глаз с поволокой и какая-то внутренняя отрешенность. Может, поэтому и ушел отец к Алине. Эта хоть живая… Да и кто я такой, чтобы судить? Когда мама умерла, брак родителей доживал последние дни. У каждого была связь на стороне. И никто не пытался сохранить хотя бы иллюзию. Даже ради нас, троих детей.
– Ну и что тут у вас происходит? – раздается от двери знакомый голос. Илья. Высокий худощавый и невероятно обаятельный. Еще один доктор Макаров.
– Ложная тревога, – усмехаюсь я и, переведя взгляд на Алину, замечаю миролюбиво. – Ты все правильно сделала, мутер.
– Я еще и Дусеньку вызвала, – признается мачеха, помогая отцу сесть на кровати.
– С ума сошла, – бухтит он весело. – Никитос решил приехать по-тихому… А не судьба!
Немного позже, когда вся семья собирается за обеденным столом, я чувствую себя именинником. Исподволь наблюдаю, как Агафонов возится с дочерью и мимоходом оглаживает руку моей сестры. Как сама Дуська накладывает в тарелку мужа все салаты и разносолы и смотрит на него влюбленными глазами. Замечаю, как Илья поправляет выбившийся из прически локон жены. Любуюсь отцом с Алиной и испытываю… нет, не зависть… а острую потребность отыскать именно мою любимую женщину. Словно наяву вижу рядом Яну. Чувствую ее ладошку на своем колене и замираю, когда прямая и совершенно отмороженная жена брата спрашивает меня прямо в лоб.
– А ты куда направляешься, Никита?
Вот ведь бесцеремонная баба!
Поперхнувшись от неожиданности, стараюсь обдумать, как бы не выдать своих планов, но, заметив настороженные взгляды отца и брата, понимаю, что съехать с темы не удастся.
– В Сочи, – бросаю небрежно и снова смотрю на реакцию близких. Отец морщится. Алина роняет вилку. Брат пялится, будто на приведение. Одна Дульсинея не в курсе.
– В Сочи? – уточняет радостно. – Передашь моей Яне гостинчик…
– С удовольствием, – киваю довольно.
А что? Это мысль! Заявиться пред светлые очи Василиди с подарком от сестры. Типа ехал мимо… Провести разведку боем, а там решить…
– А с какой целью? – напряженно интересуется отец. – В отпуск или как?
– Я уехал из Питера. Навсегда, – запоздало оповещаю родных. Вижу, как напрягаются брат и отец, замечаю взгляды, которыми обмениваются мачеха и невестка.
Ну, вот и понятно, кто у нас входит в клуб имени Яны Василиди! Дуська с Агафоновым не в счет. Дети тоже. Зато остальные родственнички, кажется, в теме. Но никто из них не стремится мне помочь.
– Если дело касается Яны, – после минутного раздумья недовольно крякает папа, – то идея совершенно дурацкая. Я бы тебе советовал остаться здесь и вернуться в клинику…
– Да, – киваю нехотя. – Из-за Яны. Вы бы меня просветили, что ли…
– Что происходит? – быстро вторгается в беседу Дуська. Зыркает на собравшихся за столом любопытными глазами. Попробуй, не ответь.
– Как ты знаешь, – глухо начинает отец. – У нашего Никиты и Яны был когда-то роман…