Я проснулся так резко, словно меня ведром холодной воды окатили.
Мысли бешеным роем крутились в голове – сон улетучился мгновенно. Это что же выходит, свыше мне снова «добавили» мотивации?!
Только пару часов назад я узнал, что отца в ближайшее время переводят с третьего на четвертый энергоблок, как во сне я увидел его лежащим в карете скорой помощи… Он пострадал во время взрыва.
Нет! Этого не будет! Я не допущу!
Опустился обратно на влажную подушку, уставился в потолок. Почувствовал на себе чей-то взгляд, хотя в моей комнате никого не было. Вдруг какой-то тихий шум справа привлек мое внимание. Разглядел кота на столе.
– Тишка! Пшел вон! – прошипел я. Но кот считал иначе, просто сидел на столе и пялился на меня желтыми глазищами. Гипнотизер лохматый.
Животное наверняка еще в тот день, когда я впервые вошел в эту квартиру, почувствовало, что с настоящим Алексеем Савельевым что-то не так. Никакой мистики тут не было, просто кот. Сидит и наблюдает.
Забыв про мохнатого, я вновь вернулся к своим мыслям.
Что я вообще узнал за прошедшие девять месяцев? Что авария на Чернобыльской АЭС произошла из-за присутствия рядом засекреченного военного объекта «Око Москвы»? Быть может, иностранные спецслужбы сначала пытались уничтожить саму ЗГРЛС, а уже потом решили устранить проблему иначе? Очевидно, что и в КГБ прекрасно понимали опасность, а потому плотно перекрыли все пути к Чернобылю-2. Тот самолет, взлетевший с нашего аэродрома, был последней каплей, но его сбили.
С угнанным СУ-24 я, конечно, перегнул. До конца непонятно, что же там произошло на самом деле и к сожалению, этого я уже не узнаю. Та запись, снятая с бортового самописца, где якобы пилот увидел неопознанный летающий объект, всего лишь фальшивка, подкинутая из комитета.
Еще есть Григорий, который сам по себе темная лошадка. Его поведение и намерения вообще непонятны, особенно после того, что я вчера увидел в гостинице «Полесье». Что за сведения он передавал и главное – кому? И причастен ли он к готовящейся аварии?!
Также крайне мутный момент: что же там за история была с заводом «Юпитер»? Как меня там вообще срисовали? Неужели и вправду покойный начальник отдела Валера Степанов работал с комитетскими? И что, это они приказали ему устроить пожар? Или его устроил не он? Тогда кто?
Боже, как много вопросов. От них крыша едет, ведь ответа мне на них не даст никто. Хоть меня косвенно и прикрывает Андрей, но это не дает мне особой свободы. И главный момент – я все еще не знаю, как попасть на ЧАЭС!
А даже если и попаду, что мне там делать? Наверняка, на станции есть человек, (а может, и группа), который имеет четкие задачи: подготовить все и ждать сигнала для начала. Ну что мне, ходить у всех спрашивать – а не ты ли, уважаемый, диверсант, желающий устроить аварию? Нет? Ну, тогда извините, пойду дальше искать.
Одно дело – понять, а совсем другое – предотвратить аварию. Нет, предотвратить-то я ее могу, нужно просто взять автомат, явиться на блочный щит управления «№ 4» где-то в половину первого ночи двадцать шестого апреля и просто пострелять всех операторов. Радикально, просто и даже по-своему гениально. Но разве это выход?
И где гарантия, что через неделю эксперимент не повторят и подобное не произойдет снова? Нет, тут нужно действовать иначе. Ведь тут виноват не отдельно проводимый в ту ночь эксперимент, а целый ряд сопутствующих факторов, сложившихся воедино. Вероятность такого – один шанс из тысячи. Но ведь случилось?!
Все это было рукотворно подведено к критической точке намеренно. Причем не последнее место уделяется и недоработкам в самом реакторе РБМК. Ими просто воспользовались, а после сделали основной причиной аварии, заодно сославшись еще и на ошибку персонала.
Однако ни в одном отчете нет ни слова о намеренной диверсии. И это неспроста.
Еще какое-то время я рассматривал вариант землетрясения, но быстро от него отказался. Что, землетрясение, даже локальное, произошло точно под четвертым энергоблоком? А на соседнем третьем, никаких следов природной катастрофы? Вероятность такого чуть ли не один шанс на миллион. Как вариант, еще использование геофизического оружия, но его возможное применение в восемьдесят шестом году – практически из области фантастики.
Пока размышлял об этом, устал так, что и сам не заметил, как вырубился.
Проснулся в семь сорок.
Быстро оделся. Вскоре проснулись все остальные.
Отцу нужно было идти на работу. Сели завтракать. Боже, как же я соскучился по обыкновенной яичнице с жаренной на сковородке колбаской. Умял за пару минут, это вам не доставшая по утрам безвкусная овсянка.
От кофе за прошедшие месяцы я уже отвык, а армейский кофейный напиток меня достал до изжоги, поэтому налил себе чаю. Болтали обо всем.
– Леша, а тебе долго еще служить? – вдруг спросила Настя.
– Ну, еще почти полтора года. А что?
– Ты всерьез еще рассматриваешь учиться на офицера? – поинтересовался отец.
– Ну да, – не раздумывая, ответил я. – У отслуживших срочную службу, есть некоторое преимущество, в поступлении на офицерские курсы, – ответил я, хотя, честно говоря, несильно к этому стремился. Мысли о том, что я снова стану офицером, буду в разъездах, командировках… Ну, даже не знаю, хочу ли я этого на самом деле или просто выбрал то, к чему был ближе всего? Ведь когда я в начале лета говорил родителям о своих планах на жизнь, в них Юля еще не занимала весомой позиции…
– А на станцию к нам не хочешь? – спросил отец.
Ну да, конечно. Кем? Сантехником? Да меня в стены АЭС трактором не затащить – не хочу я там работать. Решить бы поставленную задачу и забыть про инцидент.
– Ты знаешь, пап… – осторожно произнес я, – не особо. Что-то не тянет меня на атомную станцию. Я, кстати, хотел спросить, ты действительно переходишь с третьего на четвертый энергоблок?
– Мать сказала? Ну да. В апреле планируется изменение штата сотрудников. На повышение пойду.
– А на второй или первый энергоблок нельзя уйти? – спросил я.
– Там все укомплектовано давно, – вздохнул отец, затем добавил: – К тому же мне сам Дятлов предложение сделал, а ведь он заместитель главного инженера второй очереди на АЭС. Такие предложения дважды не поступают.
– И все же, пап, может быть, откажешься?
Повисла продолжительная пауза.
– Что-то я тебя не пойму, сын… Почему ты так не хочешь, чтобы я переходил на другой энергоблок? Там и зарплата выше, и оборудование новее. Коллектив, конечно, не тот… Но со временем притремся друг к другу.
Ох, как же мне хотелось все ему рассказать. Об ужасной аварии, о последствиях для города и страны в целом. Обо всех пострадавших от Чернобыльской радиации, о погибших людях. Видел бы отец, во что превратилась Припять в две тысяча двадцатом году, давно уже став печально известным городом-призраком. Туда будут только туристов возить, ну и еще сталкеры проникать. А до этого угрохают кучу денег, чтобы отстроить новый саркофаг…
– Я не могу объяснить, – наконец ответил я, естественно, не став рассказывать правду. – Просто, предчувствие какое-то нехорошее.
Он усмехнулся, взял газету.
– Это все глупые предрассудки. Нет там ничего опасного. Там же ничего не горит, нет ни газа, ни химии. Только атомы.
– Но ведь сколько уже было аварий на советских атомных электростанциях?! – яро возразил я, не сдержавшись.
– Каких еще аварий? Сколько? – вопрос реально удивил отца.
Ну, конечно. Это в моем времени в интернете можно найти любую информацию, нужно только знать, где и что искать. А в СССР все это держалось в строжайшем секрете. Что-то произошло? Тут же локализовали, устранили последствия, все расследования спрятали в архив, и все. Информацию об инцидентах под строгое ограничение. Не было никаких аварий и все тут. То же самое могло быть и с аварией на Чернобыльской АЭС, если бы не академик Легасов. Лишь к началу мая в одной из не самых крупных газет, название которой я уже не помнил, была крохотная заметка, по прочтении которой можно было сделать вывод, что ничего страшного не произошло.
Именно поэтому отец так и отреагировал – он не знал. Верил в безаварийность реакторов тех лет. Потому что ему так говорили, потому что так сложилось. А между тем, их было несколько десятков, пусть и куда меньше Чернобыльской.
– И откуда ты об этом знаешь? – сразу сказал он, явно приготовившись опровергнуть мои доводы.
И такая реакция мне тоже понятна – не знал он, что я разбирался в устройстве реактора РБМК и энергоблока в целом лучше, чем он сам. Уж за многие годы после техногенной катастрофы у меня было много времени изучить материалы.
Я понял, что дальше можно не продолжать. Ничего хорошего из этого не получится. Поэтому ничего отвечать не стал.
Обстановку тактично разрядила мама, сообразив, что беседа зашла в тупик.
– Сереж, ну ты все-таки еще раз хорошо обдумай, стоит ли переходить на четвертый блок, хорошо?! – затем повернулась ко мне. – Леша, ты что-то там про задачу от командира говорил. Решил, что делать?
– Да, кое-что придумал, – кивнул я, допивая чай.
Естественно, бродить по городу в военной форме я не собирался и причин на то хватало. Задача была специфическая, требующая тонкого подхода.
Сынок майора Прудникова, исходя из того, что я понял во время постановки задачи, рос без отца. А потому был своенравным, затаил обиду. Потому и все слова отца воспринимал скептически, считая, что сам знает, как достать деньги.
Найти подход к такому будет непросто, но мне ведь и не воспитанием заниматься нужно. Требуется тактично припугнуть, сославшись на то, что торговать, чем хочется и где хочется – нельзя. А остальное по обстоятельствам. Впрочем, я уже кое-что придумал.
Прежде чем уходить из дома, позвонил Юле, чтобы уточнить, во сколько она собирается уезжать, но попал на ее отца. В общем-то, неудивительно, воскресенье же – выходной.
– Привет, Алексей! – отозвался подполковник и тут же пошел в атаку. – Ну-ка объясни мне, что это за бутылка такая у меня в квартире появилась?
– Презент, – улыбнулся я. – От полковника Чайкина, из Овруча. Просил напомнить вам про зиму восемьдесят первого, в Афганистане.
– Так… – задумчиво произнес он. – Погоди-ка, шестнадцатое февраля? Под Кандагаром?
– Ну, таких сведений у меня нет.
– Ясно. Игорь Чайкин, майор… – по голосу я понял, что отец Юльки улыбается. – Ну, спасибо тебе, Леха! А как ты вообще на это дело подписался?
– Так он теперь начальник военного аэродрома под Овручем. Командиром у меня был. Когда узнал, что меня переводят в Припять, вызвал к себе, ну и вот…
– Понятно. Надо бы телефон его раздобыть.
– А Юля дома?
– Нет, она минут сорок назад ушла в магазин.
– А подскажите, товарищ подполковник, во сколько она сегодня уезжает? И откуда.
– Со станции Янов. Поезд в шесть десять.
– Отлично.
– А ты сейчас где?
– Дома, в Припяти. Увольнение растянулось на два дня. От комбата задача прилетела, поэтому, можно сказать, я на задании сегодня. Как закончу, сразу к вам.
– Хорошо. Ждем. Юле говорить, что ты подойдешь?
– Не стоит. Сделаю сюрприз.
– Ну, давай.
Он положил трубку. Я, в общем-то, тоже не любил долгие телефонные разговоры. У многих военных выработалась такая привычка, особенно у штабных. Звонков много, задач еще больше, а потому и времени на болтовню не хватает. Впрочем, везде по-разному – зависит от загруженности.
Я быстро переоделся, вышел на улицу.
Десятого марта погода была не очень. Небо пасмурное, морозец в минус два градуса и ветер немного портили общее впечатление от того, что вместо бесполезного времяпрепровождения в палатке с дембелями, я свободно гуляю по городу.
Пройдя вперед метров пятьдесят, я остановился. В голову пришла несвоевременная мысль – а откуда ночной гость с ксивой КГБ вообще узнал, что я буду ночевать дома? Вычислили меня? А где? Я же все время был в машине с Прудниковым, вышел только у гостиницы, но и там особо не светился. Так, а если комбат специально отпустил меня, потому что ему так велели? Зачем он вообще брал меня с собой, если велел остаться в холле «Полесья»?
Скорее всего, так и есть.
А если это были не чекисты? Если какие-нибудь ряженые? Убрать меня просто, а вот понять, что я собой представляю – куда интереснее. А если получится, то из этого можно извлечь свою пользу!
Двинулся дальше. Что толку размышлять? Я все равно не понимаю всей творящейся вокруг меня картины.
С чего же мне начинать?
Где искать сына комбата? Утро воскресенья, а значит, сейчас много жителей города ходят по магазинам, молодежь тоже. К тому же, Кулагин обронил, что импортные резинки он покупал у парня, моего возраста, рядом с магазином «Березка». Возможно, это тот, кто мне нужен.
Из информации, что мне дал комбат, я выяснил, что звали его Богдан, правда, фамилию ему мать дала свою. Фотография у меня тоже имелась, только устаревшая года на три. Но это не столь важно.
Свернул на улицу Лазарева, двинулся на север по тротуару.
Но не успел я пройти и двух кварталов, как услышал позади себя настойчивый звук автомобильного гудка. Обернулся и увидел смутно знакомый «Москвич-412», ползущий метрах в двадцати от меня по обочине. Окно открылось и оттуда высунулось знакомое лицо.
– Леха! Леха, здорова! – радостно заорал водитель.
– Женька? – неуверенно произнес я, двинувшись к машине. – Женька! Филатов! Да ладно!
– Ты почему не сказал, что в Припяти? – возмутился тот.
– Да как-то спонтанно получилось… – я подошел и заглянул в салон автомобиля.
– Садись, давай. Расскажешь. А то холодно сегодня!
Я влез в машину, пожал руку Женьке.
За прошедшие полгода он стал еще здоровее. Видимо, не только занимался спортом, но и кушал хорошо. Да и наследственное у него, отец его тоже немаленький.
– Ну, Леха! Рассказывай, как ты здесь очутился? Тебя что, комиссовали?
– Да ну, комиссовали! – возмутился я. – Тоже сказал, это ж только по состоянию здоровья. А я здоров как бык. Ну, по сравнению с тобой, я задохлик, конечно. Вообще заниматься перестал. Служба так себе, зато я теперь знаешь где?
– Ну-ка, удиви!
– Здесь, под Припятью. На Янове. А сейчас в увольнении.
– Да ладно, как ты сумел так близко подобраться?
– А! – я махнул рукой. – Не спрашивай, очень долгая история. Я теперь в стройбате состою. Обслуживаем корпуса на «Юпитере».
– Ну, наверное, круто… А чего так? Род войск вроде не в почете, строить и ломать много ума не надо. Я слышал, что вам даже автоматы не положены?!
– Ну, в целом… Тоже долго объяснять. Ты сам-то чего здесь катаешься без дела?
– Да я, вообще-то, Катюху на автовокзал отвозил. У нее брат в Воронеже, вот она к нему в гости на неделю и уехала.
– Как там со свадьбой, все в силе? – поинтересовался я.
– Разумеется, все по плану. Как у вас с Юлькой? Был у нее?
– Вчера до самого вечера вместе были. У нее отца не было дома.
– А, понимаю!
Я неожиданно вспомнил про стычку во дворе.
– Жень, тут кое-что произошло. Я когда к Юле собирался, наткнулся на неприятную картину. До нее во дворе Миша Пащенко домогался. Угрожать пытался. Сцепились с ним, но эта гнида сбежала. Чувствую, еще даст о себе знать.
Женька тяжко вздохнул, и это показалось мне странным.
– Ты чего?
– Да Пащенко этот, черт еще тот, – начал Женя, продолжая вести машину. – После того, как ты его летом на место поставил, он в какую-то неприятную историю влип. Знаю, что сидел уже.
– Так, продолжай.
– Он когда вышел и узнал, что тебя в армию забрали, начал к ней приставать. Раз я с ним уже разговаривал, но ему все до одного места. Борзый. Совсем бесстрашный стал. Сначала он просто ждал Юльку возле дома, потом у магазинов. Я ей сразу сказал, что если нужна будет помощь, пусть только скажет. Я в городе часто бываю. Но она ни разу так и не обратилась.
– Странно, она мне об этом ничего не сказала, – пробормотал я. – Что еще расскажешь?
– А ничего. Вот все, что я знаю. Только Миша этот по воровской пошел, нехорошими делами занимается. От него можно ждать чего угодно.
– Вот урод! – процедил я. – Нужно было его в милицию сдать.
– А за что? – возразил Филатов. – Он свое отсидел, а сейчас осторожничает. Хотя грехов тоже хватает. Кто-то его под крыло взял.
– Ладно, пусть только попадется этот урод.
– Ты бы осторожнее с ним, мало ли что ему в голову придет?! А ты вообще куда собирался? – вспомнил Женька, сворачивая на Спортивную улицу.
– Да к «Березке». Дело у меня есть, служебное. Сделать нужно за сегодня, я собственно, потому и в увольнении. Кстати, ты сейчас сильно занят?
– Не, вообще никаких планов. А что?
– Есть просьба одна, – начал я, подбирая слова. – Мне тут со службы задача от комбата поступила, очень непростая, но интересная. Короче, нужно его сына мягко осадить. Парень решил, что отец ему не указ, занялся нелегальной торговлей средствами контрацепции. Видимо, кому-то в городе не нравится, что он ведет такую торговлю. Пару раз уже встревал, но выкручивался. А тут отцу парня как-то намекнули, либо он завязывает, либо ему усложнят жизнь. Отца он слушать не хочет, считает, что тот слишком много говорит о том, в чем не разбирается. Ну как-то так.
– А от тебя-то что требуется? – спросил Филатов.
– Придумать, как вправить ему мозги, пока не поздно.
– Ну и что ты решил по этому поводу?
– Не думаю, что это будет сложно, – произнес я, озвучив свои мысли. – Он простой перекупщик.
– Значит, где-то на свои средства покупает… А что именно он там продает?
– Контрацептивы, причем иностранного производства.
– Ого, оригинально он заработать решил, – фыркнул Женька. – Значит, нужно его найти, подойти побеседовать. Припугнуть и отобрать то, что продает. Причем, все сразу.
– Ну и что это даст? – возразил я. – Он еще купит. Сомневаюсь, что это правильное решение.
– Это еще почему?
– А если он продает не свое?
– Еще лучше, – обрадовался Женя. – Пока не вернет деньги за товар, никто ему нового не даст.
– И откуда ты об этом так много знаешь? – прищурился я. – Ты часом, ничем подобным не занимаешься?
– Ты что, скажешь тоже?! Да просто было дело одно в Киеве. Один мой знакомый решил продавать спортивные анаболики. Ну его так же прикрыли. Тут все по аналогии, только вместо химии, резиновое изделие.
– Ясно, – восторженно произнес я, затем спросил: – Поможешь разобраться с этим?
– Вообще без вопросов. А где его искать, ты знаешь?
– Есть у меня одна наводка, как раз у магазина «Березки». Зовут парня Богдан. Фотография у меня есть.
– А ну, покажи!
В общем, минут через десять мы подъехали к магазину, припарковались.
Немного побродили вокруг по улицам, вошли в сам магазин. Не было тут никого похожего на парня с фотографии. Минут двадцать на свежем воздухе, и я замерз.
Уже собирались вернуться в машину, когда я заметил кое-что интересное.
Мимо нас прошли трое парней примерно нашего возраста. Ни я, ни Женька их не знали – район-то не наш. Они направились во внутренний двор магазина, и это было неспроста.
Вышли оттуда довольно быстро. Вид у них был какой-то растерянный и недовольный. Это показалось мне интересным, а главное – тут же пришло возможное решение!
– Я сейчас! – бросил я Женьке и направился к ним.
– Привет, пацаны, – обратился я к ближайшему. – Вы не в курсе, где Богдана носит? Уже час его жду, «резинки» во как нужны!
– О, наш человек! – невесело ухмыльнулся крайний. – Нет его почему-то, обычно за магазином торчит. Сами ищем!
– Блин, вот засада, а! А где еще взять можно, не знаете?
– Не, здесь только у него есть.
– Ладно, спасибо, – поблагодарил я, после чего отошел обратно к Женьке.
– Ну? Узнал что?
– Узнал. Он точно здесь бывает.
– Подождем?
– А есть другие идеи?! – вздохнул я, растирая замерзшие ладони.
Прошло минут пятнадцать.
Мы стояли спиной к дороге, смотрели на магазин и выходящих оттуда людей. Я чисто интуитивно обернулся и открыл рот от удивления.
Подъехала белая, заляпанная грязью ВАЗ-2101, остановилась у обочины. Оттуда выбрался Миша Пащенко, а следом за ним сам Богдан, с небольшим картонным коробком из-под обуви…
Вот дерьмо, кажется, наш план только что посыпался…