Все еще не зная, что сказать, он поднял трубку и набрал ее номер.
– Алло.
– Прости за вчерашний вечер.
Дженни помолчала.
– Я надеялась, что это ты. Мне жаль, что торопила тебя. Вот мы только говорили о том, к чему все идет, а я втопила газ. Просто… – Она замолчала, и он ждал, когда она продолжит. – Я не хочу тебя потерять. – Еще одна пауза. – Я влюбляюсь в тебя, Джек. Прости, если это тебя пугает, но я не могу продолжать так. Ты самый потрясающий мужчина, которого я встречала.
– Мы встречаемся всего неделю.
– Наверное, я как мама. В день встречи с моим отцом она поняла, что он тот, за кого она хочет выйти замуж. Полагаю, у некоторых людей так бывает. Ее мама была такой же.
Джек помолчал, переваривая ее слова и не совсем понимая их значение. Дженни решила, что хочет за него замуж? Это она хотела сказать?
– Джек, ты хочешь продолжать встречаться со мной?
– Абсолютно.
Ему даже не надо было думать об этом.
– Можно мне снова приехать сегодня вечером?
– Если хочешь.
– Хочу. Что на ужин?
– Запеченная курица подойдет?
– Звучит здорово. Увидимся в шесть.
– У меня есть вопрос, – сказал он. – Когда ты пригласишь меня к себе?
– Ну, у меня крохотная квартирка с одной спальней. Там едва хватает места, чтобы развернуться.
– Я не против.
Ее молчание выдавало, что она оглядывается вокруг на беспорядок, который требовал уборки.
– Как насчет этих выходных? Можешь прийти на обед или еще что.
– Годится.
Положив трубку, Джек сидел и думал о разговоре и о том, что сегодняшний вечер будет большим шагом в отношениях. Поправочка, подумал он. Это не отношения. Это любовь.
– Джек Тернер, – обратился он вслух к себе. – Кажется, ты влюбился.
Он не знал точно, что думать об этом, но улыбка, поприветствовавшая его в зеркале, говорила о многом. Может, он был готов влюбиться больше, чем думал. Он усмехнулся, думая, что сказала бы миссис Доусон.
Джек заехал в офис, оставил там Бринкли, после чего поехал в тюрьму. По дороге заметил придорожный лоток с цветами и представил, как Дженни чувствовала себя вчера после его реакции на ее предложение. Он остановился, купил яркий букет и маленькую стеклянную вазу, чтобы было куда его поставить. Перед тем, как навестить Тома, он зашел в судебное крыло с цветами и вазой, прошел в мужской туалет, чтобы наполнить ее водой, и направился к Службе публичных защитников.
Когда он вошел, Дженни разговаривала по телефону, одновременно делая заметки, так что не видела его до тех пор, пока не положила трубку. Подняв голову, она ахнула и прикрыла рот ладонью.
– Даже мой бывший муж никогда не покупал мне цветы. И на годовщину тоже.
Она встала, обошла стол и обняла его.
– Давай, Дженни! – крикнула одна из ее коллег.
Дженни повернулась к женщине, улыбнулась, потом рассмеялась.
Она легко поцеловала его:
– Увидимся вечером.
Это был намек, что ему пора. Развернувшись, Джек вышел из офиса и перешел через улицу к тюрьме, где его ждал еще один сюрприз.
Когда Том Гордон вошел в комнату и его пристегнули к столу наручниками, он спросил:
– Итак, как прошло с Кайлом и Лонни?
– У Кайла алиби. Его не было в городе в вечер ограбления. Он был в Орландо на похоронах тети.
– А Лонни?
– Я еще не разговаривал с ним. Он уехал в рейс.
– Когда ты с ним поговоришь?
– Надеюсь, в пятницу вечером или в субботу. Я передал сообщение через его девушку.
– Как она выглядела?
– Худая. Брюнетка. Довольно высокая.
– Это Элиз. Хорошо. Она передаст сообщение.
– Я сделал вид, что мне нужен свидетель для характеристики. Не хотел, чтобы он подумал, что ты предположил, будто он мог взять твой пистолет и воспользоваться им для ограбления.
Том кивнул.
– Да, он точно не перезвонит, если будет думать, что его подозревают.
Джек посчитал, что «подозревают» слишком сильно сказано, но пока сойдет. «Объект оперативного интереса» было бы точнее.
– Я собираюсь подать на снижение залога. Посмотрим, как пойдет.
– Ладно, но все равно сомневаюсь, что смогу его заплатить. У меня мало денег.
– Думаю, у меня получится уговорить судью Шелтон на что-нибудь, что ты сможешь себе позволить. Но если сбежишь, я самолично тебя выслежу.
– Да не сбегу я. Это глупо. Ни разу еще не слышал, чтобы кто-то умудрился сбежать и не попасться. Поручители такого не любят, им дешевле вернуть тебя, и они могут сделать это весьма болезненно. Они чертовски хороши в выслеживании людей.
– Может, мне нанять одного из них, чтобы отыскать брата, – пошутил Джек.
– Ты не знаешь, где он?
– Нет. Я не видел его с тех пор, как он записался в морскую пехоту. Знаю только, что его отправили во Вьетнам. Я даже не в курсе, вернулся ли он живым.
– О, он жив. По крайней мере был три года назад.
Джек потрясенно уставился на Тома.
– Откуда ты знаешь?
– Сидели вместе. В смысле, мы не тусовались. Я почти не знал его, когда он жил здесь, но он был в тюрьме. Сидел за кражу со взломом и хранение наркотиков.
Джек с трудом осознал неожиданную новость.
– В какой тюрьме?
– В Рейфорде, – сказал Том название самой печально известной тюрьмы Флориды.
– Когда это было?
– В восемьдесят девятом. Я был там, когда казнили Банди.
Том сказал это с гордостью, как будто это какое-то достижение или минута славы.
Джек записал. Он свяжется с тюремным архивом, а также поищет судебные протоколы за время, предшествующее казни Банди.
– Ты знаешь, где он совершил кражу со взломом?
– Не-а. Мы никогда не говорили так долго. Самый длинный наш разговор длился всего несколько минут. Ну, знаешь, кто за что сел, такое.
– Что еще ты можешь мне рассказать?
– Он сильно хромал. Я спросил, почему, а он ответил только: «Вьетнам». Больше он ничего не рассказывал, но, полагаю, его там ранили.
Джек не знал, что сказать. Казалось странным, что он защищает человека, который видел Рика каких-то три года назад.
– Он вышел, пока ты был там?
– Не, но должен был выйти вскоре после меня. Это все, что я знаю.
Мгновение Джек таращился на Тома Гордона, лишившись дара речи. Собравшись с мыслями после такой сногсшибательной новости, он смог перейти к делу, но разум все еще отвлекался на то, что он только что узнал. В конце встречи Джек сказал Тому, что зайдет на следующий день, чтобы обсудить выступление перед судьей Шелтон, когда они будут просить о снижении залога. Джек планировал сделать это сегодня, но не мог сосредоточиться, так как его одолевали мысли о том, что найти брата может оказаться гораздо легче, чем он думал.
– Может, получится вытащить тебя под домашний арест. Ты согласен носить на ноге электронный браслет, который будет отслеживать твое местонахождение все время?
– Я слышал о таких. Они показывают, где я?
– Да. Его нельзя снять, но если ты умудришься, то тебе выпишут ордер на арест, и тогда залог станет несбыточной мечтой.
Том коснулся избитого лица.
– Это все равно лучше, чем здесь.
Пока Джек собирал портфель, Том сказал:
– Ты правда думаешь, что она может выпустить меня под домашний арест?
– Если обвинение не будет слишком возражать, наверное, да. – Джек подумал о словах Триши насчет того, что она не хочет выглядеть предвзятой. – Ты можешь предложить рассказать ей, кто подговорил тебя лжесвидетельствовать против Хэнка.
Это была шутка, но реакция Тома оказалась бурной.
– Я ни за что никому не расскажу это!
– Да я пошутил, – сказал Джек, гадая, почему Том так завелся.
Вернувшись к себе в офис, Джек написал ходатайство с просьбой освободить Тома под домашний арест за небольшой залог. Закончив с этим, он написал письмо начальнику тюрьмы Рейфорд.
8 июня 1969 г.
Рик пялился в окно на залитую солнцем улицу внизу. Он приехал в Гонолулу в начале апреля и восстанавливал бедро. Ему сказали, что скоро его переведут на новое место службы. Он ждал только приказа отправляться.
Врачи решили, что больше ничего не могут сделать с его травмой, и реабилитация должна заключаться в укреплении мышц. Рика эта новость не обрадовала, но он надеялся найти морфий как только получит увольнительную. Рядом с военными базами всегда полно наркотиков, потому что много молодых людей и девушек поддерживают бизнес на плаву.
Теперь Рик заметно хромал при ходьбе, но это было лучше, чем ездить в инвалидном кресле. Он продолжал напоминать себе, что могло быть и хуже, но это редко помогало. Сейчас тоже достаточно плохо, и Рик гадал, насколько ужасной будет жизнь, когда он станет стариком в сорок или пятьдесят, если предположить, что доживет до такого возраста. Окажется ли он в итоге все равно в инвалидном кресле?
В Гонолулу было хорошо и тепло. Рик ходил на гавайские пляжи на южном берегу так часто, как мог. Они напоминали ему дом, хотя волны здесь затмевали дентонские. Дома классным считался серфинг при волнах высотой от шести до восьми футов, и то это обычно случалось, когда в заливе бушевал ураган, центр которого находился к западу от Дентона. Здесь же, на южном побережье, летом они иногда возвышались на пятнадцать или двадцать футов над поверхностью, и Рик слышал, что волны северного побережья могут быть опасными в зимние месяцы.
Конечно, теперь серфинг ему недоступен. Вьетнамский снайпер проследил за этим. Словно чтобы подчеркнуть реальность, Рик уже знал, что на новом месте будет перебирать бумажки.
Мимо палаты, поздоровавшись с ребятами, прошла Дана, одна из медсестер на его этаже. Рик дюжину раз приглашал ее на свидание, и каждый раз она отклоняла его предложения. Конечно, почти каждый в палате делал то же и непременно был отшит. Рик недавно услышал, что Дана встречается с доктором, так что решил, что ни у кого из них нет шансов, но это не причина не попробовать еще раз.