Никита
Входим в подъезд. Никогда такой иллюминации не видел. Светло как днём. Макс толкает меня в бок и орёт:
– Назад!
Под звуки выстрелов одновременно падаем, и сползаем по ступеням к тяжёлым дверям подъезда. По лестнице кубарем скатывается мужчина и вытягивается на мозаичном полу. Не сговариваясь, выглядываем, и меня прошибает холодный пот. Кровавое пятно расползается под головой несчастного.
– Глушняк! Это не твой Роман?
Макс выхватывает пистолет и качает головой.
– Кто сюда пустил посторонних? Я же велел оба выхода контролировать! – доносится сверху недовольный хриплый голос. – Вась, вставай!
– Да твою ж дивизию! – Покойник поднимается и, недовольно взглянув на нас, ковыляет на голос. Тут же выскакивает приземистая бабуля с тряпкой и замывает «следы преступления».
– Ходють и ходють! Одной краски уже сколько перевели.
– Уфф! Так это же кино снимают! – поднимаюсь, отряхиваю колени и киваю на софиты. Лестничная площадка выстроена полукругом. Аппаратуру пристроили между квартир – вот и не заметили сразу.
Поднимаемся по широкой лестнице старинного дома. На Петроградке, как и в центре города, что не дом, то история. В этом, если верить мемориальной доске, Ленин жил у какого-то рабочего. На третьем этаже натыкаемся на съёмочную группу. Киношники в этом районе тоже обычное дело. Неподалёку – «Ленфильм».
– Проходной двор, а не дом, – спотыкаюсь о кучу проводов, тянущихся через всю лестничную площадку. Чуть пятизвёздочное подношение не выронил. – Не слишком ли шумное место для криминального авторитета?
– Так говорю, он из бывших, – Макс опытным взглядом сканирует хохочущую компанию возле большого окна. – Смотри-ка, похоже, очередных «Ментов» снимают. Вон те двое… Забыл фамилии. Не суть! Из сериала про оперов.
– Макс, не до кино мне сейчас. – Понимаю, как дорога каждая минута, и тащу своего безопасника вверх по лестнице.
На четвёртом этаже Макс тыкает в кнопку звонка, и за дверью разливается мелодичный звонок. Не сразу, но открывают. Невысокая блондиночка средних лет в синем шёлковом халате, чуть прикрывающим аппетитные бёдра, мерит нас оценивающим взглядом и тут же скрывается в ванной. Мы стоим посреди коридора, переминаясь с ноги на ногу. В квартире дорогой современный ремонт, и песня под гитару, доносящаяся из комнаты, никак не вяжется с сегодняшним днём.
– Таганка, я твой бессменный арестант. Погибли юность и талант в твоих стенах… – надрывается певец.
– Это Роман, – со знанием дела кивает Макс.
Из комнаты выглядывает взлохмаченная рыженькая девушка и тут же скрывается. Песня стихает.
– Ну чего встали там? Макс, дуй сюда. Олька, встреть народ!
Рыженькая, приглаживая волосы, выходит в коридор. На ней халат ненамного длиннее, и из выреза то и дело выглядывает пышная грудь. Отвожу взгляд. Девушка мурлыкает, извлекая две пары тапок из калошницы:
– Добрый вечер! Проходите. Чай, кофе? Что посерьёзней?
– Мы со своим самоваром! – Макс забирает у меня бутылку и скидывает кроссовки.
Следуя его примеру, снимаю ботинки и получаю взамен спортивные тапки. Просто изумительно смотрятся с брюками и пиджаком, но я сюда не свататься пришёл. В комнате, на кожаном диване восседает хозяин дома в одних джинсах. На столе следы пирушки, на полу разорванные серебристые пакетики из-под защиты от разных случайностей. Оля наклоняется их поднять, демонстрируя полное отсутствие белья.
– Прибери тут, живо! – кивает Роман на стол и отставляет гитару в сторону. Окидывает меня взглядом и протягивает руку: – Здорово, Макс!
– Здорово! Это Никита. Я тебе говорил про него.
Сильная ладонь стискивает мою руку. Садимся в кресла напротив. С интересом разглядываю мощную фигуру знакомого своего безопасника. Несмотря на то, что Роману явно за пятьдесят, навалять он может влёгкую. Бицепсы, трицепсы на месте, а тугие вены обвивают крепкие руки, спускаясь к мощным кулакам, постукивающим по коленям.
Ольга ставит перед нами чистые бокалы и уносит блюдо с банановыми шкурками и пустыми виноградными веточками. В комнату входит блондинка и выдёргивает у меня из-под локтя платье, которое я принял за блестящий отрез ткани.
– Вызови мне такси! – с вызовом смотрит она на Романа.
– Лапуль! Пацаны ненадолго. Мы же ещё не договорили, – он глядит на блондинку масляным взглядом, но разговаривает мягче, чем с рыжей. – Потусите там с Олькой на кухне.
Оля вносит тарелку с сыром и маслинами и уходит, унося пустые бутылки шампанского. Она значительно моложе блондинки.
Роман поднимается и, пошатываясь подходит к ней. Рывком забирает платье и обнимает блондинку:
– Люблю тебя!
– А её? – вспыхивает блондинка.
– Ну чего ты при людях начинаешь! – кивает Роман на нас. – Так ведь хорошо сейчас втроём отдыхали. Иди, малыш! Я скоро.
Блондинка уходит, и Роман закрывает за ней дверь в гостиную:
– Переживает, лапа моя, – объясняется он перед нами.
– Жена, что ли? – Картинка в голове не складывается. Грешным делом подумал, что это девочки по вызову. Кто ещё на тройничок согласится?
– Ага.
– А рыжая? – Макс льёт янтарную ароматную жидкость по пузатым бокалам. Мы оба за рулём, но создать видимость надо.
– Тоже.
– Это как? – не понимаю я.
– Я с моей лапой два раза разводился. В последний раз осерчал на неё сильно и женился на Ольке. Она нас сегодня с лапой застала. Но, как девушка компанейская, быстро нашлась и… Ну, в общем, вы поняли.
– В общих чертах, – киваю, подытоживая разговор о перипетиях семейной жизни Романа. – Нам бы про Шакала узнать. Понимаешь, дочка друга к нему в машину сегодня прыгнула.
Роман натягивает футболку и отпивает глоток из бокала.
– Добрый коньяк… Шакала я последний раз видел года три назад. Он вроде вышел недавно и снова прилепился к Авдееву.
– Который закрытые клубы держит? – Макс чешет в затылке. – Не дай Бог Серёгиной дочке ему на глаза попасться.
– Да, он обожает молоденьких, – усмехается Роман. – Весь товар через себя пропускает. Не понимаю, чего там может нравиться. То ли дело…
– Какой товар? – перебиваю, ощущая себя пришельцем с другой планеты.
– Мясо, – поясняет тот.
– Гастрономические клубы? – уточняю я.
– Да нет, – Макс машет рукой, – девчонки молоденькие – мясо.
– Их едят, что ли? – я настолько далёк от всей этой светской тусовки, но ничему уже не удивлюсь.
Роман прямым текстом поясняет, что делают с девушками в клубе, и я хватаюсь за голову:
– Адрес! Ром, дай адрес!
– Чей? – Роман удивлённо смотрит на меня.
– Шакала. Заплачу!
– Но я не знаю, где Шакал в этот раз залёг. У него своего жилья нет. Съёмные хаты.
– Телефон!
Роман смотрит на меня, как на больного.
– Он мне не кореш. На кой мне его номер?
– Ты же сказал Максу, что знаешь! – напираю я.
– Охолони! – Роман откидывается на спинку дивана, включает телевизор и теряет интерес к разговору, а Макс делает мне знак глазами сбавить обороты.
– Ром, может, адреса клубов дашь? – просит он. – Девчонка та – дочка друга нашего погибшего. Не можем мы дать ей сгинуть вот так ни за грош. Контакты людей, кто с Шакалом дружбу водит, если есть…
– Адреса дать могу, только вас туда не пустят.
– А как тогда?
– Никак!
– Ром, ну помоги. Ты же всё можешь!
Из-за дверей доносится звон посуды и женские визги. Роман бросается прочь из комнаты, мы следом за ним. На кухне драка не на жизнь, а на смерть. Жёны Романа вцепились друг другу в волосы и мутузят друг друга коленями. Втроём еле-еле разнимаем и разводим дам по разным комнатам. Чтобы избавиться от нас, Роман пишет на бумажке три адреса и выпроваживает за дверь:
– Мне бы со своими бабами разобраться! Шакала в клубе многие знают. Вы там поспрашивайте.
– В каком из трёх?
– Во всех! – Роман хлопает дверью.
***
Мира
Лифт медленно ползёт наверх. Не знаю куда деть глаза. Обычное дело, когда едешь в лифте с незнакомым человеком – ты рассматриваешь шнурки, он – потолок, лишь бы не друг друга. Но сейчас я еду не просто с незнакомцем, а к нему домой, и этот человек пялится не на потолок, а на меня с неподдельным любопытством. Его глаза словно льдинки, скользят то по моему телу, то по лицу. Хочется ткнуть кнопку «стоп» и поехать обратно на первый этаж.
Пока был жив отец, я росла в тепличных условиях, вот и вырос овощ. Только сейчас понимаю, как глупо было сбегать из дома и прыгать в незнакомую машину. А венец моей тупости – согласиться идти в гости ко взрослому мужику, о котором мне известно… Ничего не известно. Просто Юра. Весьма потрёпанный жизнью. Вновь мой взгляд останавливается на его татуированных пальцах. Сейчас даже выпускница балетных курсов может набить себе тату, как у зэка. Мода такая. Стоп, только что промелькнула умная мысль, кусок мысли… Зэк! Робко поднимаю глаза на Юру и не нахожу ничего более умного, чем спросить овечьим голосом:
– Вы в тюрьме сидели?
– Было дело, – Юра сжимает кулак и кивает на синий узор. – В татухах, что ли, шаришь?
– Н-нет. Просто у вас бледная кожа, взгляд аж до костей пробирает.
– Так, может, я упырь? – усмехается Юра. – У меня девчонка была, молоденькая, как ты. Так она всё про вампира любила фильм гонять. Наизусть его знаю.
– Почему «была»? – Воображение рисует жуткую картину.
– Потому что я сел тогда надолго.
Лифт наконец-то останавливается, и Юра пропускает меня вперёд. Выйди он первый, не раздумывая ткнула бы в кнопку с цифрой один. Меня останавливает врождённая вежливость, похоже, она же меня и погубит. Юра открывает дверь справа от лифта и, подталкивает меня к порогу.
– Что застыла, входи.
В квартире идёт ремонт. Как и у нас, возле стен стоят коробки с вещами и мешки с цементом. Вроде даже той же марки. Слышу за спиной скрежет замка. Надо бы изучить его, на случай если этот тип начнёт приставать.
– Держи тапки. У меня пока только кухня и спальня готовы. Гостиную с коридором напоследок оставил, – Юра бросает к моим ногам красные резиновые тапки. Явно женские. Может, у него жена есть? Она тоже сейчас придёт с работы. Юра расскажет ей про мою беду, и мы вместе подумаем, как мне лучше поступить.
– Спасибо, – ставлю свои чоботы в угол, рядом с двумя парами мужских кроссовок. На чёрной рогатине висит ещё одна кожанка и серая кенгуруха. С женой я, пожалуй, погорячилась.
Юра уходит в комнату и возвращается с безразмерной футболкой. Забрав у меня парик и котелок, суёт её мне и кивает на дверь с матовым стеклом.
– Переоденься! Ванная там. А я пока хавчик соображу.
– Да мне нормально так, – лепечу, соображая, как отказаться от фривольного одеяния.
– Ты серьёзно? – приподнимает бровь Юра. – Это что, твой парадный прикид?
– Не то чтобы парадный, – оглядываю себя, – но мне нравится.
– Как знаешь! – пожимает плечами Юра. – Будешь курицу гриль?
Рот наполняется слюной от вкусного словосочетания. Вспоминаю, что с утра не ела.
– Буду!
– Вот и славно! Мой руки и приходи на кухню.
Небольшая ванная сверкает чистотой. Кабина с кучей рычажков и кнопочек отражается в большом квадратном зеркале с подсветкой. Подношу руки к крану и в ладони льётся тёплая вода. На бортике огромной, сияющей белизной, раковины стоят ароматические палочки. Обожаю аромат сирени. Вытерев руки полотенцем, подношу бутылочку лилового цвета к носу. Закрываю глаза от удовольствия. Дрожь в теле постепенно стихает. Юра не сделал мне ничего плохого, а я про него уже такого насочиняла. Подумаешь, сидел! Кто в этой жизни не оступался? Папа так говорил. Он никогда никого не осуждал и меня учил быть терпимее к людям.
На кухне открываю рот от удивления. Пока я размышляла над вопросами бытия, Юра накрыл стол. Только курочка ещё скворчит в микроволновке, источая неземные ароматы. А так на столе уже греется на чайной свече фондюшница с плавящимися кусочками сыра, манит взгляд чугунная сковорода с маленькими картофелинами в кожуре, блестящей от сливочного масла. Присыпана эта вкуснота укропом и жареными грибами. Глиняная мисочка с солениями и вазочка с брусникой стоят возле бутылки вина.
– Ты скатерть самобранку разметал по столу, что ли? – Уже съела всё глазами и хочется добавки.
Юра достаёт из стеклянного шкафчика бокалы.
– Нет, жизнь скоротечна. Привык быстро поворачиваться. Присаживайся.
Юра откупоривает бутылку, и я быстро накрываю свой бокал рукой:
– Я не буду!
– Да ладно! Это же чистая Италия. Для вкуса, под курицу и сыр.
Быстро соображаю: бутылку открыл при мне, подсыпать снотворное точно не успел.
– Ладно. Только чуть-чуть.
Юра наливает на донышки в оба бокала. Взбалтывает свой и вдыхает аромат:
– Фантастика! Понюхай только.
– Угу, – сую нос в бокал.
– Что тебе положить?
– Три корочки хлеба, – ворчу себе под нос.
– Понял! – Юра достаёт курицу, кладёт мне ножку. – С фондю разберёшься?
– Угу.
– За знакомство! – Юра доливает в бокалы вина и подмигивает мне.