С тех пор, как закончилось следствие по делу о серии убийств в Анастасьинском монастыре[1], прошел почти месяц. Виновные, как иногда бывает, понесли заслуженное наказание. Однако главному организатору и вдохновителю банды, подбиравшейся к церковным сокровищам, Федору Могиленко, оказавшемуся проворнее работников правоохранительных органов, удалось заблаговременно скрыться за границей. Его, конечно, искали, но с долей прохладцы – слишком много возни по депортации, а дело-то уже было завершено.
Наступила обычная московская осень, как всегда дождливая и непредсказуемая – от плюс двадцати, с каким-то застенчивым солнышком и подозрительно иссиня-голубым небом без единого облачка – до нуля градусов по ночам, с сильным, порывистым ветром и скользкими дорожками, усыпанными жухлой листвой…
Все снова заспешили – кто на работу, кто в школу или детский сад… Лица у людей стали сосредоточенно хмурые и какие-то «казенные»: летний разгул страстей подошел к концу.
Даже бездомные собаки уже не лежали стайками на полянках перед мясными магазинами и рынками. У них, вероятно, также появились свои заботы, не менее важные, чем у представителей людского племени…
Следователя прокуратуры Олега Сергеевича Соловьева наконец-то повысили в звании, и забот у него в связи с этим прибавилось, но все же, надо отдать ему должное, Олег не забывал старых друзей и иногда позванивал, когда выпадала свободная минутка.
Маргоша впала в смачный осенний сплин и окончательно поселилась у Быстровых, потому что, по ее собственному выражению, «никакой обуви на такую осень не напасешься».
На самом деле, Маргошина мама, узнав о том, что в гости к Быстровым похаживает холостой старший следователь прокуратуры, практически выперла родную дочь из дома с милым напутствием: не возвращаться без Соловьева. Но наполеоновские планы Маргошиной мамы совпали как раз с повышением по званию Соловьева, а посему практически таяли на глазах: Олег пропадал на работе буквально сутками (или говорил, что это именно так). Во всяком случае, у Быстровых он появлялся все реже и реже…
– Все-таки удивительная сила – энергетика человека, – задумчиво произнесла однажды утром Яна, стоя у окна и поглядывая сквозь серую пелену дождя на суетливо бегущих по лужам прохожих. – Мы ведь иногда и сами не подозреваем, на что способны в минуты опасности. Нет, все же, что ни говори, а человек – престранное существо…
– Ты о чем это? – покосилась на нее Маргоша сквозь очки. Утопая в диванных подушках и пледах, Маргарита Пучкова вяло пролистывала свою записную книжку в надежде отыскать какой-нибудь давно забытый телефон. Мучаясь вынужденным бездельем – работы для хозяек частного сыскного агентства «Два попугая» в ближайшее время никакой не предвиделось – она все же не теряла надежду напроситься к кому-нибудь в гости и развеяться.
– Да я о Настиных снах, – ответила, не оборачиваясь, Яна. – Все-таки есть что-то загадочное в том, что в каждом сне к Анастасии с завидным постоянством являлся черный монах и просил о помощи. – Она вздохнула и отщипнула очередной сухой листик с пармской фиалки, которая, судя по всему, тоже, как и Маргоша, пребывала в состоянии депрессии – на поверхности горшка уныло покачивалось оконным сквозняком несколько жалких зеленых кружочков. – Да в общем-то дело не только в снах… Как странно вообще все… – Поймав удивленный и недоумевающий взгляд подруги, Быстрова продолжила, – ну посуди сама: все неспроста…еще девочкой Настя увидела идущего через поля монаха, а потом через много лет и сама чуть было не стала монахиней. Целая череда таинственных и странных событий буквально захлестнула ее жизнь, чуть было не убив при этом ее саму… Получается, что она была избрана свыше? Чтобы помочь найти затерянные сокровища церкви…А разве так бывает в жизни?
– Ну, ты уж слишком круто берешь, подруга. Если уж и говорить о чудесах, то избранными оказались мы с тобой. Поскольку помогли-то в результате все-таки мы, – обиженно засопела с дивана Маргоша. – И хотя нам и не снились монахи (во всяком случае мне точно нет), но именно мы вернули утерянные сокровища монастырю. Мы отыскали клад, страдали в подземелье, убегали от злобной монахини Николаи и ее сообщника Михаила… Настоящие герои всегда в тени, – резюмировала она и со вздохом перевернула очередную страницу записной книжки.
– Маргоша, ну как тебе только не совестно! – рассмеялась Быстрова. – Помнишь, что мудрые говорили: «Кто возгордился, того покидает благодать искания». Неужели ж тебе мало того, что ты сама осознаешь себя героем? Ты ведь смогла стольким людям помочь! Благодаря тебе (ну и мне, разумеется) Антон и Настя смогли снова воссоединиться, бандитам не удалось вывезти церковные реликвии за границу; более того, сокровища были переданы архиерею Самсону для восстановления разрушенного большевиками старинного храма…
Дискуссия подруг была прервана резким писком телефона. Но напрасно Яна, выйдя в коридор и взяв трубку, напряженно вслушивалась в какое-то потрескивание, исходившее из аппарата. Кроме этого потрескивания ничего слышно не было.
– Да говорите же! Алло! Кто там? Вас не слышно, – требовательным тоном произнесла она.
– Мы еще поквитаемся, дорогая, приятных снов, – раздался скрипучий голос, и телефонная трубка захлебнулась короткими гудками.
– Кто там? Это Олег? – зычный баритон Маргоши вывел из оцепенения Яну.
– Да нет, – все еще пытавшаяся найти хоть какое-то объяснение странным словам телефонного незнакомца ответила Быстрова и, воинственно тряхнув челкой, добавила. – Похоже, какая-то сволочь вздумала нам угрожать.
В задумчивости она вернулась в гостиную, присела на краешек дивана и взяла в руки толстый иллюстрированный журнал, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, навеянных телефонным звонком.
– Думаешь, это Могиленко из-за границы звонил? Понял, кому обязан бесславным концом своего кладоискательства? Все хочет нам отомстить? – высказала предположение Пучкова, закончившая просмотр телефонной книги с отрицательным результатом и теперь жаждавшая общения.
– Кто знает, кто знает, – еле слышно произнесла Яна, – человек в телефоне что-то проскрипел угрожающее про сны…
– Про какие еще сны? – удивилась Марго.
– Если бы я знала, – начала было Яна, – может быть, про те, в которых снятся монахи…, – но развить свою мысль полностью ей не удалось, потому как теперь уже кто-то настойчиво звонил в дверь.
– Ты это, там поосторожнее, в «глазок» посмотри, прежде чем открывать, – предостерегающим тоном крикнула вышедшей снова в коридор Яне Маргоша.