– Фрэнк, не представишь нас своей спутнице? – за наш столик бесцеремонно пристроились три грации. Майкл, предатель, снабдил их стульями, а на мой возмущенный взгляд только плечами пожал и скорчил пантомиму: «я тебе, конечно, сочувствую, парень, но моя жизнь мне дороже».
– Алессандра, моя гостья из Италии, – сделал я что просили.
– Прямо из самой Италии? Это где Рим, да? Эмигрантка что ли? – вразнобой, но с одинаковым стервозным выражением прощебетали грации.
– А это Джессика, сестра моего делового партнера, Дона – ее кузина и Катрин – девушка солиста группы, что выступает на сцене.
– Очень приятно, – Алессандра лучезарно улыбнулась. – Ах эта милая провинциальная мода, эти очаровательные рюшечки с воланами! – проворковала она, разглядывая наряды американок. – Для меня – это как в детство вернуться.
– Леди, вам что-нибудь заказать? – от большого ума влез я в дамское противостояние, предотвращая драку, и спровоцировал атаку на себя.
– Фрэнк, как ты считаешь, кто красивее американки или итальянки? – и тон, которым был задан этот вопрос, и сузившиеся глаза Джессики источали нешуточную угрозу.
– Мне все нравятся, – попытался я соскочить.
– Ты не ответил, – теперь угроза исходила уже от всех четырех девушек.
– Это очень сложный вопрос, – отхлебнул я пива, чтобы дать себе передышку. – Красота – это ведь не только внешность. Это и душевные качества, и характер, и ум и даже навыки домоводства. Вы со мной согласны, леди? – Леди задумчиво нахмурились, явно не понимая к чему я клоню. – Вам разве не хочется, чтобы вас оценивали не только за размер груди и симпатичное личико?
Девушки синхронно кивнули, соглашаясь.
– Вот поэтому, ответить на ваш вопрос очень сложно. Я же не знаю всех ваших достоинств. Вот, например, ты Донна, умеешь печь кексы?
– Я… что… какие кексы? – захваченная врасплох девушка, запуталась в словах.
– А ты, Джессика?
– И не только кексы, я вообще очень вкусно готовлю, – сориентировалась более сообразительная из кузин.
– А я борщ умею варить, – поделилась своими кулинарными успехами Катрин.
– Правда что ли? – опешил я, никак не ожидая такое услышать от американки.
– Бабушка научила, – потупилась, порозовевшая от моей реакции дочка будущего мэра, а я позавидовал Дереку, что сейчас выделывался на сцене.
– Так, как я делаю лазанью, больше никто в мире не делает! – поспешила заявить о себе Алессандра, почувствовав, что первенство уходит сопернице.
– У меня отлично получаются стейки! – от обиды, что оказалась аутсайдером воскликнула Донна.
– Вот видите, в каждой из вас масса скрытых достоинств, – подытожил я. – Поэтому вам нужно их раскрыть окружающим. И уже тогда требовать у них объективной оценки.
– Эээ? – непонимающе уставились на меня мои соседки по столу.
– Проведите конкурс красоты и тогда узнаете, кто из вас самая красивая, – подсказал я им.
– Конкурс красоты? – хором, но с разными оттенками, кто мечтательно, а кто ошарашенно, переспросили девушки.
– А теперь леди, мне нужно проводить мою гостью к ее дяде, – я встал из-за стола, потянул на себя Алессандру, чтобы не вышло задержки, и пока американки переваривали мой вброс, свинтил, волоча не менее заторможенную итальянку из бара за руку.
– Что такое борщ? – спросила меня Алессандра в машине, когда мы уже выруливали на улицу, где стоял мой дом.
– Свекольный суп.
– Я могу тебе минестроне приготовить, – после паузы, во время которой, видимо, копалась в памяти, предложила итальянка.
– Зачем? – не понял я. Думал я сейчас не о супе, а о том, где бы припарковаться. Возле дома все было плотно заставлено машинами. Гости пожаловали?
– Ну, раз ты любишь супы.
– Я? – очень содержательный разговор у нас получился, в завершение которого меня огрели дамской сумочкой и наградили каким-то обидным эпитетом на итальянском.
– Ну, наконец, мы вас уже заждались! – встретил нас радостно улыбающийся Винченцо. – Вот господа, знакомьтесь, мой деловой партнер – Фрэнк Уилсон и моя любимая племянница – Алессандра.
Моя гостиная оказалась забита итальянцами в дорогих костюмах, которые, пыхтя сигарами из моих запасов, осушали мой бар. Из знакомых и не итальянцев был только герр Хрушка.
– Фрэнк, позволь тебе представить моего доброго друга президента Dyker Beach golf club – Адриано Фальконе, – с кресла тут же поднялся грузный мужчина с седыми висками и щегольскими усиками.
– Рад знакомству, – он первым протянул мне руку.
– Адриано любезно предложил нам свой клуб для презентации нашей гоночной программы, – просветил меня Ромео о причине знакомства со столь уважаемым представителем итальянской диаспоры в Нью-Йорке.
– Отлично! – а что еще сказать по этому поводу? Меня все устраивало.
– Дядя, а кто-то из знаменитостей на презентации будет? – просочилась в разговор джентльменов Алессандра, ведь девушкам всегда найдется что сказать.
– Одри Хепберн можно пригласить, – предложил я. Все-таки тянет меня к этой актрисе.
– То, что надо! – поддержал меня Адриано. – Ее знают как в Италии, так и в Америке.
– Помню, помню, – зажмурился от удовольствия Ромео. – Красотка – высший класс! – присовокупил он не менее важное достоинство Одри.
– Но конечно же с вами, Алессандра, она не сравнится, – Адриано отвесил девушке галантный поклон.
– И на какое число назначим презентацию? – спросил я, поймав себя на том, что испытываю злость к этому старому ловеласу, и это было странно, ведь Алессандры оказалось слишком много, и я буквально недавно мечтал от нее отдохнуть.
– На следующий четверг, – ответил Фальконе. – В пятницу клуб под проведение свадьбы зарезервирован, – как бы извиняясь, пояснил он.
– Отлично, – выдавил я из себя улыбку, считая про себя сколько дней мне еще предстоит играть роль радушного хозяина. Получилась неделя. Ладно, могло быть хуже.
Эту неделю, чтобы меньше находиться в резиденции Уилсонов и вообще в Миддлтауне, я полностью решил посвятить делам в Нью-Йорке. И уже на следующее утро под песню своего тезки по фамилии Синатра, жаль, что «New York, New York» еще не написана, а то была бы в тему, я въехал на территорию Большого яблока.
Не считая моих постоянных визитов в Нью-Йоркские аэропорты, которые носили чисто утилитарное значение взлёт-посадка, не более, я редко бывал в городе. Не то чтобы я его сильно не любил, хотя летом Нью-Йорк ужасен своей атмосферой вечной парилки, но как-то сфера моих интересов сместилась далеко от финансовой столицы северной Америки. И вот, наконец, выдался случай.
Во-первых, радушного хозяина изображать на расстоянии менее утомительно. Во-вторых, случились долгожданные для меня события связанные с биржей: Sea Wolf наконец вышел в море, а затем еще и комиссия по атомной энергетике приняла принципиальное решение о строительстве второй атомной станции на территории США, и что очень важно, эта станция будет частная. Всё это повлияло на рост стоимости акций General Electric, они наконец перестали быть мусорным активом и пошли в рост.
Плюс – акции Американ Тобакко после моего перформанса в Ле-Мане тоже подорожали, причем, впервые за долгое время. И уже совсем скоро они взлетят еще выше, на фоне новостей о том, что Alfa Romeo и Wilson American открывают гоночную программу. И случится это в следующий четверг. Самое время прикупить еще немного акций табачного гиганта.
Поэтому моя первая остановка была на Манхэттене.
Рокфеллер центр, как и в прошлый раз встретил меня приятной прохладой, которая оказалась очень кстати в этот душный июльский день и вышколенным персоналом. Внушительного вида лифтёр в мундире с блестящими пуговица поздоровался, поинтересовался куда мне нужно и вот через десять минут я в одной из бесчисленных переговорных в офисе Merrill Lynch.
С последней нашей встречи мой брокер Феликс Вуд изрядно переменился. Нет, он так и остался самоуверенным щенком, но приобрел лоск: сменил часы на более дорогие, костюм теперь заказывал у портного, и, разумеется, стал пользоваться запонками. Еще и личной помощницей обзавелся.
Смотришь на него и сразу видишь – дела у этого парня идут в гору. Еще бы они у него не шли. Он только комиссии от моих сделок получил более пяти тысяч долларов, а это две среднегодовых зарплаты.
Мои дела тоже неплохи. Сейчас мой инвестиционный пакет оценивается почти в миллион долларов. Отличная сумма, но этого мало, слишком мало для реализации моих планом.
– Очень рад вас видеть, мистер Уилсон, – расплылся в улыбке Феликс, когда мы с комфортом устроились за овальным столом друг напротив друга.
Ассистентка Вуда, эффектная блондинка, копирующая внешность Мэрилин Монро, принесла нам кофе, бисквиты и виски со льдом.
– Взаимно Феликс. Я приехал обсудить наши дела и дальнейшие планы.
– О, мистер Уилсон, позвольте выразить восхищение вашей финансовой прозорливости! Ваши вложения в два таких рискованных на тот момент актива начали приносить хорошую прибыль! Признаюсь вам, для всех нас это стало большим сюрпризом, – последние слова брокер произнес доверительно, чуть приглушив голос, словно боялся, что коллеги случайно услышат как он принижает их аналитические способности.
Я молча улыбался и пил кофе.
– Помню, в начале нашей работы мы договорились о том, что я должен только исполнять ваши поручения, но позвольте все же сказать – я не советую пока продавать акций GE. Хотя эта сделка и принесет мне очень хорошие комиссионные, но не стоит этого делать именно сейчас. А вот от акций АТ можно уже избавиться, они достигли своего пика.
– Спасибо за заботу, Феликс, я ее ценю, но все же не собираюсь продавать акции, – я ведь точно знаю, что и те, и другие акции продолжат расти, – наоборот, в моих планах докупить акции American Tobacco.
– Воля клиента для меня закон, – глаза брокера сверкнули в предвкушении дополнительных нулей на собственном счете.
– Оставим пока это, – охладил я его пыл. – Сейчас мне нужно от тебя кое-что помимо брокерских услуг.
– Слушаю вас внимательно, мистер Уилсон, – Феликс смотрел на меня как верный подданный на своего короля.
– Минуту, – я склонился над финансовыми бумагами, закурил сигарету. Да, Лаки Страйк мне теперь совершенно не подходил по статусу, но что делать, привык я к ним. Кстати, раз уж я теперь публичная персона, то может договориться о том, чтобы я стал лицом сигарет этой марки. Я и так курю только их, так почему бы не стрясти за это денег?
– В общем так, Феликс, – продолжил я, когда увидел всё что нужно и в уме прикинул порядок сумм, – мне нужно чтобы ты, действуя от моего имени, взял кредит в Bank of America, залогом будет часть акций General Electric.
– И сколько вам нужно, Мистер Уилсон?
– Полмиллиона долларов, на эту сумму ты и заложишь акции.
– Простите, мистер Уилсон, но вы же понимаете, что всё время пока акции будут в залоге, вы не сможете получить с них дивиденды. Или вы планируете отдать эти полмиллиона быстрее чем за полгода и успеть к годовому отчету, после которого и будут выплаты?
– Именно так я и собираюсь сделать, – подтвердил я и дал следующие инструкции. – Вырученные деньги ты пустишь на покупку акций American Tobacco.
– Мистер Уилсон, аналитики нашей компании предполагают, что рост акций АТ будет непродолжительным. Сейчас его стимулировала ваша победа во Франции, позвольте еще раз с этим поздравить, – точно, я же получил открытку с поздравлением от Вуда, – но это очень краткосрочный тренд, скоро он может смениться на стагнацию или даже на падение.
– Давайте засунем мнение ваших аналитиков в задницу, – предложил я, запустив кольца из сигаретного дыма в потолок.
– Что… как?.. – вылупился на меня мой брокер. Даже тщательно смазанные лаком волосы приподнялись. – Понял, понял, в задницу их всех, – быстро сориентировался он. Хвалю! Но небольшая порка все же не помешает.
Я встал с удобного кресла, прошелся по переговорной и остановился возле панорамных окон откуда открывался чудесный вид на Пятую Авеню.
– Мистер Вуд, – заговорил я, стоя к нему спиной. – Только я решаю, что делать, а вы претворяете мои решения в жизнь. Без вопросов, без советов, без колебаний. Тем более, вы ничем не рискуете. Как никак вы сидите на проценте, и его вы получите в любом случае. – Последнее я говорил уже развернувшись.
Брокер стоял на вытяжку, от гражданского видеть такое было странно, но я бы не сказал, что мне не понравилось.
– Я все понял, мистер Уилсон. Больше такого не повторится.
– Вот и хорошо, – смягчился я, и Феликс выдохнул. – А теперь мне нужен телефон. Хочу прямо сейчас оформить необходимые бумаги, а для этого мне нужен мой адвокат.
Перри появился в офисе Merrill Lynch спустя сорок минут, а еще через час мы, согласовав все пункты, подписали бумаги, и Вуд отправился в банк.
Ну, а мы с Пэрри поехали в Бруклин, смотреть на землю, которую агент по недвижимости, подобранный Мэтьюзом, выбрал для меня.
Это финт с залогом одних акций и покупкой других мне был нужен чтобы максимально быстро получить деньги. Совсем скоро Ромео объявит о гоночной программе, а я о том, что ее спонсором будет American Tobacco и о том, что мы будем участвовать не только в Ле-Мане и Себринге, но и планируемой Дайтоне. Все это приведёт к скачку стоимости акций АТ, благодаря которому я и акции GE выкуплю обратно и нехило так заработаю.
Просто продать акции General Electric я не хотел. Впереди у этой, без всякой иронии великой компании, очень славные времена. Постройка первой в мире частной АЭС, первого атомного авианосца, а потом её величество космическая гонка, где GE будет одним из ведущих подрядчиков NASA. Нет, пока рано продавать акции этого технологического гиганта.
– Всё-таки мистер Рузвельт был гением, – неожиданно произнёс Пэрри, когда мы свернули к тоннелю Бруклин – Бэттери.
– Ты это о чём? – вынырнул я из своих мыслей.
– Он лично настоял на выделении федеральных денег на строительство тоннеля. Сити тогда не потянул бы этот проект в одиночку, и это было гениальное решение. Тогда мало кто понимал, что Бруклинского моста скоро будет не хватать, а Франклин Делано это видел. Великий был президент, величайший.
Насчёт личности Рузвельта я, пожалуй, был с Пэрри согласен. Как ни странно, в моём времени он оказался в тени распиаренного JFK. Но если посмотреть непредвзято, то что там Кеннеди сделал? Да ничего в сравнении с Франклином Делано. Но, великая сила пиара сделала своё дело.
Мы немного поговорили о нынешнем президенте, Эйзенхауэре, заехали в пиццерию на Кингс Хайвей, она была немного не по пути, но Перри заверил, что там готовят лучшую Маргариту во всем Бруклине, и через двадцать минут приехали туда, где в будущем появится Белт-Паркуэй и мост Верразано.
Сейчас этот район Бруклина ничего из себя не представляет и земля здесь, как и на другом берегу пролива Нарроус крайне дешевая.
Мистер Стенли Ипкис, агент по недвижимости которого нашёл для меня Перри, искренне не понимал зачем мне эта земля.
– Если вам и нужно что-то поблизости, мистер Уилсон, то я могу договориться об очень хорошей цене на недвижимость на пятидесятой. Там как раз скоро начнётся распродажа имущества Пентагона.
– Спасибо, мистер Ипкис, ваше предложение очень интересно, тем более я помню тот район, он и правда неплохой для организации производства, но сейчас мне нужна именно эта земля, – ответил я ему тогда.
Я решил не мелочиться и купить не только будущий участок строительства моста Верразано, но и часть земли по которой пройдёт Белт-Паркуэй. Тем более, мне повезло, мистер Ипкис узнал, что всё это принадлежит одной конторе по торговле недвижимости, которая сейчас испытывает большие проблемы и недвижимость можно приобрести по бросовым ценам. Я потрачу даже немного меньше, по сравнению с тем, что изначально планировал вложить в этот проект.
Осмотрев мои будущие владения, мы с Перри отправились в его офис.
Наш путь лежал через Боро-Парк, крупнейший в мире район компактного проживания евреев за границами государства Израиль.
Смотря из своего Корвета на Боро-Парк и его жителей: ортодоксальных евреев с их неизменными чёрными пальто, белыми рубашками и шляпами, даже сейчас в дикую жару они были одеты именно так, их жён, в платках и юбках до земли, а также хасидов, которых можно легко опознать по меховым шапкам и окладистым бородам, – я вспомнил, о чем думал совсем недавно, а именно о, что газетная перепалка между США и Великобританией как-то спала, а я бедный-несчастный все никак не могу придумать, чем же мне взбодрить гражданское общество США.
Не иначе как сама судьба привела меня в Боро-Парк.
Правда, придется немного подождать, мне не нужна шумиха накануне презентации.
От предвкушения воплощения задумки, что у меня родилась, я даже замурлыкал под нос «New York, New York».
– Что ты там поешь? – сбил мой отличный настрой каверзным вопросом Перри.
– Да в голову что-то пришло, – отмахнулся я.
– Наша знаменитость, Фрэнк Уилсон, еще и песни сочиняет? – подколол меня адвокат.
– Увы, но этого таланта у меня нет, – печально вздохнул я.
Мэтьюз заржал.
– Так и вижу тебя на сцене с гитарой, завывающим твой любимый рок-н-ролл.
– Смешно, – ничуть не обиделся я, и, в свою очередь, представил себя в облегающих кожаных штанах в стиле Фредди Меркьюри, от чего не сдержался. Теперь мы ржали дуэтом.