Подойдя ближе к дому, я увидел воткнутую рядом с парадным крыльцом табличку «Продаётся». Быстро они подсуетились. И без того скверное настроение, еще больше ухудшилось, добавив в свои ряды дурное предчувствие.
Нужный ключ в увесистой связке я нашёл достаточно быстро и, ожидая неудачу, ведь замки меняют первым делом, вставил его в замочную скважину. Но, к моему удивлению, раздался щелчок и дверь отворилась. Отлично, а теперь посмотрим, что внутри.
Твою мать! Вся это хоромина, чтоб её, оказалась пустая. Притом не просто пустая, отсюда вынесли вообще всё. Начиная от мебели с коврами на полу, вон видны светлые проплешины на паркете, до люстр и судя по всему богатой отделки в комнатах на втором и третьем этаже.
Но все равно видно, что семья Фрэнка была очень богата. Даже после того как дом обнесли, а как еще это варварство назвать, он производил впечатление. Но почему выгребли все подчистую? Какой-то беспредел, честное слово.
Ответ нашёлся в уютной комнате с эркером на втором этаже. Окна выходили на внутренний двор, и планировка дома подсказывала, что это кабинет. На единственном оставшимся в доме стуле, лежал конверт из плотной желтой бумаги. Открыв его, я прочитал короткий текст, который всё объяснил.
«Дорогой мистер Уилсон.
Согласно судебному решению от 20-го февраля этого года была произведена конфискация собственности вашей семьи по адресу 130 Хайленд Авеню, Миддлтаун, Нью-Йорк, и 79 Индастриал Плейс, Миддлтаун, Нью-Йорк.
Я как адвокат вашей семьи и душеприказчик присутствовал при исполнении этого судебного решения. Ваши личные вещи находятся у меня на хранении. Жду вас в любое удобное для вас время.
С уважением, ваш адвокат, доктор права Абрахам Циперович.»
Ага, понятно, Абрам, или как говорят в Америке Эйб, Циперович был здесь, когда фамильное гнездо Уилсонов обносили. У меня к этому адвокату и душеприказчику, то есть исполнителю завещания, появляется всё больше и больше вопросов. Моему несостоявшемуся тестю он сообщил конфиденциальную информацию о клиенте, по сути, нарушил адвокатскую этику, теперь тут свою руку приложил.
Интересно, а что там на этой индустриальной площади было? Скорее всего, какой-то отжатый у Улилсонов бизнес. Заскачу туда, когда закончу с осмотром дома, а потом очередь и до Циперовича дойдет.
Как это ни странно, но различные инструменты в подвале не тронули. Все эти молотки, ножницы для кустов, бензиновая газонокосилка и прочее. Газонокосилку можно и продать. Пожалуй, она тут самое ценное имущество. Много не дадут, но хоть что-то. Решено, на обратном пути от адвоката зайду за косилкой.
Так, а здесь у нас что? Банки с краской, всякие разные, малярные кисточки и валики. Но они мне неинтересны, поскольку ценности не представляют. Хотя для кое чего сгодится могут. Я еще раз окинул взглядом малярные принадлежности и зло усмехнулся. В голову пришла мысль немного похулиганить, так сказать, для поднятия настроения.
В прошлой жизни у меня было, по большому счёту три увлечения, которые были со мной до самого конца. И одно из них – рисование. Оно было моей отдушиной, правда, уделять ему время я мог только в юности и в преклонном возрасте. Остальное время полностью занимал бизнес. Да уж, всю жизнь работал, крутился, делал деньги, а подох нищим. Я сплюнул от досады.
Чтобы вновь не уходить в самобичевание, вернулся к задумке.
Обнаружив краски и кисти, я загорелся идеей оставить послание для будущих покупателей этого дома. Пусть сразу знают, что эта сделка не принесет им счастья. Взял банки с красной и чёрной краской, кисти, старые газеты и вместе со всем этим хозяйством поднялся на второй этаж. Ну что ж, приступим…
Спустя полчаса я придирчиво рассматривал результаты своего труда. А неплохо получилось. Череп с костями выглядят вполне зловеще. Льющаяся с них кровь образовывает надпись «Дорогие владельцы, добро пожаловать в АД!» и стекает в лужу на полу. Для того, кто войдет в эту комнату рисунок станет неприятным сюрпризом. Авось передумают покупать мое наследство.
Тут мне вспомнилось, что недалеко от оружейного магазина Спарксов я видел здание с масонским всевидящим оком. Думаю, оно тоже будет смотреться тут уместно.
Изобразил я его в том же кроваво-красном стиле, но этажом выше, аккурат напротив двери, чтобы потенциальные покупатели сразу на него нарывались.
Ну всё, вроде, с этим закончил. Довольный собой, я вернулся в подвал и отмыл руки растворителем.
Следующая остановка – Индастриал плейс.
– Эй, приятель а что здесь было? – окликнул я прохожего.
Вопрос был не праздный, по адресу 79 Индастриал плейс я обнаружил пепелище. Большое трехэтажное здание выгорело полностью, остались лишь обугленные стены. И, судя по тому, что всё было основательно занесено снегом, пожар случился далеко не вчера.
– О, а вы не знаете? Здесь была пивоварня Уилсонов, сорок лет работала, а неделю назад сгорела. Да еще и пожарные долго не ехали, как на зло. И знаете, что обидно?
– Ты тут работал, и зарплата была приличной?
– Да нет, хоть мистер Уилсон, действительно, был хорошим хозяином, так все говорят. Он вкусное пиво делал. Вот прям, настоящее, а теперь придётся оленью мочу пить. Coors или даже Busch, в магазинах-то только это теперь останется, эх… Они наверняка это всё и устроили.
– Кто они, ты о чём?
– Большие компании, – скривился горожанин. – У нас в округе все пили пиво Уилсонов. Даже на скачках в Гошене ничего другого даже не предлагали. А там полный ипподром постоянно собирается посмотреть и сделать ставки. Тысячи, если не десятки тысяч баксов, вот она причина. Но я, пожалуй, пойду, мистер, мне пора на смену. Я же таксист…
Как обычно, таксисты всё всегда знают лучше других. Не думаю, что пивоварню действительно спалили, чтобы рынок захватить. Это для местных их городишко центр цивилизации, на самом деле это далеко не так.
В сухом остатке у меня пепелище, теперь уже чужой дом, старая газонокосилка в нём, чуть больше десяти долларов и предложение зайти к адвокату. Есть, правда, надежда, что там мне хоть что-то обломится. Но, скорее всего, рассчитывать на многое не стоит.
До Циперовича я дошел пешком. Как там говорил мой персональный диетолог, «Мистер Пьетрофф, с вашим сердцем вам нужно отказаться от выпивки, сигарет и делать как минимум десять тысяч шагов?». На счёт вредных привычек это, пожалуй, перебор, но вот ходить я стал много, намного больше, чем те самые десять тысяч шагов.
Жил адвокат намного скромнее чем Уилсоны. Правда, у меня сейчас вообще ничего нет, но это частности. Аккуратный двухэтажный домик, в окнах ведущих на улицу виднелись традиционные иудейские подсвечники, по-моему, они называются меноры, а на двери, как и у практически любого американца висел венок, правда, со звездой Давида. Всё буквально кричало, что тут живут добропорядочные евреи.
Хмыкнув про себя, я позвонил в колокольчик рядом с дверью. Ну, посмотрим, кто есть такой адвокат Циперович.
Через минуту дверь открылась и на пороге появилась сухонькая женщина средних лет. Одета она была нарочито скромно. Тёмно-коричневая шерстяная юбка, синяя кофта и платок на голове. Думаю, это жена хозяина дома. Это могла быть и экономка, но вряд ли слуги тут носят такие кричащие украшения. Массивное золотое ожерелье диссонировало с её одеждой.
– Добрый день миссис Циперович, – поздоровался я.
– О, Фрэнк, наконец-то ты здесь, проходи, – она отошла в сторону, пропуская меня, и крикнула куда-то внутрь, – Эйб, милый. Фрэнк Уилсон здесь.
– Роза, что ты сказала? – раздался старческий, чуть надтреснутый голос.
– Абрахам Циперович, – уже с другой интонацией произнесла она еще сильнее повысив голос, – твой клиент пришёл. Мистер Фрэнк Брайан Уилсон.
– А, Фрэнк, иду-иду.
Голос Циперовича вполне соответствовал его внешности. Лет семьдесят, если не больше, изрезанное морщинами лицо, серые невыразительные глаза за толстыми стеклами массивных очков и шаркающая походка. Типичный старый еврей.
– Спасибо Роуз, – поблагодарил он жену. – Золотце, приготовь нам с Фрэнком кофе, можно чего покрепче, виски, например и твои бисквиты, как он любит. – Адвокат улыбнулся мне, отчего стал еще более неприятным. – Фрэнк, пойдём в мой кабинет. И Роза, скажи своей дочери, чтобы она больше не брала мои вещи. Я, кажется, уже говорил, что не люблю этого.
В доме было довольно уютно, сразу видно, хозяева любят комфорт. Хотя нет – впечатление портил холод. По идее старый человек должен ценить тепло, но термометр висевший в кабинете хозяина дома показывал шестьдесят два градуса, после секундного ступора я понял что это по Фаренгейту. Как там? Если грубо, минус тридцать и разделить на два. Примерно шестнадцать по Цельсию, на самом деле больше, но адвокат все-равно скряга, экономит на отоплении и жене.
– Итак, Фрэнк, – начал он, когда мы расположились в его кабинете, – хорошо, что ты приехал. Прими мои соболезнования насчет отца и сожаление по поводу потери им собственности. Ситуация, конечно, неприятная.
– Спасибо, мистер Циперович, но давайте пропустим часть, где вы мне сочувствуете, и сразу перейдём к делу, – очень неприятный старик, не хочу слушать его фальшивое участие. Хотя чего это я таким привередливым стал? В той своей жизни с какими только мерзавцами не приходилось иметь дело. Значит это настоящий Фрэнк свои чувства проявляет.
– Сразу к делу? Хорошо, давай так, – а вот теперь нотки удивления, наверное, не привык, чтобы Фрэнк так говорил, ну ничего, если карты лягут как надо я еще не раз тут всех удивлю. – Как адвокату вашей семьи мне было поручено огласить завещание твоего отца, когда в этом возникнет необходимость. Давай сначала обсудим то что случилось с вашим имуществом, а потом приступим к завещанию. Идёт?
– Как вам удобно.
– Хорошо, тогда пока пригласим свидетелей. Ты не возражаешь если ими будут мистер Шапиро и два моих младших партнёра?
– Конечно, – тем более что сейчас завещание простая формальность, я так понимаю, что у меня ничего нет. Так, значит, мистер Шапиро тоже будет здесь? Отлично, все пауки в одной банке. Циперович кивнул и сделал несколько звонков, я терпеливо ждал и курил, развалившись в кресле.
Зашла миссис Циперович. На серебряном подносе я увидел всё, что просил адвокат. Он кивнул жене, разлил виски на два пальца и щипцами кинул по паре кубиков льда.
– То, что я сейчас скажу, стало неприятным сюрпризом для меня. Уверен, ты воспримешь это также. Твой отец, Фрэнк, сам спалил вашу пивоварню, и сделал это, чтобы получить страховку.
– Вы уверены? – что-то не верилось мне в его слова. Какая-то нереальная хрень.
– Дело в том, что у твоего отца возникли финансовые проблемы, но он почему-то не стал мне об этом рассказывать, просить совета, и не придумал ничего лучше, кроме как устроить пожар.
– Я могу посмотреть бумаги? Раз вы наш адвокат, они должны быть у вас.
– Да конечно, – Циперович подошёл к сейфу в углу кабинета, открыл его и достал оттуда бумаги, краем глаза я следил за ним и заметил, что там были не только бумаги, а еще и деньги. Несколько толстых таких пачек.
– Спасибо, – взяв документы, я погрузился в чтение.
Эх, мистер Фрэнк Брайан Уилсон Второй. Что же вы натворили? Отец Фрэнка за последний год проиграл более восьмидесяти тысяч долларов в покер, вон, сколько расписок в папке Циперовича. Интересно, а папаша Билли Спаркса приложил руку к случившемуся? Хотя нет, Билли говорил, что тот умер. Да и вообще, большинство расписок от двух человек. Знать бы кто это. Но я не буду об этом спрашивать Циперовича, вдруг это мои бывшие соседи, или известные на весь город люди. Будет странно если я их не знаю. А вот имена запомню.
Согласно бумагам от страховой отец Фрэнка страховал пивоварню дважды. Сначала в пятидесятом, а второй раз буквально три месяца назад и на более крупную сумму. Как раз пару недель назад он проиграл десять тысяч, видимо, это и стало последней каплей.
Дальше были уже документы по расследованию. Как показала экспертиза причиной пожара оказался поджог, и какой-то ищейка, пожарный инспектор Барнс докопался до самой сути и установил виновника. Итог понятен, странно что не посадили помимо денежной компенсации. А нет, пытались, но суд отпустил под залог, и в тот же день отец разбился в аварии. Притом из бумаг понятно, что это было самоубийство, он сам направил машину под шестнадцатиколесник на хайвее. Не выдержал позора, значит. Понятно, угробил семейный бизнес с полувековой историей и себя заодно. А о сыне подумать? Никогда бы так с Костей не поступил. Ладно, сейчас не до воспоминаний.
– Где предсмертная записка? – спросил я у смиренно ожидающего, когда я закончу, адвоката.
– Мистер Уилсон её не оставил, – прозвучал не устраивающий меня ответ.
Но я лишь промолчал.
Пока я читал, появились свидетели оглашения завещания. Сначала мистер Шапиро, высокий худой как палка мужик в идеально сидящем костюме. Меня он удостоил только презрительного взгляда и кивка головы, видать совсем меня за человека не считает, ну-ну.
Младшие партнёры Циперовича оказались практически одинаковыми ребятами лет по тридцать. Наверное, они всё и тащат в бизнесе, Эйб не производил впечатление акулы-адвоката, но может быть я ошибаюсь, кто знает.
– Итак, господа, – начал старик, – спасибо, что приехали так быстро. Теперь, когда все в сборе я могу приступить к оглашению последней воли мистера Фрэнка Брайна Уилсона Второго.
Циперович прочистил горло, отпил чая и нацепив на нос круглые очки начал:
– «Я, Фрэнк Брайан Уилсон Второй, проживающий по адресу 130 Хайленд Авеню, Мидлатун Нью-Йорк. Находясь в здравом уме и твёрдой памяти заявляю, что это моя воля, и я отменяю все и все завещания и дополнения, которые я сделал ранее.
Я поручаю своим душеприказчикам: мистеру Абрахаму Аарону Циперовичу и Майклу Соломону Шапиро оплатить мои подлежащие взысканию необеспеченные долги и расходы на похороны и расходы на управление моим имуществом.
Я отдаю все свое материальное всё личное имущество, включая мой дом по адресу 130 Хайленд Авеню, Мидлатун Нью-Йорк, пивоварню по адресу 79 Индастриал Плейс, Мидлтаун Нью-Йорк, а также все полисы и страховые выплаты, покрывающие это имущество, а также все наличные деньги и содержимое всех моих банковских счетов и банковских ячеек, моему сыну Фрэнку Брайану Уилсону Третьему.
Если он не переживет меня, я отдаю это имущество моему младшему брату Брайану Тревису Уилсону, если и он не переживёт меня я передаю всё мое личное имущество попечительскому совету Общественного колледжа округа Ориндж, штат Нью-Йорк. Мои душеприказчики могут оплатить из моего имущества расходы по доставке материального личного имущества бенефициарам.
Я поручаю своим душеприказчикам, без распределения в отношении какого-либо бенефициара или другого лица, уплатить все налоги на имущество, наследство и правопреемство включая любые проценты и штрафы по ним, подлежащие уплате в связи с моей смертью.
Фрэнк Брайан Уилсон Второй. Десятое Января тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года».
Затем Циперович подал мне еще один лист бумаги и добавил:
– Мистер Уилсон, ваш отец также просил передать вам это после оглашения завещания.
«Дорогой Фрэнк. Пока ты во Флориде я решил изменить моё завещание, можешь не переживать, с твоим дядей Брайаном мы всё обсудили. Скажу больше именно мой брат настоял на том, чтобы я изменил завещание. Я передаю всё тебе, так как знаю, что ты любишь своего дядю, даже несмотря на все его сумасбродства и всяческие выходки. Я уверен, ты позаботишься о том, чтобы твой дядя ни в чём не нуждался. Ты неоднократно говорил мне, что мой брат самый выдающийся член нашей семьи и именно он прославит нашу фамилию.
С любовью папа».
Ну отлично, у меня есть дядя, и судя по письму он какой-то сумасброд, но выдающийся. Почему-то мне сразу вспомнился доктор Эмметт Браун из «Назад в Будущее», аналогия показалась мне уместной, я тоже в некотором роде путешественник во времени.
– Мистер Уилсон, – снова заговорил Циперович, – как вы понимаете это завещание простая формальность, так как все имущество вашего отца пошло на покрытие судебных издержек и уплату штрафа. Здесь находятся личные вещи, которые я должен передать вам.
С этими словами Циперович подал мне совсем небольшую коробку. Открыв её, я увидел несколько альбомов с фотографиями, пару странных то ли амулетов, то ли оберегов и медальон. Ну наконец-то удача, эта безделушка явно золотая, да еще и с каменьями. На деньги от его продажи, я сделаю ставку и выиграю нормальные деньги.
Медальон оказался не простым, а с фотографиями внутри его. Открыв его я как будто оцепенел.
На левой стороне я увидел изображение отца Фрэнка, только в молодости, он оказался поразительно похожим на своего сына, практически копия. А на правой была фотография красивой улыбающейся женщины в свадебном платье, матери Фрэнка.
Черт, не могу я это продать. Сентиментальность или дурость, хотя это одно и тоже, но не могу. Четко осознал, что это будет предательством по отношению к Фрэнку. И не важно, что в коробке есть и другие фотографии его семьи. Мироздание не простит мне этого. Фрэнк – не партнёр по бизнесу, не конкурент, он мой шанс на вторую жизнь. Предам Фрэнка – просру шанс. А он мне необходим. Мне нужна эта жизнь, чтобы отомстить.
– Мистер Циперович, это всё? – вернул я внимание адвокату.
– Да мистер Уилсон, всё.
– Хорошо, – я встал с кресла, – тогда мне пора. Джентльмены, – кивком головы я попрощался с остальными.
– Роза тебя проводит, – немного замешкавшись, произнес Циперович. Было видно, что я его снова удивил, он явно ожидал от меня другой реакции.
Уже идя по коридору вслед за женой адвоката я услышал его разговор с Шапиро.
– Ну что, Эйб, с этим закончили. Тебя с семьёй ждать сегодня у меня?
– Конечно Майкл, как обычно, ты же знаешь я покер не пропускаю, а Роза с дочерью моего младшего брата обожают лото.
– Отлично, тогда жду вас в восемь.
Когда я вышел, на улице похолодало и пошёл снег. Часы показали без четверти пять. Надо ускориться, предстояло продать остатки вещей из дома Фрэнка и успеть на вечерний поезд до Нью-Йорка.
В Мидлтауне мне было делать больше нечего. Но я сюда еще вернусь. Обязательно вернусь.