– Я еще не видела его. Но его выбирал генерал Рублев, лично.
– О, наслышана об этом вояке. Одного не отнять: в солдатах он толк знает. С офицерами, бывает, промахивается. А солдаты у него всегда безупречные. Хорошо, мисс Берг. До вечера.
– До вечера, – сказала я.
Моего индейца звали Тан. Обычное для них имя. Нативные индейские имена считались тайными, их нельзя было произносить – духи услышат и непременно навредят. Поэтому у каждого взрослого индейца был псевдоним. Традицией было мужское имя из трех-четырех букв, женское – из пяти-шести. Иногда они брали известные, человеческие имена, иногда – слова, звучание которых нравилось, а иногда – просто звучное сочетание нужного количества букв. Никаких значений в имена не вкладывали, даже если брали конкретное слово. Просто идентификатор.
Мой спутник оказался совсем молодым, почти мальчишкой. Наверное, еще не был женат. У индейцев любопытная традиция брачных связей. Они признавали постоянный моногамный брак, но в виде исключения. А нормой было многоженство. Достигнув определенного возраста, индеец предлагал какой-то женщине стать его женой. Спустя три года брал вторую жену, младшую. Спустя пять лет отдавал первую родственнику или другу. Через год после этого оставшаяся жена считалась старшей, а он брал новую младшую. Но такая простая система была доступна только состоятельным индейцам. У тех, кто победнее, система была понавороченней. Жен бывало по три-четыре, но у каждой – по два-три мужа. Как они различали детей, кто чей, непонятно, но отцовство тоже регулировалось традицией. Жених брал невесту со всем, что у нее есть, а значит, если она уже беременна, то и будущий ребенок будет числиться потомком ее актуального мужа. Никакого поражения в правах у таких полуприемных детей не было, ребенок вообще считался хорошим приобретением, а нисколько не обузой. Он же вырастет, станет помощником, а потом и добытчиком. А были еще пробные браки – как правило, для женщин старше сорока пяти и для мужчин старше семидесяти. Такая женщина могла стать временной женой, на год, для юноши не старше семнадцати лет, а такой мужчина на год-два брал совсем юную девочку. Но если он так поступал, то обязан был потом дать ее старшему внуку.
Перемещенные индейцы быстро отходили от традиции. Как правило, со старшей женой не расставались, но если средства позволяли – заводили себе еще одну или даже двух.
– Тан, ты женат?
– Нет, мэм.
Индейцы больше других инородцев сходны с людьми. Интеллектуально они нам точно не уступают. Чистокровный индеец легко получает полное школьное образование федерального уровня. Может и в колледже учиться, но это у инородцев в целом не принято. Чего ради здоровый лоб будет за партой сидеть? Пусть работает! Хотя богатые родители уже потихоньку начали перенимать наше отношение к возрасту. И все больше и больше инородцев появлялось в колледжах. Эльфы – полукровки и квартероны, а вот индейцы попадались и чистые.
Цивилизационно они от нас отставали, конечно. Вопрос, критично ли? На Саттанге была письменность, развитые ремесла – вплоть до обработки железа, – традиции, равные закону, и даже искусство. А еще полноценное государство: наследственная монархия, с массой пережитков родоплеменного общества, зато уже с традицией суда и налогообложением. В сущности, мы обогнали индейцев максимум на три тысячи лет. По сравнению с эльфами, отставшими на пятьдесят тысяч и замершими в развитии, или орками, отставшими на полмиллиона, – индейские три тысячи сущий пустяк. Три тысячи лет назад у нас уже были Гомер, Аристотель, Гиппократ и Венера Милосская. Римляне считались дикарями. А египтяне считали дикарями греков. Иудеи уже имели писаную Тору. Как вчера было. Смело можно считать индейцев братьями по разуму. Младшими.