– То есть, чтобы утолить твою месть, можно и меня того? И Алёнку? И наших детей тоже?
– Что ты такое говоришь?! – сидевший напротив меня сгорбленный мужчина с седыми волосами оскорблённо вскинулся. – Как ты об этом мог даже подумать?!
– А что не так, Драган? – я холодно прищурился. – Я ж тебе говорю, как уже было. Некие люди решили, что их сильно обидели. Настолько сильно, что непременно нужно устроить террористический акт в США. И захватили четыре самолёта. В одном из которых, на их беду, летел я. И чуть не погиб из-за этого. А те, кто летел в трёх остальных, – погибли. И пара тысяч других. Обычных людей – не политиков, не финансистов, не военных, то есть никак не связанных с теми, кто так насолил террористам. Ну, за исключением того факта, что они живут в США. Но это же не преступление, насколько я знаю? Или уже преступление? Как считаешь, Драган?
Серб потемнел лицом.
– Ты меня не понимаешь…
Драган появился на следующий день после «Байк-пати на Ранчо Кукамонга», как это обозвали телевизионщики, всласть посмаковавшие нашу эпическую пьянку. Кстати, это оказалось не ранчо, а город. Просто с таким названием – Ранчо Кукамонга… То есть он сам говорил, что подходил ко мне ещё вчера, но ни я, ни Алёнка его не узнали. Что было немудрено. Драган сильно похудел и-и-и… ну можно сказать, опустился. Он выглядел натуральным бомжом – седые грязные патлы, сильно поношенная одежда, запах… похоже, он совсем перестал следить за собой. Так что узнать его было довольно мудрёно. Поэтому, когда он появился в небольшом мексиканском ресторанчике, куда мы с Алёнкой выехали под вечер перекусить чем-нибудь немудрёным, я в первый момент едва не вмазал ему… А чего – подходит этакое чмо и нагло плюхается за наш столик. Бомжи в Калифорнии вообще довольно наглые. И хотя столицей бомжей считается Сан-Франциско, в Лос-Анджелесе их тоже хватает. Уж можете мне поверить… Так что я едва успел удержать руку после того, как хриплый голос произнёс:
– Роман, Элена, добри дан!
– Драган?! – ахнула Алёнка. А я смущённо разжал кулак и опустил руку. Чёт я, похоже, вчера как-то слишком погрузился в субкультуру байкеров. Мало ли что за человек подошёл, а я ему сразу в морду…
– Ово сам jа, – кивнул серб.
В Америке он, как выяснилось, обретался уже почти год. И приехал он сюда для того, чтобы… вот как я услышал, для чего он приехал – так тут же свернул разговор. И слинял. Естественно, с Алёнкой. Правда, пришлось пообещать встретиться и пообщаться конкретно. Мол, эта тема требует максимальной конфиденциальности, так что не хрен её обсуждать в публичном месте… и всё такое прочее.
И вот сейчас мы с Драганом как раз её и обсуждали. Сидя на лавочке на обзорной площадке Колдуотер каньон и уставившись на светящуюся огоньками долину под нашими ногами…
Я вздохнул.
– Да всё я понимаю, дружище. Вот только подобный подход – гасить невиновных, чтобы хоть как-то насолить виноватым, – очень неправильный. Потому что виноватым на невиновных плевать. Более того, те люди, которые профинансировали и направили тех, кто убил твою семью, с радостью воспользуются твоим терактом, чтобы убить ещё больше твоих земляков. Ты-то погибнешь, а расплачиваться за твоё убийство невиновных будут все сербы. Только дай повод – и в Сербии всё начнётся по новой. Я имею в виду бомбёжки, расстрелы и так далее…
– То есть я должен перестать быть сербом? – задумчиво произнёс Драган. Я вздохнул. Ну что ты будешь делать! Драган просто зациклился на своей мести. Он приехал в Америку убить американцев и собирался сделать это несмотря ни на что… Странно, во время нашей первой встречи, в Москве, он показался мне куда более прагматичным. Поди ж ты как на него повлияла смерть семьи! Несмотря на то что с момента трагедии прошло уже три года, серб так и не успокоился. Да, даже, скорее, ещё сильнее завёлся. Во время нашей прошлой встречи в Париже он выглядел гораздо адекватнее… И что делать? Стукнуть в полицию или ФБР? А не пойти ли тебе на хер с такими предложениями, Ромочка! Ладно, если до разума достучаться не получится, попробуем ошеломить грандиозностью задачи.
– А ты сможешь, Драган? Не притвориться, а именноперестать быть сербом? Чтобы никто даже и предположить не мог, что ты – это он. Вот совсем-совсем. Не только, там, пластическую операцию сделать, причём не одну, а комплекс – ну, чтобы вообще никто узнать не мог. То есть не только лицо, но и косточки там в ногах подпилить, чтобы походку изменить, отпечатки пальцев новые приживить, рост как-нибудь изменить на сантиметр-другой. То есть по полной… Но ещё и-и-и, – тут я замер, запнувшись, потому что придумывал что-то этакое, совсем уж для него невозможное, а потом рубанул: – Принять мусульманство!
– Что?! – свирепо вскинулся серб.
– О чём я и говорю! – перебил я его. – Иначе – никак. Ты должен стать кем-то противоположным себе нынешнему. Иначе вычислят. Дэна Брауна читал, «Цифровую крепость»? Вот то-то и оно. АНБ способно отслеживать любые телефонные звонки и даже простые разговоры. Через микрофон твоего же сотового телефона. А ты думаешь, почему я его с собой не взял? – Если честно, я его просто забыл. Просто ещё не до конца пришёл в себя после той грандиозной попойки. Но чтобы отговорить этого ненормального от его навязчивой идеи – любые средства хороши, не так ли?
– Но-о-о… – Драган растерянно покачал головой, потом отхлебнул пива из банки и шумно выдохнул.
– К тому же, если ты не хочешь сделать просто подлость – атаковать тебе следует не первых попавшихся людей, до которых дотянуться просто, а тех, кто имеет отношение к истинной власти. А они, сам понимаешь, сидят под очень сильной охраной. Да и в тех местах, где они сидят, они тоже не одни, а с тучей обычного народа – секретарши, электрики, сантехники… Нет, есть, конечно, места, где эти ребята собираются кучей, чтобы слегка расслабиться и пообщаться чисто между своими. Скажем, тот же Бильдербергский клуб даже не особенно скрывается.
– Это где? – вскинулся серб.
– Да они в разных местах собираются… – я снова запнулся, потому что ни одного места заседания Бильдербергского клуба вот так, с налёта, припомнить не смог. Ну кроме самого первого, в отеле «Бильдерберг», по которому клуб и получил своё название. Но тут же попытался неуклюже вывернуться: – Ну и здесь, рядышком, тоже каждый год сходки таких мудаков бывают. В Богемской роще – миль пятьсот отсюда на север. Рядом с Сан-Франциско… Только, увы, ты и близко туда не подберёшься. Ты же понимаешь, когда такие люди собираются – а там и миллиардеры, и сенаторы, и министры, и даже президенты появляются. Так что охрана там – ого-го! – Если быть честным, я лично, когда там был, – местную охрану особо не разглядел. Нет, понятно, что она была, но кто и сколько – бог весть. Они как-то особенно на глаза не попадались. Впрочем, возможно, это как раз и было лучшим свидетельством их профессионализма…
– Короче, Драган, я тебе советую отпустить своих мёртвых и начать жить дальше. Потому что то, что ты можешь сделать, – не только подло, но и может очень сильно подставить всех сербов, а то, что не подло, – ты просто сделать не сможешь.
Серб долго сидел, молча пялясь на огоньки внизу. Так долго, что я не выдержал и решил чуть добавить аргументации:
– И знаешь что – я готов тебе помочь. Дать денег на начало новой жизни. Мне тут один араб наличку приволок в качестве гонорара за новую книгу… так что – возьми. Устройся. Фирму свою открой по отделке. Ты же хороший специалист! Или – вообще начни всё заново. Займись тем, чего раньше никогда не делал. Ранчо себе купи, например…
Короче, вымотал меня этот разговор по полной. И при этом я так и не понял – сумел ли я убедить Драгана хоть в чём-то или все мои усилия пропали втуне. Но, как бы там ни было – я сделал всё, что мог. И – да, деньги он взял.
А ещё через четыре дня я всё-таки умудрился дать в морду. Причём сделал это не просто публично, а вообще в прямом эфире.
Дело в том, что в рамках рекламного тура новой книги, который мне удалось-таки сократить до минимума (ну ранетый я, блин… и уставший), меня затащили на шоу к «самому эпатажному ведущему Америки». Джинджер заявила, что раз уж ты просишь сократить – то, что осталось, должно пройти громко. Поэтому нас и засунули к Говарду Стерну.
В студии мы появились при полном параде. То есть в байкерских шмотках. Я – в подаренном мне прикиде Hells Аngels, а Алёнка в том, что она купила на следующий день после «Байк-пати на Ранчо Кукамонга». То есть в чем мы с ней поехали в тот мексиканский ресторанчик, в котором нас отыскал Драган. В том, что ей подогнали девицы-байкерши, она вытерпела только один вечер, так что на следующий день, дождавшись моего пробуждения, загрузив меня в ванну и рассказав про моё поведение, она выяснила, что я собираюсь до отлёта покататься на мотоцикле по окрестностям – и рванула по магазинам. Потому что кататься на мотоцикле в том, что у неё было в данный момент, оказалось совершенно невозможно. Ну так поэтому она и натянула те байкерские тряпки… Так что в студии мы появились этакими крутыми байкерами.
Ведущий оказался худым долговязым типом с лошадиным лицом и шапкой курчавых волос в стиле Владимира Кузьмина. Он встретил нас сидя за столом, над которым на коленчатом подвесе висел массивный серебристый микрофон. Когда мы вошли в студию, он довольно улыбнулся и, не вставая, махнул рукой.
– Добрый день, добрый день… рад, что вы пришли на моё шоу! – но вот взгляд, которым он пялился на нас с Алёнкой, мне не понравился. Потому что он смотрел на нас взглядом… гурмана, которому только что принесли сочный стейк. Два сочных стейка. Причём взгляд на мою любимую мне не понравился куда сильнее, чем тот, что он бросил на меня. Так что напрягся я сразу.
Хотя началось всё прилично. Он задавал вопросы о нашем детстве, предпочтениях в музыке, одежде, архитектуре, а когда выяснил, что мы с Алёнкой окончили художественную и музыкальную школу, даже сымитировал восторг. И так всё и продолжалось, пока Стерн внезапно не перешёл к интимным темам…
– Хымпф! – я даже и сам не понял, как звезданул этому козлу. А звезданул знатно – микрофон в одну сторону, его курчавая башка – в другую, а тощие ноги в лакированных ботинках взлетели к потолку… А как бы вы отреагировали, если бы вашу жену в вашем присутствии спросили, глотает ли она сперму при минете? Причём в прямом эфире… Спустя секунду я оказался рядом с этим уродом и, схватив его за волосы, вздёрнул вверх и прижал спиной к стене. Н-на! Его морда отлетела в сторону, так что у меня в руках остался только клок волос, а брызги крови заляпали стену.
– Знаешь, урод, даже не понимаю, почему я тебя пока ещё не грохнул, – прорычал я в испуганную рожу с окровавленным ртом, в котором теперь виднелась широкая прореха между зубами, замахиваясь в третий раз. Но тут кто-то напрыгнул мне на спину, а спустя долю секунды повисли и на руках, параллельно оттаскивая меня от курчавого…
Короче, скандал разразился знатный. В Америке, конечно, случалось всякое, но избиение ведущего популярного шоу в прямом эфире – это всё-таки нечто явно необычное. Причём избиение зверское. Практически все главные газеты вышли с портретами замотанного в бинты Говарда Стерна на первой полосе, под снимком которого был целый список полученных им повреждений. Особую пикантность этому списку придавала точно такая же, как у меня, трещина в челюсти. Вот только я её получил, спасая людей, отбив самолёт у террористов и посадив его на воду, а мистер Стерн – трепля языком как помелом и оскорбляя семью человека, которого Президент США признал героем нации. Или для американцев это уже ничего не значит?
Именно этот вопрос я и задал на шоу Опры Уинфри, куда меня затащила пришедшая в совершеннейший восторг от всего произошедшего Джинджер Буханан. Под клятвенное обещание, что это будет последнее шоу, в котором я участвую. Ну в этот раз… Опра отработала на все сто, пригласив на своё шоу помимо меня ещё и старшего партнёра той адвокатской фирмы, которая взялась представлять интересы травмированного телеведущего в деле «Стерн против Маркова». Так что свара получилась знатная.
– Да, мистер Финштейн, я знаю, что такое свобода прессы. И я уже не раз выступал на различных шоу и мероприятиях, и при этом не только не нанёс ни одному из ведущих каких-нибудь физических повреждений, но даже и не оскорбил никого из них словом. Хотя не всегда их поведение и вопросы мне нравились. Можете поинтересоваться – например, шоу по поводу моего выигрыша в лотерею. Вот момент, когда видно, что ведущий выговаривает мне что-то неприятное, но я даже на него не ругаюсь…
– Нет, мистер Финштейн, не так. Это – ложь. Уж не знаю, по привычке вы врёте или делаете это в интересах клиента. На самом деле произошло следующее…
– Мы, мистер Финштейн, созданы по образу и подобию божьему. А Господь наш во гневе своём страшен. Парочку городов небесным огнём напрочь сжёг после того, как они перестали поступать по воле его. А я считаю, что этические нормы – прямое воплощение этой воли. И кто их не соблюдает, тот заслуживает наказания…
– Нет, я себя не переоцениваю. И потому городам не следует ничего опасаться. А вот конкретным индивидуумам, попытавшимся нагло затронуть меня и мою семью, – следует…
– Да, я понимаю, чем это мне грозит. А вы сами-то понимаете, чем это грозит вам?..
– Ой, мистер Финштейн, нас с женой почему-то вот в этом конкретном случае никакие законы не защитили. Даже несмотря на весь мой «героический» статус. С чего вы взяли, что они вас всегда и везде будут защищать? Потому что вы наловчились ими умело пользоваться? Поверьте – это не панацея…
– Да, я считаю это оскорблением. Я – русский, и у нас принято, что подобные вопросы касаются лишь двоих и ни в коем случае не задаются публично. Тем более в прямом эфире…
– Да, такой уж мы народ – мы и Гитлера до самоубийства довели…
После чего этим же вечером мне позвонил агент и сообщил, что все иностранные издательства, с которыми мы вели переговоры, спешно подписали контракты на наших условиях. Более того, с ним связалось ещё почти три десятка новых из стран наподобие Польши, Португалии, Финляндии, Венгрии и так далее, которые буквально его осаждают.
А уже в самолёте меня набрала Джинджер, которая деловитым тоном сообщила мне, что издательство планирует допечатку моей новой книги, которая в три раза превышает её стартовый тираж. Причём, по её словам, всё шло к тому, что эта… не совсем моя и, по моим меркам, откровенно слабая книжка не просто возглавит топ самых продаваемых художественных книг этого года в США, но и, очень вероятно, переплюнет по размерам суммарного тиража прошлогоднего четвёртого «Гарри Поттера». Нет, мир точно сошёл с ума…
До Москвы мы долетели нормально. А в Шереметьево нас встретила целая толпа журналистов, телевизионщиков и просто любопытных. Даже, я бы сказал, фанатов. Несмотря на жуткие девяностые, с Америкой мы покамест ещё сильно дружили странами… да что там говорить – наш президент оказался первым, кто позвонил господину Бушу-младшему после терактов и выразил ему полную поддержку. Так что нас с Алёнкой реально встречали как героев.
Мы были вынуждены остановиться и дать короткое, минут на десять, интервью, одним из вопросов которого было:
– А когда вы собираетесь возвращаться в Америку?
Мы с любимой удивлённо переглянулись. Потому что этот вопрос нам уже задавали не один десяток раз. В США. И мы на него отвечали. Ну не могли же наши, местные журналисты не быть в курсе наших ответов. Это же основы профессионализма! Предварительно, прежде чем сформулировать вопросы, – узнать о человеке, которого собираешься интервьюировать. Или могли? Я окинул взглядом задавшую вопрос журналистку. М-дам… похоже, мадам из тех самых «актрис, моделей и телеведущих», которых «берут в профессию» исключительно за форму жопы и размер груди.
– Девушка, а зачем нам туда возвращаться? Мы все наши дела там сделали. Даже с избытком. То есть и те, которые не собирались, но пришлось. Так что теперь собираемся немножко отдохнуть дома.
Журналистка непонимающе уставилась на нас. Я усмехнулся.
– Не поняли? Ну всё же просто. Мы – люди мира. Зарабатываем в США, Европе, Новой Зеландии, Латинской Америке, а живём там, где нам комфортнее. Дома. В России.
Мадам с сочной грудью изумлённо захлопала глазами. Комфортнее в России? Да они что, охренели?! Ведь любому нормальному человеку совершенно понятно, что… но дальше читать всё, что было написано крупными буквами на её лице, я не стал. Потому что дружелюбно кивнул всем и двинулся в сторону выхода из терминала F, за которым нас ждала наша машина.
У машины нас встретил Пыря. Я отправил его домой сразу после награждения, решив, что после всего случившегося мне в Америке больше ничего не угрожает. Наивный…
– Привет, шеф… хозяйка, – расплылся в ехидной улыбке мой начальник службы безопасности. – С возвращением.
– Издеваешься, – сердито буркнула Алёнка и, бросив сердитый взгляд в сторону толпы журналюг, нырнула в салон. Это что, она меня к той грудастой журналистке приревновала, что ли? Я усмехнулся и покачал головой. Да она на её фоне просто принцесса! После чего тоже нырнул в салон.
– Как дела? – поинтересовался я после того, как мы тронулись.
– Да всё нормально, Ром, – усмехнулся в ответ Пыря. – Там тебя туча родственников дожидается. И Бурбаш. Аж копытцем от нетерпения бьёт.
– А что так?
– Да его в клинику «Ассута» пригласили. На очень и очень хорошие условия. Ну прям сливочные… Но он подозревает, что это просто попытка отжать его технологию. Заплатив копейки относительно того, сколько она может на самом деле принести.
Я хмыкнул и покачал головой. История с теломерной терапией потихоньку раскручивалась. На берегах озера Титикака спешно разворачивалось около десятка новых исследовательских центров, а ещё пять уже вовсю работали. К тестированию же выпускаемых нашей с Бурбашом фирмой препаратов приступило уже два десятка клиник и медицинских центров. Так что через несколько лет у меня в друзьях точно появится нобелевский лауреат…
– Естественно! Даже сомнений в этом нет. Но тут мы пободаемся. Позиции у меня за последнее время слегка усилились, так что есть шансы выжать из покупателей не один процент, а хотя бы пять. А это раз в сто, а то и тысячу больше, чем то, сколько планируют нам заплатить эти хитрые израильтяне.