Дом взволнованно поскрипывал, предвещая исчезновение хозяйки. Она же на скорую руку приготовила укрепляющее зелье, четко следуя инструкциям, как следует перекусила, и отправилась на поиски влюбленных. Девушка застала их в постели, поспешно отвернувшись.
– Вы нужны мне. Оба. Спуститесь, пожалуйста, вниз. Одетые, – бросила она через плечо и покинула комнату.
Серые присоединились к ней в каминном зале. Колдунья держала золотую шкатулку у себя на коленях, поглаживая урчащую на ней лису.
– Что происходит? – спросила Фира, ее супруг наблюдал за зверушкой.
– Я подумала и решила… – произнесла девушка и замерла на мгновение, улавливая знакомую энергетику в долине. – Не может этого быть… – испуганно прошептала она, волки шумно втянули носами воздух.
– Человек? – вздернул брови Крайд. – Ты его знаешь? – его острые черты лица стали выразительнее.
– Не выходите из дома. Продолжим, когда я вернусь….
Катарина отодвинула штору в прихожей. Разгребая сугробы, по волчьим и лошадиным следам, еще не припорошенным разыгравшейся метелью, шел Кристофер Мансдантер. Девушка иногда думала о нем, но не хотела торопить событий. Однако отец решил лично ее навестить, приближаясь к загадочному дому, который чуть не свел его с ума. «Как же быть? Провести его в дом? Не впустить?» Отец не видел дома, но предполагал, где он находится. Остановившись метрах в двух от крыльца, он отдышался.
– Катарина! Выйди немедленно! Я знаю, что ты здесь! – чертыхнулся Кристофер, стряхивая снег с дорогого пальто.
Она закатила глаза, ведь путешествие придется отложить. Девушка вышла на крыльцо, и дом буквально вырос перед Кристофером. Отец потерял равновесие и упал в сугроб, смягчивший ему падение. Он поднял свои ледяные глаза на дочь, а она сбежала вниз по лестнице, и потянула его за рукав, помогая подняться. Кристофер дрожал.
– Папа. Что ты здесь делаешь? – наблюдала она, как он нервно поправляет сумку, закинутую через плечо.
– Решил что нужно обсудить… это, – посмотрел он с опаской на дом.
– Боюсь, тебе нельзя внутрь, – виновато сказала девушка. Кристофер округлил глаза и открыл рот, собираясь что-то возразить, как вдруг поднялся сильный ветер.
Колдунья обернулась сощурившись. Ветер привнес с собой слова, прозвучавшие голосом Черы: «Впусти. Он должен через это пройти». Катарина кивнула, взяла отца за руку и без лишних слов завела его в дом.
Кристофер оглядывался, вспоминая стены, потолок, странные картины. Усадив его за стол, она устроилась рядом.
– Помню это место. Немного. Странное чувство, – пробормотал он, и тут из угла зазвучала приятная, расслабляющая музыка.
– Пап, ты прости. Как о таком расскажешь тому, кто не верит в то, что нельзя потрогать? – скривила она лицо, ведь и сама недавно была такой.
– Ты изменилась. Поправилась? – в его глазах растаял лед: они стали ласковыми, родными. – Это ты меня прости. Я бурно среагировал. Обидно было осознавать, что дочь знала тайну, и ничего мне не сказала, – осунулся он вздыхая.
– Я не хотела разрушать твой мир. Куда не отправлюсь, везде разбиваю сердца, – криво улыбнулась девушка.
– Где твой рыжий? – глаза Кристофера увлажнились, и он поспешил перевести тему.
– Мы расстались, – ее сердце вновь защемило.
– Жаль. Он был ничего, не считая бледной кожи. Тоже колдун? – усмехнулся отец.
– Тебе лучше не знать. Вводи паранормальное в жизнь постепенно, – он рассмеялся. – Кстати об этом. У меня в доме гости. Они не совсем люди, и если ты хочешь остаться, тебе придется познакомиться с ними, – серьезно сказала она, улыбка сползла у него с лица.
– Не думаю, что я к такому готов… – взгляд Кристофера вдруг помутился.
Она схватила его за руку, соединилась с белой нитью, и ментально присоединилась к видению. Картинки мелькали, сменялись, пестрели. Кристофер ступает по дому: руки из картин хватают воздух, но он не боится. Молодой, худой, выразительные голубые глаза, белые брови. Он с интересом рассматривает волшебное место, видит проекцию Черы, обеденный зал, энергию радужных лучей витающих под потолком. С открытым от удивления ртом, он протягивает к ним руку, и лучи садятся на нее, обвивают. Он органичен, дом ему рад и принимает его, словно хозяина. Катарина не понимает в чем подвох. Раздается звонок в дверь. Кристофер идет, лучи преграждают ему дорогу, голос шепчет: «Не открывай». Но он открывает. Неис. Достаточно молод, высок, широкополая шляпа украшает его голову, зеленые глаза горят любопытством.
– Добрый день, молодой человек. Мама дома? – заискивает колдун.
– Нет. Я здесь один, – механически отвечает Кристофер.
– Отлично. Так, может, пригласишь меня в дом? – ветер вырывается из-за его спины и уносит шляпу колдуна.
Кристофер оборачивается, смотрит на лучи, которые мельтешат агрессивно, и догадывается, что делать этого не стоит. Он трясет головой, скулы Неиса напрягаются, взгляд становится ожесточенным, пронзительным. Катарина понимает, что за этим последует. Кристофер хватается за горло, воздух не проникает в его легкие. Жизнь покидает его, лицо отдает синевой. Как вдруг дом скрипит, доски подпрыгивают и скидывают злодея. Колдун направляет руку на крыльцо, но заминки хватает, чтобы захлопнуть дверь.
Кристофер бежит по коридорам, хватаясь за голову. Он не верит в происходящее, да и своим глазам тоже. Внезапно в голову ему закрадывается мысль, что всего этого нет, и он видит реальность не так, как другие. А значит, сошел с ума. Забившись в подвале, по иронии судьбы находившимся рядом с сердцем дома, он раскачивается, обхватив свои колени, и прислушиваясь к каждому шороху. Дом нервозно наблюдает за ним, не пугая своими проявлениями, а затем возвращается Чера. Она прижимает сына к груди.
Видения закончились. Катарина смотрела на отца, силясь понять, что будет дальше. Чера считала, что правда вновь сделает его безумным, потому и прогнала из семьи под мнимым предлогом: за женитьбу не на той девушке. Отец погрузился в состояние оцепенения. Прошло несколько минут, и она щелкнула пальцами у него перед носом, – ничего. «Самое время для этого», – раздражалась девушка, подыскивая варианты исцеления. Ветер вновь всколыхнул ее волосы: – «Он очнется, когда будет готов». Напряжение отступило. Раз дом был в этом уверен, ничего страшного не произойдет. «Если только Кристофер когда-нибудь будет готов», – подумала она, прогоняя прочь назойливые мысли. В зале появились серые.
– Что с ним не так? – разглядывал ее отца Крайд.
– Долгая история. Отнеси его, пожалуйста, в гостевую спальню. Если не трудно, – попросила она учтиво, потирая виски.
Крайд подхватил отца на руки и вышел из зала. Фира присела на освободившееся место.
– Это твой отец?
– Колдун виноват в том, что с ним происходит! Я убила его дважды, – посмотрела она на свои ладони, – вот этими руками! – гнев вырывался наружу, кожа светилась. – А он до сих пор умудряется доставать меня с того света! – дала она волю слезам. Фира участливо ее обняла.
***
Бинар маялся от безделья. Трижды он оббегал свои владения и пришел к выводу, что обязан восстановить старый город. Он много времени проводил рядом с местом силы, не раз опуская ладонь в волчью пасть и надеясь, что оно перенесет его к ней. Серая знать, ставшая ею после геноцида, ненавидела своего освободителя. Бинару стоило огромных усилий терпеть их присутствие. Они расположили к себе население планеты, правя за спиной у Крайда годами. Уйти сейчас на другую планету, означало лишиться трона. Отвоевывать его оказалось гораздо интереснее, чем восседать. Не зная, сколько ему придется изображать идеального главу и слушать скучные заседания, он грустил. Мысли о Катарине не давали ему покоя.
Он встряхнулся, кружа по месту сражения с Ори. Кровь здесь впиталась в камень, и он ее чувствовал. Бинар ощутил чью-то энергию рядом: Рас стоял возле руин.
– Думаешь, зацветет местечко? – лениво спросил он, потягиваясь.
– Ты единственный, кто не выказывает мне почтение, как правителю, – хохотнул Бинар. – И не нужно. Это так утомляет, – закатил он глаза.
– Особенно, когда не можешь отправиться к той, которую любишь, – ткнул он ему в больное место. – Ты еще не передумал насчет серых предателей? Разве их не казнят по нашим законам?! – оскалился Рас, напрягая тощее тело.
– Я бы и сам хотел, – прорычал Бинар. – Начнем их вытеснять, как считаешь?
– В смысле?
– Совет. Я принимаю решения единолично, но обязан иметь сборище умов современности. Собираюсь добавить в него новых членов! – просиял он, Рас ухмыльнулся.
– Возьмешь меня? Я просто создан для этого! – указал он себе на голову, и они расхохотались.
На самом деле Рас пришел не поболтать с ним, а позвать на очередное заседание великих умов – серых. Тех, кто был рад смерти его родителей, и поспособствовал этому. Он гордо задрал вверх подбородок, ступая к своему трону. Советники ожидали.
– Приветствую, повелитель! – отозвался один из них – подхалим Олл.
Это был старый, сгорбленный, кое-где седой волк с обвисшей кожей, болтающейся шеей, морщинами. А его голос был словно скрип по стеклу: усиленный слух волков страдал, уши подрагивали.
– Решили, что будет с Гриком? – пробасил Кнут.
Он был моложе на порядок лет, но седина уже пополнила виски, высок, подтянут, глаза выразительные, но потухшие. Бинар знал, что Кнут показывает маску, истина выглядела куда непригляднее.
– Жрицы – прошлый век. Давно нужно было с ними разобраться, – встрял Ове.
Этот волк был толстым, его круглое лицо свисало, нос был маленьким, рот кривым. Бинар задавался вопросом, как Ове выглядит в волчьей шкуре. «Наверное, как жирная собака», – засмеялся он нечаянно вслух.
– Вы не уважаете наше участие? – вкрадчиво спросил Нэлл.
Он казался самым опасным из всех. Волк был молод, вступил в совет по праву, переданному ему по наследству от матери. Она погибла от руки белых, гонимых и уничтожаемых. Глава с особым упоением думал об этом. Судьба свершила одну месть за него, и он был ей за это благодарен. Нэлл был широк в плечах, красив, надменная улыбка, острые зубы, волосы серые и темные, как у Раса, такие же брови. Его крепкие руки были покрыты густой шерстью даже в человечьем обличии.
– Отчего же. Я бесконечно рад, что есть волки способные думать за меня. Однако я бы хотел внести изменения.
– В каком это смысле? – проскрипел Олл.
– В совет, – тишина стала осязаемой, – отныне будут входить еще четверо.
– Совет выбирает правитель, но в святыне прописаны правила. Претенденты обязаны пройти испытание ума, – возвестил Нэлл, и белый скрестил на груди могучие руки.
– Что ж, они пройдут. А когда вы в последний раз его проходили? – прогрохотал он улыбаясь.
– Мы не обязаны! – подпрыгнул Кнут.
– Извольте, святыня как раз обязывает проходить его каждому члену совета раз в столетие! – достал он из-за спины свиток и развернул, тыкая в золотую линию пальцем.
Серые стали еще невзрачнее. Не все смогут пройти сложнейшее испытание: кто-то в силу возраста, кто-то по другим причинам. Они опустили головы. Один лишь Нэлл сверлил свиток взглядом.
– Отлично. Раз никто не возражает, – Бинар хлопнул в ладоши, и в зал вошли Хорн, Рас и Ри, занимая места рядом с правителем.
– Ты не имеешь права сажать черного в совет! – взревел Нэлл, но был награжден испепеляющим взглядом, и сразу умолк.
– Еще раз я услышу нечто подобное, и ты первым пойдешь на то испытание! – прикрикнул на него глава. – Теперь о Грике. Он неприкасаемый, его жители свободны, – слышно было, как скрипят их зубы. —Жрицы нам не враги. Так было при моем отце, и будет при мне, – он помедлил прислушиваясь: в дверях появился еще один волк. – Проходи, Док. Знакомьтесь, четвертый новичок.
– Жрицы опасны! Что скажут люди? Наш правитель глупец?! – оборонялся Кнут.
– Моргнуть не успеешь, как они сместят тебя с трона, – скрипел Олл.
– Как считают новые члены совета? – обратился он к своей стае.
Друзья его поддержали, однако высказались по поводу опасности, так же как и старые советники, и предложили запретить жрицам проводить ритуалы на своей земле. Единогласно они подписали указ. Он принял к сведению мнение каждого, но решение еще раньше. Если совет не согласился бы с ним, Бинар бы просто сделал по-своему.
Заседание было окончено. Скучный день подходил к концу, и правитель отправился в свои покои. Волки не спали, но иногда погружались в легкую дрему по собственному желанию. Отдых, в котором существа по сути не нуждались, способствовал приведению рассудка в рабочее состояние. Многие пользовались таким трюком. Вот и он решил. Тем более что он был женат на человеке, и часто видел, как она спит. Катарина улыбалась во сне, и он гадал, что же такое видит его прекрасная колдунья. Бинар надеялся, что она видит его, а не Мартина.
При мысли о перевертыше, волк инстинктивно сжал кулаки. Читая жену, как открытую книгу благодаря их ребенку и связи, он видел его попытку завладеть ею. Бинар вспоминал, как она вздыхала от его прикосновения. Конечно же Катарина отбросила руку и отстранилась, но это не меняло тот факт, что ей понравилось. Волк не забывал о том, что жена все еще любит Мартина, отчаянно желая, чтобы его она любила сильнее. И пусть он уверил ее, что совсем не ревнует, но волк изводил себя сам.
Воспользовавшись белой нитью сплетенной в одну с золотой, он отправился к жене. Она видимо ослабила влияние заклинания, и он пробрался к ней ментально. Растрепанная Катарина сонно терла глаза, за окном светало, ее тонкий пеньюар просвечивался.
– Как дела? – приблизился он к кровати, жадно лаская ее взглядом.
– Не очень. Рада, что ты здесь. Ты стал сильнее, – виновато опустила она глаза.
– Так и есть. Я теперь глава и возможностей у меня больше, чем прежде. Еще недавно нам так этого не хватало! – намекал он на времена, когда они не могли общаться ментально. Бинар присел на кровать, сдувая теплым дыханием волосы с ее лица, его грудь часто вздымалась.
– Верно, – прижалась она к нему щекой, и он напрягся. – Прости меня. Я боялась говорить с тобой после того поступка, – провела девушка рукой ему по груди, возбуждая.
– Я понимаю, – схватил он ее за плечи, слегка приподнимая. – Для меня нет ничего важнее тебя и малыша. Никогда больше меня не игнорируй, – она кивнула, а он прильнул к ее губам.
Катарина потянула супруга на себя. Ощущения казались ей реальными, как если бы он действительно был здесь. Его твердые мышцы прижимались к ней, как вдруг он резко отпрянул. Девушка тяжело дышала, ночнушка задралась до бедер. Она очень боялась быть отвергнутой.
– Сейчас опасно, – протянул волк ладонь, касаясь округлившегося живота, – Катарина обвила его шею руками.
– Не лишай меня… прошу, – сладко поцеловала она супруга, проникая в его рот языком.
Бинар запыхтел, осторожно укладывая ее на кровать. Он ласкал ее, словно хрустальную вазу. Бело-золотой купол сиял над ними, искрил, переливался. К нему присоединилась еще одна энергия: пламя полыхало яркими вспышками. На пике наслаждения он завыл, а она испытала не только физическое удовольствие. Катарина будто была его продолжением, их энергии крепко сплелись и пульсировали, источая ослепляющий свет и нереальный звук, погружавшись в состояние блаженства и невесомости.
К завтраку она спустилась последней, ночь изрядно ее измотала. Фира покраснела при виде девушки. Крайд хмыкнул, не отвлекаясь от кружки с кофе. Здесь, на Земле, волки быстро обзавелись человеческими привычками. Катарина умяла свой завтрак благодаря дом, заигравший ей в ответ веселую песенку. Она погладила себя по животику и подняла на друзей глаза.
– Пойду, навещу папу, – вспомнила она о Кристофере, который еще не пришел в себя.
– Удивительно, что у тебя на это остались силы, – съязвил Крайд, Фира закатила глаза.
Конечно же волки слышали песнь своего вожака, а как же иначе. Смущаясь, девушка побежала к отцу. Он лежал на кровати, на спине: Кристофер никогда не спал в такой позе, потому что давился слюной. Глаза у него уже не бегали, но были открыты и мутные. «Видимо, ему потребуется больше одного дня, чтобы переварить увиденное», – погладила она его по седым волосам.
То, что Кристофер вернулся, зная, как она с ним поступила, и простил ей ложь – дорогого стоило. Воспоминание дома о встрече с Неисом открыло ей глаза на сложившуюся ситуацию. Отец зациклился не из-за влияния «параллельной», дом его принимал, как своего. А значит он имел в зародыше способности: не развившиеся, умирающие под натиском рамок, возведенных обществом и им самим. Девушка вздохнула. Она тоже любила ограничивать себя почем зря, и ни к чему хорошему это не приводило. Вот и сейчас, она ждала вестей от друзей вместо того, чтобы действовать. А теперь еще эта проблема с отцом. «Я не могу оставить его одного и отправиться к Эйнару. С другой стороны – кто знает, сколько продлиться его вынужденная кома? Да и фактически я буду находиться в доме, только в недосягаемом состоянии», – размышляла она.
Однако если отец очнется и увидит ее такой, то вполне возможно точно сойдет с ума. И девочки могли узнать что-нибудь интересное о крылатом демоне. Дом заверил ее, что явление с папой временное, и девушка не беспокоилась. Ну может чуть-чуть.
Она вышла на задний двор и поужинала с Грандом, преодолевая внутреннюю дрожь, поселившуюся у нее в душе, возникшую с момента ее возвращения. Ток пробежал по затылку, Катарина поежилась. Бездействие медленно ее уничтожало, и потому она ментально перенеслась к Регине. Материализовавшись у нее перед носом, девушка до чертиков ее напугала.
– Чуть укой меня не сделала! – хваталась подруга за сердце.
– Кем?
– Ууукой, – повторила она.
– Проехали. Нашла что-то? – присела на край стола девушка. В комнату вошел Ангус, и она намеренно стала видимой.
– Привет, колдунья! – обрадовался он.
– Полагаю, вы ищите заклинание, с помощью которого предки обезопасили планету от Таоса? – они переглянулись. – Успешно?
– Откуда ты? Не важно. Перерыли, что могли. Ни намека, – протянул он руку в попытке до нее дотронуться. Она схватила его за локоть, травник охнул. – Как настоящая!
– Силы растут и меняют восприятие, – пояснила Катарина понимая, откуда знает об этом. – Будете просить ждать? – Регина нахмурилась.
– То заклинание, возможно, до сих пор нас защищает. С его помощью мы могли бы обезопасить и твою планету! А сейчас, думаю, лучше на время вернуться сюда! – подошла она ближе, не прерывая зрительного контакта.
– Занятно. Только вот мой отец пришел в дом. Когда-то давно Неис воздействовал на него, и отец заклинился. А потом бабушка стерла ему память. Долгая история. Сейчас он в вынужденной коме, переваривает правду.
– Как это? – соображала Регина.
– Полагаю, он в состоянии акха, – понял Ангус, имея в виду транс.
Катарина поймала себя на мысли, что их язык стал просачиваться. Раньше она этого не замечала, разговор всегда складывался ровно.
– Именно. Я ро ате вилар, – друзья открыли рты. – Почему я говорю на вашем языке? – они словно приросли к месту.
– Это странно, – сказал, наконец, Ангус. – Оставайся пока с отцом. А мы поищем заклинание.
– Я не стану сидеть на месте и ждать! —разозлилась девушка. – К тому же, иро кадас инг. Черт! Заклинание не решит проблемы с Эйнаром. Я должна сдержать клятву!
– А если наткнешься на него? – Регина схватила ее за плечи.
– И что он мне сделает? Я тут же вернусь! Только и всего!
Они не хотели допускать этой ситуации, но пришлось смириться. В ледяных глазах колдуньи полыхало пламя, ее было не остановить. Регина собиралась побороться, но Ангус остановил ее жестом.
– Дар ин окко, – произнес он уверенно, и она растворилась, оставляя их наедине.
– Уверен, что поступил правильно? – раздосадовалась Регина.
– Видела ее взгляд? Она, итак, дала нам предостаточно времени. По крайней мере, она не солгала и сказала, как есть, – подруга кивнула, продолжая рыться в книгах.
***
Бинар вернулся после чудесной ночи воссоединения, сияя белоснежными искрами и освещая собой пространство. Какое-то время он сидел неподвижно, воспроизводя в мыслях каждое ее движение, полу взгляды, стоны. Он мечтательно вспоминал, как ее светлые волосы струились у нее по спине, ложились ему на лицо, и прикрывали потом грудь, когда они лежали, не размыкая объятий. В дверь постучали, вырывая его из царства грез.