Наследие литературы XXI века - читать онлайн

Почему-то очень сложно,

Идёт совсем невмоготу,

Вроде бы бурлит под кожей…

Но разве я себя спасу?

Дырявит мне сознание,

Меня беспомощным бросая.

Пусть всех цветов не различаю,

Так и не стучусь в ворота рая.

Так тяжело идёт строка,

Хотя внутри их миллионы!

Кузнечик там скакал.

И был он там зелёный?

Нет-нет, такое раньше было!

Оно совсем ведь не моё.

Какой мне сделать вывод?

Не все слова как мёд!

Они должны, как бинт, порой

Собой перекрывая рану,

Излечивать, когда больной

С надеждой: «Скоро встану».

И пусть мне стало сложно,

Строка мне просто не идёт,

Но есть живое ведь под кожей,

И это ощущение – мой полёт.

Собой сегодня я горжусь,

Тихонько гордость поливая.

Пусть ближе будет грусть —

Она всегда меня толкает.

Крутиться как белка в колесе

Или скрипеть, как грузовик без колеса?

Мы загнаны жизнью все,

Нам не хватает жизни без конца.

Перебирая пальцами в агонии,

Выигрышный искать билет.

Может, как лошадь в загоне,

А может, в тени лежать, как лев.

Всё время сравнивать показатели,

А жизнь-то крутит свой счётчик.

Становишься менее притязателен,

Как будто совсем ничего не хочешь.

Надо бы с места рвать всегда,

Чтобы виднелась лишь пыль.

Да со временем берут года…

Понимаешь, что раньше был…

Белка тоже выходит из колеса

И даже грузовик починят.

Понимание, куда жизнь разбросал,

Приходит даже к сильным.

Не стоит себя причислять!

Но как же оценивать трезво,

Где заканчивается петля,

Жизни очередной отрезок?

Справиться сможет каждый,

Ну или подвести итог.

Выдержит лист бумажный

Любой на нём некролог.

Простите, что снова не осилил,

Мне показалось сложной форма бытия.

Как будто подпись о бессилии,

Свои лишь прикрепляю извинения.

Там слишком много правил,

Каких-то вводных, множество барьеров.

Нет-нет, не нужно это править,

Лишь только лев сегодня был несмелым.

Простите, что вам я докучал

Своими строчками чудными.

Но не нырять же в чан!

Снега лежат сугробами седыми.

Нет-нет, верна та расстановка,

Когда сложился верный круг.

Быть может, это я неловкий,

Не уловил прелестную всю суть.

Искать не стану боле оправданий,

Пенять не стану на судьбу.

Ведь завтра бегать за цветами,

И вам их тоже принесут.

Чудесный мир сложился после,

Когда мы все вращаемся вокруг.

Пусть будет наш поэт не босым,

Ведь он живёт уже не как-нибудь.

Ещё вы раз меня простите!

Кредит доверия я исчерпал.

Слова мои совсем избиты,

Пора откланяться, покинув бал…

Меж улиц всех пустых,

Пока не виден и закат,

Все сведены мосты…

Пора уже вставать!

Бежать ведь не хотелось.

А может, страхом подгоняем.

Какая к чёрту смелость,

Когда я ничего не понимаю?!

Пока безлюден город

И все теплы пусть одеяла,

Наматывая шарф на горло,

Судьба надо мной смеялась.

А мне не возразить ей ничего,

Не кинуть слов наперекор.

Она изменчивая, как трепло,

И прерывает разговор.

Куда бежать, уже не знаю,

Попытки отмечаю лишь.

А будет разве понимание,

Когда ОДИН тупой стоишь.

Мне улицы раскинули маршрут,

Чтобы петлял сейчас подольше.

Они всё знают, они-то ждут!

От них ведь ничего не скроешь.

Пора завязывать не только шарф.

Давно пора уже определиться.

Ведь разрывается моя душа,

А я всего лишь времени убийца…

Так просто всё не остановить.

Когда закончится – неизвестно.

Всем людям не хватает любви,

Поэтому ищут своё место.

Солнце ослепляет каждого,

Чтобы дико щуриться.

Глаза становятся влажными —

В этом виновата не улица.

Раскручен маховик до предела,

Дальше продолжая по инерции.

Неважно – вокруг чёрное или белое;

Главное, чтобы совпали два сердца.

Верных не бывает решений,

Всегда существуют последствия.

Можно умирать до последнего

Или всегда возвращаться в детство.

Вычеркнуть всё лишнее,

Оставаться за невидимой гранью.

Нет уже того мальчишки —

Он жив лишь в воспоминаньях.

Лишь вначале времени в избытке —

И тратится чаще на баловство.

Рано или поздно грозит тот выход,

Когда заканчивается это всё.

Успел ли задуматься вдруг

Или хотя бы оглянуться с улыбкой?

Какие мысли время крадут?

Мне кажется, только в этом выход.

Возле лунки он, угрюмый,

Целый день сидит ОДИН.

Поплавок его безумный

Так же тихо там сидит.

Голова кивает в такт,

Если поплавок вдруг содрогнётся.

Есть такая вот мечта,

Просыпаясь раньше солнца.

Рыбу главную поймать,

Лунки только не бурить.

Но сидит он вместо сна,

Тянет ли его магнит.

Нет, он не прикручен

К этой кромке льда.

Может, дома лучше?

Почему пришёл сюда?

Что-то новое ещё искать.

Жёлтая трава колышется.

Чёрным грузом вся тоска.

Серая покрылась личность.

Скоро снег сойдёт уж весь,

Не остаться бы на льдине.

Но сидит пока что здесь,

Словно всеми он покинут.

С чем уйдёт и для чего пришёл,

Лучше вовсе и не спрашивать.

Будет бесконечно только зол,

Тихо он сидит, слегка покашливая.

Надо быть ко всему готовым,

Следует оставаться трезвым.

Не навешивать на себя оковы,

Прошлое как ножом отрезать.

Даже если с ног собьюсь

Или буду растерзан пустотой,

Что-то новое случится пусть!

Или так и останусь простой.

Надо всегда быть готовым

К чёрной череде перемен.

Что-то случится снова

В очертании серых стен.

Земля остаётся твёрдой,

Как причина оттолкнуться,

Как первородная порода,

Как самая суть эволюции.

Надо твёрдость также иметь

В суждениях покрепче ног.

Семь раз отрежь, ОДИН – отмерь,

Если по-другому жить не мог.

Ноги обязательно приведут

К абсолютно новым сюжетам.

Пусть каждый замыкается круг

Так же, как истлеет любая сигарета.

Следует твёрдость взращивать,

Чтобы быть безоговорочно готовым.

Невозможно оставаться изящным,

Когда внутри ты надвое расколот.

Я как будто живу на войне,

Где каждый призывает Бога.

Да что-то не виден момент,

Когда придёт подмога.

В сражениях нет победителей

И точной даты их начала.

Лишь кто-то менее бдительный

Пропустил пару ударов.

Я как будто живу на войне,

Где каждый вспоминает маму.

Здесь весной лежит снег,

Но скоро его останется мало.

Стать кем-то смелым,

Чтобы окончательный дать отпор.

Но, похоже, все нервы

Отобрал вчерашний разговор.

Нет, я не живу на войне,

Но так же вспоминаю маму.

Потому что нет ценнее!

И значит, сильным стану.

Чтобы просто видеть могла,

Чтобы могла мной гордиться,

Какие по плечу мне дела,

Как соблюдаю принципы.

Как жаль, что мне уже не рассказать,

Быть может, оттого я живу на войне.

Но жизнь не только белая ведь полоса,

А сильным надо быть в любой момент.

Я устал от суждений,

Что меня загоняют в угол.

Нет, я не пал на колени,

Может быть, поэтому трудно.

Стоит где-то стать гибким,

Чтобы легче дышалось.

Да, я не привык к улыбкам:

В прошлом детская шалость.

Я привык к обстоятельствам,

Среди которых уже плыву.

Нет плохого и нет предательства,

Вроде тихо в моём углу.

Слово – леший меж ёлок зелёных,

Что-то там о своём бормоча,

Кажется, к одиночеству склонный, —

Так было с самого начала.

Мне в тишине так спокойно,

Когда не нужно рассуждать.

Можно быть молчаливым воином,

Всё вокруг такая лишь ерунда.

Взглядом можно ответить,

Взглядом можно сказать.

Мне не нужны чужие советы —

Всё могут распознать глаза.

И вроде бы остаюсь в покое,

Из самого себя не выходя.

Пусть другие живут по двое —

Им по-другому нельзя.

Мне нравится, когда меня считают,

Как будто значимость вдруг нанеся,

Есть в этом непреложность простая,

А может, день вдруг вихрем пронёсся.

Мы разве в разных лодках плыли,

Когда единый был для всех ковчег?

Нет, не за разный стоит выбор!

Сражаться стоит против всех.

Не потому, что дух противоречий,

Не для победы новой кровью.

Не хочется идти всегда навстречу,

А есть желание теперь иное.

Когда путём нехитрого подсчёта

Вдруг придаётся номер каждому,

Чтоб воспарить, как самолёту,

Плыть кораблю отважному.

Куда так много страсти?

Зачем стремиться к назначению?

Казалось, что простое счастье,

Когда ты сам себе как казначей.

Сегодня лишь поставил цифру,

Ведь не на лбу она отражена.

А в жизни есть какой-то цикл,

Как будто с жизнью ты женат.

Нам цифры выдают с рождения,

Уже тогда всё подсчитав.

И цифрами закончен день последний —

Такая времени петля…

Молодость не сохранить,

Её не спрятать в шкафу.

Очень короткие эти дни —

Ввысь несут, как парашют.

Невозможно остаться молодым,

Сколько бы этого ни желал.

Однажды всё же станешь седым —

Жизнь оборвётся, как струна.

Как она быстротечна

И сколько в ней новизны.

Разные бывают встречи,

Разной у всех она ширины.

Руки не стоит прятать в карманах,

Она пролетает пулей;

Если в школу будила тебя мама,

Сегодня в метро толкнули.

Молодость – быстротечная пора.

За собой оставляет шрамы.

Каждому мгновению её рад,

Но заканчивается она рано.

Не стоит жалеть, что уже прошла.

Память она оставляет в сердце.

Молодость не так уж сильно мала —

Ею можно и сегодня согреться.

Словно лучик пресловутого счастья,

Что светит утром в окошко,

Мы чаще привыкли его не замечать,

От неё остаются лишь крошки.

Не ходи домой, детка!

Мне так тошно без тебя.

Словно заперт в клетке.

Разве могу я жить не любя?

Не ходи домой, детка!

Мне так одиноко без тебя.

Глупая твоя соседка

Будет взглядом косо стрелять.

Пьяная любовь моя, детка!

Только я во всём виноват.

Что вижу тебя я так редко,

Что верные не знаю слова.

Твои ямочки, милые очень,

Мне не дают спокойно спать.

Думаю о тебе и днём, и ночью:

Расписал весь асфальт.

Не ходи домой, детка!

Буду твоим лишь героем.

Не ходи домой, детка!

Вместе с тобой нас двое.

Не ходи домой, детка!

Лишь для тебя я живу.

Не ходи домой, детка!

Хочешь, достану луну?

Пьяная любовь моя, детка!

Совершено от неё я безумен.

Пьяная любовь моя, детка!

Сколько чувств моих в сумме.

Кто духом вечно слаб,

Себя он принижает быстро;

Испачкал ли себе рукав,

Раздался громкий выстрел.

Всегда найдутся те причины,

Чтобы себя лишь оправдать.

Ведь сложно быть мужчиной,

Особенно когда берут года.

И если вовсе духом небогат,

То не расправить крылья разом.

Судьба всегда весьма строга,

Но для победы выдан разум.

Чтоб сам себя построить смог,

Как будто замок по кирпичикам.

Каждый день тебе был как урок,

А сам себя считал отличником.

Не стоит сразу прыгать с вышки,

Испытывать себя на прочность.

Но стоит чуть шагать вприпрыжку,

Не волочиться поздней ночью…

День склоняется

К закату,

Забирают нас

Домой.

Ну а завтра

Рано утром

Здесь

Мы встретимся

С тобой.

Детский сад —

Такое место,

Где встречаемся

Всегда

И куда спешит

С улыбкой

Озорная детвора.

В группах

Учимся, играем,

Песни детские

Поём.

Детский сад —

Не просто садик,

Это наш уютный

Дом.

Мы построили

Шалаш!

Вот сейчас

Он точно наш!

И спасает

От дождя

Всех —

Меня, его, тебя.

И от ветра,

И от солнца,

И от солнечных

Лучей.

С шалашом

Нам стало лучше

И, вообще-то,

Веселей.

Я сижу у окна

И смотрю на улицу.

Вижу, как за окном

Небо сильно хмурится.

Значит, точно, что гроза

Прогремит над городом.

Пойду на кухню

Я тогда

Есть ватрушки с творогом.

Говорит малыш щенку:

«Дай попробовать еду!

У тебя она вкуснее

И питательна сильнее.

Ну и что, что суховата?

Но она совсем не вата!

Ну и что запах есть?

Я её желаю съесть!»

Удивляется щенок.

Отказать он как бы мог.

«Но раз надо малышу,

То на ужин приглашу».

Вечером двое,

Малыш и щенок,

Съели бабушкин вкуснейший пирог

И про корм щенка совсем забыли.

А с этого момента

Ещё сильнее дружили.

Мне сегодня мама

Подарила куклу.

Платьице для куклы

Я сама сошью.

Выкройки журналов,

Что лежат на кухне,

Осторожно в комнату

К себе перенесу.

Ножницы, иголки,

Нитки и бумагу

Разложу неспешно

На своём столе

И начну работать,

Создавая кукле

Самое красивое

Платье на земле.

И когда надену

Я его на куклу,

Всё увидят сразу —

Вот же красота!

Мама улыбнется и меня обнимет,

Скажет: «Вот ведь радость!

Мода в дом пришла».

Моя мама стюардесса

Собирается в полёт.

И красива, как принцесса!

А как форма ей идёт!

Говорю я своей маме:

«Прилетай назад скорей.

Я хочу во двор с тобою!

Удивить своих друзей».

Но мне маме отвечает:

«Ты мой маленький сынок.

У других мальчишек мамы

Тоже вызовут восторг».

Я вдруг понял: наши мамы

Очень-очень хороши!

В каждом сердце у детишек

Есть часть маминой души.

Вчера весна пришла,

И вот

Капли зазвенели,

Отступили до зимы

Холодные метели.

Ждём, когда сойдут снега

И ручьи польются,

Перелётные грачи

В край родной вернутся.

Убегает быстро лето!

Не могу найти ответа,

Почему оно бежит

И куда оно спешит!

Надо лету задержаться

Чтобы насовсем остаться.

«Лето, лето, не спеши!» —

Просят лето малыши.

Где-то бегает мой кот

И на ужин не идёт.

Я не знаю, где он ходит,

Целый вечер где-то бродит.

Пусть приходит поскорей

И в прихожей у дверей

Пьёт парное молоко —

Очень вкусное оно.

Дворовый кот попал в беду —

Провалился он в трубу.

Значит, будем рисковать —

Котофея доставать.

Все его спасают,

Ваське помогают.

Наконец руками

Мы его достали.

Каждый хочет подержать,

Что-то доброе сказать.

Очень дети рады

И не ждут награды.

Просто просят кота

Не ходить там, где труба.

Мне верилось в детстве, что

Если «пятерочку» съесть поутру

С куста из сирени душистой,

Всё в школе получится классно!

Весь день всё прекрасно смогу.

Ещё я смотрела на звёзды.

Мы жили у леса черты.

Их были во тьме миллионы:

«Давай же там, падай! Ну хоть бы одна упади!»

И надо мне быть расторопной,

Вместить все желанья свои.

И важно, как юный ботаник,

В любую погоду и дни

Я лес обходила, поляны

И знала в лицо все цветы.

Но, увы…

Хочу ли вернуться я в детство?

Ой, Боже, меня не смеши!

Я так же могу съесть сирень

И так же целую цветы.

Всё очень просто —

Я проснулась утром,

Налила кофе, вспоминая ночь.

Окинула весь мир скользящим взглядом:

Красиво всё как в сказке,

Похоже на мираж точь-в-точь.

Привыкли мы, что утро наступает,

Что птицы песни поутру поют.

Но будет ли ещё одно? Кто знает…

Часы спешат, часы удары бьют.

Всё очень просто —

Влюбись ты в жизнь, прими земной приют.

Если я хочу быть светом,

Поучусь у маяка,

Как стоять и быть ответом,

Что на поиски тебя.

Ведь заблудший ищет правду,

А голодный – кров и стол.

Жаждет кто воды напиться,

Дарит всё, что приобрёл.

Если я хочу быть верной —

Постою на берегу.

Где-то в море-океане

Вижу я судьбу свою.

Кому-то птичка. Кому-то червяк.

Кому-то мир весь под ядерный гриб…

Мы все выбираем, что нам пожалеть,

Но всех нас уже пометил Магритт.

Мы все отупели в сверхжажде мстить.

У всех у нас оправдание своё.

Мы все забыли, что значит любить.

Ведь знаем только слово «МОЁ».

Забыли, наверное, что мир НЕ наш.

Он Божий мир, крути не крути.

Поэтому лжём себе и другим,

По принципу «веры» выбирая пути.

Нам вовсе не жалко жизни ЧУЖОЙ.

СВОЮ бы шкуру как-то спасти.

Ведь жалко лишь то, что можешь любить.

А как ЛЮБОВЬ в самолюбстве найти?

Я расскажу вам о горах,

Где всё, что было, вышибает;

Где горный мир тебя меняет

И превращает тебя в «Вах!».

Там свежесть, и цветы сквозь лёд

Стремятся к солнцу вверх пробиться.

Там прямо всё наоборот,

И там лечу я словно птица.

Ну не будет яблока,

Если нет пчелы.

Музыки не будет тоже,

Если нет струны.

И не будет счастья в мире,

Если нет Любви.

Царица в короне и царь – в венце,

Их дети и куча внучат

Сидели на золотом крыльце

И пили с лимоном чай.

Царица весь день вязала носки

Детям, внукам, царю и себе.

А царь смотрел dvd-диски

И мыслил о народной судьбе.

А потом писал деревенский пейзаж,

А потом перечитывал «Комсомолку» за год:

О наличии велосипедных краж

И о том, что расти перестал народ.

Цесаревич в себя был погружён,

Размышляя о влиянии на нас заграницы…

А внуки капризами донимали княжон

И носки вязать мешали царице.

И снова сидели, сидят и молчат:

Царица в короне и царь – в венце…

Пьют чай, с детьми и кучей внучат

На золотом крыльце.

И я, не ведая, что творю,

Взошёл на крыльцо под светящий фонарь:

«С Новым годом, царь» – сказал я царю.

«С Рождеством Христовым!» – ответил царь.

И пока я мял надбровные дуги,

Извинения бормоча,

Он галантно сказал, обращаясь к супруге:

«Алекс, налейте поэту чай».

И снова сели, снова молчат —

Царица в короне и царь – в венце —

Со мною, детьми и кучей внучат

На золотом крыльце.

И когда я писал этот длинный стих,

Пришедший как бы из других миров,

Ёлка сверкала в гостиной у них

Яркими огнями зеркальных шаров.

И рядом с ангелом висел космонавтик,

А рядом с Пегасом – китайский дракон…

Напоминая скопленья галактик

И общий, тайный, вселенский закон.

Все звёзды висят на такой же ёлке.

Электромагнитной, наверно, и вечной…

Земля во вселенной – как в стоге иголка…

Но как всё продумано, как безупречно!..

«Что там, в государстве?..» – спросил государь.

«Хорошо, – ответил я. – Порядок, уют…

Жену на гитару сменил пономарь.

А так ничего,

Живут…

Понастроили фабрик, фирм, заводов.

Кто строит карьеру, кто – дом с магазином…

Одна поэтесса стала пчеловодом,

А один музыкант – мещанином.

Лондон?.. Нет, ещё не затонул…

Голливуд снимает фантастический

Фарс.

Американцы летали на луну.

А наши хотят лететь

На Марс.

Доктор один помешался на Атлантах,

Якобы живших до нас на земле.

Звёзды шоу-бизнеса стали гигантами

Мысли и сплетен о самих себе».

Государыня тоже решилась спросить.

И я рассказал про большие дела:

Что Дама Крестей бросила курить,

А Дама Червей – начала.

«А что молодёжь?!» – спросила княжна.

«А что молодёжь?.. Молодёжь молода.

Великодушна… Умна… Влюблена…

И кажется, что-то родить должна.

То ли умные мысли… То ли умных детишек…

Что, впрочем, ей не впервой.

Не ценит главное, но любит лишнее…

И боится разве что себя самой».

Царь улыбнулся, а с ним и все…

И всех вдруг смех разобрал невзначай…

И снова на золотом крыльце

Чинно сели пить чай.

А потом все шли в Царскосельский сад,

И дышали вечерним ароматом роз,

И долго смотрели на

Красный закат…

Молча… Без слов…

До слёз…

Шипя, скрипя…

Открылись двери…

Мы входим в тёплое нутро

Автобуса… моё доверие

К железкам сильно возросло.

Мы, как в тепле пельмени, слиплись

И как-то разом разогнулись!..

Автобус дёрнулся со скрипом

И покатил ущельем улиц.

Везёт молчанье, шутки, прения

Мотором движимый сарай…

И восхищенье современником

Готово хлынуть через край.

Вот он с улыбкой Асмодея

Считая тупо пятаки,

Пытается сказать: «Идея?..

Иде я, это, мужики?!»

Каких нелепиц здесь не встречу я,

Обрывков гомона невнятного…

И вроде русское наречие,

А всё же много непонятного.

Кондуктор вся такая важная,

И в тесноте висячих мест

Звучит до слёз родное: «Граждане,

Передавайте за проезд!..»

Мы все приедем, вот в чём счастье,

Неважно, кто и где вошёл…

А что случись, так в одночасье

Погибнем – тоже хорошо.

И нечего беситься с жиру.

И незачем смотреть стерильно,

Мы волей судеб пассажиры,

И это нас сближает сильно!..

Ищу любовь, что мне дарована,

Найду «бесценное сокровище».

И ослеплён, и зачарован я,

А присмотрюсь – она чудовище…

И я чудовище не меньшее,

Со слабостями словно с силищей,

Хочу такую встретить женщину,

Чтобы сказать: «Она – святилище!»

Она!.. Ей надо выбираться…

О, эти козни бытия!..

«Зачем локтями-то толкаться,

Нехуденькая вы моя?!»

«Зачем вставать… Ах, вам виднее!

На ногу!.. Как нехорошо!..»

Я выбираюсь вслед за нею…

Ну вот, опять не там сошёл.

В русских пущах, дремлющих в тумане,

В непроглядных заметях метели,

Полюбил я горы Пиросмани…

Полюбил я горы Руставели…

Полюбил вершины из низинки

И глаза с нездешней чернотой,

Ведь была же юная грузинка

Ненадолго суздальской княжной.

Кажется, с икон и фресок старых

Ярославских, Муромских церквей

Тёмно-царские глаза Тамары

Смотрят сквозь свечение свечей…

Сердца – ярко-красные герани,

И души – нежнейшие камелии

Отнесу я в горы Пиросмани…

Отнесу я в горы Руставели…

Грустит пастушеский рожок

Над деревенькой и церквушкой:

Река, овечки, пастушок,

Лужок, цветов венок, пастушка.

Вот все детали: Пастораль!

Любовь, текущая в долине.

Ростки надежды и печаль,

Печаль и грусть цветущих лилий.

Не изменить ни цвет теней,

Ни свет, ни жест, ни звук, ни отзвук,

И всё в гармонии своей —

Деревья, травы, воды, воздух.

И неприкаянный рожок,

И деревенька, и церквушка,

Во всё влюблённый пастушок,

Во всё влюблённая пастушка.

По синей долине заоблачных взгорий,

По лестницам радуг, свисавших отвесно,

В напёрстке для мухи фантазии море

Я нёс по ступеням к Вратам неизвестным.

И люди дивились: «С какой это стати,

Как дивное диво, неведомо как,

Цветы вырастают на облачной вате

И бродит по лестницам радуг чудак?!»

И каждый сказал себе: «Это неправда…

Ведь все мы из праха и вновь станем пылью…

И нет над землёй Осиянного града,

И чушь небылицы не может быть былью».

И в ярких цветах, среди радуг небес,

Я таял, не зная, я есть или дудки…

Меня уже нет… Незаметно исчез…

И вышел из моды, как старые шутки.

Исчезли картинки… поэзия… краски…

И тут с облаков на меня, на окрестности

О том, что считал я в Твореньи прекрасным,

Закапали слёзы… А чьи – неизвестно мне.

Навалит много снега.

Заплачет в сердце вьюга.

И я к тебе приеду

С востока или с юга.

И поклонюсь я ниже

Любовника любого.

И ты мне станешь ближе,

И с нами будет Слово.

И Слово будет нега

Ненайденного друга…

И талым мокрым снегом

Заплачет в сердце вьюга.

Заплачет всуе судеб

Своим негромким счастьем,

И наше Слово будет

Крещеньем и Причастием.

Много жемчуга у моря,

У земли – цветов без счёта,

Много певчих в птичьем хоре,

Много звёзд у звездочёта.

В чёрном ты, но ты прекрасней

Золотого небосклона.

Ярких дней и дней ненастья,

Песни Песней Соломона!

Твоё тело – храм с пелёнок,

Лик лучистей новобрачных,

Сердце – искренний ребёнок,

А душа воды прозрачней.

Ты красива без ущерба,

Беззащитна и невинна,

Как серёжка ветки вербной,

Как серёжка ветки ивной.

Покажи лицо мне, радость.

Дай услышать голос внятно.

Потому что голос сладок,

А лицо твоё приятно!

Много жемчуга у моря,

У земли – цветов без счёта,

Много певчих в птичьем хоре,

Много звёзд у звездочёта.

Но одна из звёзд всех ближе

Горемыке звездочёту.

Но одна из птиц всех звонче

В шелестеньи веток ветра.

Но один цветок всех краше

В яркой зелени и сини…

…А в моих глазах Богиня!

В чёрной мантии Богиня!

Моя радость, моё горе!

Образ жертвенности женской…

Много жемчуга у моря,

Но есть редкий – чёрный жемчуг.

Иероглифами на коже вены рисуют знаки.

Кто читает – знает, что лучше их видно,

Когда свет луны серебрит кожу.

И пальцем провести по нервам

Так тоскливо и нежно,

Как пиццикато на скрипке.

Хотя кому нужны инструменты,

Ведь обычно играем строго по нотам,

По одиноким родинкам, раскиданным по телу,

Никто не хотел такого адажио, перерастающего в аллегро.

И, расширяя и замедляя симфонию судеб,

Просто напьемся кофе. И обо всем забудем.

Кружевами розовых облаков

Рассвет охватит небо,

Тихое «поспи еще» не послушаю,

Мягко сбегу по ступенькам на улицу.

Полной грудью утро вздохну,

А вчера плакал дождик, немного вьюжило,

Белый снег лежал на зеленой земле,

Коленки мерзли в джинсах зауженных.

Руки грелись в карманах вчера.

Сегодня утром мягко и нежно,

Тепло, как будто под пуховым одеялом,

И небо огромное обнимет бережно.

Тихо неизвестным оружием —

Словом, улыбкой, взглядом,

Касанием неуклюжим —

Ранишь в самое сердце.

Мимо бегут секунды,

Складываются в годы,

И снова весной простужен,

Излечишься в самое лето.

И небо нас манит светом,

А бездна – обещанием полета.

И выбор наш очевиден…

Как же летать охота.

Что не пишешь, друг прекрасный?

Время о тебе забыло?!..

Мы по-прежнему несчастны

В одиночестве унылом?..

Нет, судьбы иной не будет

В осиянии апреля;

Всё равно, что скажут люди,

Если мне никто не верит…

Ревновать? К кому? И сразу

Не прибавится заботы;

О чём новые рассказы?

Да, мой милый, всё о том же!

Себя трудно переделать.

Да, наверно, это точно;

Хотя новые новеллы,

Появляются и строки…

Выходило всё иначе,

Для меня готова лужа;

По-простому это значит:

Никому теперь не нужен…

Ну да ладно, мы играем

Новый круг без сожалений!

На своей дороге к славе,

За последнее мгновенье!..

Да, конечно, сложно бегать

От любви к тебе постылой.

Так и не нашёл свой берег.

Хотя что казалось милым?..

Я угасну на закате.

И зачем мне снова утро?

Оно слишком лгало часто,

Что день в будущем нетрудный…

Я сожалею, что опять

Мы с вами мило повстречались.

И снова мне любовь искать,

Которую душила зависть…

Но вот проходят времена,

А я один на перепутье:

Какая странная страна,

В ней нет, кто не был неподсуден!..

С такою легкостью отдав

К себе столь искренние чувства,

Увы, убожество избрав,

Да, это высшее искусство…

Но нам играют «бис» и туш,

Хотя для нас они настали.

Симфонии апрельских луж

Скрывают там лесные дали!..

Круговорот судьбы всесилен,

Уходят годы, поколенья;

И только что, казалось, были,

Мы столь стремительно стареем!..

Из памяти чего не выбрать,

Раз забываем постепенно.

Но в настоящем наши мысли,

А позади – уносит ветер…

И нам уже не оглянуться,

Когда-то жили эти годы.

Увы, за ними не вернуться,

Как вынуть новую колоду!..

На стол игральный лет природы

И выбрать снова себе карты.

Казалось, полная свобода,

Но мы повязаны стандартом…

Победителей не судят.

Со времён Екатерины:

Виноватых десять – люди;

И оправдан пусть невинный.

Пред судьбой не оказался,

Что поделать, ваше право.

В чём бы он ни сознавался.

Да ему ли это надо?!

По путям и тем дорогам,

Где мы часто ошибались…

«Ну и что ж? И что такого?» —

Дерзко им те возражали.

А падение с вершины

Не касается достойных.

И когда-то что-то было,

Только против нашей воли…

Да нет, немногое осталось,

Я уступил им – так и нужно;

Всё это сказка. Алый парус

Останется вдали радужной.

Любовь – прекрасное творенье,

Но, как талант, даётся даром;

А остальные за похмельем

Лишь видят отблески пожара…

Побег в ничто за совершенством,

Похоже, вновь паранормален;

И, по-хорошему, для женщин —

Как исполнение желаний.

А у разбитого корыта

Останутся былые годы.

С мечтами книжкою раскрытой

Реальность им напомнит скоро…

Не гнал я их тогда отсюда,

И выбор только был за вами;

Раз так решили, барракуды,

Но за далёкими холмами…

Стараясь избежать ударов,

Ко многому давал я минус;

И, обходя по сумме баллов,

Не ставил целью быть любимым;

Самих себя или желаний —

От них вы сразу отказались, —

Вполне серьезно полагая,

Что не минует вас и малость.

Глупцы, что вышло в результате

И с чем пришлось вам примириться,

Для вас осталось на закате,

Как вспоминать и вновь влюбиться!..

Да вот, хотелось им карьеру,

Её они и получили.

Любовь для них была химерой.

Ну что же, это заслужили…

Мы разыграли как по нотам

Всё наше будущее счастье.

Оно накрылось тем потоком,

На Арарате не спасаться!

Теперь лежит в придонном иле,

Но грезит о своём далёке:

Кому и были там чужими,

Так восхитительно жестоки;

Да, с разворота это проще

Сносить, сбивая оппонента;

Только история короче

И без любви, и дивидендов…

Он обнял стан изящной девы,

Припав лицом к ее коленям,

Коснувшись струн, смычком играя,

Ту деву в скрипку превращая,

Он тронул музыкой сердца…

Нет восхищению конца!

Лилась чарующая нега,

В томленье душ восторг вплетая.

Смычок ласкал, а скрипка пела,

От чувств к возлюбленному тая…

Когда по ней рука скользила,

То умолкала, то шептала.

И невдомек всем в зале было,

Когда их муза обвенчала…

Король и раб… Ее любовник…

Ее хозяин и поклонник…

Скрипач и гений. Был. И ныне.

Святой и грешный.

Паганини!

Глянется мне, ох, как глянется

В белом убранстве Русь.

Березами белыми славится

Отчизна, которой горжусь.

Край мой орехово-ягодный,

С голубой поволокой река

Платками павлопосадскими

Укутала берега.

Шелковой дымкой розовой

Поддернул рассвет туман.

Сочные травы во поле

Дарят медовый дурман.

Там где-то кукушка меряет

Счастливой жизни года.

Дятел стучит по дереву,

Капля росы чиста.

Лапами елей вяжется

Причудливая бахрома,

Золотом росписей ляжется

Дивная хохлома.

Глянется мне, ох, как глянется

Тканная серебром

Страна моя златоглавая,

Милый мой отчий дом.

Милая сторонка. Голубая речка.

До чего ж ты люба моему сердечку!

Рядом поле пахнет скошенной травой.

Белым цветом манит клевер луговой.

Там пчела-трудяга над цветком жужжит.

Муравей с травинкой в дом к себе спешит.

В золотистом солнце нежится земля.

Здесь моя сторонка, здесь страна моя…

За пригорком слышен колокольный звон.

Божьей благодатью наполняет он.

Русские просторы. Дивная краса.

Здесь творит природа земные чудеса.

Я люблю туманы, я люблю дожди.

Я люблю рассветы. Разные пути

Нас порой уводят с отчего порога.

Но хранима сердцем обратная дорога,

Что перед глазами звездной лентой вьется.

Любимая сторонка Родиной зовется.

За окошком ветер воет,

Нагоняя страх…

Кошка лапой морду моет,

Снежная тоска…

Вот и я когда-то в детстве

Под протяжный вой

Пряталась в платок пуховый

Бабушки седой.

Печь трещит, на ней оладьи

Поспевают в срок…

С медом сладким кушать вкусно,

Лишь бы было впрок.

Тихо радио играет,

Слышен гармонист.

Он игрою оттеняет

Ветра тихий свист…

За окном метель бушует,

А в избе тепло.

Все дороги снег засыпал,

Двери замело.

Под мурлыканье мурлыки

Дрема подкралась

И со мною на перине

Рядом улеглась.

Как под бабушкины сказки

И под треск огня

Сон в незримой колыбели

Колыхал меня.

Дом продали… Толку мало…

Где же тот платок?

Просто бабушки не стало…

Детству вышел срок.

Только помню свист метели,

Помню треск огня…

Помню сон, что в колыбели

Укачал меня…

Глаза ее подобны каплям моря…

Где капля целый мир собой являет.

И солнечный восход, и песнь прибоя,

И ветра глас, кой нараспев вещает

О дне грядущем, где есть радость счастья.

Глаза ее – парованные птицы,

Чьи крылья-брови взмахом вверх взлетают,

Чтоб дуновением мыслей насладиться.

Глаза ее. Нет в мире большей власти!

Огонь и лед в них! В них вулкан томится!

Глаза, где поволокой скрыты страсти.

Любовь и нежность, обрамленная в ресницы.

Я хмурым утром глянула в окно.

На улице все та же мгла стояла.

Вдруг зазвонил мобильный телефон:

«Алло… А кто это? Я голос не узнала…»

А мне в ответ: «Привет, а это я!

Весна по телефону беспокоит!

Так ты грустишь? А я уже пришла!

Быть может, дверь входную мне откроешь?»

И я стремглав помчалась открывать.

Узнав Весну, увидев все красоты,

Не рухнув чуть, я принялась вдыхать

Ее дурманящих духов шальные ноты.

Она была прекрасна и нежна.

Хрустальным звоном мартовской капели

Вошла она и солнечным теплом

Наполнила мой дом. И зазвенели

Раскатным громом, проливным дождем,

Пролились радугой цветные акварели.

От запахов кружилась голова —

Подснежники, тюльпаны, медуницы.

Я слышала вдали полет шмеля,

На ухо мне о чем-то пели птицы.

Весна пришла! И от нее в груди

Невероятно сердце стало биться!

Пришла. В руках держа свое дитя…

Дитя Любовь лишь у Весны родится!

Как живешь, милый мой? Как тебе без меня там дышится?

Голос мой среди звезд, среди тысяч планет ли слышится?

Мне б тебя, как алмаз у торговцев, любовью выменять,

Счастьем годы любви у злодейки-судьбы да вымерить.

Где ж летишь, на каких скоростях версты нервами меряя?

Ты вернешься, придешь через вихри ветров. Тебе верю я.

Там, за дальними далями, солнце встает атласное.

Ты вернись, милый мой, сердце рвется к тебе, мой ласковый.

Мы оставим с тобой за тяжелою дверью горести,

Окунемся, сплетемся, взлетим. Воспарим в невесомости.

Дальним эхом в виске отзовется земное пророчество,

Где рассыплется в прах и твое, и мое одиночество.

Ты вернешься, споют соловьи нам с тобою венчальную.

А круги на воде станут кольцами нам обручальными.

Буду я для тебя лучше всех! Всех милее! Красивая!

Разодета в любовь, как весна в белый цвет. Счастливая…

Ты тихонько войдешь. Стоном скрипнет тоска осенняя.

Мою прядь отодвинув, шепнешь: «Я замерз. Согрей меня».

Среди тысяч других лишь тебя отыскав на планете,

Я пройдусь по аллеям знакомой любимой души.

И пускай озорник и шалун обольстительный ветер

Будет нашим свидетелем встречи. Ему разрешим.

Через вихри потерь, километры невзгод и уныний

Мое сердце научится снова прощать и любить.

Мы одни в этом мире родные, а все остальные

Незаметны для нас. Мы – игла и жемчужная белая нить.

Я нашла тебя в мире огромном, где кружат метели.

Где закат рассыпает по лужам пурпурную тень.

И пускай говорят, что наивная, верю и верю

В эти сказки о родственных душах,

В любовь и апрель…

Я тебе напишу в сообщении: «Здравствуй, мой милый!»

Я тебе напишу, как живу, как идут здесь дела.

Как заел этот быт, и покой, и день серый, унылый.

Как нужны мне забота твоя, и любовь, и частичка тепла.

Ну а я бы с тобой на край света! Ты даже не знаешь,

Что в охрипшем, простуженном сердце моем поселилась тоска.

Одинокий перрон, провожая, кого-то встречает.

И растает надежда, как дым от глухого гудка.

Пробегут электрички в положенный час расписанья,

За собой унося ожиданье на встречу в «zero».

Вновь отправлю тебе сообщенье, в котором признанья

Напишу, в разноцветность души окуная перо.

Мужчина и женщина, вечные встречи.

Все те же вопросы, все те же улыбки.

Взгляды и настроения переменчивые.

Мужчина и женщина, все те же ошибки…

Все те же ласкающие объятия…

И слезы, и ревности без причины.

Все те же встречи, все то же прощение,

Все та же любовь, женщины и мужчины.

Когда-то путник вопрошал поэта:

«Куда уходят стаей наши сны?»

А тот, конечно, знал ответ на это,

Но лишь сказал: «Туда, где свет луны».

Еще спросил он: «Отчего так больно

Душе, когда мы, глядя в небеса,

Скорбим по близким, сетуя невольно?»

Поэт сказал: «Боль смоет лишь слеза…»

Ответил он: «Нам не дано, Милейший,

Законы бытия кроить, менять…

Напор судьбы лишь выдержит сильнейший!

Дано лишь стойким звезды зажигать!

Тот лжет, кто говорит, что юность ценит.

Что мудрый – скажет истинный глупец.

Кто не боится жизнь прожить без цели,

Тому огнем не зажигать сердец!

Живи, твори! Твой путь, увы, тернистый…

Победа лишь дается тем, кто смел!»

Ушел поэт, оставив свет лучистый,

Небесным заменив земной удел.

Ушел поэт…

Ах ты, Русь моя, тонкая, светлая!

Как береза шумишь за окном.

В спелость трав зеленых одетая,

Как писал тебя Васнецов.

С утром ранним ты просыпаешься,

Умываешься нежной росой.

Точно девица наряжаешься

Васильковою красотой…

То заблещешь закатом пурпуровым,

То зарницей мигнешь грозовой,

То, как чудо, в сини лазоревой

Вспыхнет радуга над тобой.

Я люблю твои рощи шумливые,

Трели нежного соловья,

Рек течение суетливое —

Это дорого для меня.

И порой, возвращаясь из дальностей

В мой березами вышитый край,

Меня вылечит от усталости

Желтоглазо-ромашковый рай.

Синеокая Россия,

Дорогая сторона,

Мне твои просторы снятся,

Даль безбрежная видна.

Мне бы пить и не напиться,

Утонуть в твоей сини.

Ты меня туманной далью

За росинками мани.

Мне бы спать и не проспаться

На поляне у берез.

Мне б рыдать взахлеб от счастья,

Да, боюсь, не хватит слез.

Мне б пойти и заблудиться,

Не вернуться до зари…

Здесь душа, раскинув крылья,

Белым лебедем парит.

P. S. Родина моя, не знаю больше слов,

Как выразить тебе любовь, мою любовь!

Седая гладь, простор твой милый сердцу.

Что рассказать вам о морозной тишине?

Как лист последний мерзнет на осине,

Как ветви снег припудрил на сосне?

Укрыла седина поля и горы,

Заставила в кольчугах реки спать.

И я срослась с зимой седым узором,

И волосы теснит седая прядь.

Морозный день, хрустальное молчанье,

Воздушная, святая немота.

Здесь ворона нечастое кричанье,

Здесь воздух свеж, здесь красота чиста.

Застыла жизнь в торжественном величии.

Звенит зари чарующей пурпур.

Седой зимы владенья безграничны.

Она здесь ткет свой бархатный ажур.

Я все люблю, и пусть края иные

Своими красками к чужой земле манят.

Мне дороги мои снега родные,

Что русским колокольчиком звенят.

Ах ты, ширь моя несусветная…

Ты страна моя златоглавая.

С виду белая, неприметная…

А посмотришь вглубь – величавая!

И гнобили тебя, и хаяли…

Разрывали на части нехристи…

Их поклепы от правды таяли.

Их наветы канули в вечности.

То листвой махнешь изумрудною…

То пурпуром мигнешь в небесах…

То манишь чистотой лазоревой,

Сарафановая краса.

Русь великая, Русь бескрайняя!

От Балтийских волн до Курил!

Широтой души, русской щедростью

Бог любя тебя наградил.

Хулиганка я была, хулиганка!

Водится за мной такой грешок.

Взяв билет, умчалась спозаранку

Из Москвы в деревню на денек.

Вечерок сменил жару дневную,

Солнца спрятался последний огонек,

Где-то вдалеке свою тальянку

Растянул какой-то паренек.

Да не тот же век, чтоб гармонисту

Сердце девичье игрою завлекать!

А ему-то что? Он старой песней

Свою паву стал к воротам звать.

То ли я попала в век прошедший?

То ли все приснилось мне во сне?

Расплескал всю душу переливом

Голосок тальяночки во мне!

Старый месяц подмигнул с улыбкой,

Звезды принялись приплясывать кадриль.

Весь большак укутала накидкой

Звездная серебряная пыль.

За околицей березовая роща

Хороводы принялась водить.

Бор сосновый где-то по соседству —

В шишки-колокольчики звонить.

На калине трель завел маэстро,

Чудный тенор – русский соловей.

Заиграла иволга на флейте,

Дятел застучал чуть-чуть сильней.

Приумолкла вдалеке тальянка —

Видно, свадьбы осенью играть.

Я, наслушавшись волшебных исполнений,

Вещий сон средь снов пошла искать.

Что ж стоишь ты кудри развесила,

Наклонивши зелену головушку?

Ты моя недопетая песенка,

Ты береза моя светлоокая…

Я к тебе припаду с объятиями,

Вышла встреча у нас желанная.

Ты подружка мне самая верная

С чистотой своей первозданною.

Расскажу тебе все, что тягостно,

Все, о чем мое сердце мается.

Ты обнимешь, шепнешь мне благостно:

«Ничего, не грусти, уладится».

Возвернусь от тебя счастливая,

От хмельного воздуха пьяная.

Там, где Родина, все красивое,

Где душа поет – там страна моя.

Как давным-давно, было ль, не было,

Жил да поживал на Руси святой,

В мире да в ладу, в граде Киеве

Витязь молодой – Луч Иванович.

Он детей любил, старых уважал,

Девок молодых тешил песнею.

Кликал молодцев на кулачный бой,

Кости поразмять, позабавиться.

Но была одна, сердцу милая.

Та, что светится ярче солнышка,

Говорит – журчит, словно реченька,

Раскрасавица Свет-Любавушка.

Сговорилися свадьбу сделати,

Да беда пришла на землю русскую.

Собрались в дружины красны молодцы,

А всех впереди Луч Иванович.

И оделся Киев-град из бела в черно,

И летит над ним плач с рыданием.

Лишь Любавушка стоит будто каменная.

Ни кровиночки в лице, закручинилась.

– Ой ты, Луч, ты мой, свет Иванович,

Воротись ко мне да не раненый!

Да не раненый вернись, а живой приди!

Дам тебе с собой одолень-траву

Да еще траву-расторопшицу,

Чтобы в час лихой травы над тобой

Поднялись стеной, заступилися,

Перед Господом помолилися.

И пошли они биться с ворогом,

Словно лебеди с черным вороном,

С черным вороном да с печенегами,

С племенами их, с их набегами.

Нет от них вестей день, и два, и три.

Плачут матери пуще прежнего.

Плачут да клянут свою долюшку,

Что детей родных увела от них.

Вдруг встает Любава-красавица,

Говорит слова свои твердые.

Слова твердые, неподкупные,

От судьбины злой неотступные.

– Будет нам сидеть по домам своим,

По домам своим, аки горлицам!

Соберем дружину в подмогу им!

Будем воевать с вражьей силою,

С вражьей силою да с печенегами.

Я пойду одна, все проведаю…

(В воду окунусь, рыбой окажусь.)

Посмотрю, как дела у них ладятся…

(Птицею взметнусь, в небо поднимусь.)

Принесу из дома им весточку…

(Наземь упаду, девицей пойду.)

Что подмога к ним собирается…

Обернулась вдруг Свет-Любавушка

Белой птицею, да лебедушкой.

Взвилась в небеса, махнув крыльями,

Да исчезла с глаз в голубой дали.

И летит она, лебедь белая,

Над сражением, да над сечею.

И кричит она от горя горького,

Сколько полегло там русских витязей…

Среди них лежит Луч Иванович,

На траву склонивши головушку.

Печенегами весь изрезанный,

Весь изрезанный, да живой пока.

Обратилась из птицы в девицу,

Подбежала к нему Любавушка.

Да на раны его кровавые

Кладет горькую одолень-траву,

Одолень-траву, да расторопшицу.

И встает богатырь Луч Иванович,

Поднимает он войско русское.

А из войска тех, кто в живых-живой,

Кто травой прикрыт, смертным сном уж спит…

Тут дружина поспела в подмогу к ним,

В подмогу к ним да из Киева.

А в дружине той одни девицы:

Кто сестра, кто мать, кто любимая.

На коня воссел Луч Иванович,

Знамя русское высоко поднял!

Да подальше от светлого Киева

Вражью силу треклятую прочь погнал.

Хлеб да соль несут победителям,

Победителям, кто в седле сидит.

Кто в земле лежит, по тем стон стоит…

Плач да стон стоит, да набат гудит…

Нет сынов, братов, нет мужей у вдов.

В поле им покой, да трава – покров.

Грянул гром с небес страшной силою.

Застонала Мать – Русская земля.

Так ужасен плач над могилами,

Пусть в стихах живут ваши сыновья!

Будет мир да лад, зацветут цветы!

Пусть наливом сад наливается!

Рожь, пшеницу пусть ветер колосит!

В сердце пусть любовь возрождается!

И прошли века, все шумят сады.

Жизнь приводит миг в бесконечность.

И цветут везде по полям цветы,

Память тем, кто жить будет вечно.

Как давным-давно,

Было ль не было,

Жил да поживал

В граде-Киеве,

В граде-Киеве

Луч Иванович

Со своею женою

Любавушкой.

Mon ami, как знатно вы играли

На кларнете! Чуден был поэт!

Помните, как ручки целовали,

Раскрасневшись, милый мой корнет?

Ах, каким был чудным этот вечер.

И от чувств кружилась голова.

Мой корнет, как сладко вы шептали

Нежной страсти томные слова.

До утра на лодочке катались.

Лунная дорожка так светла.

Мой корнет, мы с вами целовались!

Помните, сирень еще цвела.

А потом под дроби барабанов

Мчались рысью за звеном звено!

Мой корнет, вы очень смело дрались

В славной битве под Бородином!

Где же вы теперь, корнет веселый?

Заросла тропиночка в саду…

Боже мой! Вы не вернулись с боя

В восемьсот двенадцатом году.

На крылечко села, расплелась коса…

Засиделась в девках девичья краса!

Утомилась за день, села отдохнуть,

Ночью от работы долго не уснуть.

Пахнет сено летом, Божья благодать,

Завтра с солнцем красным раненько вставать.

Для мечтаний девичьих горница тесна,

Щечки раскраснелись от чудного сна…

Снится лес и поле, а за полем – пруд.

Ивы, наклонившись, тихо воду пьют.

А, раздвинув ветви, над самой водой

Старец отдыхает с длинной бородой.

Над водой низенько облако висит,

Старец с бородою звездами укрыт.

И качает ветер мягкую постель,

В камышах играет чудная свирель.

Девица боится отойти назад,

Старец открывает медленно глаза.

Вдруг он приподнялся, сел на ту постель,

Мигом умолкает чудная свирель…

А на нем рубаха с шелковой зари…

Медленно, уверенно он ей говорит:

«Та-а-ак, зачем, красавица, ты ко мне пришла?

Счастья своего ты, что ли, не нашла?

Не молчи, рассказывай! Правду говори!

Время у тебя лишь до утренней зари!»

«Моя жизнь мне нравится такою, как дана!

Я не буду сетовать!» – говорит она.

«Что ж, за скромность эту и за кроткий нрав

Дам тебе колечко, забаву из забав.

За колечком этим мо́лодец придет!

Где кольцо отыщет – там судьбу найдет!»

Быстренько вскочила, глянула в окно.

За окошком месяц и еще темно.

Смотрит в угол дальний, страшно вспоминать.

Сон иль явь? Что было? Трудно разобрать.

Видит, а на ручке красуется кольцо!

Светом засветилось девичье лицо.

До утра красавице больше не уснуть.

Как же на колечко милой не взглянуть?

«Что же теперь будет?» – думает она…

Надо бы уснуть, да нету больше сна…

Петухи пропели – все, пора вставать!

Некогда девице больше отдыхать.

И работа спорится, все в руках горит.

А на ушко ветер шепчет, говорит:

«Жди, ты жди… Придет он на твое крыльцо!»

И жалеет девичьи рученьки кольцо.

И серпом изрезаны, рожью посеклись,

Лишь от ветра щечки краской залились.

Смотрят люди – едет конницы отряд.

Молодцы лихие чинно едут в ряд.

Предо всеми едет красный молодец,

Единственный наследник, молодой купец.

Отыскав тот терем, в ворота стучит.

За калиткой пес ни лает, ни рычит.

Словно дорогого хозяина узнал…

В доме удивились: что ж он замолчал?

Отворил ворота девицы отец:

«Кто таков ты будешь, красный молодец?

И зачем пожаловал к моему двору?

В доме моем места нет ни черту, ни вору!»

«К дому твоему я пожаловал как зять,

Чтобы в свои руки дорогое взять!

Дочь твоя прекрасная во сне ко мне пришла.

Сердце мое жгучее с собою унесла!

Нет покоя днем мне, ночью нету сна…

Мне ж на веки вечные лишь она нужна!»

Смотрит с недоверием на молодца отец:

«Видно, ты рехнулся, красный молодец?

Дочь моя, красавица, каждый день при мне!

Может быть, другая пришла к тебе во сне?»

«Я кольцо из звезд ей на руку надел,

Чтобы свет прекрасный сердце ей согрел!

Потому что в мире лучше нет ее!

Так зачем ты прячешь счастье здесь мое?»

И выходит на крыльцо девица-краса.

Словно васильковая синь ее глаза,

Словно маки алые дали цвет в уста,

Как береза белая, тонкий ее стан.

На перстах изящных светится кольцо,

Светом озаряется все ее лицо.

«Ты, родимый батюшка, нас благослови!

Суженый приехал мой, на свадьбу всех зови».

Свадьба весело шумит, пир идет горой!

И несут подарки все для пары молодой.

А когда отпировали, гости разошлись…

Молодые в путь-дорогу сразу собрались.

И в конце денька второго сделали привал.

Огляделись, будто каждый здесь из них бывал.

Тот же лес, и то же пруд, и те же камыши,

И свирели той чудесной песня для души.

И берет ее за ручки муж ее родной.

Говорит ей, что:

«Поклясться надо нам с тобой!

Клятву верности дадим мы, что любви такой

Никогда никто на свете не найдет другой!»

В тот же миг, когда слова их облетели круг,

На пруду два лебедя появились вдруг.

И живут два лебедя на пруду на том.

Звезды – покрывало им, ивы – тихий дом.

В камышах свирель играет, ветер им поет.

А на облаке пушистом счастье их живет.

С давних пор на свете белом лебеди живут…

И любовь их лебединой верностью зовут.

Хочешь, Луну обогнув на хвостатой комете,

звёздному Льву подмигнём и, потрогав рукой

спины идущих по млечной дороге Медведиц,

вместе покормим с ладоней Пегаса нугой?

Хочешь, свернём на часок навестить Андромеду,

вкусного чая попьём с голубым молоком

или, к Возничему сев в золотую карету,

по зодиаку к Стрельцу долетим с ветерком?

Может быть, хочешь умчаться со скоростью света

вместе со мною парсеков за пять от Земли?

Там, возле жёлтой звезды, есть живая планета.

Вместе с тобой мы на ней поселиться б могли.

Встретились взгляды. Померкли далёкие звёзды.

Ноги лизнула, на пляж накатившись, волна.

Ты прошептала: «Мой милый, мне хочется прозы,

и на Земле нам отмерено счастья сполна».

Ночь. Купе. Набирая ход,

поезд мчится. Сижу в тепле.

Каждый рейс для меня – полёт

на космическом корабле.

Километры стальных дорог,

как парсеки межзвёздных трасс.

Космонавтом я стать не смог,

но «летаю» не в первый раз.

По созвездиям деревень,

сквозь туманности влажных мест,

фонарями пугая тень,

межпланетный летит экспресс.

Чёрный вакуум за окном

иногда изменяет цвет

от летящих своим путём

заплутавших машин-комет.

Постепенно, к витку виток,

пряди света, рассеяв мрак,

образуют один клубок —

галактический бумеранг.

Город, вширь разослав лучи,

режет саблями автострад

чёрный полог ночной парчи

на сегменты небесных карт.

Торможение. Парапет.

Принимает четвёртый шлюз.

Пассажиры с других планет

достают из отсеков груз.

Перелёт завершён. Вокзал

возвращает в привычный быт.

Скорый поезд Москва – Казань

на четвёртом пути стоит.

Пять лет прошло, мы вновь в системе «Призрак».

Остывшая звезда и пять планет.

Свидетельства иной разумной жизни

здесь были обнаружены. Тот след

был очевиден: пару звездолётов

нашли мы на планете, но тогда,

спасая из беды своих пилотов,

пришлось забыть находку на года.

Планета два: бурлят вулканы лавой,

река огня всё так же лижет склон,

хребет, плато, а посредине кратер

дал трещину. Сканируем разлом.

Активность есть, но только лишь локально.

А вот и корабли – земные два

и конус. Где же диск? Разгадка тайны

в разломе – там он скрылся навсегда.

Печально, мы так много потеряли.

Второй корабль – наш последний шанс.

Десант спустился. В грунт вгрызаясь сталью,

наш вездеход старается бежать.

Чем ближе, тем загадочней корабль:

по корпусу спиральные витки,

какой-то знак (напоминает саблю),

двухцветный круг с кристаллом…

– Погоди!

Ведь это глаз.

– Действительно, похоже.

Немного странный, но вполне себе…

Выходим, смотрим, и мороз по коже.

Сапфиром глаз моргнул нам в полутьме.

– Что дальше?

– Стоп! Других здесь нет ли знаков?

– Не видно.

Подношу свою ладонь.

Всё бесполезно, но рискну однако:

глаза в глаза… Щелчок и низкий стон.

Качнулся конус, медленно поднялся.

Под ним открылся треугольный люк.

– Со мною – двое. Остальным – остаться.

Раздался грохот – кратер треснул. Круг

огнём нас очертил.

– Отставить! Быстро

на вездеход и мигом всем на борт.

Потоки лавы устремились вниз, но

взмывает в небо модуль. Звездолёт

встречает нас, а мы молчим печально.

Так близко к нам был неизвестный мир.

Когда ещё в необозримых далях

моргнёт надежды голубой сапфир?

А этот мир столь прекрасен…

Зло под солнцем, исход опасен.

Я бреду вслепую по пути,

Я так устал, себя хочу найти.

Думал, что я прав, как ни крути…

Но в итоге…

Стою у черты в конце пути.

Лети… Выше неба, выше звезд —

Туда, где полон мир чудес и грез,

Моя душа, лети…

Не уверен в правоте и что есть зло,

Где мир, где Бог, где я и где оно.

Время имеет смысл лишь на Земле,

Играю разные роли, запутался в себе,

Так долго искал и не нашел ответов я…

Кажется… в споре с жизнью взяла ничья.

Нет больше смысла в плену мечты.

И так страшно от правдивой наготы.

Так долго я себя искал и не нашел.

Прости, Бог, души моей раскол.

Прости, что выстоять не смог,

Чем не дорожил, что не сберег.

Уверен был…

Свою судьбу сам построить смог.

Уверен был…

Но не смог… и не о чем жалеть.

Без слез в огне твоем сгореть.

Бьются волны, внутреннее море…

Утонул в пучине плот надежды, горе.

Пал на колени воин, голову склонив.

Ждет объятья смерти, меч свой уронив.

Не пожалеет судьбинушка-судьба —

Сломает крылья, не окончена борьба…

Не окончена борьба…

А внутри клокочет, а внутри болит.

Еще стою… но смерть ко мне летит.

Бог, дай мне силы, выстоять хочу!

Кровь хлещет с ран, имя твое шепчу…

Еще один лишь шанс… один лишь раз…

Моя вера – щит мой в смертный час.

Славьтесь, воины, братья во веках,

Чьи головы буйные полегли в полях!

Славьтесь, воины, вера в их сердцах,

Боль в теле и небо родины в глазах!

Стражи мира духов распахнут врата,

Лучшим из лучших забвение даря.

Судьба, прошу, мне удачу подари,

От происков недруга спаси и сохрани.

Победа, со мной рядом незримою иди

И от позорной, лживой смерти убереги.

Последний шанс… выстоять и не упасть.

Веру в победу не отнять и не продать!

Зима влечет за собой в миры иные,

Угасла война и дни ее роковые,

Как свечи, сгорели наши жизни,

Застыли снежинками ее эскизы

Там, где мы когда-то были…

Наших сердец тепло не погасили…

Не погасили…

Поет метель, белая мгла души моей…

Поет метель…

И становится в ее объятиях теплей.

Мои руки покрылись льдом, но боли нет…

Но боли больше нет…

Расцвел на снегу цветок алой кровью —

От этой метели себя не спасу и не укрою.

Застыли в сердце кусочки льда —

Таков мой путь, такова судьба.

Сиротлива над пропастью душа,

Но мгновение – и взмахнули два крыла.

Если увидишь ты когда-то на краю…

В тишине… То я над бездною парю.

Может быть, вновь былое вспоминая,

Ветер тихо укачает, вьюгою вздыхая.

Подарил забвенье, сном укутал вечным,

И свет потух перед ангелом беспечным.

Спи, усталый путник, обрети покой.

Не окончен твой последний бой…

Твой последний бой…

Чтоб наше Завтра стало мирным и спокойным,

Идти за Правдой надо не путем окольным,

А с уважением смотря в глаза друг другу,

С ним вместе превозмочь жару и вьюгу.

Сияй над нами, синевы простор,

Каким бы ни был сложным разговор,

Вести к согласию и миру должен он

От дней минувших и до будущих времен.

Довольно убивать нам кровных братьев!

О Боже, дай Соединенным Штатам

Ума и доброты во имя мира!

Не меч пусть властвует, а правит миром лира!

Весна уходит, мы встречаем лето,

Прохладу тени мы меняем на жару,

И пусть нас радует прошедший день и этот,

В который защищаем детвору!

Кто отведет от деток наших пламя

Всесокрушающей, безжалостной войны?

Отцы и матери, мы жизнь детишкам дали,

Её и сделать безопасною должны!

Как быстро все проходит…

Мы любим эти сны…

Нас память не подводит,

Нам возвращая дни,

Когда у моря синего

Нам пели небеса,

Лучей тянулись линии

К волнующим глазам,

Когда всё было просто:

Я, ты и огоньки…

Теперь мы только гости

У интернет-реки…

По разным тротуарам я хожу,

По тропкам чуть заметным я шагаю,

К душе твоей дорожку нахожу

И всей душой тебя воспринимаю!

Твоею дружбой я давно уж дорожу —

С тех пор, как в Грозный был командирован,

Тебя всегда красивой нахожу

И нежностью твоею очарован…

Умна, самоотверженна, тверда,

Когда бывали обстоятельства лихие,

Ты для меня как путеводная звезда,

Добром светящая наперекор стихиям.

Цветут сады, пьянят нас ароматы,

Совсем недалеко гремит война,

Вернемся к временам, где мы когда-то

Бродили по разбросанным камням…

Мы славой тешимся, успех переживая,

Но суету оставь, за бренным не гонись!

Запомни, идеалы прославляя,

Она единственна и быстротечна – жизнь…

Две бабочки над чашкою кружат,

На дне которой ягодки лежат…

Они считают, что пред ними пруд,

Где они счастье полное найдут…

Недолго счастье, и неважно – там иль тут,

Пусть им и завершится жизни путь!

А в Москве уж каштаны цветут,

И в Париже плывут ароматы,

Нас аллеи цветущие ждут —

Ботанические Пенаты.

Не поедем в Париж, нас не ждут,

Рядом с домом найдем наше место,

Где сирень и каштаны цветут,

Где деревья стоят, как невесты.

Там покой, там царит красота,

Там слова словно льются из сердца…

Пусть порадует нас лепота,

В рай откроется пусть для нас дверца!

Спасибо, Танечка, за добрые слова,

Пусть море позитива плещет рядом,

С утра полна стихами голова,

И хочется, чтоб им была ты рада!

Белый ореол ромашки

Вокруг солнышка любви —

Это вам не обнимашки!

Другим словом назови!

Чистота восторгов наших,

Сердца солнечный пожар —

Это все несет ромашка,

Жизни вечной щедрый дар!

Береги его в начале,

Береги его всю жизнь,

Жизнь с любимой сочетая,

На нее всю жизнь молись!

Еще не время отдыхать,

Дел срочных еще очень много:

Россию надо защищать

От нехристей во славу Бога.

Могу здесь многое я сделать,

Ведь не привык быть не у дел:

В Россию мало только верить.

«Глаголом жечь сердца людей»

Нам завещал великий Пушкин,

И Тютчев голос возвышал…

Пусть говорят не только пушки.

Где гнева праведный накал?

Сплотись, народ, в святом порыве,

Мир православный защити,

Застывший над войны обрывом…

Нам с Западом не по пути,

Погрязшим в лжи, в сплошном разврате,

В разбое, зависти и чванстве,

Дорогой не пойдет попятной

Россия!

Путь ее в Славянство!

А если к нам примкнут китайцы,

Народы африканских стран,

Индусы, турки и иранцы…

Весь мир откроет сердце нам!

Галстук мой не истрепался,

Не потерян и значок,

Я, как сталь, все закалялся,

Не смотри, что старичок!

Мы речевки не забыли,

Но не лезем на рожон,

Мы горды тем, что ходили

Строем слаженным под горн!

Пчела моя упорна и мила,

Вокруг да около кружишь, жужжишь, летаешь…

Ты радость мне на крыльях принесла,

И этим к себе сильно привлекаешь…

Ты каждый день в трудах, в тебе нет лени,

Мне даришь мед прекрасного общенья,

Давай слетаем в заросли сирени,

Где нас с тобой накроет вдохновенье…

Читая от друзей приветы,

Спешу ответить тем же им:

Я не бужу их на рассвете,

Вхожу тихонечко я к ним.

Над каждой строчкой замирая,

Смысл сохраняю их письма

И от себя лишь добавляю

Приятные друзьям слова:

Про солнца лучик, про сосенку,

Что веточкой махнула мне,

Про облака и про котенка,

Мурлыкающего в сладком сне…

Пишите мне, картинки шлите —

Мне дорог этот дружбы зов,

Любите жизнь, меня любите,

И я ответить вам готов!

Да, ты права, пришел к нам новый день,

И снова блеск нам солнце подарило,

Ты праздничную кофточку надень —

Порадуется пусть тебе Ярило!

И я сияньем твоим снова по́лнюсь,

Солнцеподобная, ты радуешь меня:

Слова про «день чудесный» ты приводишь,

Как рад я Пушкина увидеть у тебя!

Он – наше солнце, до сих пор «он – наше все!»,

Я тоже часто от него питаюсь

И гениальной рифмы острие

Найти средь массы слов всегда стараюсь.

Я начинаю день с улыбок,

Мне присланных на телефон.

Как будто дунули Карибы,

Включившись в дружбы марафон…

Читая от друзей приветы,

Спешу ответить тем же им,

Но не бужу их на рассвете —

Экспромты пусть прочтут мои!

Мчатся годы… Как на карусели,

Жизнь проносится, мелькая перед нами.

Вот уже и внуки повзрослели,

С нами возятся ну как со стариками!

Не жалеем о прожитых годах:

Есть что вспомнить и вздохнуть о ком,

Были и сраженья, и походы,

И проемы черные окон,

И дома, разбитые войной,

Запах тлена, бахрома из пепла…

Скатится из глаз скупой слезой

Память об ушедших в Лету…

Вновь Россия силы собирает,

Чтоб снова дать фашизму бой.

Она нас на подвиг призывает,

И мы встанем за нее стеной!

Помолимся за наших за солдат,

Кто против Сатаны стеной стоят…

Брат Православный, вымоли Победу

И юноше, и мне, седому деду!

Сплотимся вокруг Путина, друзья,

Нам по-другому ну никак нельзя!

С молитвой да поможет нам Господь

Прогнать всех этих новоявленных господ!

Мечтающих прибрать к рукам все наше,

Чтобы жить еще роскошнее и краше.

Мы не позволим, им промолвив просто:

«Спасайте задницы и уносите кости!»

Пришла проказница-весна

Нам снова будоражить кровь,

И тем особенно красна,

Что пробуждает в нас любовь,

И молодость, и яркость чувств…

И нежные в душе приливы

Срываются с горячих уст,

Когда мы знаем, что любимы…

Пусть на скамейке я одна,

Но ты со мной, мой друг бесценный,

Я снова, каюсь, влюблена,

И ярко светит день весенний.

Пусть кофе выпито до дна,

Моя душа восторгом тает…

Нет, мой поэт, я не одна,

И ты всех лучше понимаешь

Мою мятущуюся душу

Под зеленеющей листвой…

Нам вместе бы весну послушать

Под неба голубым шатром!

Спустилась с неба Благодать,

Огонь чудесный вновь сияет,

Ну как в восторге не сказать,

Завет Христа вновь выполняя,

От сердца до самих небес:

«Христос воскрес, Христос воскрес!»

О, солнце счастья, море света!

Ты наполняешь Землю вновь,

И вновь шагают по планете

Надежда, Вера и Любовь!

И каждый брат или сестра,

Друг друга с Пасхой поздравляя,

Душевным откликом с утра

«Воистину воскрес!» встречает!

Мы верим: праздник Светлой Пасхи

В сердцах откликнется Добром!

Пусть будет светел Мир и ласков,

И каждый счастлив будет дом!

Над нами веет ветер перемен,

И вдаль стремят нас паруса тугие,

Не обойтись без неожиданных измен,

Ведь намеренья не у всех благие…

Иду по жизни то с ленцой, то в ритме марша,

Восторженность сменяя на хулу,

То защищая, как солдат, Отчизну нашу,

То обижаясь на свою страну…

Хоть обижаюсь, но я жизнь готов отдать

За все, что я Россией называю.

Мы иногда не слушаемся мать,

А ведь она нас к жизни наставляет!

А дети мне понадарили внуков,

В них повторяется жизнь спелая моя,

Спасибо, Мать, за трудную науку,

Спасибо, Родина, что есть ты у меня!

Я тоже, подобно Булату,

Высоцкого вспомню негромко,

Поэта, певца и собрата,

Идущего прямо по кромке…

За что бы ни брался Володя —

Все было не так, как у всех,

У песен, аккордов, мелодий

В его исполненьи успех!

По жизни он шел, не склоняясь,

Наветы, хулу презирая.

И, правду сказать не стесняясь,

Всегда далеко был от рая…

Пытались его переделать,

Флажками статеек гоня,

Но снова звенящая тема

Аккордом за душу брала.

Немного судьба отпустила

Ему, как и Пушкину, лет.

В народе его песни живы,

И им срока давности нет!

Как Европа резко оглупела,

Выбито из-под нее седло…

Там, за «лужей», Штаты повелели

Ей на время лечь совсем на дно…

«Спящий Джо», свой статус сохраняя,

Продолжая чушь нести в запале,

Грубо «Северный поток» взрывая

С помощью цепных «еврошакалов»…

Запад пыжится, по штучке собирая

Танки старые, снаряды и гранаты,

Лишь бы Украина воевала

С нами до последнего солдата…

Все забыв: тяжелые утраты

В битве с Гитлером как понесла страна,

Как советским девочка солдатом

Спасена была в Берлине от огня…

Миллионы мальчиков сгоревших

В танках, на полях, во тьме траншей,

В схватке с Дьяволом, от крови озверевшим

И не пожалевшим матерей…

Но придет пора, мы вновь напомним

Совесть потерявшей злой Европе,

Что Победа наконец-то будет полной

Тех парней, что встанут из окопа,

Духом Правды в смертный бой ведомых,

За Россию и за аистов над домом…

Мы зачистим Лондон с Вашингтоном

От нацистского проклятого синдрома!

На черноземах Украины

Идет кровавая война:

Летят ракеты, рвутся мины,

Дрожит от ужаса земля…

И, русофобией гонимы,

Идут славяне на убой…

Где твоя совесть, Украина?

Кто спекулирует тобой?

Пора остепениться, братцы,

Пока не сгинул весь народ,

Наплюйте вы на англосаксов —

Их Сатана на Русь ведет!

Глаза им заливает зависть,

Простор России и богатство,

Ее простая величавость

В них пробуждает бездну хамства…

Пора нам эту мразь прихлопнуть,

Пора дырявить Зла мундир,

Враги славян пусть передохнут,

Господь за нас, Славянский мир!

Что-то Запад ополчился:

Не даем спокойно спать,

Ты б, сосед, остановился —

Лучше б нас не задевать!

Крестоносцы, шведы, ляхи —

Каждый зарился на Русь;

Получили одним махом!

Но не помнят – вот в чем грусть!

Ну, так мы напоминаем:

Кто с мечом, к нам приходи

В гости – перевоспитаем

Или выгоним с Земли!

С Днем России поздравляю,

Мира, света и любви

Всем соседям я желаю,

Им поклон мой до земли!

Солнечно, начало листопада.

В парке многолюдно, хоть с утра

Потянуло с севера прохладой.

С бабьим летом унеслась жара.

Ярче, выразительнее краски

После моросящего дождя.

Смесь оттенков жёлтого, как сказку,

Осень подарила, приходя —

Не спеша достигнув апогея,

Умилялась желти золотой,

Всплескам чувств гуляющих в аллее

От внезапной встречи с красотой.

Рамками приличия натужно

Невозможно сдерживать себя.

Ахают (людей неравнодушных

Радость), прелесть прихотей любя.

Капли дождевые засверкали

На великолепии цветном:

Листьев бронзы, охры и сусали.

Торжеством – Ван Гога жёлтый хром.

«Как прекрасен жёлтый!» – цвет Ван Гогу

Нравился. Шедевров желтизну

Подсмотрела осень? Жаль, немного

Дней стоять живому полотну.

В Алтайский край с приятельницей едем —

Известный нам автобусный маршрут.

Жаль, небо свет размытый скупо цедит,

И тучки беспокойные бегут.

Раскрепощение! Без светофоров,

От пробок надоевших отдохнуть,

Без остановок множества, к простору!

Пусть будет полным впечатлений путь.

Дорога – радостный прорыв к свободе,

Побег от сутолоки, колготни,

От пут в каркасе города уводит

Нас к видам за обочиной. Да… к ним!

К полудню распогодилось, приветней

И благостней тепло сентябрьских дней.

Ландшафта золочение приметней

От дач и от посёлков в стороне.

Без напряжения, в покое сидя,

Настроиться и, сердцем захотев,

Смотреть – не пропустить, успеть увидеть,

Притихнуть, от восторга замерев.

По-царски разлились лучей потоки,

Сияние на поле, на лугу:

От солнца – позолоты перетоки.

Обыденно привыкнуть не смогу

К очарованию пшеницы зрелой,

От спелости янтарно-восковой,

В урочище покосов побурелых

И пастбища с зелёною травой.

Подножный корм лениво щиплет стадо

Ухоженных породистых коров.

И сену в копнах досушиться надо,

Поодаль ряд спрессованных тюков.

Через стекло – осенние картины,

Как в галерее. Красочность листвы

Берёз и клёнов, небо томной сини —

Пейзаж, с охраной сосен вековых.

Захватывает вид сибирских далей!

В смешении различные цвета

Неповторимо праздничными стали,

Преобразив знакомые места.

Как будто пёс, лохматый, рыжий,

Подняв листву с земли, бежит

Бродячий ветер. Неподвижен —

Лежит притихший, хитрый вид.

Тихонько подползёт поближе —

Внезапный перекат, кульбит…

И кланяется неуклюже.

Заслышав детский ксилофон,

Спешит, с детьми играя, кружит —

Собачий вальс танцует он.

Поймёт, что никому не нужен,

Завоет, кинется в разгон.

Подхватит по дороге мусор

И бросит на кусты, сорвёт,

Рассыплет ягодные бусы.

С деревьев сдёрнет вмиг, вразлёт

Остатки красочных убрусов.

На волю! Бьётся в створ ворот.

Вечер, туман. Тёмно-синяя тушь

Небо окрасила. Изморозь льдинками.

В грязных кристаллах сгустившихся луж

Комья, наступишь – измажет начинкою,

Жижицей липкою. Летом был плюш —

В кровь исцарапал лодыжки травинками.

Мозгло, уныло в предвестии стуж.

На водосливах, как сахар, кайма.

Вьюг и морозов подруга, сторонница

Скоро пожалует в гости сама.

Бурями тешится – не церемонится,

Нравится ей урагана размах.

И беспредельница, и беззаконница

Стихнет – красавицей станет Зима.

Довольно мне гореть, идти в распыл.

Сомненья стали саморазрушеньем.

Возможно, наш союз себя изжил —

Не выстроить нам лёгких отношений.

Ты в памяти, шутя, перебирал

События, всё чаще возвращаясь

К дням прошлым, как напрасно, долго ждал

Ответных действий, холодность прощая.

Всем существом, мужскою сутью всей

Любил меня. На царство коронуя,

Нёс на руках в Страну Любви Твоей.

Но вымысел свой – женщину. Иную!

Не «холодность»… щемила боль обид.

Не принимал весёлую, живую —

Насмешливого сноба делал вид,

Когда шучу, пою или танцую.

Лишь иногда забудусь и шепчу

Сомнамбулой единственное имя.

То каюсь, то клянусь, что изучу

Нелёгкую науку быть любимой.

Закончилась морока: мгла и тучи.

Пургой в избытке снегу намело.

Как солнечно! Но холод резкий, жгучий.

Мороз за сорок ночью, как назло.

Крещенской стужей прознобит неделю.

Нет вдохновенья, рифма не идёт.

Осталось греться, кутаясь в постели.

Безделье началось под Новый год.

Но ранним утром – тень за плотной шторой.

Там притаился стих. Понятно мне:

Любуется он ледяным узором.

Три рамы – триптих в расписном окне.

Одним рывком раздвинула гардины.

Всходило солнце. Преломляя свет,

Искрил в просветах снежно-льдистых линий

Малиновой прозрачной змейкой цвет.

И вздох… Вне времени и вне пространства

Экстаз. Как в мире ирреальном, взлёт —

Мгновенья роскоши непостоянства.

В мороз через стекло согрел восход.

Стал переменчивым стиль отношений.

С пряной приправой признаний коктейль —

Вечер сегодня. Игра настроенья:

Завтра – прохладная синяя гжель.

Дни проплывают теченьем стремнинным.

Всплеском роман. На других непохож

Непредсказуемый близкий мужчина.

От сообщения радость и дрожь:

Вылета дата, рейс «Аэрофлота».

Ждать и без счета круги исшагать.

Мне испытание – время полёта,

В комнате пол будто зыбкая гать.

В разных живём городах мы три года.

Смысл нашей жизни предстал наяву.

Подлинность чувства особого рода —

Мужем придуманные рандеву.

Как самолёт долетит? Снег и вьюжит,

Скученность туч, и сгущается тьма.

…Встреча с моим удивительным мужем!

Трудный у нас многолетний роман.

Век новый – разума главенство!

Прогресс в познании наук.

…Путь к внутреннему совершенству —

Увлечься чтеньем: и досуг,

И развлечение, и кредо.

Комфортно в глубине софы

Читать, прикрывшись мягким пледом.

Напротив – книжные шкафы!

Домашняя библиотека.

От пола и до потолка

Немало книг. Хватило б века…

Не все прочитаны пока.

Не у компьютера – ракушкой,

Ссутулившись… Удобно сесть

С ортопедической подушкой.

И благо в доме книги есть!

Ты приедешь! Как несколько дней

Спрессовать – сократить ожидание?

Горьковатая жимолость ранняя

Мне и спелой малины вкусней.

…С возвращеньем! Ты искренне рад.

Старше возраст – прочнее привязанность.

Комплимент невпопад, недосказанность.

Согревает светящийся взгляд.

Ты сказал: утончённей, мудрей

Мерить чувства, затронув… в волнении

От внезапного прикосновения —

Ощущения стали острей.

Я связующей нитью любой

Дорожу. Счастье – слышать признание,

Рядом мы или на расстоянии

Разговаривать сердцем с тобой.

Изгородь из вьющихся глициний,

Дачный домик. Дверь открыта в сад.

С магией густой вечерней сини

В комнате смешался аромат.

Скорлупою грецкого ореха

Тёмный корпус маленького бра.

Слабый свет сопутствует успеху,

Нравится пришедшим полумрак —

Гости лучше выглядят, моложе.

Несколько: и женщин, и мужчин,

Выраженьем глаз почти похожих,

С осознанием «одна», «один».

«Я люблю вас, Ольга», – льётся голос.

Лемешева слушают они.

Ленскому сочувствовал посёлок,

Ария – вне рамок возрастных.

Век ушедший – запись грампластинки,

И проигрыватель прошлых лет.

Мысли – послевкусье вечеринки:

«Канул в лета чувств полёт, их нет!»

Хоть «любви все возрасты покорны»,

Людям средних лет найти трудней

Милых сердцу, как в чащобе тёрна.

Стороной проходит Гименей.

«Дачное товарищество» летом —

Дружный коллектив, а старожил,

Новый председатель, раритеты,

Утварь, вещи старые хранил.

Он, романтик, и подал идею

Встреч и музыкальных вечеров.

Большинством одобрили затею —

Отдых после длительных трудов.

Пережив разводы и потери,

Избегать решали брака впредь.

Встречи, музыка помогут верить:

Быть счастливыми могли б успеть.

Труд нелёгкий, «до седьмого пота».

Здесь кормильцы – сад и огород.

Заготовки на зиму, с заботой

Урожай собрать – прокормит год.

…Пляской, песенным разгулом – свадьба.

Мастер плотницко-столярных дел

Дачу гордо называл усадьбой —

Строил сам, с невестою робел.

Стиснув зубы, непривычно скромный,

Председатель приуныл, притих.

…В домике с настроем монохромным

Сбор приятелей немолодых.

Снова – «ты мне радость и страданье…»

Ленский всем понятней стал вдвойне:

Друг пластинку ставил как признанье

Женщине – теперь чужой жене.

Грусть в цветках глициний лиловатых —

Кисточки поникли. Сорный двор.

…Струйками полив, стрижёт секатор,

Мясо-гриль, смех дачниц, двух сестёр.

Возвратились с моря. С их участьем

Жизнь соседа в светлых красках вновь.

Присмотреться б… может, рядом счастье —

С доброй энергетикой оно.

Всем нравится нетривиальность

Его стихов и лёгкость строк.

В пласты спрессована реальность,

Поэт с их сутью слиться мог.

Привычкой стало многолетней

За письменным столом с утра

Писать… Наверно, был последним

Взлёт вдохновения вчера.

Кипящей правдой он ошпарен

Нечаянно пролитых слов.

Лежит, молчит – ожог коварен,

И не придумано бинтов.

…Прозаики, поэты в зале —

Синклит устраивал разбор

Течений в творчестве. Вначале —

Дебаты… Резче разговор.

Спор сочинителей с запалом —

В вербальной схватке дух войны.

Наотмашь, хлёстко прозвучало:

«Стране поэты не нужны!»

Поэзию не замечают,

И нет профессии «поэт».

Немногие стихи читают,

И ни при чём здесь интернет.

Всё зря? Поэта труд напрасный?

Зачем творить? И для кого?

Покорно ждать капризной, властной

Удачи ласковый кивок?

Без лиц закрытые киоски

(Припомнилась «Союзпечать»,

Шум очереди к ней)… Полоскам

Рольставней пустоту латать.

Отметят ли писцы в анналах

Досадный казус наших дней?

Литературные журналы,

Газеты больше не в цене?

Похоже, стихотворец бредил.

Едва губами шевеля,

В воображаемой беседе

Кого-то вспомнить заставлял…

Киоск и киоскёр – картины

Из прошлого кочуют в сны.

Там сборники стихов в витринах,

Тома изданий подписных.

И книги люди раскупали —

Воспитан с детства к чтенью вкус.

Поэтов современных знали.

Читали часто наизусть.

Поднялся, ноги занемели —

В болезни много дней прошло.

Слонялся целый день без цели.

В раздумье ночью не спалось.

Безрадостно, неинтересно

Житьё без строф, без рифм родных.

…И кто-то с выси поднебесной

Поэту шепчет новый стих.

Надежда и спасение есть в молебне,

Взлетая ввысь волшебною Звездой,

Лучом родится из улыбки древней,

Чтоб радугой раскрыться золотой.

Серебряная весть как запоздалость,

Сберечь молитвой тех, кто верой жив,

А до свободы – пропасть или малость.

Взрослеем, чудо исцеленья[1] совершив.

Зачем приходим мы на эту Землю?

Как схимонах блаженствует в Любви.

И, помня древних предков, богу внемля,

Освободиться от грехов чужой крови!

Надежда, вера да пребудут с нами,

Дана отрада, Божья милость, благодать.

Срываем горькую печаль с души стихами,

Великая награда – людям сострадать.

Зачем приходим мы на эту Землю?

Чтобы среди других себя не потерять.

Таланты разбудить, которые в нас дремлют,

И просветлённость в сердце сохранять.

Вы не пропали в горестях широт,

И параллели не сломили волю,

В святой Руси загадочный народ,

Так получали жертвенную долю.

Вы будущая красота страны,

Истоки материнского начала.

Прелестны и пленительно-мудры,

Природа мирным светом обвенчала.

Под колыбели деток утешить

Наперекор несчастьям и невзгодам,

Судьбу сумели так приворожить,

Чтоб не старели жёны год за годом.

Становилась дряхлою собака,

Подавила волю воронью.

Смелою была, не забияка —

Охраняла преданно семью.

Подросли щенки у мудрой Юкки.

Безгранично деточек любя,

Их учила жизненной науке,

Каждому отдав сполна себя.

Никогда не пасовала Юкка,

Верною и любящей была.

В старости болезни – это мука,

Яркий миг и доля тяжела.

И решил хозяин взять другую,

Прежнюю в сарае пристрелить:

«Подыскал я сучку молодую.

Сможешь ты меня простить?»

Не завыла от обиды Юкка,

Заглянула лишь в глаза ему:

«Это мне серьёзная наука,

Я не верю больше никому».

И когда никто его не видел,

Застрелил жестоко Юкку он.

«Зверя нет, подругу ты обидел!» —

Из груди раздался тихий стон.

Голос совести я чётко слышу:

«Как же нам иных людей понять?

Разве можно преданную душу

Взять и по желанью расстрелять?»

Возвышенной любви начало

Сольётся воедино во Христа.

Вчера нас небо обвенчало,

Душа сегодня девственно чиста.

«Казанская» у русского народа.

Блаженные мгновения ловя,

Во Храме купола и позолота,

Икона мироточит, всех любя.

Лик Богоматери, слезу роняя,

Как покровительница-мать,

Родные земли охраняя,

Врагам Россию не сломать!

У творчества духовное начало,

Венерин блик, вечерняя Звезда.

Светило поэтично прозвучало

В искупление, жертвой за Христа.

Пустынный скит и царские ворота,

Иконы, вдохновенность жития.

Чудесный Храм и купол, позолота,

Монашек молится, рукой благословя.

И Богоматерь ликом исцеляет,

Покровом хочет всю страну обнять,

Русь древняя, живи в веках, святая,

Творца защита и мирская рать.

Вокзал. Толпа. К окошку не пробиться.

Стою здесь два часа подряд.

От духоты немного голова кружится,

Рассеянно вожу по залу взгляд.

И вдруг как будто током всю пронзило.

Да, это ты… Уже пытаешься ко мне пройти.

О Боже, как же я тебя любила…

Но гордость шепчет: «Отвернись,

уйди.

Все в прошлом, позади и ворошить

не надо».

Расталкиваю всех и рвусь наружу…

За кленом прячусь от настойчивого

взгляда

И летом вся дрожу как в стужу.

Ты мечешься по площади, с досады

рвешь билеты,

Потом сидишь с потухшим видом

на земле,

Уходишь медленным, тяжелым шагом…

И больше мы не встретимся нигде.

Возможно, я была права, не знаю,

Но по ночам мне снится вновь и вновь,

Как следом за тобой бегу, зову…

И обнимаю,

Мой милый мальчик, моя первая любовь.

Мы смотрим в прошлое с тоской,

Живем в бесплодных сожалениях,

В своих мечтах, не здесь и не сейчас.

Как будто бы всерьез не принимая

Ни день сегодняшний, ни час.

И, находясь меж будущим и прошлым,

Смотрящие вперед скитальцы,

Мы разучились радоваться малому.

А ведь обыденное тоже исчезает —

И так же, как песок сквозь пальцы.

Не ценим ежедневное, мгновенное

И в спешке топчем то, что под ногами,

Забыв о самом главном: все от Бога.

Он здесь, в реальной нашей жизни,

И каждую минуту с нами.

Но мы по-прежнему в своей стихии

И продолжаем жить не настоящим.

И лишь спустя года, сквозь призму лет

Сегодняшнее тоже обретает цвет,

С едва заметным, но блестящим.

Пришла печаль, обезоружила,

Задела раны, оживила боль разлуки,

Все обесценила, разрушила, посеяла

Уныние, оно гнетет и опускает руки.

А надо жить и отпустить, что было,

Открыть глаза на то, что есть сейчас.

Вернуться в прошлое никто не в силах,

Реальность часто отрезвляет нас.

Хранить покой не так уж сложно,

Если настроить душу на хороший лад.

Когда она хрипит от гнева и бессилия,

То струны в хаосе таком не зазвучат.

А их на самом деле очень много:

Глубинных, тонких, удивительных…

И задыхающихся, рвущихся наружу,

Довольно ржавых, но еще живых.

От нас зависят их свобода и звучание,

И просветление, и очищение души…

Неужто мы оглохли до скончания,

Не чувствуем, не слышим, что внутри?

А там богатство наше, и не позволяйте

Его использовать, на нем сыграть…

И тишину храните, иначе невозможно

Прислушаться и самое себя познать.

А жизнь права, она свою работу знает

И по заслугам каждому дает:

Кому-то радость неожиданно подарит,

Кому-то испытание пришлет.

Один в истерике и ищет виноватых,

Клянет судьбу и ничего уже не ждет.

Другой молчит, он не из бесноватых,

Упрямо верит: стерпится, пройдет…

Последняя любовь – как теплый луч заката,

Дарованная свыше милость.

И чувствует себя немного виновато,

Как поздний и нежданный гость.

Ниспослана с небес, благословенна,

В судьбе отмечена как неизбежность.

И красят жизнь всегда и неизменно

Ее тепло и нерастраченная нежность.

Она чуть слышно проникает в дверь,

Вторым дыханием согрета.

И каждый думает: «Ну почему теперь?

За что подарок мне на склоне лета?»

А позади большая жизнь, и было все:

Метель, и оттепель, и окрыленность,

Колючая тоска, и боль, и зло…

Безумным кажется чего-то ждать еще.

И вдруг нахлынуло, и захлестнуло

Непреходящее и настоящее тепло.

И кажется, что снится это. Но нет…

Пришла любовь и молча ждет ответа.

Без объяснения, без логики, без вето.

Мы в себе не можем разобраться,

Но норовим в чужие души лезть.

Кого-то осудить, над кем-то

посмеяться,

Хотя своих грехов не перечесть.

Себя понять бывает очень сложно.

Ну почему ушел, недолюбив?

Поставил точку, недослушав,

В беде своей другого обвинив?

А ведь она ждала, не верила, что

безвозвратно,

И глаз ее бездонных не забыть…

Потом исчезла без следа, отрезав

все пути обратно

И разорвав связующую нить.

Такая хрупкая на вид…

В душе сильней тебя стократно.

Года меняют наши ощущения,

И жизнь уже не катится, как снежный ком,

Не замечая скорости до головокружения

И оставляя что-то на потом.

Она зависла в воздухе, как нежная снежинка,

Ей хочется еще парить, но время убывает.

Уже блестит на ней едва заметная слезинка,

Придет пора… и неминуемо растает.

Нам кажется, что в жизни все случайно,

На самом деле, удивительно

Продуманно,

И каждый получает то, что заслужил.

Ты растоптал чужое счастье?

Со зла, а может быть, нечаянно…

Не сомневайся – Бог твои деяния

не позабыл.

За зло поплатишься слезами,

Добро внезапным счастьем обернется.

И будь поосторожнее с мечтами,

Они имеют свойство исполняться,

Никто не знает, что придется пережить.

И каждому свое, но все от Бога,

А значит, лучшее, что с нами может быть.

Человека изменить очень-очень сложно,

У каждого свой внутренний, особый,

Многообразный, интересный мир.

И грубо лезть в него, разрушить

невозможно,

Он не похож на хрупкий сувенир.

Ведь этот мир возник не сразу,

Формировался не один десяток лет.

И каждый в жизни поворот, и каждое

мгновение

Оставили на нем неизгладимый след,

Замысловатый отпечаток прошлого.

Довольно сильный и непреходящий

И не пытайтесь что-то в нем менять.

«Оставь надежду всяк сюда входящий».

А если любите, то принимайте

Все вперемешку – и хорошее с плохим.

Терпимы будьте и не забывайте —

Ваш выбор лучший и единственный,

И он неповторим.

Вы рассмотрели в нем изюминку,

Лишь вам известна эта сладость.

Любите и любимы будете,

Тогда и недостатки будут в радость.

Мой милый город видит сны…

Исчезла суета до самого рассвета.

И только клен прошелестел листвой,

А что сказать хотел – осталось без ответа.

Следы дождя блестят на тротуаре,

Неугомонный ветер носится по улице,

Скрипят от недовольства фонари,

Моргают и в дремоте щурятся.

А знаешь, Осень, я давно тебя

люблю,

Со школьных лет тебе я верная.

Серьезно, я нисколько не шучу.

Ты мне мила всегда: и в золото

одетая,

И обнищавшая, убогая и бедная.

Мне нравится твой безмятежный

нрав,

Как тихо ты ступаешь по земле,

Ничьих не нарушая прав,

Без тени недовольства на лице.

Ты удивительно скромна, смиренна,

молчалива

И, несмотря на столь преклонные

года,

Прощаешься всегда красиво.

Я прикоснусь к твоей листве,

Так чудно пахнущей тобой,

И освежу лицо дождем твоим

прохладным.

Не уходи, побудь еще со мной.

Когда ты рядом, мне спокойно

и отрадно.

Я открываю двери и вижу полумрак,

Свеча горит на черном фортепиано.

Танцующие пары скользят под «Битлз» в такт,

Их тени выглядят довольно странно.

Я понимаю, что должна уйти,

Но музыка меня обворожила.

Звучит известная «История любви»,

И я как будто на мгновение застыла.

«Простите, я ошиблась дверью…»

Попятилась назад, чтоб все-таки уйти,

Но ты ко мне протягиваешь руку,

И я ее не в силах отвести.

Нелепо так, но мы уже танцуем,

И ветер занавеской шевелит…

И взгляд твой очень удивленный

Меня смущает и немного веселит.

«Ты кто? С какой звезды упала?

Я пьян? Возможно, но не от вина.

Я знаю, ты живешь напротив,

И я давно тобой любуюсь из окна.

Ты веришь в чудеса? А я уже поверил.

Боялся подойти, а ты сама пришла…»

Какая ты, Любовь?

Я думаю, что ты сама не знаешь.

Ведь многое зависит от души,

В которую ты попадаешь.

В практичную, тщеславную,

Наверное, не сможешь достучаться.

Она в глазок посмотрит и плотней

закроет дверь.

Любовь не входит в ее планы.

Во всяком случае, уж точно не теперь.

Трусливая не исключит возможность,

Но трудностей не выдержит.

Она всего боится, слишком осторожна:

Малейшая проблема… и сбежит.

А гордая, надменная душа,

Возможно, даже близко не подпустит.

И в случае ошибок закрыться может

навсегда.

И не помогут здесь ни доводы,

ни объяснения…

Но будет очень сожалеть спустя года.

И только чистая и смелая душа

Тебя познает до конца,

До глубины, до полного блаженства…

Она откроет настежь свои двери,

Она без слов в тебя поверит.

С ней расцветешь и будешь вечно молода,

Красива, лучезарна и светла.

В малое оконце льется солнца свет,

Голосистый наш петух не дает проспать рассвет.

Рукомойник во дворе, а на завтрак – каша,

Сладкими черешнями тетин сад засажен.

А за садом простирались виноградники, поля…

Теплая, родная молдавская земля.

Мы плетень перемахнули, а за ним – цветы:

Яркие бессмертники, маки, васильки…

А потом нас потянуло на высокий холм,

Вид чудесный там открылся:

На ладони каждый дом!

Уж не помню, чья идея, только начали гадать:

Сможем ли остановиться, если с горки побежать.

Спорили мы, спорили и решили испытать,

При условии одном: со всей силы гнать.

И сорвались! Я бегу и рассудком понимаю:

Если не остановлюсь, с жизнью попрощаюсь.

И мгновенно принимаю быстрое решение:

Надо падать, лишь паденье может быть спасением.

Спотыкаюсь и лечу в жесткие кусты,

Очень сильно бью колени, руки все в крови.

А Лариска с громким криком прыгает через меня,

И куда она влетела… я не сразу поняла.

Я с трудом ползу к канаве, в ужасе дрожа,

Наконец-то вижу Лорку. Слава Богу, что жива!

Сидим скулим, как пес побитый.

Дуры! Что еще сказать?!

И вдруг, как будто сговорившись, начинаем хохотать.

Мы смеялись до упаду, до жуткой боли в животе.

И поплелись домой по мягкой,

Так чудно пахнущей траве…

Дождь без конца, ненастная пора.

Иду знакомой улицей одна.

А на душе… Вы не поверите!

Душе моей погода не помеха,

В ней поселилась вечная весна.

Я чувствую ее, я научилась слушать

Старейшую, как мир, мелодию дождя.

Ей, как обычно, подпевает ветер

И шапку с головы моей срывает,

Но не со зла, а так, шутя, приветствует

меня.

Он подсмотрел, он, безусловно, знает,

Как целовались мы при свете фонаря

И от дождя промокшие до нитки

Дрожащим голосом шептали:

«Люблю… И я люблю тебя».

Тебя, и дождь, и розовые розы,

И нежную мелодию дождя…

Я знаю точно – дождь не плачет,

Он очищает и смывает слезы,

Уносит все мои сомнения.

Он тихий, добрый, он прямой

свидетель

Моей любви и откровения.

Как много хлама копим мы в себе,

Как жаль, что этого не замечаем.

Обиды, злоба, раздражение

Надолго поселяются в душе

И удалять их не спешим и не желаем.

А в этой мути ничего не разобрать,

Пластом накрыли душу нечистоты.

И поневоле продолжаем мы страдать,

И не для нас медовой жизни соты.

Мы искренне не понимаем: «Господи, за что?

Тоска и боль, сплошные невезения?»

А глубоко внутри уже давно

В пыли осевшей задыхается душа

И тщетно жаждет очищения.

Мудрец, ещё при шахах живший,

Исправно при дворе служивший,

Услышал, воины как вздорят

И пылко меж собою спорят:

«Наш шах сильней любого в мире», —

Сказал сидящий на мортире.

Второй твердит ему в ответе:

«Вино сильней всего на свете.

Когда шах, выпив, опьянеет,

Его ребёнок одолеет».

Две точки зрения логичны,

Верны по сути и привычны.

Но против третий выступает,

Седой вояка утверждает:

«Сильнее женщин не найдёте!

Прожив с моё, вы всё поймёте».

Мудрец тут в этот спор вмешался,

Поставить точку постарался:

«Власть шахов делается свитой.

Нет свиты – шахи позабыты.

И вовсе не всесильны шахи,

Беспечность их приводит к краху.

Сильна вина власть и порочна,

Воздействие же краткосрочно.

Она часами только длится,

Позднее разум протрезвится.

А сила женщины безмерна,

Над ней победа эфемерна.

Любого мужа одолеет,

С ней спорить мало кто посмеет.

Мудрейший Соломон, философ,

Знаток ответов всех вопросов,

Как глупый юноша, влюбился

И женщине он покорился.

Сильней Самсона нет мужчины,

Паденью – женщина причина.

Божественен Давид был ликом,

Пред силой женщины поник он.

Мужей, когда б они ни жили,

Богини-женщины пленили».

Рассказ я записал ребёнком,

Но в суть его со смыслом тонким

Не вникнул. Но поздней, женившись

И сплошь сединами покрывшись,

Развеял долгие сомненья,

Постигнув сущность изреченья:

«Сильнее женщин не найдёте!

Прожив с моё, вы всё поймёте».

Прикоснувшись губами к твоим волосам,

Забываю я беды, невзгоды,

Обнимая тебя, воздаю небесам

За мгновенья в прошедшие годы.

Время рядом с любимой – миг жизни в раю,

А разлука – как вечность в темнице.

Моё солнце, мой ангел! Любовь не таю,

Милый образ ночами мне снится.

Одарила заботой, вниманьем, теплом

И неведомой ранее страстью.

В восхищении, неге, восторге немом,

Очарован тобой, моё счастье.

Уложив на колени, ласкаю тебя,

Грудь целуя в неистовстве нежном,

Потаённые недра касаясь едва,

Возрождаю я чувства, как прежде.

Увлажняется келья росою любви,

Ощущаю губами желанье…

Мне сокровище мира – себя подари

Вожделенною тайной слиянья.

Вновь ласкаю без устали розы бутон,

Мне блаженство – твое наслажденье…

Пусть бессвязная речь и сорвавшийся стон

Говорят о любви упоенье.

Жила красавица в посёлке,

И стать, и лик – на зависть многим.

Румяна и бела настолько…

Целована как будто Богом.

Воспитана, добра, учтива…

Мужчины головы теряли.

Узрев однажды нашу диву,

Все в жёны взять её мечтали.

Немного времени проходит,

Всевышним суженый нашёлся.

Достойный юноша, и вроде

Душой по нраву ей пришёлся.

Сыграли свадьбу. Всё прекрасно!

Жену он любит и лелеет.

Но хворь незваная ужасно

Своим дыханием повеет…

Беда супругу ожидает:

Дряхлеет, в складках жутких кожа…

Лицо, темнея, устрашает…

Грозит уродство ей, похоже.

Врачи бессильны. Год протянет.

Надежды нет на исцеленье.

И сердце биться перестанет…

Исчезла вера во спасенье.

Супруг о счастье не мечтает,

В раздумьях тяжких дни проводит…

От стресса… зрение теряет,

Работу для слепых находит.

Внимателен всё так же к милой,

Её любовью овевает…

Жена с удвоенною силой

Слепому дома помогает.

Не год – пять лет прожили вместе…

Супруга в мир иной уходит

(Финал судьбы у всех известен).

И муж в последний путь проводит.

Решил уехать из посёлка,

Поминки справив, овдовевший.

Жить в доме без любимой горько.

Забыть… попытки безуспешны.

Сосед, прощаясь, восклицает:

«Так ты прикинулся ослепшим?!»

Наш малый с грустью разъясняет:

«По совести остался честным.

“Ослеп” тогда я специально,

Диагноз сам себе поставил:

Что видеть только виртуально

Смогу… Всё так жене представил.

Супруга мучилась бы страшно,

Страдала бы гораздо больше,

Что вид меня гнетёт ужасный

И жизни финиш был бы горше».

Р. S. Любви господство беспредельно!

Развеяв лекарей сомненья,

Любовь к жене больной смертельно

Продлить сумела жизни время.

У входа в овощную лавку

Висит листочек с объявленьем:

«Продам котят!» – предельно кратко

Хозяин сделал предложенье.

Входную дверь открыв тихонько,

Заходит мальчик конопатый.

Купить желая он котёнка,

Спросил по поводу оплаты.

«Продам котят рублей по десять,

Возьмёшь приплод весь – скину сумму.

В придачу корм могу отвесить.

Дешевле не найдёшь, подумай».

Сказав, хозяин взял коробку

И выпустил котят… Довольный,

Смотрел, как расползались робко

Комочки по полу, на воле…

Один прихрамывал заметно…

Отстал от всех своих собратьев.

«Возьму его, – сказал конкретно

Подросток, – мне его продайте.

Хозяин с жалостливой ноткой:

«Сынок, – промолвил, – он с дефектом.

Придётся с лапкой жить короткой,

Родился с отклоненьем редким.

Ветеринара заключенье:

Как все не сможет он резвиться.

Кривая лапка, без сомненья,

Со временем не распрямится.

Отдам тебе его бесплатно».

Но мальчик деньги дал и нежно,

Подняв котёнка аккуратно,

Прижав к груди, ответил спешно:

«Он также жить имеет право,

Как все котята остальные».

Хозяин отвечает здраво:

«Проблемы вносят в жизнь хромые.

Таким, с дефектами рожденным,

Никто не рад и их не лечат».

Тут мальчик с взглядом отрешённым,

Согнувшись, опуская плечи,

Скатал штанину до колена…

Хозяин, видя искривлённый

Сустав… металл (ступни замена),

Застыл, картиной поражённый…

А мальчик доброе сужденье

Хозяину при этом выдал:

«У нас дефектов совпаденье:

Ни бегал никогда, ни прыгал.

Никто понять котёнка лучше

Меня, поверьте мне, не сможет.

Со мной лишь котик будет дружен

И мне он как никто поможет».

Р. S. Мы, люди, «здраво» рассуждаем:

Практично, человечность руша…

И сострадание теряем…

Итог: безнравственны, бездушны.

Жила обычная семья:

Отец и мать, сыночек рядом.

У парня – близкие друзья.

Казалось, большего не надо.

Отцу сынок задал вопрос:

«За час работы платят сколько?»

«До этих знаний не дорос,

Всё трачу на тебя без толку».

Сынок обижен, замолчал,

В словах услышав тон суровый,

И тут же в спальню убежал,

Увидев взгляд его недобрый.

Отец позднее осознал —

В ответе нагрубил немного.

К себе спокойно подозвал,

По-дружески сказал, нестрого:

«Словами, вижу, огорчил,

Прости, наверно, был усталый.

Мне платят сколько, ты спросил…

Пятьсот рублей, считай, немало».

Спокойной ночи пожелав

Друг другу, в крепкий сон впадают…

А рано утром сын стремглав

Во двор к машине выбегает.

Пока принявший душ отец

На службу ехать собирался,

Сыночек (просто молодец!)

Машину вымыть постарался.

На солнце кузов чист, блестит,

Отец невольно улыбнулся.

А сын довольный говорит:

«С лучами солнца я проснулся.

Решил помочь, ведь ты вчера

Заехать не успел на мойку.

Три сотни не потратишь зря

И время сэкономишь столько!»

Затем продолжил: «Вот теперь

Скажу, зачем так сделал, батя.

Я двести сам скопил, поверь,

В буфете школьном их не тратя.

Пятьсот рублей, прошу, возьми,

Быть может, с просьбой не простою:

На час пораньше ты приди

С работы, чтоб побыть со мною.

Поужинаем всей семьёй…

Тебя не вижу вечерами.

Хочу общения с тобой,

Его не заменить… деньгами».

Такие выслушав слова,

Отца слеза пробила тут же.

Ценнее всех богатств семья…

Не он – сыночек мыслит глубже.

Р. S. Меняют люди на «пятак»

Семью, любовь, с детьми общенье…

Порой и злато – злейший враг,

Коль святость предают забвенью.

Увидел Диоген мудрейший,

Как мальчик воду пьёт с ладоней,

И вывод сделал он ценнейший:

В вещах ненужных мир утонет.

Познавший истину когда-то,

Разбил единственную чашу,

Считая это не утратой —

Без лишней утвари жизнь краше.

Подобно Диогену болен:

На быт смотрю я упрощённо.

Но многих втянет, думать склонен,

Вещизму в рабство изощренно

Реклама (очень тонки грани):

Бери в кредит, есть скидки, льготы…

Мир вещеманией изранен.

Духовность гибнет без заботы.

В убогом веке потребленья

Себя побереги от плена.

Познай от жизни наслажденье,

Поступок помни Диогена.

В аптеке шум: поймали вора,

Совсем мальчишка, он испуган.

Прохожие галдят с укором,

Слышны сплошные крики, ругань.

Стоит в слезах ребёнок – крошка,

Весь съёжился, как будто в клетке.

Лекарство с надписью в ладошке:

Снимающие боль таблетки.

Рублей по пять всего за штуку

Две маленькие упаковки.

Хотел облегчить маме муки,

Но красть в ребёнке нет сноровки.