Если тебе тяжело,
значит ты поднимаешься в гору.
Если тебе легко,
значит ты летишь в пропасть.
Генри Форд
От ресторана до поместья было недалеко, и я решил прогуляться пешком через парк по освещённой аллее, прохладный ветер дул мне навстречу, вокруг никого не было, мои мысли постепенно обретали покой.
Внезапно впереди образовалась воронка с мерцающим зеркалом в ней, и эта воронка начала засасывать меня. Меня как будто парализовало, неведомая сила затягивала меня внутрь, мои пси способности пропали, а искин нейросети не откликался. Когда я коснулся этого зеркала, то от яркой вспышки потерял сознание.
Очнулся я в лучах восходящего солнца, вокруг была чудовищная разруха, от парка, через который я шёл, почти ничего не осталось. Сгоревшие останки деревьев, мусор, пыли и огромное количество сажи, остовы сгоревших зданий вдалеке, с чернеющими проёмами без окон. Пласобетон дороги во многих местах был оплавлен, а под мусором виднелись останки человеческого скелета, несколько лет пролежавшего здесь. Я понял, что прошло очень много времени с момента моего попадания в воронку. Это, наверное, происки псиона или Древних, этого не может быть. Я бросился в сторону усадьбы, но на её месте увидел огромную воронку. На её стенках уже местами росла трава, что подтверждало мою версию о будущем.
Не зная, что делать дальше, я в подавленном состоянии побрёл дальше к выходу из Академии, точнее, тому, что от неё осталось. Я попробовал свои способности, и к моей радости, они полностью вернулись ко мне, как только я осознал это, то раскинул поисковую сеть вокруг.
Далеко впереди я почувствовал присутствие живых людей, и то, что я почувствовал, мне очень не понравилось. Чувства охотников и жертвы. Яростный азарт от пьянящего чувства превосходства и запаха крови жертвы. Отчаяние и паника, безысходность и звериная решимость не сдаваться.
Не задумываясь, я бросился в ту сторону, так как в качестве жертвы выступали два ребёнка.
Я давно так не бегал, несясь вперёд, я только краем сознания замечал ту разруху, которая была вокруг. За три минуты я добежал до небольшой открытой площадки, в центре которой стоял молодой, исхудавший паренёк с торчащим из его окровавленного бока куском заточенного железа, а у его ног лежала девочка с перебитыми ногами.
Вокруг них стояла толпа в двадцать человек, вооружённая кусками труб и самодельными копьями. Одеты они были в рваные ошмётки, отдалённо напоминающие старую одежду.
Я медленно вышел из-за обломков здания и направился к ним. Я успел приблизиться к ним на двадцать метров, когда они увидели меня и трое из стоящих ко мне сразу же развернулись и попытались атаковать меня. Сказать, что я был зол, это ничего не сказать, меня обуревала ярость, сила кипела во мне и требовала выхода, а я не стал её сдерживать. Три точных импульса, и в мозгах нападавших лопается множество сосудов, и они замертво падают на землю. Я также медленно иду вперёд, а когда ещё пятеро оборванцев бросаются на меня, я убиваю четверых, а пятого резко вздёргиваю вверх, на десяток метров над землёй, а затем с силой впечатываю его в лежащие рядом обломки. Все остальные сразу же бросаются прочь, но самый здоровый из них, закричав, вдруг выхватывает старый плазменный пистолет и попытается выстрелить в меня, но тут его рука вскинулась к виску, и он, раскрыв от ужаса глаза, выстрелил себе в висок. От выстрела его голову разорвало, и он, покачнувшись, рухнул в грязную лужу на земле. Я медленно шёл к детям, которые с ужасом смотрели на меня, но паренёк, сделав над собой усилие, заслонил лежащую девочку.
– Не убивай её, убей меня, только не трогай мою сестру. Она сможет скоро рожать, только не ешь её.
От услышанных слов, я остановился как вкопанный.
– Что здесь произошло, – спросил я. Но видя его непонимание, я переспросил.
– Что случилось со столицей Империи и Академией.
– Столицей? Ты откуда свалился? Империи не существует уже двадцать лет. После того, как Совет захватил власть в империи, Содружество государств рассыпалось на множество анклавов и началась Гражданская война. Из-за отсутствия поставок столицу быстро охватили бунты, пять лет те, кто приходил к власти, пытались навести порядок, но в итоге они просто бросили умирать здесь всех от голода.
– А ты откуда это знаешь, ведь ты слишком молод, – спросил я.
– Мне рассказал отец, он раньше был гвардейцем в охране Императора, пока его не списали после покушения на последнего императора. У него оставалось наградное оружие, и он смог сколотить свой отряд, и нам удавалось долго контролировать этот район, но, когда закончилась еда и боеприпасы, всё развалилось. Каждый стал сам за себя, нам уже не выжить здесь, нас просто съедят, на планету никто не завозит припасы, все едят себе подобных или роются в руинах, в попытках найти картриджи к синтезаторам пищи. Отец нам говорил, чтобы мы никогда не ели людей, уж лучше умереть. А кто ты такой, что не знаешь таких вещей.
– Возможно, я тот, из-за кого это всё и случилось. Расскажи, что стало с наследным принцем и его жёнами, если ты, конечно, знаешь что-нибудь.
– Отец говорил, что пока ещё была связь, то приходили новости. Его с жёнами убили, когда он летел на переговоры в попытке договориться с советом и прекратить Гражданскую войну. А, одну из жён с наследником бросили, когда интаксекоиды атаковали планету, на которой они скрывались, – ответил он и, устав, присел на землю.
– Они всё-таки напали? Разумные насекомые? – переспросил я, чувствуя, как время, отведённое кем-то мне, уходит.
– Через два года после того, как развалилось Содружество, что сейчас творится в нём, никто не знает. Но к нам уже давно не прилетают корабли, возможно, что они уже рядом и нас всех съедят. Возможно, это нам за наши грехи, люди не должны есть друг друга.
Как только он это произнёс, меня ослепило и выкинуло в реальность того мира, где я был до этого. От осознания всей безуспешности борьбы и того, что ждёт человечество, меня скрутило дикой болью, кулаки сжались в бессильной ярости, из глаз потекли кровавые слёзы, а охватившая меня ярость затмила мой разум. На каких-то задворках сознания, я увидел, как деревья вокруг начали ломаться, декоративные камни, уложенные вдоль аллеи, взмыли в воздух, а надо мной стал концентрироваться гигантский смерч. Сколько прошло времени, я не знаю, но внезапно мне на виски легли холодные руки, от которых шёл покой и холод, а голос Кристиан позади меня произнёс:
– Успокойся, всё хорошо, этого ещё не произошло, это только вариант развития будущего, и я уверена, ты обязательно справишься и не допустишь того, что мы с тобой видели. А я тебе в этом помогу.
– Мы все тебе поможем, – сказала Изабелла, стоящая позади.
Моя ярость и гнев схлынули внезапно, и я рухнул на руки Кристиан, беззвучно плача. По моему окровавленному лицу потекли обычные слёзы, размывая кровавые дорожки и с этим смывая мою ярость. Взглянув в испуганное лицо Кристиан, я слабо улыбнулся и потерял сознание.
Во сне я парил в пространстве среди звёзд, я чувствовал дыхание вселенной, пульс её энергии, питающей всё её бесконечное тело. Она шептала мне и успокаивала меня, я был частью её, а она частью меня. Я ощущал каждую частицу, и меня гладили потоки её дыхания. Такого покоя и умиротворения я никогда не испытывал. Но это продолжалось недолго, реальность вырвала меня из этого состояния и вернула меня в мир здесь и сейчас.
Я лежал в своей комнате на кровати, рядом лежала, уткнувшись в моё плечо, Кристиан и тихо плакала. Ощущения мои были очень необычны, столько силы я не чувствовал никогда, я стал намного сильнее, но насколько это поможет мне в будущем, я не знал.
Положив руку на её голову, я осторожно стал её гладить. Довольно быстро она успокоилась и спросила:
– Что это было на самом деле? Неужто это ждёт нас и всё человечество? Почему никто не смог остановить всё это?
– Этого не случится, потому что я не допущу. Я справлюсь, поверь мне, умирать не страшно, страшно жить, зная, что ты ничего не сделал в этой жизни, хотя мог, – сказал я, продолжая гладить её по голове.
– Ты так говоришь, как будто уже прожил целую жизнь и умер, а теперь возродился вновь, – произнесла она.
От её слов я замер и вздрогнул, моя рука на её голове дёрнулась от этих слов. Она с удивлением посмотрела на меня, и в её взгляде был немой вопрос. Она отстранилась от меня и с подозрением стала вглядываться в мои глаза, а я, решившись, положил ей руку на голову и закрыв свои глаза, погрузился в свои воспоминания. Они мелькали в моей голове, то ускоряясь, то останавливаясь на каких-то событиях.
Вот я маленький иду с мамой по набережной Невы, а мимо проплывает огромный теплоход, с веселящимися на нём людьми.
В следующий момент, я стоял у памятника Ленину, и мне повязывали красный галстук на шею.
Вот я стою уже постарше у доски и пытаюсь мелом написать решение какой-то задачи. А курносая девчонка с задней парты пытается мне знаками подсказать решение.
Картинка меняется, и я в военной форме стою на плацу и перед строем зачитываю клятву присяги, а повзрослевшая и уже не курносая девушка стоит среди гостей и машет мне рукой.
А вот, я уже в полном обмундировании с автоматом в руках бегу весь в грязи через полосу препятствий.
Через время я уже стою с моей молодой женой в роскошном зале, на мне красивый костюм, а на ней шикарное белое платье, мы оба счастливы и полны энергии изменить этот мир. Затем картинка меняется, и я встречаю её уже повзрослевшую и уставшую, но с радостной улыбкой на лице и ребёнком на руках, на выходе из роддома. В этот момент я безумно счастлив, меня переполняет радость и гордость за нас обоих. Я везу жену с моим сыном на старенькой машине к нам на квартиру, где уже собрались родственники и накрыт стол. В однокомнатной квартире тесновато, но уютно, жена радуется вместе со мной, ведь она не ожидала таких изменений, до этого мы снимали квартиру, а эту я взял в ипотеку, для чего мне приходилось работать практически в две смены и ещё занять денег на первый взнос.
Вот мы вместе с женой стоим у кроватки больного сына, а я протираю его мокрым полотенцем, пытаясь сбить температуру. Но картинка опять меняется, и я стою на школьной линейке, а среди первоклашек стоит мой сын, с новеньким ранцем, а в руках у него букет красивых цветов, он постоянно оглядывается на нас, а рядом со мной стоит моя жена, она поглаживает свой уже большой живот и радостно улыбается, при этом прижимаясь ко мне. Мы оба счастливы, и этот момент хочется остановить и продлить до бесконечности.
Но картинка меняется вновь, мы стоим на кухне и ругаемся, эмоционально высказывая всё друг другу, она обвиняет меня в неспособности содержать семью. Ипотека висит тяжким грузом на бюджете семьи, фирма, где я работал, обанкротилась, и три месяца я не получал зарплату, что вылилось в очередной скандал. В стареньком форде фокусе заклинило двигатель и даже продать его сейчас бессмысленно. Я тоже её обвинял, цепляясь ко всем мелочам, а дети смотрели за этим из коридора. В итоге психанув, она, забрав детей, уехала жить к своей матери.
Потом картина полумесячного запоя, из которого я вышел, решив всё же изменить свою жизнь. Долгие и упорные поиски работы приводят меня в крупную строительную фирму, где я очень быстро продвигаюсь по службе за счёт работы без выходных и по двенадцать часов в сутки, в итоге руководство отправляет меня поправить здоровье в пансионат в Репино, где в меня и бьёт молния, перемещая моё сознание через века и возрождая уже молодым в новом теле.
На этом моменте я убираю руку с её головы и откидываюсь на подушку выжатый психологически до суха.
И вдруг внутри меня поселяется липкий холод и страх, постепенно заполняющий меня изнутри. Я понял, что забыл, как зовут жену и моих детей. От осознания этого ужас проник глубоко в меня.
Увидев, что я весь напрягся, Кристиан взволнованно спросила меня:
– Что случилось?
– Я забыл, как их зовут. Ты понимаешь? Я забыл, как их зовут? Ни жену, ни детей не помню, я забыл, – прохрипел я.
Я не знал, что такие простые вещи так важны для меня.
Обняв меня Кристиан, прошептала:
– У тебя теперь уже другая жизнь. У тебя есть я. Ты ведь меня любишь! А дети у нас обязательно будут.
Она ещё что-то шептала мне и гладила меня по голове, пока постепенно страх не ушёл бесследно, и мы так и заснули в обнимку друг с другом.