– Элли, с чего мне вообще начать? Подводя итог: ты невероятна. С того дня, как мы встретились, я знал, что нам суждено быть вместе… Ладно, ладно, нет, у тебя был парень, когда мы встретились, а я был кобелем. Но. С того дня, как мы переспали… дерьмо, нет, это был перепихон на одну ночь, и тебе было стыдно, и ты не разговаривала со мной несколько дней…
Я вздыхаю и вновь собираюсь с мыслями.
– С того дня, как ты вновь приняла меня после нашего расставания, потому что я был засранцем, обкурился и пропустил твою игру.
Нет. Так тоже ужасно. Я пробую заново.
– Элли. Я даже не знаю, с чего начать.
– Это очевидно, – сухо замечает Гаррет. – Кстати, мой ответ – нет и закрой уже эту коробку.
Я смотрю на открытую коробочку в своей руке, всю из плюшевого синего бархата и сверкающую бриллиантами, стараясь подавить свое разочарование. Я все еще стою на коленях перед Гарретом, бывшем соседом по комнате в колледже и моим лучшим другом на всю жизнь, в гостиной его дорогого бостонского особняка, в то время как еще один наш лучший друг с удовольствием наблюдает за этим с дивана.
– А я не против, – откровенно говорит Логан. – Это добавляет искренности, которой не хватает большинству предложений.
– Это было ужасно, – поправляет Гаррет. – И я за тебя не выйду, Дин Хейворд Ди Лаурентис. Извини, что говорю тебе это. А теперь давай заново.
– Ладно. – Обычно я не позволяю Г вертеть мною вот так, но я – человек, выполняющий важную миссию. Нельзя вслепую бросаться в нечто подобное.
Так что, еще раз, я занимаю свою позицию. Одно колено. Бархатная коробочка в руке. Это моя третья попытка сделать предложение, поскольку, оказывается, трудно угодить Гаррету Грэхему. Мне интересно, Ханне с ним так же сложно?
– Элли, – начинаю я.
– Смотри мне в глаза, – приказывает он.
Я сцепляю зубы и смотрю в его серые глаза.
– Прекрати щуриться.
Я распахиваю глаза.
Логан усмехается.
– Чувак, ты выглядишь одержимым. Сморгни.
Я моргаю.
– Элли, ты лучшее, что случилось со мной в жизни, – начинаю я, не сводя взгляда с Гаррета.
– И это правда, – замечает Логан.
Я поворачиваю голову к нему.
– Без комментариев, придурок. Вы, ребята, должны обеспечивать обратную связь.
– Я предлагаю. Моя обратная связь: она – лучшее, что когда-либо случалось с твоей жалкой задницей. Без этой женщины ты бы все еще пытался найти свое место в жизни, защищался в зале суда, водил «Ламборгини» или какую-нибудь другую отвратительную спортивную машину, и… знаешь, что? Это звучит не так уж плохо. Может, тебе не нужно жениться на ней.
Гаррет фыркает от смеха.
Я просто вздыхаю. Эти два идиота вместе с нашим другом Такером, на чью свадьбу я приехал в город, ближе мне, чем мой собственный брат. А это говорит о многом, потому что мы с моим братом Ником чертовски близки. Но они правы. Я не знаю, как бы выглядела моя жизнь без Элли. До нее я следовал по стопам родителей и учился в Гарвардской юридической школе, что мне не нравилось. У меня не было постоянной девушки. Та, с которой я встречался в старших классах, попыталась покончить с собой после того, как я порвал с ней, и, не буду лгать, это меня напугало.
Но затем одна случайная встреча перевернула всю мою жизнь. Элли Хейз – все для меня. Мы вместе уже почти четыре года, и, без сомнения, для меня она та, на которой я собираюсь жениться, с которой я заведу детей и состарюсь. Раньше я никогда не спешил делать предложение, но в последнее время я испытываю непреодолимое желание начать двигаться дальше. Знать, что мы продвигаемся в наших отношениях. И, да, теперь, когда Такер и Сабрина наконец-то связывают себя узами брака и мы все собрались в Бостоне, чтобы отпраздновать это с ними, я думаю, что у меня – свадебная лихорадка. Не знал, что подобное бывает с парнями, но вот я тут. Я вдруг вчера утром обнаружил, что выбираю кольцо от «Тиффани», и с тех пор уже не оглядывался назад.
– О’кей, Элли, – снова пытаюсь я, глядя в ожидающие глаза взрослого мужчины. – Я люблю тебя. Я люблю в тебе все. Я люблю твое чувство юмора. Мне нравится, как ты мелодраматична…
– Вето, – прерывает Гаррет. – Нельзя оскорблять ее, делая предложения.
– Но это комплимент, – протестую я. – Я люблю драму.
– Он прав, – вклинивается Логан. – Я сказал Грейс, что она драматизирует, когда мы застряли на Новый год, и она вышла из себя. – Он помолчал. – Ну, технически, она вышла из себя потому, что я отказался есть ее задницу.
– Прости, что? – вежливо спрашивает Гаррет.
– Это не то, что вам кажется. – Он коротко смеется. – Она хотела, чтобы я пообещал ей, что если один из нас погибнет посреди метели, то другой его съест.
Г кивает.
– О. Обожаю этот фильм.
Логан смотрит с непониманием.
– Ну, знаешь, этот. О футбольной команде или типа того, самолет которой разбился в горах, и они ели друг друга, чтобы выжить. Это так трогательно.
– Похоже на то, – сухо отвечаю я.
– Да, именно так, – говорит Логан Гаррету. – Но я не стал обещать ей этого, и она разозлилась. К счастью, это не помешало ей… – Он резко замолкает.
– Не помешало чему? – подталкиваю я.
Логан проводит рукой по своим взъерошенным волосам. На секунду мне кажется, что он нервничает. Но затем на его губах появляется волчья усмешка.
– Тому, чтобы провести весь первый день нового года в постели со мной. Как бы там ни было. Поверь мне, девушки не любят, когда их называют королевами драмы.
Я на секунду задумываюсь над предложением Грейс.
– А ты бы съел меня, если бы я умер первым? – спрашиваю я его.
– О, безусловно. И тебя тоже, Г.
– Ты бы съел нас, чтобы не умереть с голоду, – заинтригованно спрашивает Гаррет, – но не стал бы есть свою девушку?
– Я бы не смог. Это кажется совершенно неправильным. Мысль о том, чтобы резать ее идеальную плоть… – Он содрогается. – Нет, не могу. Я лучше умру. И если она умрет, я умру вместе с ней. Я не могу жить без нее.
– Вот, – говорит Гаррет, тыкая в меня пальцем. – Вот что ты скажешь.
– Что я не смогу разрезать и съесть ее идеальное тело?
– Нет. Что ты не можешь жить без нее. Что жизнь не стоит того, если она не с тобой, бла-бла-бла.
Наконец, какое-то направление.
– Понял, – говорю я. – Так. Давайте с начала.
На этот раз я веду подачу «не могу жить без тебя», тогда как Гаррет прижимает руки к сердцу, кивая. Воодушевленный его ответом, я спешу дальше.
– Я не хочу быть ни с кем другим. Не хочу трахать никого другого. Я люблю каждый дюйм твоего тела, и мне не терпится провести весь остаток своей жизни, глядя на тебя, обнаженную…
– Нет! Ты сошел с рельсов, – упрекает Гаррет. – Это слишком сексуально. Сексуальность не играет никакой роли в предложении.
– Не согласен, – вклинивается Логан. – Я бы сказал, стоит нажать на сексуальность.
– Не слушай его.
– Еще сексуальнее, – возражает Логан.
– Менее, – огрызается Гаррет.
Мой взгляд мечется между ними, в висках начинает пульсировать. Это невозможно. Не знаю, как вообще я справлюсь с этим предложением. Я плохо разбираюсь в романтике. Я умею управляться с грязными словами, говорю ей их, когда хочу свести ее с ума. Я умею говорить Элли, что люблю ее, потому что люблю. Я люблю ее всем своим сердцем. Почему предложение должно включать в себя целую чертову речь?
– Знаешь что, попробуй на мне, – предлагает Логан. – Г, очевидно, не благосклонен к предложениям.
– Ой, завались, я отличный объект для предложения. Просто предложение отстойное. Я не буду соглашаться на то, что меня не удивляет.
– Иди и удивляйся сам, – ворчу я, поднимая средний палец.
– Я удивляюсь. Каждый день, как смотрю в зеркало.
Мудак. Он неисправим. Хотя его огромное эго не совсем необоснованно. Есть причина, по которой он четыре года был главной персоной в кампусе Брайара. Сам Гаррет Грэхем, постоянно окруженный жаждущими девушками. Конечно, я забивал шайбу намного чаще, чем он, потому что Гаррет всегда был слишком занят хоккеем и давал это понять любой цыпочке, которая пыталась завязать с ним серьезные отношения. Он трахался, но не так часто, как я или Логан. Но для него это сработало. Его преданность хоккею обеспечила ему контракт с «Брюинз», и теперь он – один из самых высокооплачиваемых хоккеистов в лиге, и у него есть девушка, которую он обожает.
Что для меня дико, так это тот факт, что Г и Логан – снова в одной команде. Четыре года в колледже они играли вместе, затем на два года их пути разошлись, только чтобы Логан попал в команду Бостона – в то же самое время, что и Гаррет. Кстати о прозорливости. Вроде так – я всегда неправильно употребляю это слово.
– Как единственный тут, кто успешно написал стихи для женщины, я думаю, что лучше всего подготовлен к оценке предложения, – говорит Логан, отвлекая меня от моих мыслей.
Гаррет закатывает глаза.
– Успокойся, Шекспир.
– В этом есть смысл, – говорю я Гаррету.
– Видишь? – Логан подманивает меня пальцем. – Иди сюда, большой мальчик.
Я хихикаю, неуклюже перебираясь к нему. Он садится прямее, свесив длинные ноги с дивана. На нем джинсы и черная рубашка с длинными рукавами, и когда он наклоняется вперед, я улавливаю его запах и киваю одобрительно.
– Черт, хорошо пахнешь, чувак. Что это?
– У меня закончился мой гель для душа, и я пользуюсь гелем Грейс, – отвечает он с улыбкой. – Чертовски вкусно пахнет, а?
– О, да. Я теперь понимаю, почему Гаррет пробирается в твой гостиничный номер для всех этих тайных встреч как «мужчина с мужчиной».
– Завидуешь? – ухмыляется Гаррет.
Улыбаясь, я занимаю позицию, в миллионный раз открывая коробку.
Бриллиант сверкает в свете лампы над нашими головами, заставляя Логана вытаращиться на меня.
– Боже, эта штука такая блестящая. Она прожжет дыру в моей сетчатке. Он не сиял так ярко, когда ты был на другом конце комнаты.
Я самодовольно киваю.
– Я знаю, как выбирать такие штуки.
– Эта штука ужасна. Ты уверен, что у Элли достаточно сильные руки, чтобы выдержать ее вес?
– Поверь мне, мы уже обсуждали с ней обручальные кольца. Ей нравятся большие. – Я подмигиваю. – И кольца тоже.
Гаррет фыркает. Подходит ближе и устраивается в кожаном кресле.
– Ладно, серьезно, чувак. Ты должен сделать это хорошо.
Я борюсь с желанием хрустнуть костяшками пальцев, как делаю это перед важной игрой. Ладно, я смогу.
– Элли, – говорю я Логану. – Я так тебя люблю. Ты изменила всю мою жизнь, когда решила благословить меня своей любовью. Ты сделала мой мир лучше.
– Сексуальнее, – бормочет Логан.
– Каждый раз, когда я вижу тебя, мое сердце готово взорваться. – Я делаю паузу. – Как и мой член.
Краем глаза я замечаю, как Гаррет сотрясается от смеха.