Тася
У меня была очень сложная ночь. Хорошо, что сегодня по расписанию мои пары стоят только начиная со второй. Есть время, чтобы привести себя в надлежащий вид и приготовить подходящую одежду на вечер.
Несколько новых, купленных на аванс от Леона, брендовых платьев висит в шкафу в магазинных чехлах. На нижней полке подходящие к ним туфли. Достаю, внимательно рассматриваю каблук, а в голове набатом звучат слова Ильи.
Перед глазами такие страшные картинки после нашего разговора, что хочется закрыться где-нибудь и даже не плакать – выть.
Он так прицельно по мне ударил, что я до сих пор не могу отдышаться. Спасибо, что не стал лезть в душу. Я всеми силами пытаюсь запереть её на засов, чтобы там не наследили, но Илья играючи ломает ещё незастывший барьер. Тот даёт трещины, и я начинаю всё сначала.
Задумавшись, проезжаю две остановки вперёд. Погода хорошая, и в обратную сторону иду пешком. Сворачиваю во дворы частного сектора, крепче сжимая ручку своей сумки.
Голову выше, плечи расправить.
Я прожила здесь одиннадцать лет, восемь из них с человеком, которому верила, а теперь ненавижу сто крат сильнее.
За высоким забором уютный двухэтажный дом, покрытый кремовым сайдингом. Большие окна на первом этаже дают много естественного освещения в кухне и гостиной. Спальни расположены на втором.
Этот дом старой постройки. Он переделывался, ремонтировался руками моего дяди. Даже не верится, что однажды его могут снести, чтобы построить в этом месте очередную высотку. Ещё больше мне не верится, что я потеряла к нему доступ из-за идиота, игромана Толика.
Стоимость дома не особенно велика, весь долг им не перекрыть, да и Леон не торопится его продавать. Ему удобнее контролировать должника, пока он живёт в нём. В окрестностях постоянно трутся люди совладельца салона, клуба… Боже, я никак не определюсь, как мне называть это проклятое заведение, чтобы не было так мерзко.
Вхожу во двор, стараясь глубже дышать, чтобы не выплюнуть сердце, начавшее сжиматься всё интенсивнее.
Мне было бы плевать на судьбу Толика, я готова расстаться со своим наследством от дяди и тёти, но это не погасит долг мужчины, так и не ставшего мне мужем. Поэтому они держат в нём заложника – маленького зеленоглазого мальчугана.
Вдох. Выдох.
Нажимаю на кнопку звонка, в доме раздаётся трель. Шаги. И чем они ближе, тем в груди больнее, но я поднимаю голову ещё чуть выше и спину держу так, что она начинает болеть.
Толик открывает дверь с таким видом, будто он здесь хозяин.
Так хочется выцарапать ему глаза своим свежим маникюром. Улыбается, сволочь, сально оглядывая меня с ног до головы.
– Позови его, – прошу бывшего.
– Ммм… – тянет, продолжая лапать меня взглядом. – Внесла первый платёж?
– Не будь ещё большей мразью, просто дай мне увидеть сына. У нас договор! Не с тобой! – напоминаю ему.
– А если нет? – хмыкает Толик. – Я тут подумал…
– Тебе нечем, – огрызаюсь.
Раз в жизни мы все бываем слепыми дурами. Я не стала исключением. Если бы существовала машина, позволяющая один раз вернуться в прошлое и дать совет самой себе, я бы нашла восемнадцатилетнюю себя и кричала бы, умоляла бежать от высокого красивого парня, любимца многих девушек, как можно дальше. Нестись, не оглядываясь, ведь он сломает той юной, неопытной, творческой девочке, обожающей музыку, всю жизнь, смешает её с грязью, обесценит и лишит самого дорогого, что у неё появится от этой глупой любви – ребёнка, доставшегося так непросто.
Даже мои дядя с тётей не смогли тогда его раскусить. Толик был обаятелен и заботлив, неплохо зарабатывал и любил меня. Так я искренне считала до недавнего времени.
Ещё один вдох.
– Я ведь могу и обидеться, Тася. Сюда ты вошла. Людей Леона на территории дома нет. Ему отчитаются, что ты увидела сына, – пытается дожать, добить Толик.
– Только попробуй, – сжимаю кулаки и зубы.
– Что ты сделаешь, м? – издевается. – Если только будешь послушной и трахнешься со мной. Я давно без женщины, знаешь ли. Соскучился.
– Пусти меня к сыну, чёртов ублюдок! – ударяю его кулаками в грудь.
Он ловит меня, прижимает к себе и толкает на стену. Давит своим телом. Я чувствую его ненавистный запах, от которого теперь только тошнит.
– Тасенька, – бывший водит носом по моей щеке, удерживая руки за запястья, – ну чего ты брыкаешься? Мы же столько лет были вместе.
– Ты продал меня, тварь! Продал! Ты забрал у меня сына! – хриплю я, не в силах кричать. – Не смей трогать. Отпусти.
– Не драматизируй. Мы же семья, а в семье все должны помогать друг другу. Сейчас ты помогаешь мне в сложной жизненной ситуации. Вот и всё.
– Я тебя очень прошу, – заглядываю ему в глаза, пытаясь отыскать в них хоть что-то от человека, – пусти меня к Саве. У меня так мало времени осталось. Пусти меня к сыну.
– Мама? – раздаётся родной голосок за спиной Толика.
Чтобы не пугать сына, он отпускает меня и делает пару шагов назад. Берёт его на руки.
– Я же просил тебя поиграть в комнате, – мягко отчитывает сына, а я опять реву, глядя на своего мальчика.
– Мам, – он тянется ко мне.
Тяну руки к малышу, и Толик снисходительно отпускает Савушку. Крепко прижимаю сына к себе, утыкаясь губами в волосы. Мой малыш. Мой! Он даже похож на меня. Родной. Жмётся ко мне, как котёночек. Я так соскучилась. Круглые сутки думаю о нём. Когда пела на набережной, собирая дополнительные копейки на выплату долга, и чтобы не сойти с ума. Когда ходила по магазинам и выбирала платья, получив аванс от Леона. Когда ехала на свой первый заказ. И буду думать сегодня, когда поеду на следующий. Менеджер уже прислал адрес и вводные данные по клиенту.
– Мой маленький мальчик, – вдыхаю детский запах его кожи. – Поговоришь со мной? Папа водил тебя в садик?
– Не водил, – крутит головой, трогая крошечными пальчиками моё лицо.
Значит, Леон запретил.
– А чем ты занимался дома? – раскрываю ладонь, он рисует по ней круги, звонко хлопает.
– Мультики смотрел.
– И всё?
– Играл. Плакал… – перечисляет сын.
– Почему плакал? – моё сердце снова болезненно сжимается.
– Ты долго не приходила, – куксится Сава.
– Прости меня, пожалуйста. У меня много-много работы, но я очень тебя люблю. Всегда. Ты же помнишь? – он кивает и обнимается.
– Всегда, – повторяет громким шёпотом.
Мы ещё немного играемся прямо здесь, на пуфике в прихожей, и я отпускаю Савушку к отцу, обещая самой себе держаться.
Толик уводит сына в детскую. Возвращается ко мне.
– Даже не поцелуешь на прощанье? – противно улыбается.
– По зубам могу сумкой заехать. Пойдёт? – зло смотрю ему в глаза.
Бывший только ухмыляется, а я выхожу во двор и хлопаю дверью прямо перед его носом. Плечи тут же опускаются. На них наваливается тяжесть всей безвыходной ситуации, а в голове опять кружат слова Ильи про «пустят по кругу». Страшно думать о том, что это тоже может оказаться моим настоящим.