Комната Каяры оказалась относительно небольшой. В ней стояла полутора спальная кровать возле боковой стены, по ее бокам две небольшие тумбочки с подсвечниками, чуть левее дверь в ванную комнату. Возле стены напротив ютился резной комод с зеркало, а по его бокам расположились два настенных светильника. Сама комната была выдержанна в теплых постельных тонах.
– О, за столько лет ничего и не изменилось. Все комнаты на одно лицо.
Ярослав расположился на кресле возле окна рядом с небольшим кофейным столиком. Оборотень провел рукой по резному узору на напольном подсвечнике, подобному тем, что стояли в парадном зале. Он находился в хорошем расположении духа, что не могло не пугать Каяру. Их взгляды на текущую ситуацию весьма разнились, и ей не терпелось узнать, о чем же он говорил с Клариссой.
– Рассказывай, – приказным тоном сказала наследница клана Ринса, немного опуская окрыленного оборотня на землю.
– Хорошо, – нахмурился оборотень. – Все прошло хорошо. Кларисса была рада меня видеть, кстати. Правда, была немного обеспокоена тем, что я прибыл сюда в нехорошей компании, – усмехнулся бывший генерал. – Но в целом, королева была настроена дружелюбна. Узнала, как я встретился с твоим кланом. Спросила, уверен ли я, что твой клан убит, и ты – единственная выжившая. Поговорили о том, как мы жили эти три года…
– Вы обсуждали вероятную войну или просто распевали по-дружески чай за светской беседой?
– Каяра, я рассказал ей только то, о чем ты просила. Как мы искали этого калгалу, как находили лишь его сторонников, которые сами толком ничего не знали. Что у нас нет подтверждения его существования, кроме следов его крови на месте гибели твоего клана.
– Таким образом, ты лишь еще раз укрепил ее сомнения, что все это может в итоге оказаться пустыми догадками?
– Нет! Я сказал, что верю тебе.
– О! Как это мило!
– Что след его крови все еще чувствуется в белой пустыне, – продолжил Кросс, не обращая внимания на ее резкий выпад. – Что всем нам пора уже полностью объединиться: Триединству и Гальдимешу, и всем староверам отшельникам. Вместе мы станем сильнее. А ведь это основа политики Триединства.
– В общем, ты купил ее обещаниями примирения последних разногласий среди трех рас и расширения их численности. Объединения всех в одно государство. Понятно, почему она так к тебе прониклась, Берильские – само воплощение жадности. А тут подарок судьбы собственной персоной! Обещание принести им оставшихся строптивых на блюдечке.
– А как ты хотела? Прийти и просто напугать? Даешь кнут, давай и пряник. Это основы дипломатии, так сказать.
– Представляю, какое у них теперь будет заседание совета. Объединим всех оставшихся неверных под предлогом мнимой опасности. Даже уже представляю условия нашего союза. Приведи нам всех под крыло и уходи туда, откуда пришла!
– Даже, если они захотят воспользоваться твоей властью под предлогом своих алчных целей, разве объединения всех представителей трех рас не входило изначально в твои планы? Пусть они видят это в том свете, в котором хотят. Важен только результат.
Каяра вздохнула и подошла к окну. Она задернула плотные бардовые шторы, преграждая путь раздражающему ее солнечному свету, и взмахнула рукой, мысленно произнеся "огонь" на древнем ишрите. В комнате загорелись разом все свечи. Их свет был ей куда приятнее света дневного светила.
– Ярослав, ты не понимаешь! Я не могу призвать ни Гальдимеш, ни просить оставшихся староверов прибыть в Аресал, не обеспечив их безопасность. Но боюсь, те условия, на которые они рассчитывают и то, что жаждет получить Триединство, противоречат друг другу. Ты дал им не тот пряник. Это может послужить лишь кратковременным решением проблемы, только для нашего с тобой пребывания. Твоя дипломатия принесла нам дополнительные трудности.
– Не думаю, что все настолько серьезно. Тем более опасность же реальная.
– И мы не знаем, когда она придет на порог, через месяц, год или даже столетие! Это калгала! Он прожил полторы тысячи лет в тени, он ждал так долго. Кто знает зачем? И кто знает, почему он появился именно сейчас?
Ярослав потер лоб ладонью, а затем запрокинул с него всю свою шевелюру назад к затылку. Он уже не выглядел таким счастливым и довольным, как раньше.
– Выходит, я опять налажал.
– Да, – сухо подтвердила вальмирия.
– И что теперь?
– А теперь нужно ждать возвращения Володара. По крайней мере, ты дал нам достаточно времени, чтобы дождаться его прибытия. Но теперь, ты так же сделал нас полностью зависимыми от его решения и влияния на Совет.
– Володар не такой уж и плохой.
– Не забывай, мой клан приговорил и казнил его семью.
– Это было почти тысячу лет назад!
– Такие раны не заживают. Только не в сердцах староверов.
– Но ты же говорила, что его клан заслужил свою казнь. И он принял это решение.
– Он принял его тогда, когда жил законами кодекса, и это далось ему отнюдь нелегко. Мы не можем утверждать, что он принимает его и сейчас, живя в Аресале.
– Что просто так гадать? Через три дня узнаем.
Каяра ухмыльнулась. Легкомысленное отношение старого оборотня к жизни, ее порядком забавляло и злило одновременно. Решать проблемы по мере их поступления – было его главным жизненным девизом. Вот только именно это его отношение зачастую и добавляло еще больше проблем.
– Порой, меня сильно удивляет тот факт, что некогда ты был легендарным четвертым генералом.
– Согласись, в сражениях-то я толк знаю! Да и в шахматах не плох! – отшутился Кросс.
Да, Ярослав был для современного мира героем, точнее для Триединства. Оборотень-сирота, некогда подобранный солдатами в лесу еще младенцем. Он лежал в корзине совершенно один, был кем-то брошен и оставлен умирать. Вырос в замке, стал солдатом и дослужился до генерала. Доблестный воин и еще тот смутьян. Он повидал немало сражений, не раз оборонял порт Торса на континенте (отправную точку для кораблей, идущих в Аресал) от коргов и восставших кланов против власти. Он был единственным учеником первых двух генералов в новой истории. Список его побед был весьма внушительным.
Но, не смотря на все это, сейчас он больше походил на глупого юнца. И не потому, что был плохим воином или предводителем. Просто он никогда не оказывался по ту сторону баррикад, на которой с рождения была Каяра. Он был далек от того отголоска древности, в котором росла последняя кровь клана Ринса. Да он и сам часто любил повторять одну и ту же фразу: "Дела чистокровных не понять и даже лучше не пытаться".
Когда Ярослав покинул Аресал, увидев в действиях Триединства не борьбу за мир, а просто истребление неугодных, то отправился в белую пустыню. Где волей судьбы наткнулся на самый древний клан чистокровных, который дожил до этих времен. Увидев ту силу и мощь, которую уничтожали веками, бывший генерал был поражен. Он долго не мог поверить самому себе, что некогда, все существа были подобны членам клана Ринса. Скорость, сила, красота обрамляли благородные сердца этих существ. Честь и достоинство были для них не просто красивыми словами, а воздухом, которым они дышали. Они были их жизнью. Он остался подле этого клана на долгие года, изучая древний мир, религию, пытаясь понять кодекс и принять его всем своим сердцем.
Никто из Ринса никогда и не думал принимать его в свои ряды. Он стал им другом, странным и весьма вальяжным, но забавным и справедливым. Никто и не думал, что он когда-либо сможет посвятить свою жизнь служению кодекса, никто этого и не просил. Клан, в большей степени мать Каяры, видели в нем олицетворение того будущего поколения, которое было достойно их жертвы.
Ведь они некогда ушли, чтобы дать новому миру жить и возможность развиваться дальше без них, идти своим путем. Они поступили подобно древним отцам, их богам, позволяя своим потомкам сделать свой правильный выбор, пусть и далекий от их учений, но который должен был оказаться по своему достойным этой жертвы.
– Да, с этим не поспоришь, – улыбнулась наследница Ринса, сменив гнев на милость.
– Все теперь совсем плохо? – удрученно поинтересовался оборотень.
– Нет, просто немного сдвинулись фигуры, но расклад в целом тот же. Последнее слово будет за Володаром Ситалом. И надеюсь, оно будет нам на руку, это и в их интересах тоже.
– Тогда почему ты меня отчитывала?
– Ты дал Триединству ложные надежды. Я никогда не хотела подминать под них ни Гальдимеш, ни оставшиеся древние кланы. Это будет равноправный союз, иначе и быть не может. Я не стану создавать еще большее объединенное государство и вмешиваться в ход их истории, да и не могу этого сделать по нашим законам. Я здесь только для того, чтобы выполнить свой долг, защитить будущее этого мира и отомстить за свой клан.
– А что для тебя важнее?
– И то и другое.
– Так не бывает!
– Я не смею исполнить месть за клан, жертвуя при этом потомками трех рас, которые мы и были призваны защитить. Но и оставить месть не в силах, того требует кодекс и мое сердце. Мне в любом случае нельзя пренебречь ни тем, ни другим. Я должна найти решение, которое не осрамит полторы тысячи лет светлой памяти клана Ринса и доверие нашего отца – бога Одара.
Ярослав посмотрел на наследницу тринадцатого княжьего клана сначала с сомнением. Потом выдохнул и в очередной раз напомнил себе, что перед ним стоит не просто шестнадцатилетняя девочка, а живое воплощение кодекса. Он с грустью перевел взгляд на огонь свечи.
– Интересно, какое оно?
– Ты о чем?
– Я о твоем сердце, Каяра. Мне все еще интересно, какие ваши сердца, ваши желания. Вы же не можете, правда, хотеть всего того, что диктует вам кодекс.
– Ярослав, Ринса и есть кодекс. Карах была его матерью, она написала первый кодекс, и он стал отражением ее души, зова ее крови. А мы ее потомки, наследники этой крови, причем в полном ее великолепии или ужасе, для кого как.
– Знаешь, раньше я думал, что вы такие из-за того, что храните воспоминания предыдущих поколений, начиная с Карах. Именно воспоминания – делают нас такими, какие мы есть. И возможно, именно поэтому вы все по сути ее воплощения, продолжения, не знаю, как правильно подобрать слова. Но вот ты… У тебя есть лишь только записи, мертвые страницы книг. Ты не получила этих воспоминаний…
– Они у меня, просто из-за ненадлежащей передачи, преждевременной кончины моей матери, они спят и выскакивают видениями. Надеюсь, с их пробуждением, все нормализуется. Они нам сейчас очень нужны.
– Да, конечно, воспоминания полторы тысячелетней истории – это, несомненно, бонус. Но я не об этом… А, о том, что сейчас у тебя их нет. Нет воспоминаний Карах, но ты продолжаешь говорить ее словами, словами кодекса. А мне бы хотелось узнать, какой бы была Каяра, сама по себе, вне этого наследия. Узнать тебя, как отдельную личность.
– Такой же, Ярослав. Это и есть я. Как ты не поймешь, это наша кровь, наша сущность, естество. Этого не изменят ни века, ни что бы то ни было еще. Кровь Ринса в каждом следующем наследнике поет с той же силой, что и в дочерях Карах. Наша кровь сильнейшая, каждый следующий потомок, независимо от крови отца, будет Ринса.
– Всепоглощающий яд, всегда сохраняющий свой состав. Ты находка для зельеварителей, просто флакон с чудо-веществом, – попытался отшутиться оборотень.
Каяра посмотрела на него с сожалением. Ярослав просто не мог этого понять. Он, пытаясь найти в ней следы отдельной личности, акцентировался только на основном стержне ее сущности схожей с ее предками, даже не понимая, что она не клон, а продолжение своего наследия. Она – это Каяра Ринса, а не Карах Ринса. И дело не в том, что ее сердце так же бьется в согласии с кодексом, как и сердце, которое в нем было отражено. А в том, что она четко знала, чего хочет, что правильно, а что нет. У нее не было сомнений, она в ладу с собой и своей жизнью. Ей не нужно преступать законы, творить безрассудства или совершать невинные проступки, чтобы выразить свое внутреннее я. У нее не было и никогда не будет этой человеческой тяги наступать на грабли, пытаясь разобраться в собственных чувствах и мыслях. Ей это чуждо. Но, видимо, Ярослав даже за столь долгий период рядом с кланом Ринса, так и не понял, чем именно отличаются чистокровные от, так называемого, четвертого ранга. В них мало человеческого, они ближе к богам. Они сами по себе другие, и их внутренний мир совершенно отличен от того, что в силах себе представить бывший генерал.
И наследница Ринса это прекрасно понимала. Она просто в очередной раз сделала скидку оборотню, который так рьяно пытался заботиться о девочке, к сожалению, в этом не нуждавшейся.
– Тебе не мешало бы принять душ и отдохнуть, у тебя впереди веселая ночь, как я понимаю, – улыбнулась Каяра.
– Да, Виктор и я – два закадычных собутыльника, – усмехнулся бывший генерал.
– Не выболтни другу лишнего.
– Обижаешь! Я все прекрасно понимаю, Каяра.
Молодая вальмирия закрыла глаза. Она представила комнату в прибрежной таверне и сложенные посреди чемоданы на круге со старинными символами древней магии – рессе. Тем временем в комнате замка Аресала пламя свечей колыхнулось и мигом направилось к Каяре, образуя над полом точную копию той самой рессы, что она только что пробудила на континенте. Когда девушка произнесла "призыв" на древнем ишрите, пламя окрасилось в черный цвет, а руна на полу в отеле загорелась тем же пламенем. За какую-то долю секунды, пламя перенеслось в отель, а чемоданы оказались перед ними. Она открыла глаза и последнее, что перед ней предстало, так это клубок дыма в той самой комнате на большой земле, символизирующий разрыв ее связи с рессой и завершение заклинания.
– Какой мой? – поинтересовался Ярослав, глядя на четыре чемодана, лежащих посреди комнаты.
– Проще сказать, какой мой, – улыбнулась Каяра.
И правда, из всех четырех Каяре принадлежал лишь только один чемодан. Он был самым длинным, в нем лежали только ее кинжалы и немного одежды. Остальные же три хранили пожитки бывшего четвертого генерала.
– Как-то это неправильно, девочка же здесь все-таки ты!
– Я тебе давно говорю, что у тебя слишком много вещей. О половине из них ты по полгода не вспоминаешь.
– Просто у меня не всегда представляется шанс их надеть. Если я мужчина, это еще не значит, что я должен выглядеть как шут гороховый, – обиделся Кросс.
– Иди уже!
Ярослав взял свои чемоданы и направился к выходу. Возле двери он замешкался.
– Каяра, думаю, тебе стоит сходить с теми ребятами. Тебе будет полезно узнать современное общество поближе. Они не так уж и плохи.
– Мне это не нужно.
– Если ты хочешь заключить союз с Триединством, то тебе лучше узнать этих ребят получше. Они поколение этого нового государства. Своего рода его плоды. И тем более, тебе не помешало бы понять, чем дышит современный Аресал. И я не говорю о принятии. Просто, так тебе будет легче найти общий язык и с его правителями.
– Ты меня так уговариваешь?
– Да, пытаюсь немного. Но если не действует, то просто сходи ради меня. Ладно?
Каяра с укором посмотрела на этого упертого оборотня, который был неподдельно озабочен ее жизнью. Он относился к ней очень трепетно, даже по-отцовски. Такие перемены в нем произошли после гибели ее клана, и их ухода из замка Ринса.
– Хорошо, – своим согласием наследница Ринса не только выказывала свою благодарность своему другу за заботу и искренние, теплые чувства, о которых она его никогда не просила (но за которые была благодарна), но и отчасти соглашалась с его доводами. Ей было даже больше любопытно посмотреть, какое оно – новое поколение Аресала. Хотя, воспоминания о визжащих фанатках порядком остужали ее пыл.
Ярослав довольно улыбнулся и скрылся за дверью. Каяра взяла свой чемодан и положила его на кровать. Она провела кончиками пальцев по резным линиям рессы на верхней стороне, повторив последовательность их нанесения от начала и до конца, после чего чемодан послушно отворился. Вальмирия переложила аккуратно сложенную традиционную одежду воинов клана Ринса в сторону, и перед ней предстали те самые клинки, передающиеся из поколения в поколение, от одного наследника древней крови другому. Лезвия из окарианской стали, некогда принесенной на землю с Великих гор из царства древних богов, пропитанные кровью ее клана. Даже царапина от этих клинков могла подарить врагу одну из самых мучительных смертей.
На лезвиях была выгравирована надпись на древнем языке: "Смертью искупление приносящий". Рукоятки клинков имели два захвата, прямой и боковой, идеально подходящие для стиля боя наследников крови Ринса. Они были выполнены без излишеств, в отличии от оружия древних царей и знати. Не было ни камней, ни драгоценной росписи. Это оружие не должно было отражать статус своего владельца, оно служило лишь одной цели – дарить искупление, смерть.
Ринса смотрела на них с трепетом и любовью. Они, как и она, хранили воспоминания более полутора тысячи лет, которые были так же молчаливы, как и сама сталь. Ей бы сейчас они очень пригодились. Особенно воспоминания ее матери о том проклятом дне, когда ее клан пал в бою против калгалы. Она бы видела его лицо, она бы сейчас знала, кто он.
Но все было тщетно, нарушенный обряд передачи спутал их и запер где-то в глубине ее сознания. Лишь изредка и в хаотичном порядке позволяя ей заглянуть сквозь завесу времени, но этого было так нещадно мало.
Каяра с грустью взглянула на свое наследие, взяла традиционную одежду, жадно втянула в себя родной и до боли знакомый запах и сложила все аккуратно назад. Вместе с щелчком затвора, что-то больно кольнуло в ее груди.
Как мало нам остается от ушедших, и как сложно дотянуться до них, вновь прикоснуться и почувствовать тепло их жизни через эти бездушные следы. И как горько нам от подобного бессилия. Здесь, перед лицом потери, мы все равны. Не важно, как высоко ты паришь, как силен, как быстр, тут ты уже ничего не можешь исправить. Все твои регалии лишь пустой звук для той глухой бездны, которую ушедшие оставляют в нас, заставляя учиться жить без них, по-другому, преодолевая старые привычки, столь дорогие нам, но теперь невозможные без их присутствия.
Минута слабости, которую себе позволила Каяра, стоила дорого. Легко поддаться тяге, хотя бы немного дотронуться до прошлого, но сложно потом прогнать послевкусие, боль, что приходит вместе с крохотной долей прежнего счастья. Но последняя из клана Ринса знала свой рецепт исцеления – гнев. Он не давал ей тратить время на горечь, не позволял оплакивать близких ночами, впустую заливая подушку бестолковыми слезами. Перед ней стоял долг, который она еще не исполнила. У нее впереди долгий путь, и у нее нет времени на печаль, слишком многое стояло на кону. Только вперед и только так, на другое у нее нет права!
Девушка подошла к окну. Вид из него был весьма умиротворяющим. Скалистые горы, возвышающиеся над Великим океаном, коронованные бескрайним небом.
Легендарный остров Аресал стоял на границе, где Орское море впадало в океан. С одной стороны его берега омывало море, связующее остров и материк, а с другой воды океана, ведущего в обитель мертвых земель. Помимо двух материков и Аресала были так же и другие острова, но на них не было жизни. Лишь постоянно недремлющие вулканы, сжигающие все, что успевало зародиться за короткие перерывы покоя.
Каяра посмотрела на механические часы, у нее оставалось лишь пара часов наедине с собой. Пара часов тишины. Для нее были несказанно важны такие моменты уединения. Весь этот новый мир весьма утомлял ее. В Белой пустыне время имело свой размеренный и спокойный ход. Здесь же мир роится словно улей, жизнь бьет ключом, зачастую превращаясь в бесполезный протяжный гул. Каждый норовит не упустить момент, не прожить ни одной минуты понапрасну, и зачастую, тратит эти самые минуты на создания воспоминаний сомнительной ценности.
К сожалению, для Каяры эти часы оказались слишком короткими. Время пролетело несказанно быстро, возвращая ее в чуждую среду. Она слышала приближающиеся шаги ее новых знакомых, почувствовала их запах за дверью прежде, чем раздался первый стук. Но, не смотря на эту осведомленность, она не спешила отходить от окна. Ей хотелось зацепиться за эти последние секунды, растянуть их еще ненадолго, словно от этого они и, правда, могли стать длиннее.
– Каяра, это мы. Ты спишь? – более настойчиво постучал Максим.
– Если она и спала, то после твоих воплей уже проснулась, – пристыдила его Алиса.
– Нет, я не спала, – Каяра открыла дверь перед своими провожатыми.
– Ну, тогда идем! Все уже собираются.
– Там будет весело, не переживай, – попыталась успокоить девушку Алиса, сбитая с толку ее грустным видом. – Есть, конечно, несколько идиотов…
– И не несколько!
– Максим! Не пугай ее!
– Да ладно тебе, чего уж скрывать. Скоро сама все увидит. И тем более, в любой семье не без урода, как говорится.
Они прошли уже по знакомой Каяре дороге мимо фонтана. Через какое-то время ребята оказались на пристани, которую Каяра, по идеи, должна была увидеть первой, если бы попала на остров, как все остальные его обитатели и гости. В гавани стоял лишь один корабль, с которого разгружали провизию. В отличие от пристани на материке, здесь не было ни магазинов, ни таверн, ни уличных торговцев. Здесь они были ни к чему.
Ребята повернули налево и прошли еще метров триста вдоль пляжа, пока его берег не свернул достаточно, чтобы скрыть пристань из виду. Они обошли небольшие прибрежные скалы у основания холма по деревянному мостику над водой и оказались на месте сбора, так называемой, молодежи Аресала. Обещанных ранее "стариков", Каяра так и не увидела. Если, конечно, не считать тех, кто был старше ста лет.
– Ого, даже солдаты пришли! – Максим смотрел на компанию, расположившуюся возле дальнего костра, восторженными глазами. Каяра уже успела привыкнуть к тому, что волчонок не мог сдерживать свои эмоции, и все его чувства просто извергались наружу подобно вулканам на мертвых островах.
– Не обращай внимания. Максим просто мечтает попасть в их ряды. У него есть навязчивая идея – стать еще одним генералом оборотнем.
И правда, Ярослав был единственным оборотнем, удостоившимся чести стать генералом Армии Триединства. Первые два генерала были вампирами, третий генерал – вальмирий, четвертым был Ярослав – оборотень, и пятым вновь вампир, Виктор Барлок. Был еще и шестой генерал, он руководил войсками во время войны, точнее истребления чистокровных, тоже был вампиром. Но его осудили за все преступления, совершенные так же и правительством Триединства, и его многочисленной армией. Но почему-то лишили звания и казнили только его одного.
– Навязчивая идея или же цель? – уточнила Каяра.
– Цель! – гордо и уверенно ответил волчонок.
– Навязчивая идея, – с улыбкой поправила его подруга.
Молодая княжна не смогла сдержать смешок, эти двое очень сильно ее забавляли. Такие живые, честные, она не могла относиться к ним плохо. Они своей искренностью просто не оставляли ей и шанса оттолкнуть их, и почему-то ей это хотелось сделать с каждой минутой все меньше и меньше.
– О, сиамские близнецы! Идите сюда!
Молодой вампир, чуть старше провожатых Каяры, усиленно махал им, поднявшись на бревно возле ближайшего костра.
– Здесь вообще-то сидят! – ведьма, сидевшая рядом, столкнула его.
– Лиза! Мозг есть? А если бы я в костер упал?
– Не велика потеря! – рассмеялась изрядно подвыпившая Лиза.
– Кажется, уже кто-то надрался, – прокомментировал волчонок.
– Они же только полчаса назад собрались, – с сомнением произнесла Алиса.
– Видать успели, – ответил ей волчонок.
– Каяра, – Алиса повернулась к ней с весьма озабоченным видом. – Не принимай их близко к сердцу. Они говорят, что думают, а думают они редко.
– Хорошо, – успокоила спутницу девушка.
– Но подойти придется. Если пройдем на мимо, то будем весь вечер их целью для плоских шуточек, – разъяснил Максим, словно заранее оправдываясь за эту компанию.
Они подошли к первому небольшому костру, где и сидела почти вся молодежь Аресала. Именно здесь собрались все несовершеннолетние, и недавно достигшие этот рубеж, обитатели острова.
– А кто это с вами? Неужели, та самая воспитанница четвертого?
– Да, – с примесью гордости подтвердил Максим.
– Да, в жизни бы не подумала, что ты ведьма, – Лиза пристально рассматривала девушку с головы до ног.
– Все так говорят, – сухо ответила Каяра.
– Нет, ну, правда! Ты себя в зеркале видела? – Лиза попыталась подняться с насиженного места, но была притянута назад силой земного притяжения, усиленного ее алкогольным опьянением.