http://musikverket.se/musikochteaterbiblioteket/arkiv/dokumenterat/
В «Книге Легран» красной нитью проходят воспоминания о Великой французской революции и о Наполеоне, в котором Гейне хочет видеть ее продолжателя.
И. Перестиани. «75 лет жизни в искусстве». – М, «Искусство», 1962.
Кафедральный собор святых Петра и Павла был крупнейшим среди протестантских храмов Москвы. К концу XIX века московская община лютеран насчитывала 17 тысяч человек: 14 тысяч немцев, 2 тысячи латышей, 600 эстонцев, 150 финнов и шведов. В числе общинников имелось немало богатых промышленников, финансистов, представителей дворянского рода. Возможно, среди них затесались и представители семейства Kerkow.
В коллекции моего приятеля Дмитрия Горячева имеется письмо имярека периода середины 1850-х, отправленное автором из Киева супруге в Петербург. В письме есть следующая, весьма говорящая строчка: «…Мне, душенька, скучно, даже подчас до тошноты, потому как в самом Киеве нет никаких развлечений, кроме святых мест».
В архиве Грига в Брегене хранится письмо к нему от Гартевельда, датированное 12-м января 1890 года. В этом письме Наполеоныч представляется как «капельмейстер Оперы и директор музыкального общества».
Совершенно очарователен оборот Петра Ильича: «он ничуть не падает духом и все лезет». У меня он невольно навевает ассоциации с украинской идиомой «Ти йому хоч сци межи очi, а вiн все – божа роса!».
Перевод с англ.: «Вильгельм женился на Helén (урожденная Kerkow). Они развелись. Вильгельм снова женился (дата неизвестна). От этого брака была дочь: Анна Иоакимовна Потоцкая-Гартевельд. Далее Вильгельм снова женился – на некоей киевлянке. От этого брака было два сына: Георгий и еще один. Эти двое развелись. Вильгельм женился на Анне (урожденная Педер), которая родилась 9 октября 1882 года в Вильянди, Феллин, Эстланд. У них была общая дочь: Магда Магдалена Ингеборг Лагерман седан Грен (урожденная Хартевельд)»… К слову, когда эта глава была уже написана, мне удалось вычислить имя второй жены Гартевельда. То была киевлянка по имени Зинаида Александровна. Пока не берусь сказать, когда эти двое расстались, но уже в первой половине 1900-х экс-супруга с младшим сыном Михаилом жили наособицу в Санкт-Петербурге.
Сам Гартевельд, скорее всего, читал повесть Тургенева в немецком переводе, который появился на свет в ноябре 1881 года.
В письмах к друзьям Тургенев частенько поминал о популярности своей «Песни». «…в России ее не ругали – а здесь в Париже даже находят, что я ничего лучшего не написал! Вот уж точно – „не знаешь, где найдешь, где потеряешь“», – писал он Стасюлевичу 23 ноября 1881 года. А уже на следующий день Ж. А. Полонской: «…во Франции меня пресерьезно уверяют, что я ничего лучшего не написал…».
Этот микрообзор состояния оперных дел на рубеже XIX–XX веков по моей просьбе написал коллега-журналист, петербургский театральный критик Евгений Хакназаров.
Два года спустя оперу на этот же тургеневский сюжет написал еще один «иностранец» – композитор, дирижёр и пианист французского происхождения Антон Юльевич Симон (Antoine Simon). Уж не знаю, насколько его «Песня» оказалась лучше или хуже гартевельдовской, но тот факт, что ее ставили в Большом театре, где партию Фабио пел сам Леонид Собинов, косвенно свидетельствует не в пользу Гартевельда. Впрочем, возможно, Симон банально продавил в Большом постановку своим авторитетом – на тот момент Антон Юльевич занимал должность инспектора оркестров императорских театров.
Обиходное название музыкально-драматического «Театра Парадиз», в стенах которого ныне располагается Театр имени Маяковского.
http://www.proza.ru/2011/10/02/543
Как писал в своих воспоминаниях видный большевистский деятель В.Д. Бонч-Бруевич, «эта песня звучала в те годы страстным призывом к борьбе. Она вышла из стен театра и покатилась все дальше по тюрьмам и этапам, по рабочим массовкам и студенческим кружкам. Эта песня звучала по всей России».
Исходная версия «Солнца» пелась на мотив старинной каторжной песни «Александровский централ» («Далеко в стране Иркутской / между скал и крутых гор / обнесен стеной высокой / чисто выметенный двор…»).
В российской столице опера Гартевельда будет впервые поставлена лишь в 1907 году. Да и то – силами друзей в лице хозяина частной оперной антрепризы г-на Дракули. А вот постановки «Песни» на родине, в Швеции, Наполеоныч так и не добьется.
К вопросу об «алиментах»: уж не знаю, вкладывался ли Наполеоныч в образование своих детей, однако младший сын его Михаил, живший с матерью в Петербурге, шесть лет учился в гимназии Гуревича, которая считалась одним из лучших частных средних учебных заведений столицы. Среди воспитанников гимназии – Николай Гумилев, Игорь Стравинский, Леонид Каннегисер, Феликс Юсупов, Константин Вагинов… Плата за обучение, сравнительно с казенными школами, была очень высока. К примеру, в Царскосельской гимназии за ученика, не имеющего льгот, взималась плата 80–85 рублей. В гимназии же Гуревича цена обучения зависела от класса и с каждым годом возрастала. За обучение в подготовительном классе приходилось платить 90 рублей, в первом – 160, во втором – 190, в третьем – 220, начиная с четвертого – 250.
Ссылка в качестве меры уголовного наказания была введена в западных странах ещё в XV–XVI веках, с образованием заморских колоний. Что касается Франции, там ссылка уголовников во Французскую Гвиану и в Новую Каледонию широко практиковалась вплоть до начала Второй мировой войны.
За свою подрывную деятельность американец был внесен в список иностранных граждан, которым воспрещен въезд в Россию. Так что когда Кеннан негласно, через Финляндию, прибыл в российскую столицу в июне 1891 года, его быстро вычислили и выслали «за пределы» в 24 часа как неблагонадежного. И хотя с тех пор Кеннан не имел доступа в пределы Российской Империи, русская тема по-прежнему преобладала в его творчестве.
Все приведенные цитаты: Е.И. Меламед. «Джордж Кеннан против царизма». – М.: «Книга», 1981.
Джордж Кеннан ушел из жизни в 1924 году. По иронии судьбы его внучатый племянник – американский дипломат и политолог Джордж Фрост Кеннан (1904–2005) – впоследствии станет известен как идейный отец «политики сдерживания» времен Холодной войны. И, согласно характеристике советской прессы 1950-х, как «заклятый враг СССР».
У подобного рода «проходок» очень глубокие корни. Еще во времена монголо-татарского ига на Руси в ходу были т. н. басмы – ханские ярлыки (специальная пластинка с подписью хана), служившие верительной грамотой, знаком властных полномочий.
На момент описываемых событий «начальником Забайкальской области» являлся генерал от инфантерии Эбелов Михаил Исаевич. Впоследствии – главный начальник Одесского военного округа и военный губернатор Одессы в Первую мировую. После Октябрьской революции остался в Одессе, наивно полагая, что ему ничего не угрожает, так как с начала революционных потрясений в бытность пребывания его на посту генерал-губернатора «за пять месяцев в городе не было пролито ни капли крови». Однако после занятия Южной Пальмиры отрядом атамана Григорьева Эбелов был арестован и расстрелян как «контрреволюционер и убеждённый монархист».
Вот как описывал свое путешествие актер Иван Перестиани, который осенью 1901 года проехал через всю страну комфортным экспрессом: «…Там стоял впервые увиденный мною экспресс Сретенск – Москва, состоявший из семи спальных вагонов, вагона-ресторана, багажного и служебного, с ванной, парикмахерской и душем. Все было точно во сне. Я почти безвыходно находился в последнем вагоне, половина которого была стеклянной верандой, дававшей возможность любоваться широкой убегающей панорамой покидаемого края».