Все оказалось еще хуже, чем ожидала Фима. Хотя на первый взгляд дама казалась просто крепко спящей. Но хотя рот был широко открыт, не было слышно никакого храпа. Сама женщина была настолько тучной, что ее туловище даже не сползло на пол, потому что сползать ему было некуда. Потеряв сознание, она так и сидела на крышке, привалившись боком к стене. При этом в кабинке стоял тот самый резкий химический запах, который Фима учуяла, едва зайдя в помещение дамского туалета.
Но тогда запах был едва уловим, а сейчас он был густым и концентрированным. Этот запах заставил Фиму вспомнить про лабораторию у них в школе. И в голове мелькнула невесть откуда взявшаяся мысль: «Интересно, а сколько всего учителей химии присутствует на нынешнем мероприятии? Десять, двадцать, целая сотня?»
Охранник тоже почувствовал запах и выразил недовольство:
– Чем это так смердит?
Его напарник высказался совсем уж откровенно:
– Что это за вонь?!
– Позови Алию, пусть объяснит, чем она брызгала. Женщина от запаха сознание потеряла.
Прибежала та самая девочка-уборщица, которая кинула один-единственный взгляд в кабинку и сразу вскрикнула:
– Ай! Мертвая!
И попыталась удрать. Охранник ее задержал и объяснил, что женщина просто перебрала чуток и ей стало дурно. После чего он строгим тоном потребовал от девушки объяснить, что за средство она при уборке применяла, от которого до сих пор стоит такой резкий запах.
– Ты видишь, женщине от него даже дурно сделалось.
– А я что? Я ничего! Я не делала. Это те три девочки. Они ей что-то дали выпить, и ей плохо стало.
– Какие девочки?
– Молоденькие совсем. Школьницы. Они тут были. И женщина с ними. Ругалась на них. Угрожала. Они ей дали попить, она и затихла. Сначала глаза выпучила, а потом замолчала. Они убежали, она осталась.
– А что дали?
– Вон это.
И уборщица указала на стеклянную бутылочку, которая стояла на полу в кабинке. Все выглядело так, словно женщина выпивала по глоточку, а потом вырубилась и бутылка оказалась на полу.
Фима не сводила глаз с сиреневого костюма, в который была облачена эта женщина. Да ведь это одна из тех двух учительниц, которые во время награждения устроили скандал в зале!
Охранник тоже ее узнал.
– Ну, все ясно. Бабы подрались, потом помирились, выпили на мировую да и заснули.
– А вторая где? Их же двое было. Может, вторая в соседней кабинке дремлет?
– Нет там никого.
Но охранник все же не успокоился, пока не обошел все кабинки. Второй хулиганки он не нашел.
– Значит, вторая просто покрепче оказалась. На своих ногах ушла домой. А подругу оставила отсыпаться. Вот и все, что нам нужно знать о женской дружбе.
Фима была с ним категорически не согласна, но она понимала, что охранникам просто неохота возиться с тучной женщиной. Сама она передвигаться не может, надо ее тащить, а кому хочется надрываться и волочь такую тушу на себе?
– Тут ее нельзя оставлять.
– Попробуем ее разбудить.
И охранник попытался легонько похлопать женщину по щекам. Но голова лишь моталась из стороны в сторону, с губ текла слюна, окрашенная во что-то розовое.
– Ишь как наклюкалась. Видать, красненького выпили.
Жидкость в бутылке была прозрачной. Но это была точно такая же бутылка, как и та, из которой пили свой «лимонад» девчонки. В буфете такие бутылочки не продавались, это Фима знала – успела изучить ассортимент, пока стояли за шампанским. Значит, подружки принесли бутылку с собой. Одну, две или даже больше заправленных водочкой бутылок «лимонада». Уж не девчонки ли и угостили коктейлем свою учительницу? Тогда неудивительно, что она быстро заснула. Но в вино еще и водка – тут никто не устоит.
– И все же откуда тут этот запах?
Тем временем охранник закончил осмотр пострадавшей и озабоченно произнес:
– Не получается привести ее в чувство. И мне не нравится, как она дышит.
– Да, вид у нее не больно хорош.
– Наверное, стоит все-таки позвать врачей.
Это означало «пусть лучше они перетаскивают такую огромную тушу». К счастью, медики появились мгновенно. Они как раз зашли внутрь, чтобы погреться. А их машина дежурила снаружи все время с самого начала концерта.
– Вот мы и пригодились! – обрадовался врач.
И все с ним согласились. Когда в одном месте собирается разом столько пожилых людей, а очень многие заслуженные педагоги были людьми в возрасте, то подобная мера предосторожности бывает далеко не лишней.
Врачи осмотрели пострадавшую, и по мере того как продвигался осмотр, выглядели они все более и более озабоченными.
– Что с ней случилось? – резко спросил один из них. – Что она пила?
Фима указала на бутылку, которая стояла на полу. Один из врачей поднял ее и попытался открутить крышечку. Но едва он начал ее поворачивать, как по всему помещению распространился резкий удушающий запах.
– Аммиак! Закрой! Отравимся тут все!
– Так вот чем так пахнет! – воскликнул один из охранников. – Похоже, в эту бутылку налили вместо воды нашатырный спирт.
– Концентрированный нашатырный спирт.
– И если пострадавшая из нее глотнула даже самую малость…
Врач не договорил, но они все быстро засуетились возле учительницы. Больше никто не заводил разговоры о том, что, может, просто дать ей отлежаться, не трогать и не кантовать. После сделанного открытия всем было предельно ясно, что нельзя терять ни минуты.
– Госпитализация! Немедленно! Если моя догадка правильная, то не факт, что мы вообще ее довезем!
И первым побежал к дверям:
– Скорей! Скорей! Каждая минута на счету! Помогайте все, кто может!
Врачи и охранники со всех сторон буквально облепили тучное тело пострадавшей дамы. Рядом с ней все они казались крохотными муравьями, которые волокут упитанную гусеницу к себе в муравейник. Кое-как им удалось вытащить ее из тесного пространства туалетной комнаты. На просторе дело у них пошло лучше и гораздо быстрей. Из машины санитары принесли складные носилки, и вчетвером пострадавшую транспортировали вниз по лестнице.
Все спасатели были так сосредоточены на выполнении своей задачи, что никто не мог думать ни о чем другом. Они зациклились исключительно на том, что необходимо как можно скорей оказать помощь женщине. Все надеялись на то, что она выживет. И никто из них не задумался о том, что у ситуации может быть и иная развязка. Состояние у женщины было критическое, врачи не скрывали, что возможен летальный исход. Одна лишь Фима подумала об этом. А подумав, задержалась еще ненадолго в дамской уборной.
После того как женщину унесли, дышать тут стало заметно легче. Видимо, в основном запах исходил от нее. И все же Фима не могла забыть про бутылку «лимонада», в которой оказался даже не ром, а кое-что похуже. И даже если нашатырь попал в бутылку случайно, а тетка выживет, то это все равно непреднамеренный вред здоровью. А если уж нашатырь там оказался по чьему-то злому умыслу и с таким же умыслом был дан потерпевшей, которая отведала его да и померла, то это уже получается настоящее убийство.
А раз убийство, то не худо было бы сохранить важную улику в целости и сохранности для того, чтобы передать ее потом следствию.
Фима ожидала, что кто-то из охранников или медиков заговорит о том, чтобы сохранить подозрительную бутылочку у себя. Но нет, никто, кроме самой Фимы, об этом даже не подумал. Она единственная смекнула, что на бутылке могут остаться отпечатки пальцев тех или того, кто ответственен за возможную трагедию.
– Придется взять это дело на себя. Ничего, мне не привыкать.
Девушка обернула пробку тканью, как можно более плотно завернула ее, чтобы запах нашатыря не просачивался наружу. И все равно почувствовала, как плотное облачко окружает ее с головы и до ног.
Фима пошла быстрее, облачко то ли развеялось, то ли она просто принюхалась к этому запаху. Но чувствовать его она перестала.
– Одного не пойму, – пробормотала она, – как эта тетка умудрилась глотнуть отравы? Она же воняет так, что с ног валит! Ни с лимонадом, ни даже с водкой нашатырь не перепутаешь.
Припрятав бутылку с отравой, Фима отравилась на поиски девчонки-уборщицы, но ее нигде не было видно. Расспросы тоже ничего не дали, никто не знал, где она может быть. Удалось лишь выяснить, что зовут ее Сафарова Алия, а также раздобыть номер ее телефона.
Фима постаралась дозвониться, но девушка не отвечала.
– Может, домой ушла, – предположила пожилая гардеробщица, к которой Фима обратилась за разъяснениями. – Ничего, завтра все равно появится. Она работой дорожит. У нее семья большая, а работают мать да отец. Алия в семье старший ребенок, считается взрослой, но и она еще в школе учится. Остальные дети в семье и вовсе мал-мала меньше. Алия сказала, что мать сегодня с младшими детишками в поликлинику пошла, выписываться после вируса. Когда у них форс-мажор случается, то Алия вместо матери на работу приходит и полы за нее трет.
Фима задумалась. Алия не показалась ей слишком взрослой. Она вполне могла быть ровесницей тех трех девчонок, которые распивали «лимонад». Могла быть даже их подружкой. Ведь официально оформлена на работе уборщицы была мама Алии, а сама девочка лишь время от времени приходила, чтобы помочь и при случае заменить маму.
И еще у Фимы упорно не шла из головы странная реакция двух учениц, когда она попыталась вернуть им назад бутылку «лимонада». И как они драпанули, стоило жидкости совсем чуть-чуть выплеснуться из нее!
– Тогда я подумала, что они испугались того, что я выдам их, расскажу Анне Сергеевне, что в бутылке не лимонад, а алкоголь. Но что, если дело в другом? Что, если девчонки знали, что есть еще одна бутылка, но уже не с водкой, а с нашатырем?
Фима вернулась назад к Анне Сергеевне, которая с восторгом смотрела на сцену и вовсю хлопала вместе с остальными зрителями.
Она повернула к Фиме свое лицо и произнесла восхищенным голосом:
– Невероятно! Это такой талантище! Сто лет его уже не слышала – и вот сподобилась! Энтони!
И она указала на сцену, где как раз в этот момент раскланивался миниатюрный мужчинка. Ему со всех сторон несли цветы. А рядом с ним стояла высокая темноволосая девушка, которой приходилось эти цветы принимать и держать в руках, потому что иначе артист просто не успевал.
– У него божественный тембр! Когда Тони пел, временами мне казалось, что я на небесах!
– Погодите вы с небесами! – отмахнулась Фима от ее восторгов. – На небеса вы всегда успеете. Лучше послушайте, что со мной случилось! Мне кажется, я стала свидетельницей возможного убийства!
Она принялась описывать несчастье в дамской комнате. И как только дошла до внешности пострадавшей, Анна Сергеевна заметно напряглась.
– Как, говоришь, выглядела эта бедная женщина?
Фима принялась описывать, и, когда дошла до сиреневого костюма, Анна Сергеевна ахнула:
– Это же Ольга Михайловна! Наша завуч!
– Это у нее была стычка с другой дамой, которая тоже была в сиреневом…
– Но только в платье!
– Да!
– Та, что в костюме, – взволнованно заговорила Анна Сергеевна, – это точно наша Ольга Михайловна. Химию у нас в школе преподает.
– Так она химичка или завуч?
– Завуч, но преподает химию! Но не в том дело! Главное, что у них с Натальей Платоновной был уговор. Платье и костюм они обе носят по очереди. Если на День учителя Ольга Михайловна появилась в своем костюме, то Наталья Платоновна приходит в своем любимом сиреневом платье на ближайшее крупное мероприятие, например на Новый год. Не знаю, как получилось, что сегодня они обе явились в сиреневом. Но у них это пунктик, а сегодня прямо до рукопашной чуть было не дошло.
– Так и дошло. Вы не видели, как они тут в зале сцепились? Их даже охрана выводила. Только я не знала, что это у них из-за гардероба такой замес вышел. А почему вообще это получилось? Другой ткани, что ли, не могли себе купить?
– Могли, конечно, – пожала плечами Анна Сергеевна. – Только вкусы у них схожи между собой оказались. Ткань они выбрали и купили, потом сшили, а когда выяснилось, что они теперь словно сестры-близняшки, им это не понравилось, но сделать уже ничего было нельзя. Ни одна не собиралась уступать. Ссоры случались между ними и в прошлом году. Тогда даже дамы из администрации были вынуждены вмешаться, состоялся разбор полетов, и каждой из дам было присуждено носить платье или костюм поочередно. Но сегодня кто-то из них сжульничал. Надел сиреневое не в свою очередь.
– А совсем избавиться от проблемных нарядов им в голову не приходило? Повесили бы в шкаф на вечное хранение. Или продали.
– Тут дело такое щекотливое, и ни одна из дам не хотела уступить другой.
Фима задумалась. Могло ли соперничество из-за платья привести к такому трагическому финалу? Могла ли дама в платье отравить свою соперницу в костюме, чтобы та остаток дней не мешала ей щеголять в любимом наряде?
– Да ну! – отмахнулась Фима от этой версии. – Дичь какая-то! Из-за платья? Не может быть!
И все же она отметила для галочки, что не помешает пообщаться с Натальей Платоновной. Хотя бы для того, чтобы поминутно расписать все шаги жертвы, приведшие ее в итоге в дамскую комнату.
Также Фима вспомнила про трех девчонок из группы поддержки. Их не было видно. И Фима спросила о них у Анны Сергеевны.
– Не знаю, куда они подевались. Разве это важно? Они не были обязаны находиться тут весь концерт.
– Нет?
– Только официальную часть праздника, там требовались их услуги. А на концерт они могли и не оставаться. Это их дело. Ушли и ушли, тебе-то что?
– Я бы хотела с ними поговорить.
– О чем?
– У девочек была бутылка с лимонадом. Стеклянная. С цветочком ванили. Точно такую же я нашла рядом с Ольгой Михайловной. А в буфете они не продаются.
– И что? С собой принесли. Это не запрещается. Я тоже шоколадку пронесла, не знала, что нас Иван Евгеньевич угощать станет.
Историк услышал свое имя и приоткрыл глаза, но полностью открывать он их не торопился, слишком сладко ему дремалось в его кресле.
– Ну как? Она уже закончила выступление? – пробормотал он спросонок.
Видимо, он задремал еще на предыдущей артистке. И выступление Энтони прошло мимо его ушей совершенно!
– Спите, Иван Евгеньевич. Концерт еще не закончен!
Тот кивнул и, не открывая глаз, предупредил:
– Но вы меня разбудите, когда закончится. Мы с вами еще продолжим.
Фима с Анной Сергеевной перешли на шепот, потому что Энтони со своей темноволосой ассистенткой закончил собирать букеты и овации, откланялся в последний раз и покинул сцену. А ему на смену вышли две очаровательные девушки, в серых брючных костюмчиках, напоминающих униформу, и с туго затянутыми на затылке хвостами. В руках они держали хлыстики и принялись лихо и задорно приплясывать, изображая кавалерийскую дуэль. О чем была их песня, понять было сложно. Все терялось в залихватских «Хей!» и «Эй!». Но публике нравилось, многие стали хлопать в такт музыке.
– Мне нужны имена девочек из группы поддержки, – взволнованно повторила Фима. – Прямо сейчас!
Анна Сергеевна поняла, что Фима от нее не отстанет и спокойно досмотреть концерт не позволит, и начала рыться в смартфоне. Время от времени она отрывалась от своего занятия, поглядывала на сцену и пыталась филонить, но Фима была начеку и неуклонно возвращала учительницу к ее обязанностям.
Наконец телефоны и адреса были получены. И Фима начала двигаться к выходу.
– Да, еще одно! У вас учится девочка по имени Алия Сафарова? Она из многодетных.
Анна Сергеевна покачала головой. Такой ученицы в их школе не было. Что же, Фима и не рассчитывала, что все получится с первого раза. Ничего! Алия никуда от нее не денется. А пока что она допросит трех девчонок: Улю, Машу и еще одну Улю.
Вот только чего Фима не учла, так это того, что девчонки совершенно не хотели, чтобы их допрашивали. И даже чтобы просто расспрашивали. А если уж на то пошло, то можно было сказать еще откровенней: девчонки вообще не собирались разговаривать с Фимой, не то что отвечать на ее вопросы.
– Вы кто такая? Вы из полиции? Нет? Ну и до свиданья!
И Маша нахальным образом попыталась закрыть дверь перед самым носом у сыщицы. Но не на ту напала! Фима уже почувствовала азарт, фактически она застукала заговорщиц на месте преступления. Девчонки собрались дома у одной из Ульян, родители девочки отсутствовали, квартира была в их полном распоряжении. Они сказали своим родителям, что будут готовиться к контрольной по физике. Но за спинами девушек виднелся полностью накрытый стол, на котором никаких учебников не было и в помине. Зато там были закуски и несколько бутылок, которые эти вертихвостки, обнаглев вконец, даже не стали маскировать под лимонадные.
– Собираетесь продолжить банкет? – протиснулась в дверь Фима. – Гостей уже пригласили?
– Ваше какое дело?
Девчонки злобно сверлили Фиму глазами. Они уже поняли, что добром выпихнуть ее у них из квартиры не удастся. Чтобы прорваться внутрь квартиры, Фима не пожалела сил. И сейчас она отступать не собиралась.
– Кто придет? Кирилл? Ратибор? Еще другие мальчишки?
– Да, мальчишки! И Мефодий! И Емеля с Елисеем! Все придут! Еще кого-нибудь пригласим, чтобы вас порадовать.
Маша откровенно издевалась над Фимой. Но той было все равно.
– Послушайте меня, девочки. Я знаю, что это вы подсунули Ольге Михайловне бутылку, в которой был совсем не лимонад. Бутылка уже в руках полиции. С нее снимут отпечатки пальцев, сверят их с вашими и… дальнейшее вам не нужно объяснять.
Судя по внезапно побледневшим лицам этих троих, Фима понимала, что попала в цель или, во всяком случае, бомбит очень близко.
– Она все знает! – прошептала одна из Ульян.
– Девочки, мне страшно, – пискнула другая Уля.
И лишь Маша молчала, набычившись, она смотрела на Фиму.
– Мы ничего не делали!
– Не думаю, что вы это сделали осознанно, скорей всего, сами стали жертвами обмана. Расскажите мне, как все случилось, и я смогу вам помочь.
Две Ульяны, казалось, колебались. Но вредная Машка не собиралась сдаваться.
– Мы ничего не знаем. Мы ни в чем не виноваты. Нам еще нету восемнадцати. И допрашивать нас без наших родителей вы не имеете права!
– Это не допрос. Допрос будет в полиции, куда вас скоро вызовут.
– Ой, и кто это придумал? – скривила Маша ехидную гримаску.
– Ладно… Полиции вы не боитесь, так, да? Тогда поступим иначе. Я прямо сейчас сообщу вашим родителям о том, что вы тут устроили! И про выпивку на столе тоже расскажу. Да что там откладывать! Я уже прямо сейчас пошлю им сообщение!
Девчонки попытались отнять у Фимы смартфон, но девушка была закалена в многолетних боях с младшим братцем Павликом, который по временам был еще тем хулиганом.
Так что Фима сделала несколько снимков, а потом закричала:
– Одно движение – и все фотки полетят вашим родителям. Догадываетесь, кто будет тут через десять, максимум пятнадцать минут? Вместо этих ваших Емель сюда явятся ваши папочки с мамочками. И вместо веселой пирушки с мальчишками вас будут ждать суровая выволочка и лишение интернета с планшетами.
Судя по всему, девчонки сочли угрозу достаточно реальной. Полиция их не испугала, а вот потерю связи с внешним миром посредством утраты, пусть и временной, своих гаджетов они сочли веской причиной, чтобы начать разговаривать с Фимой – если не приветливо, то по крайней мере более или менее откровенно.