Напевы сердца потайные - читать онлайн

Как-то на рассвете

Мишка вышел в люди.

Волновался: «Как я

Среди умных буду?»

Три часа побыл там

И поднял тревогу:

«Дураки какие!» —

И полез в берлогу.

Иногда по ходу жизни

Мы теряем осторожность,

Позволяя хищным людям

Свою душу зацепить.

То зубами, то когтями,

То невиданным манером

Эти люди обладают,

Зная, что и как схватить.

С ними всё так нелогично

Тем, кто сам не плотояден.

Надо вовремя закрыться,

А иначе – берегись!

Поддаваясь на уловки,

Провокацию доверья,

Потерять легко опору,

А порою – жизни нить.

Если плод чрезмерно горек

(Плод иных взаимодействий), —

Так, что ритм дыханья сбился,

Не давая проглотить, —

Не спеши его отторгнуть:

Нам любой полезен опыт,

Если знать, в каких масштабах

И куда его внедрить.

Знай: не всё вокруг буквально

И не всё понятно сразу.

Право, нужно ль мигом сердце

В поле битвы превращать?

Время всё расставит чётко,

Шелуху отбросит ветром.

Рано, поздно ли – но важно

Свою нишу осознать.

Сколько в этом круге суждено вертеться?

Монотонно время льёт свои следы.

Ход его привычный, ход его спокойный.

Только смысл всё гаснет, а недавно был.

Круг достойно сложен и, наверно, прочен.

Есть в нём своя радость, есть в окошке свет.

Бытие включает множество деталей,

Тех, что круг толкает. Только жизни нет…

Мы создания странные – люди:

Веселимся, страдаем, грустим…

Иногда – понимания жаждем,

Иногда – ничего не хотим.

Обращаем вниманье на мелочь,

И не видим, что важно, порой.

В жизнь играем – не любим, не цени

Но гордимся при этом собой.

Суетимся, спешим, недовольны

Всем и вся – лишь бы было к чему.

Мстим кому-то и делаем больно,

А прощаем себе одному.

Иногда начинаем стремиться

Кто куда. Смысл какой-то искать.

Это славно: мы всё-таки – люди,

Мы умеем творить и желать.

И в усталом своём упоенье

Ощущаю сейчас: каждый миг

Уникален. Давайте ж стремиться,

Чтоб не высох совсем тот родник.

Встретились подруги

Встретились подруги.

– Как ты изменилась!

Выглядишь спокойней.

Щёки округлились.

Плавные движенья,

Спешки нет, как прежде.

Взгляд как будто строже.

Сдержанность в одежде.

Дама, да и только!

Просто загляденье…

– Ничего не знаешь.

Выслушай с терпеньем.

Помнишь, как по жизни

Я всегда носилась

И любое дело

Пламенем искрилось?

Помнишь семинары,

Вечные вопросы?

Их задав, часами

Размышляла после.

Я всегда пыталась

Требовать вниманья

И искала в людях

Чуткость, пониманье.

Не всегда встречала —

Злилась, обижалась.

Искренне любила,

От души прощала.

Многого хотела.

Что-то добивалась.

А сейчас лишь память

Обо мне осталась…

Кросс – пять километров

(Как хватало силы?)!

И профком студентов,

И в кружки ходила.

Чем-то увлечёшься —

Сердце замирает,

А потом сильнее

Биться начинает.

Усидеть на месте

Не могла я долго.

Голова кружилась,

Волновалась много.

И покушать вкусно

Я всегда любила.

Только не полнела —

Тоньше становилась.

И мечтала много,

И стихи писала…

А потом случилось:

В обморок упала.

Это так всё было:

Шла из магазина.

В двух руках по сумке

И ещё – корзина.

Вроде бы устала.

Только сердце билось,

Говоря задорно,

Что не находилась.

В дом вошла и лифта

Ждать не захотела.

Через две ступеньки

На восьмой – летела.

На шестом вдруг ноги

Разом отказали.

С лестницы скатилась,

И меня поймали.

Привели в сознанье,

Отвезли в больницу:

Парочка царапин.

Но пришлось лечиться.

Взяли кровь – гормоны,

И постановили:

До небес поднялись

Йодотиронины.

На УЗИ вдруг вылез

Узел правой доли,

И весьма огромный,

Будто плод дубовый.

Под ножом хирурга

Вскоре очутилась.

Всё прошло удачно:

Речи не лишилась.

Только прописали

Мне мерказолилу,

Чтобы не случилось

Снова рецидиву.

Пью его полгода.

Вроде всё в порядке.

Только жизни нету

В этом распорядке.

Взгляд теперь потухший

И «как будто строже».

То, что было раньше,

Не волнует больше.

Что в стихах искала,

Я уже забыла.

Пешие прогулки

Напрочь разлюбила.

Вася (муж мой – помнишь?)

Всем теперь доволен:

Я всё время дома,

Нрав мой так спокоен…

Только мне порою

Тяжко – до смятенья,

Хоть и стала: «дама —

Просто загляденье».

Цветок раскрылся смело и наивно,

Навстречу миру, данному понять.

Воспоминанья в воздухе носились,

Стремясь черты знакомые объять.

Прожито много: были бури, грозы,

И солнца луч, слепящий нас до слёз,

И свежесть утр, и птиц многоголосье,

Палящий зной и озорной мороз.

Всё, что прошло, в цветке запечатлелось,

Но не закрыв его и не погнув.

И лепестки тянулись прямо к свету,

Чтоб жизни страсть у солнца почерпнуть.

Но вот рука откуда-то явилась, —

Рука без мыслей и глубоких грёз.

Она за стебель крепко ухватилась —

Цветок сорвать, чтоб для неё лишь рос.

Но был он крепок, с сильными корнями

(Хоть хрупкий с виду). Дёрнулась рука.

Ушла ни с чем. А он в земле остался.

Лишь через стебель трещина прошла…

Он дальше жил и жизни улыбался.

Однако рана знать себя даёт:

При каждом новом ветра дуновенье

Внутри неясной болью отдаёт.

Но есть рука надёжная, другая,

Которая не сломит, не сорвёт.

Она коснётся бережно – и чудо

Случится скоро: рана заживёт.

Сердце. Трепет. Гнев. Упрёки.

Камень. Пустошь. Снег глубокий.

Полынья. Весна. Дожди.

Роскошь. Леность. Страсть. Не жди.

Зной. Услада. Опахало.

Откровенья. Чувства – мало!

Неизбывная мечта.

Горечь. Нежность. Красота.

Переливы. Перепутья.

Судьбы. Поиски. Минуть ли?

Переправа. Тёмный лес.

Гладь бездонная небес.

Наслажденье? Пресыщенье?

Бережное обращенье.

Звуки музыки немой.

Лай собак и волчий вой.

Запахи. И снова – звуки.

Шелест и родные руки.

Сердце. Трепет и восторг.

Переливы. Лес. Шатёр.

Накатила волна и ослабла.

Всё неважно вдруг стало в момент.

Но не вспомнить о случае этом

По прошествии нескольких лет.

Отчего же душа содрогнулась?

Так, пустяк. Ни к чему говорить.

Наша жизнь ведь не стоит напряга.

Можно лишь забивать и косить.

Этот трепет душевный излишен

В нашем мире, где всё – алогизм,

Где за самым высоким порывом,

Как обычно, стоит эгоизм.

Им, рождённым на стыке времён,

Миновать не случилось надлома

Под защитой душевных своих,

С виду хрупких, глубинных законов.

Если нет той заветной стены,

Что надёжной опорой явилась,

Надо силы извлечь изнутри,

Чтоб обычные вещи случились.

С детства каждой случилось расти

Образованной, цельной и чуткой,

И готовиться путь свой пройти

Каждой жизни бесценной минуткой.

Но судьбы переменчивый лик

Не всегда уступает в дороге.

И возможно на краткий лишь миг

Быть счастливыми в общем потоке.

Идеалы у каждой свои

(Хоть едины основы и сущность).

А мечтали они о пути,

На котором всё важно и нужно:

О возвышенном, полном красот

(Не заоблачных, но повседневных),

Где поток ежедневных забот

Будет важным, особым, душевным…

Год за годом их жизнь и мечты

Нераздельно друг с другом ступали,

Хоть разлады и дух суеты

Много сил на себя забирали.

Трёх сестёр общий корень, росток

Вдохновляющей внутренней силы

Их держал на плаву, и поток

С ног не сбил и в мещанство не скинул.

Впрочем, им под напором таким

Сил неравных не мерить борьбою —

Уступать, поддаваться в пути,

Хоть с протестом, с негромкой мольбою.

Даже в доме своём родовом

Сами стали хозяйки как гостьи,

Не постигнув науки такой —

Отбиваться от хамства и злости.

Бок о бок три различных судьбы

По пути своему развивались.

Старшей труд предстояло нести:

Обучать гимназисток, стараясь.

Год за годом девица в очках

Вся в работу свою погрузилась,

Головы не жалея и глаз,

Их учила и вместе училась.

Тяжело за порядком следить:

И сердилась, чего не хотела.

Так порою теряла и смысл,

И всё чаще головка болела.

Сожалела нередко о том,

Что замужней, семейной не стала,

Что состарилась рано душой,

Что от жизни как будто устала…

Отдавая все силы делам,

Не желала начальства и власти,

Но её избежать не смогла,

Главной став и гимназии частью.

А вторая сестра между тем

Крест замужества в браке носила:

В эту жизнь с восемнадцати лет

Полной сил и надежды вступила.

Только вскоре она поняла,

Что счастливой себя не считает.

Муж-учитель её обожал —

Чувств ответных она не питает.

Был он скучным и нудным слегка,

И робела пред ним, хоть привыкла.

Не летала душой, не цвела,

Чаще слёзы сменяли улыбки.

Не умея заняться ничем,

Тяготилась часами досуга,

Когда время должна проводить

С сослуживцами мужнина круга.

Дом сестёр ей отраду давал,

Но и там волновалась и злилась.

А однажды, с томленьем в душе,

Вдруг в мужчину чужого влюбилась.

Эту тайну доверит. Сестра,

Что себя ощущала в ответе,

Ей сказала, не глядя в глаза:

«Я не слышала глупости эти».

В данной фразе – и близость, и мир,

Опасенье, принятье, вниманье

И стремленье сестру уберечь

От ошибки фатальной, страданья…

Третья, младшая, юности цвет

Свой растратить ещё не успела;

В жадном поиске дел и любви

Непрестанно душою горела.

Речи были наивно-чисты

И возвышенны, полны порыва.

Глубина её мыслей в сердцах

Отзывалась тревожно и живо.

Но призванья найти не могла —

Того дела, служенья большого,

Чтобы жизнь им согрета была,

Романтичной и прочной основой.

Раздражения, скуки она

Избежать не сумела в работе,

Не найдя в ней того, что ждала

С жаждой дара другим и заботы.

Получив предложенье руки,

Принимать или нет, колебалась.

По совету решилась сестры:

Без любви вступить в брак собиралась.

Но трагедия судьбы связать

Помешала, как гром среди неба…

Тяжко стало и жить, и дышать,

Но решимость осталась – уехать!..

Все те годы в своём городке,

Где сердца их искали покоя,

Говорят три сестры о Москве:

Переезд был их целью-мечтою.

О Москве, где они родились,

Но лишь в детстве глубоком там жили.

Шумный город, свободу его

Все втроём беззаветно любили.

Пусть он полон забот, суеты,

Но, как член их семьи то отметил:

Средь чужих, незнакомых Москвы

Одиночество чувствуешь меньше,

Чем в провинции, где все «свои» —

В коллективе соседей, знакомых…

Но, возможно, добившись Москвы,

Могут счастья не чувствовать снова.

Так бывает, что важных вещей —

Тех, что смыслом нам жизнь наполняют, —

Как привычными станут, тогда

Их как будто и не замечают.

Но Москва так осталась мечтой

Трёх сестёр – в час, когда их оставим.

Как сложились те судьбы потом,

Достоверно уже не узнаем…

А сейчас, спустя больше ста лет,

Я охотно ту мысль подтверждаю:

Хотя пыток сейчас таких нет,

Люди тяжко порою страдают.

Отражаются ветви

В тёмной глади пруда,

Будто в дали заветной

Тайных мыслей гряда.

Взор чарует и манит

Эта хладная тишь.

За разгадкою тайны

Той невольно следишь.

Что сокрыто за пластом

Этой толщи глубин?

Где там смысл – за балластом

Чёрных водных лавин?

Неподвижна поверхность

В этот сумрачный час.

И, казалось бы, водам

Что за дело до нас?

От спокойствия пруда

Нет уюта, тепла.

И тревогой накроет

Подступившая мгла.

И непросто представить,

Что лишь только вчера

Эта гладь неподвижной,

Как сейчас, не была.

От малейшего ветра

И порывов его

Гребни волн поднимались

Безудержно, легко.

И в разгуле стихии —

Смесь веселья и гроз —

Будто скрытые силы

Проявить ей пришлось.

И при солнечном свете

Глубина этих вод

Не манила тревогой,

Не сулила забот.

Говорил нам как будто

Бурных волн хоровод:

«Ветер скоро утихнет,

И волненье пройдет.

Вы не верьте смятенью.

Потерпите чуть-чуть

И любуйтесь без страха:

Не в разгуле здесь суть».

А сегодня ни звука

От нее не слыхать:

Та вода не умеет

Сострадать и мечтать.

И невольно желаешь

Эти волны вернуть,

Будто в их переливах

Виден истинный путь.

На берегу реки одной

Две девушки стояли.

У младшей взгляд был озорной,

Без видимой печали.

Её высокий чистый лоб

Не закрывала чёлка,

И светлы мысли жили в нём,

И юность пела звонко.

Глаза другой смотрели вдаль

Задумчиво и строго.

В них – прожитого глубина

И скрытая тревога.

Тихонько ветер шелестел,

Их платьями играя.

Сияло солнце вдалеке,

Окрестность освещая.

Тут дева юная прервать

Молчание решила:

– О чём ты думаешь? – вопрос

К подруге обратила.

– Так, пустяки, – сказала та.

– Неинтересно это, —

Она как будто бы уйти

Желала от ответа.

В покое младшая её

Оставить не хотела.

Играли светлячки в глазах,

И вся душа горела.

К реке склонившись, вдруг воды

В ладони зачерпнула.

Со смехом к старшей подбежав,

За ворот ей плеснула.

Та вздрогнула, не ожидав

Холодной этой ванны,

И гневный обратила взгляд

К сестре своей названной:

– Я не настроена терпеть

Твоих дурацких шуток!

Не жарок вовсе этот день.

Мне холод, знаешь, жуток.

Ведь ты не малое дитя

И понимать должна бы,

Что я теперь наверняка

Простыну в мокром платье.

А может, этого как раз

И хочешь ты добиться:

Чтоб с пневмонией я слегла

И умерла в больнице?!

В глазах погасли огоньки,

Улыбка с губ слетела —

Теперь с обидою сестра

На старшую смотрела:

– Прости. Не знала, что тебя

Пустяк такой рассердит.

Зачем в ответ на баловство

Заводишь тему смерти?

Я потревожила твои

Возвышенные чувства?

Нет, здесь чистейший эгоизм —

Покой тебе лишь нужен.

И со слезами отошла

Девица молодая.

А та, сильнее губы сжав,

За нею наблюдала.

Потом со вздохом на траву

Устало опустилась;

Лицо ладонями закрыв,

Вновь в мысли углубилась.

А младшая опять к реке

Спустилась, и ступила

На камни мокрые – по ним

Ходить она любила.

Переступая по камням,

Покой вернуть пыталась

Своей душе – но вдруг на них

Ногой не удержалась.

Вниз соскользнула и, упав,

От боли закричала:

Лодыжку ранило стекло,

Что меж камней торчало.

Подруга старшая на крик

Вскочила, туфли сбросив,

И побежала по камням,

Чтоб оказать ей помощь.

Добравшись, руку подала,

Подняться помогая,

Держа за плечи, повела

На берег тот обратно.

Достав зелёнку и бинты,

Ей рану ту промыла.

– Вот так. Немного потерпи, —

Ей нежно говорила.

– Теперь всё быстро заживёт.

От столбняка привита, —

Ей не мешали говорить

Ни холод, ни обида.

А младшая, едва дыша,

От холода дрожала.

Её подруга обняла

И напоила чаем —

Из термоса. Он тёплый был,

Душистый, ароматный.

И младшая произнесла:

– Прости меня, родная —

За эти глупости мои,

За обвинений грубость.

За то, что, напугав тебя,

На камне поскользнулась…

Тут старшая, её прервав,

Сама заговорила:

– Нет, это ты прости меня:

Я больше провинилась.

Твой светлый, искренний порыв

Я грубо оборвала

И в злодеянье возвела

Невинную забаву.

И эгоизм мой – ты права —

Совсем меня пленил бы,

Когда б не эта боль твоя,

Исторгнутая криком.

А ведь могла и быть беда.

Но живы, слава Богу, —

Почти разгладилась на лбу

Морщинкою тревога.

– Спасибо, что меня спасла:

Я очень испугалась.

Но дважды ты из-за меня

Невольно искупалась.

Меня согрела, а сама

И чай не попила ты, —

И протянула кружку ей

С напитком ароматным.

– Да, это кстати. Я совсем

Про холод позабыла.

И даже больше не боюсь

Крупозной пневмонии, —

Со смехом сделала глоток

И с нею рядом села.

А солнце ласково, с теплом

На девушек глядело.

Есть власть, что разума лишает

И силу действиям даёт.

Она блаженство и страданье

Без всякой меры раздаёт.

И мало кто ответит трезво,

Насколько чувства глубоки:

И ненавидим бесконечно,

И любим часто – вопреки.

На крутой горе догорал огонь.

Осторожно сжал ты мою ладонь

И сказал негромко: «Ты не для любви.

И одна ты будешь счастлива. Живи».

Ты ушёл в сторонку от моих свечей.

Думаешь, не знаю, что в душе твоей?

Ты ожогов этих вынести не смог

И решил назначить окончанья срок.

Мы с тобой сливались, как одно в одном:

Телом и душою, речью и умом.

Как фермент с субстратом, совпадали мы…

Только ты не вынес неземной любви.

Что ж, ищи земную. Только без меня.

Я стою на склоне, всё вокруг кляня.

Броситься с обрыва не хватает сил.

Видно, добрый ангел жизнь мне сохранил.

Наклонялась над вами ракита,

Заслоняя от взглядов небес.

Эти десять чужих поцелуев

Наблюдал лишь загадочный лес.

Ты смеялась счастливо и громко,

Раскрываясь навстречу ему.

И желанная близость сгорала,

Сыпя искры фонтаном во тьму.

Всё сливалось: два тела, две жажды.

И деревья шумели, как хор:

Им казалось, что век не погаснет

Этот пышущий жизнью костёр.

Но три дня пролетели минутой.

Ты стоишь, с изумленьем смотря

На подарок недавний – прощальный.

Может, знала, что будет всё так?

Слёзы были сильны, но недолги.

Ты сидела потом за столом,

И глаза неподвижно глядели

На картину за нашим окном.

Я спросила: «Что делаем завтра?»

Мне в ответ: «Всё на свете – ничто.

Не волнуйся», – и вновь замолчала,

Отрешась от земного всего.

Вечер расстилается простынёй махровою…

Ты как будто сонная на его руках.

Жадно он впивается в душу вожделенную.

Руки беспокойные навевают страх.

Не о том мечтала ты, юное создание,

И сама не ведаешь, как ему сдалась.

Тело гибко-нежное сделалось покорное,

А в глазах – отчаянье, что рождает страсть.

Ты свой выбор сделала, не спеши раскаяться.

На него взглянув лишь, с силой – улыбнись.

Зэк со стажем был он и гроза всех улиц.

Ты его постылую озарила жизнь.

Сердце, душу, тело бывшей юной девы

Положить угодно было на алтарь

Той жестокой, пёстрой, непонятной жизни,

Где, один из многих, он почти главарь.

Может, он не чувствует разумом огрубленным,

Что с тобою делает, отчего – пожар…

Только ты решительно стала победителем.

Главное, он понял: ты – небесный дар.

Бродит ночь суровая в лабиринтах уличных,

Со злорадством, медленно, обходя подвал,

Где часы последние молодая женщина

Бродит в одиночестве всё из зала в зал.

Дух её взвивается быстрокрылой ласточкой

И летит к любимому через щели стен…

Только цепь тяжёлая. Не расправить крылья ей.

На рассвете ласточку поведут наверх.

Приговор подписан ей – огласят торжественно.

(Вырвано признание из невинных уст.)

И топор опустится вмиг на шею нежную.

Он не знает жалости. И раздастся хруст.

А прощальным словом в миг конечный этот

Будет его имя с горечью звучать.

Жить хотелось долго и дарить любовью,

А пришлось на плахе (глупо!) умирать.

Знать в тот миг не будет та, что погибает,

Как в чужих объятиях утешался он.

Каждую секунду жизнью дорожила,

Веря: всё прошедшее – только дикий сон…

Я ни мыслью, ни сознаньем

Тот исход не допускала.

Я себя тебе вручила

Всё, чем можно обладать.

Ты казался и отважным,

И надёжным, и могучим —

Тем, с кем жизни повороты

Можно смело прошагать.

И слова, и взгляд, и мысли

Я всецело принимала —

Ведь они для чувств фундамент,

Ведь они не просто так.

Всё так славно подходило

К счастью двух сердец голодных.

В каждом сходстве, в каждом звуке

Нам виднелся некий знак.

Нам от сложностей не скрыться

(Ты и сам твердил об этом).

Почему ж, прикрывшись маской,

Со спины нанёс удар?!

Для чего тебе казаться

Тем, кем быть не нужно вовсе?

Или тем, кем стать желаешь

Под давленьем, а не в дар?!

Ты во мне ошибся – мелочь!

Все слова – пустые звуки.

Все обеты и порывы

Будто ветром замело.

Ты меня совсем не понял,

Да и я в тебе ошиблась

(От таких противоречий

Чувств немало полегло).

Что ж, прощай, неверный рыцарь!

Мне тебя не переделать.

Продолжай искать и думать,

Где и как тебе любить.

Я управлюсь с этой болью,

Я свой путь продолжу смело.

Мне в судьбе замысловатой

Остаётся только – ЖИТЬ.

Они расстались у дверей.

Стекло она не била.

Шепнула лишь: «Прости меня,

За то, что я любила».

Он молча всё осознавал

И не спешил прощаться.

Глаза, лицо и маникюр

Запомнить он старался.

Потом сказал: «Благодарю.

Ты лучшее, что было.

И я тебя ещё люблю,

Хоть жизнь нас разлучила.

Бывает всё. Я не тиран.

Живи, как ты захочешь.

С улыбкой вспомни чудака

И всё, что он пророчил.

А если трудно будет вдруг,

Ты только лишь настройся

На сердце, полное добра

К тебе, – и успокойся».

Закончил он свой монолог,

Щеки её коснулся…

Она по лестнице пошла,

А он не обернулся.

Он не озлобился на мир,

В запой не погрузился,

А лишь – с душой открытой – жил

И посвятил ей книгу.

Тот соблазн необычаен —

Балансировать на грани.

Наслаждаться и страдать,

Со здоровием играть;

Бомбардировать любовью

И упрёков многословьем,

Или молча упрекать

В неуменье всё понять.

Грань запретов и свободы,

Эгоизма и заботы;

Грань желанья – излечить,

Опасенья – навредить.

Бурь раскаянья и жажды

Разом не прервать однажды.

Перематывать клубок

Занимает долгий срок.

Отголоски рассвета прошли,

В небе след возрожденья оставив.

В мрачном доме уж шторы взошли,

Лета свет обречённо прославив.

В этом доме законов иных

Всё порядком своим протекает:

Без улыбок и речей пустых

Там жильцы в свои судьбы играют.

Души их – залежалый товар,

Сохранившийся только для вида.

Безразличие здесь – главный дар.

Позабыто, что значит обида.

Среди прочих имелась одна

Пациентка за дверью «семнадцать».

Та казалась еще молода:

Ей немного лишь было за двадцать.

Молода, но во взгляде её

Обречённость уже поселилась.

И не верила больше сама,

Что недавно к чему-то стремилась,

Что спешила повсюду успеть,

В мелочах находила забаву

И, для близких терпенье храня,

Улыбалась им часто лукаво.

И грустила, чуть в жизни – не то,

Отдаваясь сей пагубной власти.

Отвлекаться старалась потом

И искала причины для счастья.

Но болезненность в том и в другом

Всё заметней скользила настрое.

Эта чуткость лилась через край,

Это сердце не знало покоя.

И однажды, лишившись мечты —

Той, что долго и страстно желала, —

Потеряла терпенье своё

И обиду в себе пеленала.

Ей бы малость еще подождать

И с пути своего не сбиваться.

Но решила, что лишняя всем,

И в себе начала закрываться.

Равнодушие душной волной

С головою её захлестнуло:

«Как-никак, это лучше, чем боль», —

И как будто навеки уснула…

Так же утром встречала рассвет

И дышала, но всё механично.

И в тот дом поселили её,

Что исходом явилось логичным.

Там забот и неровностей нет,

И рассветы уже не встречает.

Принимает еду по часам

И таблетки горстями глотает…

Как же быть в этот случай, как жизнь

Ей вернуть и заветные краски?

Хоть бы маску сама сорвала

Никогда не носившая маски!

Ком ты мой хороший,

Ласковый, тяжёлый:

Вся грудная клетка

Уж с тобой знакома.

Ты меня не бросишь

В трудную минуту.

Не авторитетны

Страх и пересуды.

Вместе переступим

Боль и ада пламя.

Ведь на радость вряд ли

Я имею право.

Тот исход логичен

И закономерен:

Дом завешен шторой,

Тих и лицемерен.

Здесь остаток жизни

Провести возможно.

Всё, что было раньше,

Брошено и ложно.

Здравствуй, мир бесстрастный,

Тёмный и бесцветный;

Горькие пилюли,

Сумрак предрассветный.

Здесь не нужен разум —

Он поддержка чувствам.

Нет тепла, веселья,

Не бывает грустно…

Кожные покровы

Не имеют цвета.

Нет конца-начала

Данному сюжету.

В этом состоянье

Только Ком не бросит.

Он не отвлекает,

Пить и есть не просит.

Лишь напоминает:

Жизнь не зря прожита.

А во мне навечно

Всё, что не забыто.

Звёзды пели в небосводе

О морях и о свободе,

О просторах и Вселенных,

О драконах чужеземных…

Только дрожь прошла негласно

По обширному пространству.

Стрелы молний заблистали,

Звуки грома прибежали.

Эти всполохи природы

Дни считали, будто годы.

Звёздам дико в этом треске,

Неуютно, жарко, тесно…

Но, вцепившись в небеса,

Продолжали чудеса:

Те, что людям восхищенье

Принесут, до изумленья.

Но одна звезда узнала,

Что лучей не удержала.

Силы, что над ней довлели,

Тоже были на пределе.