Словно в тумане я принимаю душ, застирываю свои вещи, оставив их сушиться прямо на раковине, в гардеробной беру первый попавшийся халат, краем сознания отмечая качество ласковой ткани. Механические действия помогают сосредоточится на главном: каким образом можно выбраться отсюда живой.
Я люблю жизнь. То есть, понятно, что её любит каждый. Но меня охватывает самая настоящая паника, стоит подумать о том, что однажды – пусть то будет глубокая старость или несчастный случай – я умру. Исчезну из этого мира. Не будет меня. Не для кого-то – меня не будет для самой себя. Неотвратимость этого события пугает меня до чёртиков! И сейчас, когда таким наглым образом хотят приблизить мою смерть, дают ощутить её ледяное дыхание на затылке, я готова пойти на что угодно, чтобы выжить.
Собственно, у меня есть только два варианта, и оба они, очевидно, сомнительны.
Первый: стать послушной, податливой, разумной и вызывающей доверие – понравиться этому монстру настолько, чтобы ему стало жаль меня убивать.
Смогу ли? Это дело второстепенное. А вот то, что я, скорей всего, вызову подозрения и, возможно, только приближу свою участь – ближе к истине. Вдруг ему не нравится абсолютное подчинение? Вдруг он как раз тащится от моего сопротивления? И, если я стану покладистой, он мгновенно потеряет ко мне интерес?
Я совсем не знаю этого человека. И, похоже, мне просто необходимо его узнать.
Следующее; пусть каким-то невероятным образом у меня получится связаться с внешним миром… Очевидно, в полиции мне не помогут – этот мужчина опасней, чем я предполагала изначально. Похоже, он имеет безграничную власть, раз просить помощи у простых косметолога и врача бессмысленно. Соответственно, мне нужен человек, свободный от страхов и моральных принципов и обладающий не меньшей властью.
К моему сожалению, я знаю лишь одного такого. Захочет ли он мне помочь? Захочет ли бросить вызов моему пленителю ради какой-то меня? Вопрос. А чтобы узнать на него ответ, нужно придумать, как с ним связаться.
Начнём с малого – постараемся изучить врага.
Я вздрагиваю, когда щелчок замка вырывает меня из марева размышлений. В комнату вальяжно входит мой персональный монстр, чем удивляет меня, потому что я не предполагала увидеть его так скоро, а затем он пропускает вперед себя парня с подносом в руках, и я успокаиваюсь. Но ненадолго. Потому что после того, как парень, поставив поднос на столик, уходит, мужчина остаётся, закрыв за ним дверь.
– Завтрак, – бросает он равнодушно, а затем занимает одно из кресел. То самое, на котором сидел вчера. Всё это время он не отрывает глаз от меня и выразительно поднимает бровь, когда я и не думаю шевелиться.
Спохватываюсь и иду к дивану, тоже усаживаясь, но как можно дальше от него. В планах изучение соперника, так почему не начать сразу же, верно?
Окей, какой смелой я бы себе не казалась, меня всё равно попеременно потряхивает от страха и, подозреваю, я и куска еды не смогу проглотить в его присутствии. А вот кофе… Его аромат буквально за секунды кружит мне голову. Вообще не представляю, как буду здесь существовать без возможности пить его тогда, когда мне захочется…
Я тянусь дрожащими пальцами к кофейнику и наливаю черную – ха, как сама душа моего монстра – жидкость в бессовестно маленькую кружечку, попутно вспоминая о своей свинке, кстати, оказавшейся причиной моих бед. Ладно, я во многом виновата сама, но всегда проще обвинить кого-то или, в моём случае, что-то, чем себя. Можно ещё приплести сюда Зюзю… Господи, что теперь с ней будет?..
– Будь добра, – привлекает моё внимание мужчина, кивая на кофейник в моих руках, когда я собираюсь наполнить свою мелкую посудку повторно.
Я поджимаю губы и наливаю кофе ещё в одну чашку, затем двигаю её по столешнице ближе к мерзавцу, чтобы он не вздумал сам приблизится ко мне.
Мужчина, в отличие от меня, не торопясь смакует напиток, не отрывая от меня глаз – я не вижу, но словно чувствую его взгляд кожей, и стараюсь не обращать на него внимания. В несколько глотков осушив кружку, я наливаю себе ещё – хочу выпить, как можно больше, пока кофе не остыл.
– Достаточно. Кофе полезен лишь в умеренных дозах.
– Вы беспокоитесь о моём здоровье? – фыркаю я, с ядом в голосе. Ну да, умней, конечно, было бы промолчать.
– Разумеется, – кивает он серьёзно, а холодные голубые глаза внимательно следят за моей реакцией. – До тех пор, пока мне это выгодно.
– Не беспокойтесь, смерть по естественным причинам мне не грозит. В отличие от неестественных, – добавляю я тихо.
Мужчина усмехается и, наконец, отводит взгляд, словно размышляя о чём-то своём. О чём?
– Мне понравилось, как ты на это отреагировала, – в итоге, заключает он и вновь замолкает на пару тревожных ударов моего сердца, а затем вонзает свой насмешливо-холодный взгляд в меня: – Большинство людей ломаются в подобных условиях, а ты, я полагаю, даже смогла выбрать тактику, выстроить подобие плана. Правда, не учла пару важных вещей.
– Каких? – бездумно заглатываю я крючок.
Проклятье.
– Свой собственный характер и абсолютное непонимание моего. – Его глаза чуть сужаются, пока я мысленно с ним соглашаюсь, стараясь, чтобы он этого не заметил. – Контроль эмоций, Вероника, – наука не простая, и сбоит даже у самых опытных. – коротко усмехается он, словно самому себе, затем продолжает: – Но ты, конечно, можешь попробовать. Впрочем, в твоём уравнении всё равно останется неизвестная переменная.
Он поднимается, не отпуская моего взгляда:
– Ешь. Мой повар делает невероятно вкусные тосты. Советую попробовать с ними персиковый джем.
Его ровные губы не покидает загадочная усмешка, пока он идёт к двери.
Неизвестная переменная? Проклятье, уравнение мне досталось чертовски сложное…
Даже после того, как он оставляет меня в одиночестве, я не могу себя заставить притронуться к еде.
Получается, всё то, что происходит – игра, где главный приз: моя жизнь?
Как следует поразмыслить над этим предположением мне не дают. Сначала заявляется всё тот же парень, что принёс еду, чтобы в этот раз её унести, а буквально через минут пять в комнату впускают врача-гинеколога.
Я стараюсь не сильно удивляться, когда понимаю, что в планшете женщины-врача оказывается вся моя подноготная от моего собственного гинеколога. Я лишь поражаюсь тому, насколько всё люди, что работают на этого непростого человека выдрессированы: даже эта, явно внештатная, сотрудница обладала бесстрастным лицом. Ни одного лишнего слова, чёткая дикция и равнодушный, профессиональный взгляд. Она не напугана и не выказывает напускного дружелюбия, просто выполняет работу, за которую ей платят.
Есть о чём подумать, кстати.
Мой монстр заявляется вновь как раз тогда, когда врач спрашивает меня о последней менструации.
– Э-м-м… – прослеживаю я взглядом за мужчиной, который занимает своё кресло.
– Смелее, Вероника, – бросает он и переключает своё внимание на телефон в руке, словно не нашёл иного места, где провести свой досуг.
– На прошлой неделе, – перевожу я взгляд на женщину, сильнее выпрямляя спину.
– Точную дату не припомните?
– Могла бы заглянуть в календарик на телефоне, если бы он был у меня под рукой, – бросаю я ненавистный взгляд на моего монстра. – Но, к сожалению…
– Поднапряги память, – не глядя равнодушно советует мужчина.
Гашу вспышку злости и без паузы называю число. Замечаю, как уголки его губ дёргаются в подобии улыбки, но смотрит он всё также в экран своего девайса.
– Хорошо. Значит, действие инъекции наступит мгновенно, – сообщает врач и открывает свой небольшой чемоданчик.
– Инъекции? – переспрашиваю я.
– Негативно отношусь к презервативам, – запросто откровенничает мужчина, поднимая на меня насмешливый взгляд, на что женщина никак не реагирует, продолжая возится с препаратами и шприцом.
Ещё час назад ничего об этом не говорило, – саркастично думаю я, отводя взгляд от мужчины.
Меня бесит то, что он решает за меня, как предохраняться во время секса. По мне в данном случае лучшее предохранение – вообще им не заниматься!
После того, как мне делают укол, врач начинает собираться, попутно давая инструкции на будущее. Ха, обязательно ими воспользуюсь, если оно у меня будет.
– Ты не притронулась к завтраку, – холодно произносит мужчина, как только мы остаёмся одни. – Ты должна есть. Это понятно?
Кофе, уколы, будущий косметолог, есть, когда кусок в горло не лезет… Я теперь вообще ничего не решаю сама?!
– Это моё тело, – тихо шиплю я, сквозь зубы.
– Оно перестало быть твоим, как только ты переступила порог этой комнаты.
– Меня заставили его преступить!
– Это не меняет сути.
– Вы… вы…
– Хочешь повторить утро? – вызывающе взлетает бровь. – Я не буду против воспользоваться отпавшей необходимостью использовать презерватив. Косметолог может подождать.
Я сжимаю челюсть и подлокотники кресла пальцами так, что белеют костяшки.
Ненавижу.
– Не надо никого заставлять ждать, – выдыхаю я в итоге.
Мужчина хмыкает и приглашающе кивает девушке примерно моего возраста, которая не решительно стоит у открытой двери. Косметолог сразу проходит на вторую половину комнаты, словно делает это не впервые, и я понимаю, что у моих сегодняшних визитеров и правда не было смысла просить помощи. Вслед за ней в комнату заносят специальную кушетку и ставят её на пол между душевой и кроватью. За это время я успеваю разглядеть часть небольшого коридора.
Всё время, пока мне удаляют все до единой волосинки – спасибо, голову не тронули – заказчик моих экзекуций находится в комнате. Зачем? Разве, у него нет суперважных дел? Неужели, он днями напролёт будет давить на меня своим обществом?
В его присутствии мне сложно думать о чём-то, кроме него. Он буквально вынуждает меня вглядываться в его лицо, изучать, следить за движениями рук, тела, пытаться хотя бы примерно понять, что он за человек…
А мне бы думать о другом.
– Готово! – восклицает девушка звонким голоском, когда мои мучения заканчиваются. Ну то есть, не все, а связанные с депиляцией. – Можете сходить в душ, смыть с себя эту липкость, – подмигнув, улыбается она мне.
Какая жизнерадостная, однако.
– Ты можешь быть свободна, Анна, – стирает с её губ улыбку холодный голос.
– Да, простите, – сразу же семенит она на выход, опустив голову, пока я слезаю с кушетки и тянусь за халатом.
– Не пренебрегай её советом, Вероника, – останавливает меня всё тот же холодный голос.
Озадачено смотрю на мужчину и вижу, как он расстёгивает пуговицы на своей белоснежной рубашке. Меня пробирает озноб от его прямого, тяжёлого взгляда. Нет никаких сомнений в том, что этот мерзавец собирается составить мне отвратительную компанию в душе.
Воспротивиться? И вновь быть принуждённой? Или удивить его? Не сопротивляться?
Что он от меня ждёт?!
Ужасно осознавать, что от тебя перестало что-либо зависеть.
Гордо выпрямляю спину и иду в ванную комнату. Сразу же включаю воду, выдавливаю гель на ладошку и начинаю тереть кожу. В ушах звенит от волнения, сердце быстро стучит о рёбра – я собираюсь не противиться. Своего рода, проверка. Изучение врага. А переживаю, потому что не знаю, какой реакции от него ждать.
Я намыливаю уже ноги, когда боковым зрением вижу, как он входит в душевую, которую заволок влажный пар. Выпрямляюсь и замираю, не уверенная, как быть дальше, при этом не намеренно отмечаю, что у него красивое, подтянутое тело.
Дурно от того, что этот монстр обладает такой потрясающей красотой. Хищной статью… Зверь.
Он встаёт позади моей спины, и я непроизвольно вздрагиваю, когда его ладони ложатся на мои плечи, следом скользя вниз по рукам. Затем его пальцы обхватывают мои кисти и укладывают мои ладошки на мою же грудь. Чувствую себя безвольной куклой в руках кукловода, когда мужчина начинает оглаживать мою грудь при помощи меня самой. Он водит нашими руками по моей коже живота, затем вновь возвращается к груди, вынуждает сжимать её, задевает пальцами затвердевшие соски.
Я не хочу, но все же чувствую сладостное томление внизу живота. Если постараться, то можно представить за своей спиной любого другого мужчину. Что я и делаю, пока он всё теснее прижимает мою спину к своей твёрдой груди, спуская мою руку все ниже, следом проникая пальцами между моих складок.
Из горла вырывается тихий стон, когда мы задеваем чувствительную точку.
Мужчина тут же выпускает меня из своих рук, но лишь для того, чтобы в одно мгновение развернуть меня лицом к себе и подставить под горячие струйки воды.
Не представляю, каким образом я не падаю, потому что глаза специально держу закрытыми. Боюсь, что самообман развеется как дым, если я их открою.
Его руки помогают смыть с моей кожи остатки геля, а затем шум воды смолкает. Зрение недоступно, поэтому я напрягаю слух, чтобы понять, что же меня ждёт дальше. Что-то щёлкает, а затем я слышу, кажется, звук какого-то механизма. Непроизвольно распахиваю глаза, поднимая их на звук.
Снова широкие наручники… На стене! Над моей головой. Изначально их там не было. А значит, подобными сюрпризами может быть напичкан каждый сантиметр стен этого ужасного помещения…
Перевожу глаза на лицо мужчины, на котором застыла хищная усмешка. Обхватив кисти моих рук, он поднимает их над моей головой и прочно фиксирует в мягких путах.
Боже…
Я серьёзно пугаюсь, когда наручники начинают ехать вверх, распрямляя мои руки, сдавливая запястья, когда в итоге ноги теряют опору. Лопатки и ягодицы скользят по влажной плитке, пока механизм не останавливается…
– Поверь мне, боль только украсит то, что ты будешь чувствовать, – обещает зверь, оглаживая ладонями мою талию.
Руки скользят за мою спину, опускаются ниже, сжимают ягодицы, а затем он неожиданно поднимает мои бёдра вверх. Затылок упирается в плитку, лопатки тоже, запястья сдавливает ещё сильней, а он… Он укладывает меня на изгибы своих локтей и склоняет голову между моих ног…
Горячий язык обжигает нежную плоть, заставляя меня задохнуться.
То, что происходит, – за гранью.
То, что твориться со мной от каждого горячего движения языка и губ, сводит с ума.
Это не со мной. Я не могу получать удовольствие рядом с этим мужчиной. Не могу. Не хочу. Но получаю.
Боль, неудобство, острое наслаждение – всё смешалось. Я не управляю собой. Мной управляет он.
Мой Зверь.
Его язык умело кружит по клитору, то замедляясь, то ускоряясь. Губы целуют. Дыхание обжигает. А сильные руки удерживают моё извивающееся тело.
Сумасшествие.
В которое я проваливаюсь окончательно, когда он усиливает давление языка, умудряясь утопить меня в своём тёмном, хищном взгляде…
Сладкие спазмы скручивают внутренности, подбрасывают меня в его руках, и кроме всепоглощающего наслаждения я не чувствую ничего. Ни боли, ни неудобств. Меня, словно выбрасывает из собственного тела, разрывая на мелкие клочья взорвавшегося блаженства…
В себя я прихожу лишь тогда, когда ступни касаются пола.
Мужчина отстёгивает мои руки, не выпуская меня из своих тесных объятий – я чувствую бедром его эрекцию. Боюсь поднять лицо. Боюсь увидеть самодовольную усмешку.
Я ещё не понимаю, что должна чувствовать. Всё слишком… Слишком.
Я жду продолжения.
Но оно не наступает.
Мужчина отпускает меня и просто покидает душевую.
И я вновь не знаю, что чувствовать. Как к этому относиться. Радоваться? Да, я должна ощущать облегчение. Верно.
Запястья саднят, кожу на лопатках тоже жжёт. Я включаю прохладную воду и стою под ней минуты три, в попытке окончательно остыть, избавится от воспоминаний и непрошеной благодарности…
А вдруг я рано радуюсь, что избежала близости? Может, продолжение меня ожидает уже в комнате?
Проклятье, что он за человек?!
Осторожно выхожу вслед за ним, предварительно обмотавшись мягким полотенцем и вижу, как он застёгивает рукава на своей рубашке.
– На тумбочке стоит крем – смажь запястья. После обеда, который ты должна полностью съесть, советую поспать. К вечеру ты нужна мне полной сил. Дай знак, что поняла.
– Поняла, – выдыхаю я его спине.
Он подхватывает свой телефон и уходит, а я без сил падаю на кровать.
В голове полная неразбериха, в чувствах, к сожалению, тоже.