Уснула я каким-то поверхностным, неполноценным сном, в котором убегала от кого-то, постоянно ощущая, что бегу слишком медленно, периодически падаю, а меня пытаются ухватить за ноги чьи-то руки. Проснувшись, я долго сидела на кровати и смотрела в окно: этот сон напомнил мне реальную жизнь, в которой Егор только и ждет моего падения, чтобы схватить меня и утащить в свое логово.
В комнату ко мне вошла мама и посмотрела на меня:
– Лада, в два часа у тебя автобус. Я не смогу тебя проводить, потому что у меня на работе аврал. Егор поможет донести тебе сумку.
Егор! Я хотела закричать в лицо матери «Нет!», но словно онемела. Он будет провожать меня, он точно захочет этим воспользоваться.
Как только мать с Егором ушли на работу, я принялась быстро собираться, чтобы слинять к Лильке, а на вокзал поехать уже от нее. Я собиралась как можно быстрей, но все равно не успела. Прошло всего полчаса, как мать с отчимом ушли на работу, и вдруг я услышала в дверном замке шорох.
В это время я была в ванной, и как только услышала этот специфический звук, то сразу поняла, что вернулся Егор. Это были его громкие и уверенные шаги. Он постучал в дверь ванной:
– Детка, ты там?
Я молчала, чувствуя, как струи горячей воды продолжают стучать по моей спине. Несмотря на то, что вода была горячей, я почувствовала озноб.
– Не молчи, – снова его голос и шорох за дверью. Он пытался открыть дверь, но я заперла ее изнутри, – Милая, впусти меня к себе, давай я намылю тебе спинку, потом попку, я буду нежным.
Я помотала головой, как будто Егор мог видеть мой протест. Я не могла произнести ни слова, настолько сильно меня сковал ужас от мысли о том, что меня ждет.
– Лада, родная, впусти меня, я замерз. Я хочу погреться с тобой под горячей водичкой. Слышишь стук? Угадай, чем я стучу в дверь?
Я с ужасом прижала ко рту руку. Он не отступится, и чем больше я буду сопротивляться, тем дольше продлится моя пытка. Но я не двигалась с места, будто приросла ко дну ванны.
Услышала шаги за дверью и поняла, что отчим пошел в кухню. Именно там, в шкафчике со столовыми приборами, лежали ключи от всех комнат. И там же лежал ключ от ванной на случай, если вдруг кто-то случайно закроет дверь, оставшись снаружи.
Я смотрела на дверь, словно парализованная. Увидела, как поворачивается ручка, и все внутри меня опустилось. Обхватила себя руками, медленно закрывая шторку, как будто она могла бы меня спасти от этого ублюдка.
Он вошел в ванную и резко отодвинул шторку. Я стояла перед ним обнаженная и испуганная, мне кажется, что я никогда не испытывала такого ужаса. Лицо Егора было торжествующим, он протянул ко мне руку и погладил по обнаженному бедру.
– Горячая… Какая же ты горячая, девочка моя!
Он сдернул с себя джинсы вместе с трусами, потом сорвал футболку, а через секунду стоял позади меня в ванне, прижимаясь ко мне всем своим огромным телом.
Сначала руки Егора медленно скользили по моим ногам, затем, его шершавые ладони поднялись выше. Отчим ощупывал все мое тело, словно исследуя его. Он задерживался на моей груди, а потом сполз ниже к животу. Далее его рука юркнула у меня между ног, и мужчина крепко вдавил мое тело в свое, так, что я ощутила твердый прибор, плотно прислонившийся к моему бедру.
Его пальцы вползли внутрь меня и принялись ласкать меня между ног, но я не чувствовала ничего, кроме пронзительного страха, который окутывал меня с головы до ног.
Егор медленно развернул меня к себе, а потом подхватил на руки и, раздвинув ноги, быстро вошел в меня. Я вздрогнула, снова ощутив боль, которая как лезвие ножа полоснула меня ниже живота.
Его глаза уставились в мои, и я видела в них радость от того, что он делает. Глупая улыбка растянула его губы, а между зубами я видела кончик его языка.
Резкими толчками он входил в меня, а я висела в его руках как игрушка, ловя горячие струи воды телом и умирая от ужаса. Мы оба были мокрыми, но я уже не чувствовала ни жара, ни холода, как будто и в самом деле превратилась в куклу.
Егор вдавливал меня в кафельную стену, сильней раздвигая мои ноги и погружаясь все глубже и все резче. Если он думал, что я получаю удовольствие от процесса, то он заблуждался. Мне было больно, противно и жутко стыдно за то, что со мной делает человек, которого я должна была называть отцом.
Потом он резко отпустил меня, и я едва не разбилась в ванне. Из его члена брызнула сперма, которая смешалась с водой, а огромное тело еще долго подрагивало от конвульсий. Егор кончил, теперь он просто стоял напротив меня, держа за плечи и сверля взглядом.
– Тебе понравилось? – спросил он, а я смотрела на его уменьшающийся в размерах орган, который вчера доводил до оргазмов мою мать. Вчера он был в ней, сегодня – во мне, и все это казалось мне таким омерзительным и гадким.
– Нет, – ответила я, – Мне не нравишься ты, мне не нравится все, что ты делаешь. Ты отвратительный человек, и я ненавижу тебя!
Егор встряхнул меня за плечи с такой силой, что мне показалось, от этой встряски у меня отлетит голова.
– Ну ты и тварь! – сказал он. – Ты должна кончать!
– Я тебе ничего не должна! Потому что ненавижу тебя, ты просто гад!
Он снова встряхнул меня и ударил спиной о стену. Мне было больно, но я не собиралась отказываться от своих слов. Потом его рука сдавила мою шею, а губы прижались к моим губам, снова пытаясь пролезть языком внутрь моего рта.
Я сжала зубы, но рука Егора с шеи переместилась на мои щеки, с силой надавливая на них и заставляя мой рот открыться. Стоило его языку попасть внутрь, он, словно змея, прополз по всему моему рту, уперся в горло, и тут же вступил в схватку с моим языком.
В этот момент мне даже показалось, что его язык способен удлиняться, как у ящерицы, и тогда он протолкнет его прямо в мой пищевод. От этих мыслей сразу же последовал приступ тошноты. Я пыталась оттолкнуть Егора, но мне не хватало сил. Он душил меня своим поцелуем, и я начала активно вдыхать носом, чтобы не задохнуться, но вода попадала в ноздри, мешая мне полноценно дышать.
Я поняла, что вот-вот задохнусь от давления его тела, от того, что рот был занят, а нос заполнялся водой. Я фыркала ноздрями и дергалась от страха, но сильные мужские руки стискивали меня, оставляя на теле болезненные отпечатки.
Наконец, он ослабил хватку, видимо, потеряв ко мне интерес. Снова резко рванув шторку, он вылез из ванной и снял с крючка большое полотенце. Больше Егор на меня не смотрел, он молча вышел из ванной и закрыл за собой дверь.
Я стояла в ванне, тяжело дыша и чувствуя по всему телу отпечатки его прикосновений. Я еще несколько минут стояла под горячим душем, а потом тоже вылезла из ванны. Посмотрела на себя в зеркало, увидев там бледное, почти бескровное лицо, перекошенное от страха. Это будто бы была не я, а другой человек, который смотрел на свое отражение в запотевшем зеркале.
Завернулась в махровый халат, а потом почувствовала, что ко мне снова возвращается дрожь. Мои зубы стучали, я тряслась, ощущая холод, а потом пробежала в свою комнату и залезла под одеяло. Я боялась, что Егор зайдет ко мне и снова захочет повторить то, что он делал со мной в ванной, а до этого здесь, в моей комнате, но отчим больше не появился.
Придя в себя, я переоделась и взяла сумку в руки. На часах была половина второго, мне нужно было ехать на вокзал.
Выйдя из комнаты, я увидела сидевшего на диване Егора. Он был уже одет и выжидательно смотрел на меня.
– Я тебя отвезу.
– Я сама доберусь, тут идти десять минут.
– Я сказал! – и его голос не принимал никаких попыток поспорить с ним.
Взяв из моей руки сумку, он прошел в прихожую, обулся, а потом долго наблюдал за тем, как я дрожащими руками зашнуровываю свои кроссовки.
– Ты все равно ненадолго, – зачем-то сказал он.
– Я уезжаю до сентября, даже не надейся, что я вернусь раньше, – ответила я, заканчивая шнуровать обувь.
– Я сказал, что ты едешь ненадолго, – настойчиво повторил он, и я промолчала.
Мы доехали до вокзала на такси, это заняло около двух минут, ради которых не следовало брать машину.
Я подошла к своему автобусу и протянула руку Егору, чтобы забрать сумку. Он сверлил меня глазами, как будто пытался запомнить меня. Нехотя он отдал мне сумку, задержавшись своей рукой на моей.
– Мы с мамой будем ждать тебя, – сказал он таким голосом, как будто имел в виду что-то совершенно иное, а не то, что произнес вслух.
У меня скрутило желудок и снова подступила тошнота, но я ничего не ответила, с облегчением входя в автобус и протягивая водителю билет.
Автобус стоял еще около пятнадцати минут, и все это время Егор стоял у моего окна и смотрел на меня. Я делала вид, что не вижу его, задергивала шторку, но он все равно продолжал стоять возле автобуса, как побитая собака, которая ждала, что ей кинут кость.