Что говорил Адольф Гитлер о нацистской культуре? Его идеи широко представлены в документах, приведенных в этой книге, поскольку он сохранял лидерство на всех этапах деятельности Третьего рейха. Поэтому, прежде чем начать исследование, следует ознакомиться с основными его высказываниями. Гитлер писал и выступал много, и то, что он сказал по вопросам культуры, составило бы несколько томов. Поэтому данная небольшая подборка документов преследует цель выразить его собственными словами направленность его мыслей.
В первую группу вошли высказывания из книги «Майн кампф». У нас есть две причины обращаться только к опубликованным материалам. Чтение этой книги предписывалось в школах да и во многих организациях Третьего рейха. Это – во-первых. А во-вторых, в выступлениях нацистских лидеров, а также во многих статьях и книгах содержание «Майн кампф» передавалось и цитировалось с большой точностью. Гитлер не менял своего мировоззрения с того момента, как начал движение к власти, и нацистская культура постоянно отражалась в его идеологии. «Майн кампф» все равно имела бы успех, если бы и не читалась специально, так как ее содержание распространялось в народе всеми возможными средствами.
Гитлер надиктовал книгу своему заместителю Рудольфу Гессу в период с июля по декабрь 1924 года, когда они находились в заключении в Ландсбергской тюрьме в Баварии после неудачного путча, проведенного нацистами 8 и 9 ноября 1923 года. Сначала Гитлер намеревался написать свою биографию, но затем решил объединить историю своей жизни с национал-социалистским мировоззрением и партийными вопросами. Для изменения его первоначального замысла была веская причина: книга, в которой он соединял свою личность с нацистской партией, должна была обеспечить ему лидерство в партии после освобождения из тюрьмы. Возгласам, весьма часто звучавшим в Третьем рейхе: «Гитлер – это Германия, а Германия – это Гитлер», предшествовал другой: «Гитлер – это партия». Хотя и прошло несколько лет, прежде чем он по выходе из Ландсберга восстановил и укрепил свое доминирующее положение, помощь ему, несомненно, оказала «Майн кампф». Как бы то ни было, книга преследовала не только политическую цель, она отражала его взгляды.
Эти взгляды исходили из примата мировоззрения, которое предопределяло судьбу человека. Сила идеи была решающим моментом, о чем Гитлер заявил в одном из своих выступлений, сославшись на опыт войны. Идеализм противостоит материализму, который он отождествлял с марксистским учением, «заразившим» буржуазию. Его собственное мировоззрение было якобы чисто народным, основанным на фундаментальном расовом принципе. Расизм и является основой всей культуры. Поэтому государство в конечном итоге представляет собой только средство сохранения расы. Эта концепция через десять лет стала законом в Третьем рейхе. Расистские идеи объединялись с понятием аристократии. Гитлер подчеркивал роль великих личностей, которые делали историю, подводя и под них расистскую основу, поскольку, мол, личная этика базировалась только на этом жизненно важном факторе. Культура в связи с этим объявлялась исключительным достижением арийцев.
Поскольку культура является выражением идеала, материализм не может создавать культуру. Материализм овладел буржуазией из-за влияния марксизма и вмешательства евреев. Они-то и есть истинные враги германского мировоззрения, поэтому и обращение с ними должно быть жестоким. Евреи не могут создавать культуру, олицетворяя собой все дурное и зловещее, и тем самым провоцируют арийцев на борьбу против них.
Они признают только свою расу. Поэтому Гитлер, перефразируя слова Гёте, называл евреев силой, стремящейся ко злу.
Идейная революция может быть успешной только при поддержке массового движения. Пропаганда должна совершенствовать ее при поддержке эффективной партийной структуры… В связи с этими высказываниями стоит иметь в виду, что добрая половина книги «Майн кампф» посвящена как раз проблеме политической организации.
Исходя из того, что идеология становится силой, когда только овладевает массовым движением, Гитлер придавал большое значение концепции массы. Он понимал необходимость придания народу определенного статуса, но отводил второстепенное, техническое значение «раскрытию человеческих душ». Для масс характерны эмоции и чувства: они являются частью примитивной природы, отражая не рациональное творение Бога, а иррационализм людей и мира.
Гитлер придерживался романтических традиций. Поэтому через всю нацистскую культуру проводится параллель между человеком и природой. Массы арийцев в своих эмоциях столь же «подлинны», как и природа. Задача лидеров состоит в том, чтобы разбудить эти эмоции и поднять на поверхность веру в расу и кровь. Из этой предпосылки следует, что чувства людей просты, бесхитростны и фанатичны. Такова их природа в противовес искусственной материалистической цивилизации. Вследствие этого голос расы должен ими быть услышан.
Точка зрения масс, близкая к культуре, необходима для активизации борьбы. Гитлер сформулировал, а нацисты воплощали на практике мысль о том, что пропаганда, по сути, есть проникновение культурных ценностей в массы. Вытекающий отсюда антиинтеллектуализм красной нитью пройдет через всю эту книгу. Гитлеровские взгляды на характер обучения и воспитания составили основу для обработки молодежи. Он призывал к общему, не специализированному обучению, имея в виду, что во главу угла должно быть поставлено изучение нацистского мировоззрения.
Уже обладая всей полнотой власти, Гитлер на открытии Первой выставки германского искусства в июле 1937 года обнародовал свою концепцию культуры. Выставка, расположенная в новом, специально выстроенном здании, должна была наглядно продемонстрировать основное направление нацистской культуры. При этом главенствующую роль играли пейзажи (40 процентов выставленных картин), крестьянские и семейные мотивы тоже были представлены в изобилии. Искусство должно быть ясным, подчеркнул Гитлер, а идиллические картины символизируют верность традициям, в духе которых действуют национал-социалисты. Выставка имела успех: цены проданных шедевров были неимоверно высокими.
Арийству для ведения борьбы требовался противник. Эту задачу выполнили евреи, представив собой такого врага. Последовавшая через некоторое время выставка «дегенеративного искусства» стала наглядным уроком для народа, «не понимающего рукопожатий» (выражение Гитлера). Модернистские картины были вывешены с подписями типа: «Немецкие крестьяне глазами евреев», «Поношение германских героев мировой войны» или «Насмешки над германскими женщинами». Это был полнейший контраст изображению идеальных типов крестьян, героев и женщин, представленных на выставке германского искусства. Эти идеальные типы будут нам еще попадаться в рассматриваемых документах.
Вот в общих чертах характеристика культуры, данная Гитлером и воплощенная в Третьем рейхе в практику. Когда Гитлер говорил в Мюнхене о «революции мировоззрения», с ее начала прошло уже четыре с половиной года.
До сих пор значению силы идеалов и их оценке уделялось слишком мало внимания. Тем, кто ныне относится к этому пренебрежительно, я хотел бы напомнить, особенно если они сами были солдатами, о героической эпохе, когда поступками людей управляли идейные мотивы. То, что заставляло тогда людей умирать, не было связано с хлебом насущным, а было замешано на их любви к своей стране, на осознании ее величия, на чувстве гордости за нацию. И только после того, как немцы повернулись спиной к этим идеалам, следуя материальным обещаниям революции, и сменили винтовки на рюкзаки, они попали вместо земного рая в чистилище, встретив пренебрежение и нужду.
В связи с этим возникает еще большая необходимость противопоставления бытия материальной республики вере в идеальный рейх.
Марксистская доктрина представляет собой краткую духовную выжимку из взгляда на жизнь, считающегося ныне вполне обоснованным. Поэтому борьба так называемого буржуазного мира против марксизма нереальна и даже нелепа, так как этот буржуазный мир пронизан всевозможными развращенными элементами и преклоняется перед взглядом на жизнь, который отличается от марксистского только степенью личной убежденности. Буржуазный мир стал, по существу, марксистским, сохраняя лишь веру в возможность доминирования определенных человеческих групп (буржуазии), тогда как марксизм планирует последовательную передачу мира в руки евреев.
В противоположность этому народная точка зрения исходит из важности естественных расовых элементов человечества. В принципе она видит в государстве только средство сохранения расового существования людей. При этом имеется в виду не равенство рас, а как раз их различие и превосходство одних над другими. Из понимания этого проистекает чувство ответственности в соответствии с доминирующей в нашем мире извечной волей к победе лучших и более сильных и с требованием подчинения им со стороны слабых. Аристократическое сознание в принципе поддерживает такое положение вещей, исходя из своей природы и уверенности в обоснованности этого закона, стараясь довести его до каждой отдельно взятой личности. Он учитывает разницу не только между расами, но и между отдельными людьми. Выделяя индивидуум из массы, он несет организующее начало в противоположность дезорганизующему марксизму. Он вместе с тем предполагает идеализацию человечества, видя в этом единственную презумпцию его бытия, но не может гарантировать существование некой этической идеи, если она представляет опасность для расового бытия носителей высшей этики, ибо в гибридизированном и негритянском мире могут быть утрачены навсегда концепции красоты и возвышенности будущего человечества.
Культура и цивилизация неразрывно связаны с существованием арийцев. Их вымирание или упадок приведут к тому, что над миром опустится черная завеса бескультурья.
Подрыв основ культуры путем ликвидации того, что ее поддерживает, рассматривается в нашем народе как самое тяжкое преступление. Тот, кто осмелится тронуть дерзкой рукой изображение Господа Бога, совершит грех по отношению к создателю этого чуда и поможет изгнанию человечества из рая.
Каждому необходимо уяснить, что государство представляет собой только средство поддержания культуры. Оно, конечно, играет важнейшую роль в формировании высокой культуры, но не является ее первопричиной. Основа ее заключена исключительно в расовой природе самой культуры. На земном шаре могут существовать сотни различных государств, но если вымрут те из них, что поддерживают арийскую культуру, ни одна другая культура не будет соответствовать по своему духу уровню людей с высшим развитием. Кто-нибудь может пойти дальше и сказать, что сам факт существования государственности не исключает, по крайней мере, возможности исчезновения какой-либо расы, поскольку высшая интеллектуальная способность и гибкость, лишенные расовой опоры, могут быть утрачены.
Еврейский народ с его несомненными интеллектуальными качествами не имеет настоящей культуры, и, прежде всего, своей собственной. Показная еврейская культура ныне является, по сути дела, достоянием других народов и к тому же в значительной степени в еврейских руках искажена.
Если оценивать отношение евреев к культуре, следует прежде всего иметь в виду в качестве одной из основных характеристик тот факт, что никогда не было, а следовательно, нет и сегодня еврейского искусства. Если взять, например, двух королев искусства – архитектуру и музыку, то можно констатировать отсутствие там чего бы то ни было оригинально еврейского. Все, чего они достигли в области искусства, либо носит одиозный характер, либо является интеллектуальным воровством. Таким образом, у евреев нет тех качеств, которые характеризуют расы, обладающие созидательной, а вместе с тем и культурной одаренностью.
Наибольшего успеха идейная революция может добиться, если новое мировоззрение будет, по возможности, доведено до большинства людей, а позднее, коли в этом возникнет необходимость, и навязано силой, так как носитель самой идеи – имеется в виду движение – в состоянии привлечь для работы на важнейших государственных постах лишь самое необходимое число своих сторонников.
Другими словами, это означает: в любом поистине великом революционном движении пропаганда должна предварительно распространить его идею. А это предполагает, что она должна попытаться сделать новое направление мыслей понятным для всех, спустить их с небес на землю или по меньшей мере заставить сомневаться в прежних убеждениях. Как только пропаганда какой-то доктрины, то есть именно пропаганда, обретет опору, доктрина сама обеспечит себя необходимой организацией. В эту организацию в качестве ее членоввойдут последователи, обретенные благодаря пропаганде. И она будет увеличиваться тем скорее, чем изощреннее станет пропаганда, которая, в свою очередь, сможет работать более успешно, если за ней будет стоять мощная организация.
Воспитание больших масс людей возможно только при наличии духовного подъема населения, когда проведены все основные экономические преобразования, которые позволяют индивидууму приобщиться к культурным ценностям нации.
Нацификация большинства не может проводиться полумерами, со слабым акцентом на так называемую объективную точку зрения, но только жесткой и фанатичной односторонней ориентацией на поставленную цель. А это означает, что представителей нынешней «буржуазии» нельзя сделать «нацистами» при многочисленных ограничениях. Для этого необходима страстность, граничащая с крайностью. Воздействие яда снимается противоядием, а бесцветность и вялость буржуазии могут привести к выбору средней линии на пути к благоденствию.
Большая масса людей не состоит из профессоров или дипломатов. Небольшие абстрактные знания, которыми она располагает, направляют ее настроения и мысли в мир чувств. И от этого зависит ее негативное или позитивное поведение, признающее только силу одного из этих направлений. Сентиментальность массы вызвана в первую очередь ее исключительной стабильностью. Поэтому гораздо труднее подорвать веру, чем знания, труднее изменить чувство любви, чем уважение. Ненависть прочнее, чем антипатия, а движущая сила наиболее важных перемен в мире во все времена слабо отражалась в научных исследованиях, не воодушевляя массы. Напротив, в массах доминирует фанатизм, а истерия ведет их вперед.
Тот, кто овладеет массами, должен знать ключ, который откроет дверь к людским душам. Он называется, однако, не объективностью, а слабостью, требующей власти и силы.
Борьбу за души людей выиграет только тот, кто наряду с усилиями по достижению собственных целей станет уничтожать силы, поддерживающие противную сторону.
В яростных атаках на своих противников люди всегда видели доказательство собственной правоты, воспринимая отказ от их ликвидации как неуверенность и сомнения в справедливости своих требований, а то и вовсе как признак своей неправоты.
Большие массы людей являются лишь частью природы, и осознание этого не допускает сплошных рукопожатий, ибо каждый хочет чего-то другого. Всеобщим желанием становится победа сильнейших и достижение безоговорочной капитуляции слабых.
Нацификация народных масс будет успешной только тогда, когда вместе с позитивной борьбой за их души будут уничтожаться международные отравители.
Из всех вопросов, возникающих в данное время, наиболее существенными представляются злободневные, поскольку они вызваны определенными причинами. Один из них, однако, имеет постоянную значимость, а именно вопрос о расовой сохранности и чистоте народа. Только в крови заключены как сила, так и слабость человека. Пока люди не осознают и не будут придавать должного внимания своей расовой основе, они подобны чудакам, которые стараются сделать из пуделя борзую собаку, упуская из виду, что быстрота борзой и послушание пуделя заложены в их родословной и не поддаются обучению. Люди, отказывающиеся от сохранения своей расовой чистоты, отказываются и от единения своих душ во всех их проявлениях. Нормальное состояние людей зависит от естественного состояния их крови, а изменения в их духовном и созидательном началах являются следствием изменения их расовой основы.
Тот, кто хочет избавить германский народ от качеств и пороков, присущих его природной натуре, должен сначала избавить его от чужестранцев, авторов различных измышлений.
Без четкого понимания расовой проблемы, а вместе с тем и еврейского вопроса, подъем и расцвет германской нации невозможен.
Расовый вопрос является ключевым не только для всемирной истории, но и для человеческой культуры в не меньшей степени.
Отличительной чертой нынешнего материалистического времени является то, что наше научное восприятие все более и более склоняется в сторону естественных наук – математики, физики, химии и так далее. Не столь важно, есть ли в этом необходимость, когда техника и химия становятся доминирующими в повседневной жизни. Появляются все более очевидные симптомы опасности того, что нынешнее образование нации будет повернуто только в эту сторону. Как раз наоборот, образование и воспитание должны быть идеалистичными. Они должны в большей степени корреспондироваться с классическими дисциплинами и получать направленную специализацию только после закладки необходимого фундамента. В противном случае окажутся в забвении силы, которые имеют даже более важное значение для сохранения нации, чем технические или иные способности. В особенности, изучая историю, нельзя уклоняться от античности. Римская история, богатая разнообразными событиями, была и остается лучшим учителем не только для нынешнего времени, но и, скорее всего, на все времена. Эллинский идеал культуры должен быть также сохранен как образец красоты. Вместе с тем нельзя допускать, чтобы различия отдельных рас разрушали нашу большую расовую общность. Яростная борьба, которую мы ныне ведем, преследует великие цели. В частности, борется за свое существование культура, объединяющая золотой век, эллинизм и германизм.
Необходимо проводить строгое различие между общим образованием и специальными знаниями. Поскольку ныне в большей степени, чем когда-либо, они угрожают податься в услужение чистому маммоне, общее образование с его более идеальной ориентацией должно быть сохранено в качестве противовеса. Более того, следует всегда исходить из принципа, что индустрия и техника, торговля и профессии будут процветать до тех пор, пока идеалистически настроенное национальное сообщество будет обеспечивать необходимые условия и предпосылки. Но оно основывается не на материальном эгоизме, а на радостной готовности к самоотречению и жертвоприношению.
(Гитлер Адольф. Майн кампф.)
Необходимость изменения характера образования вызывается тем, что мы ныне страдаем от избытка образования. Ценны только знания, но всезнание является врагом действий. Что сейчас необходимо, так это инстинкт и воля.
(Из выступления Адольфа Гитлера в Мюнхене 27 апреля 1923 года.)
18 июля 1937 года Гитлер выступил с речью на открытии Дома германской культуры в Мюнхене, который должен был заменить прежний Стеклянный дворец. В результате краха Германии после войны, отметил он, возник общий экономический упадок, многие люди перестали интересоваться политикой и не обращали никакого внимания на упадок культуры. Наступила эра пустой фразеологии и лозунгов. В сфере экономики нищета, страдания людей и безработица лишали эти фразы их силы. В политической же сфере фразы о «международной солидарности» имели больший успех, маскируя наличие политического коллапса. Однако с течением времени несостоятельность парламентско-демократической формы правления, скопированной на Западе, который, невзирая на эту демократическую форму, продолжал вымогать у Германии все, что у нее еще оставалось, провалила распространителей этих фраз. Наиболее долго подобная фразеология оставалась эффективной в области культуры, но и там все окончилось полным крахом, исходя из характера самой культуры, хотя влияние евреев в ней было преобладающим, а контроль над прессой давал им возможность запугивать тех, кто осмеливался выступать за «нормальную и здоровую интеллигентность и человеческие инстинкты». Искусство было объявлено «международным опытом», в связи с чем понимание его тесной связи с народом не допускалось. Заявлялось, что таких понятий, как народное искусство, а точнее говоря, расовое, вообще не существует: было, мол, только искусство определенного периода. Оказывалось, что не греки создали искусство Греции, не римляне – искусство Рима и так далее, а были лишь некие периоды, которые и определяли характер искусства. Следовательно, искусство было «феноменом, определявшимся временем». Так что ныне нет ни немецкого, ни французского искусства, а только – «современное искусство». Искусство тем самым сводилось до уровня моды на одежду под лозунгом: «Каждый год – что-нибудь новое» – импрессионизм, футуризм, кубизм, может быть, даже и дадаизм. Такие утверждения можно было бы принять за комичные, если бы это не было столь трагично.
В результате в оценке искусства возникла неопределенность и замалчивание тех, кто протестовал против культурного большевизма, так как пресса продолжала отравлять наше здоровое восприятие искусства. И так же как по требованиям моды человек должен надевать «модернистское» платье, несмотря на то, красиво это или нет, великие мастера прошлого были подвергнуты порицаниям. Однако истинное искусство было и остается вечным, оно не следует законам сезонной моды: его эффективность исходит из откровений, заложенных в глубине человеческой натуры, что и наследуется следующими поколениями. Те, кто не в состоянии создать что-либо вечное, не могут говорить о вечности. А ведь они стремятся приглушить блеск гигантов, которые из прошлого дотягиваются до будущего, чтобы высечь из наших современников искры пламени. И на сегодняшний день имеются плохие художники-мазилки, представляющие собой продукцию-однодневку: вчера их еще не было, сегодня они модны, а завтра – устареют. Еврейское утверждение, что искусство связано с каким-то определенным периодом, для таких художников просто находка: их творения могут считаться искусством сегодняшнего дня, искусством так называемой малой формы и содержания. К тому же они нетерпимы к мастерам прошлого и соперникам настоящего. Это, по сути дела, настоящий заговор бездарности и посредственности против прекрасных работ любого времени. Новые богачи, не разбирающиеся в прекрасном, прислушиваются к мнению этих дельцов от искусства. Современные творения сложны для понимания, а следовательно, и ценны: ведь никто не хочет прослыть человеком, не имеющим никакого понятия и не разбирающимся в искусстве. А коль скоро находятся люди, ничего не понимающие в искусстве, и к ним добавляются еще и другие такие же, то они станут восхищаться непонятным.
Это «модернистское искусство» национал-социализм намерен заменить «германским» вечным искусством. Дом германского искусства предназначен для искусства немецкого народа, а не какого-то международного искусства.
«Народ представляет собой константу в непрерывном потоке явлений. Будучи постоянным и неизменным, он определяет характер искусства, которое, в свою очередь, становится перманентным. Поэтому не может быть никакого стандарта вчерашнего или сегодняшнего дня, модернистского или немодернистского характера. Определяющим должен быть стандарт «ценные» или «ничего не стоящие», «вечные» или «скоропреходящие» творения. Поэтому, говоря о германском искусстве, я считаю, что единственный стандарт для него – немецкий народ с его характером и жизнью, чувствами, эмоциями и эволюцией».
Из истории развития нашего народа мы знаем, что он формировался из целого ряда более или менее отдельных и самостоятельных рас, оказывавших друг на друга созидательное влияние в ходе тысячелетий. Так что ныне мы видим результат этого смешения в нашем народе. Сила, формировавшая людей в прошлом и продолжающая этот процесс в настоящем, заключена в арийстве, обеспечившем появление ранних цивилизаций в глубокой древности и поддерживающем цивилизацию в наши дни.
Процесс формирования нашего народа вызвал много побочных явлений в культурном развитии, однако, если мы рассмотрим конечный результат этого процесса, то невольно возникает желание иметь такое искусство, которое отвечало бы возрастающей однородности расовой структуры нашего народа и несло бы в себе характеристики этого единства и однородности. В прошедшие века было предпринято много попыток определить, что же в действительности означает «быть германцем». Я не буду пытаться дать некое разъяснение в первой инстанции. Вместо этого я издам закон, суть которого излагалась уже великими немцами: «Быть германцем означает полную ясность», то есть быть логичным и правдивым. Этот дух всегда жил в нашем народе, давшем миру великих художников, скульпторов, архитекторов, мыслителей, поэтов и прежде всего музыкантов. Когда 6 июня 1931 года был сожжен дотла Стеклянный дворец, то в огне пропали неувядаемые ценности германского искусства. Многие мастера искусства получили ярлык романтиков, на самом деле ярко демонстрируя поиски реального, истинного характера нашего народа для отражения в своих творениях установленного закона жизни. Решающую роль при этом играл не их выбор субъектов, а стремление к простому и четкому изображению чувств.
Многие оригинальные работы утеряны, и у нас остались лишь их копии или репродукции, а вместо работ этих мастеров выставляется в больших количествах продукция современных так называемых «художников-созидателей». Те из них, кто чувствует себя германцем, созидают творения, которые будут высоко цениться, пока будут живы немцы, способные ими любоваться. Но и современные произведения мы также сохраним в качестве документов, иллюстрирующих глубину человеческого падения. Выставка «дегенеративного искусства» должна послужить в этом смысле хорошим уроком.
В течение долгих лет, когда я планировал создание нового рейха, меня часто занимали мысли о тех задачах, которые будут ожидать нас в ходе чистки культурной жизни нашего народа: наряду с политической и экономической реформами должен был начаться культурный ренессанс. Я был убежден, что первостепенная задача народа, попранного всем миром, – сохранить, несмотря на притеснения, свои ценности. К их числу в первую очередь относились достижения в области культуры. Поэтому я был твердо намерен в день, когда судьба, наконец, даст нам власть, не обсуждая ни с кем эти вопросы, принять собственное решение, поскольку не всем дано понимание столь великих задач. Среди планов, появлявшихся в моем мозгу еще во время войны и после краха государства, была идея построить новый большой выставочный дворец в Мюнхене. А вскоре я выбрал место, где он и был возведен. В 1931 году я опасался, что меня могут упредить и «участники ноябрьских событий» сами построят выставочное здание. В то время вынашивались планы строительства такого сооружения, которое могло бы быть использовано в качестве железнодорожной станции или плавательного бассейна. Однако когда мы пришли к власти в 1933 году, план этот осуществлен не был, и возведение здания стало задачей Третьего рейха. Сооружение получилось уникальным, единственным в своем роде, не идущим в сравнение с чем-либо подобным. Это – самый настоящий монумент для города и, более того, для германского искусства. Его появление знаменует собой поворотный пункт в нашей истории, поскольку оно является первым из серии новых сооружений, которые займут свои места наряду с другими достижениями германского искусства.
Дома этого, однако, недостаточно – необходимо отдельное здание для выставок. Если я сейчас говорю об искусстве, то считаю, что имею на это право, поскольку лично мною сделан вклад в реставрацию германского искусства. Нынешнее немецкое государство, созданное мною вместе с соратниками, обеспечило необходимые условия для расцвета искусства. Мы не коллекционируем произведения искусства, подобно большевикам и их приспешникам, ибо вложили значительные суммы для поддержки и поощрения искусства, поставив перед ним новые великие задачи. В искусстве, как и в политике, мы не намерены заниматься пустой болтовней, а будем говорить четко и ясно. Необходимым условием для художников, желающих выставить здесь свои творения, является их дарование. Оценивая произведения модернизма, люди говорят, что это, мол, выражение нового времени, но ведь искусство не создает новые эпохи. В жизни людей с течением времени происходят определенные изменения, и у художников часто появляется потребность в новых выразительных средствах. Новая эпоха создается не литераторами, а бойцами, формирующими сознание, народными лидерами, делающими историю. Надо обладать бесстыдной наглостью или большой глупостью, чтобы выставлять на всеобщее обозрение работы, подобные тем, что могли быть сделаны десять или двадцать тысяч лет тому назад людьми каменного века. В таких случаях говорится о примитивном искусстве, забывая о том, что искусство не имеет права отступать от достигнутого уровня развития. Единственной его функцией является отражение этого развития.