Лёгкий морозец щиплет щёки и нос маленького Джереми, который, утопая по колено в снегу, бежит за шестимесячным беспородным щенком, подаренным ему родителями на Рождество. Заливаясь искренним детским смехом, он пытается звать питомца данной им же кличкой Чуи, но ещё не привыкший к ней щенок лишь удивлённо смотрит на него, слегка наклонив голову вбок. И лишь, наоборот, коротко и тоненько тявкая, зигзагами отбегает на несколько шагов, после чего стоит и ждёт, пока Джереми вновь приблизится к нему на расстояние вытянутой руки, и вновь отбегает. Большие висячие уши щенка прыгают вверх-вниз, будто он машет ими, стараясь взлететь.
Чуть поодаль от Джереми, резвящегося в небольшом парке со столь долгожданным щенком, прогуливаются из стороны в сторону, стараясь согреться, его родители, беседуя о чём-то своём, взрослом. До конца праздничной недели ещё три дня, но уже на следующий день избранный какие-то полгода назад мэр города, Джереми Уилборн-старший, собирается выходить на работу – и теперь думает о том, как сказать об этом жене, которая, как и всегда, поддержит его, но в глубине души наверняка не обрадуется.
Пару недель назад он нечаянно подслушал разговор Шаи Уилборн со своей матерью. Он сидел на кухне, ужиная в одиннадцать часов вечера после того, как только что вернулся из здания мэрии. Сын уже спал, а Шая как раз говорила по телефону через стенку, видимо, не расслышав, как пришёл с работы отец семейства. Конечно, он мог бы и не вслушиваться или включить погромче стоявший на подоконнике радиоприёмник, но внутреннее любопытство пересилило – он изо всех сил напрягал слух, чтобы не пропустить ни единого слова жены. Она явно проявляла беспокойство из-за того, что, получив новую должность, муж погрузился в работу с головой, много меньше времени проводя с семьёй и особенно с сыном. Уилборн-старший сам понимал всё это, но карьерный рост буквально вскружил ему голову. Тем не менее слова жены расстроили его и даже как-то пристыдили. Но он не мог иначе. Его мечта была столь близка! Теперь казалось, что нужно лишь ещё немного усилий, совсем чуть-чуть…
И всё же сказать нужно. Уже сформулировав в голове те фразы, что он теперь собирается произнести, Уилборн-старший открывает было рот, как вдруг какой-то шум останавливает его на самом вдохе. Прислушавшись, он различает своё имя, которое выкрикивает человек, стремглав несущийся к нему от самого входа в парк. Их разделяют несколько десятков шагов, когда уставшие глаза, уже начавшие в довольно молодом возрасте терять зоркость, рассматривают пунцовое лицо бегущего человека. Его щёки колышутся при каждом выкрике, а ноздри раздуваются, как у быка, стремящегося разорвать красную тряпку, которую держит матадор. Взгляд безумен и буквально буравит на бегу лицо Уилборна-старшего.
– ТЫ ЗНАЛ, ДЖЕРЕМИ! ЗНАЛ, МАТЬ ТВОЮ!
Человек поднимает руку, тыча указательным пальцем прямо в грудь отцу семейства. С каждым словом из его рта вылетает слюна, прожигая пушистый снег, лежащий на тропинках парка.
– Харрис, остановись. Стой на месте, прошу тебя! – кричит ему в ответ Уилборн, на всякий случай закрывая собой жену.
– Ты знал. Зна-а-а-л, сукин ты сын! Признайся, скажи это! СКАЖИ МНЕ ЭТО В ЛИЦО!
– Беги к Джереми, быстро, – бросает жене через плечо Уилборн, после чего, видя, что Харрис продолжает двигаться в его направлении, делает два шага назад, выставив перед собой обе руки, стараясь словами и жестами успокоить Харриса. – Послушай меня, давай ты успокоишься и не будешь пугать мою семью, ладно?
Шая подбегает к сыну, который во все глаза испуганно смотрит на происходящее. Она обнимает Джереми, падая на колени и прижимая его к себе, накрывая всем телом. От страха из её глаз текут слёзы.
– Что происходит, мама? – растерянно спрашивает Джереми.
– Я не знаю, сынок… не знаю. Закрой глаза, милый, не смотри. И ушки закрой, – говорит она, прикрывая ладонями уши сына поверх его рук.
Раздаётся хлопок, от которого мама Джереми вздрагивает всем телом, прижимая сына ещё крепче. Наконец, оглянувшись через плечо, она громко, почти срываясь на крик, выдыхает от облегчения, вскакивает на ноги и бежит к мужу. В его руке зажат револьвер, из дула которого поднимается тонкая струйка дыма. Он тяжело дышит, но его рука тверда и без дрожи всё так же направлена в сторону лежащего навзничь мужчины. Кристально-белый снег вокруг тела моментально напитывается алой кровью.
Из охватившего остолбенения Джереми выводит щенок, прыгающий вокруг него и толкающий его лапками в бедро. Он бежит к родителям, теперь уже и по его лицу градом текут слёзы, а от отпустившего напряжения он рыдает навзрыд во всё горло.
– Останови его! Он не должен этого видеть, – велит отец, стараясь закрыть собой обзор на лежащее в снегу тело.
– Туда нельзя, сынок, не надо…
Шая хочет остановить сына, но тот пытается вырваться и подбежать к папе, из-за чего матери приходится поднять его на руки, несмотря на то, что он уже довольно много весит для её худощавого телосложения.
– Всё хорошо, Джереми, всё хорошо. С папой всё в порядке…
Отец подходит к ним и заглядывает в глаза рыдающему сыну.
– Всё хорошо, – повторяет слова жены и обращается к Джереми, как ко взрослому: – Отведи маму к шерифу, справишься?
– Д… Да… – тут же отвечает Джереми, утирая ладошками слёзы со щёк.
– Ну-ка, давай поувереннее. Я должен точно знать, что ты не подведёшь.
– Да! Я отведу маму, – Джереми спрыгивает с рук матери и тянет её, схватив за рукав, за собой в направлении центральной площади. Щенок кружит вокруг них, думая, что всё происходящее – это просто-напросто продолжение игры.
Маленький Джереми не понимает, что произошло и что происходит, он лишь понимает, что хочет выполнить просьбу отца, чтобы тот гордился им. Но для этого ему нужно быть храбрым и держать себя в руках, несмотря на то, что слёзы готовы вот-вот брызнуть из глаз, а самому ему хочется упасть на землю и кричать, кричать, кричать…