Наблюдатель. Современная история питерской рок-сцены: от [AMATORY] до «ПилОта» - читать онлайн

Fuzz

Газета Rock-Fuzz, посвященная, как это видно из ее названия, рок-музыке, начала выходить в 1991 году. Издание основал самый натуральный капитан III ранга, офицер-воспитатель Нахимовского училища Александр Владимирович Долгов.

За пять лет издание эволюционировало до толстого полноценного журнала. В девяностые и нулевые это был единственный журнал, откуда можно было узнать все самое актуальное о современном роке. Если сравнивать с западными аналогами, то на ум приходит разве что New Musical Express, но это сравнение все-таки не совсем корректно – Fuzz не был индустрией, он был журналом-клубом, небольшим мирком, транслирующим свои ценности на крепко сбитую аудиторию. Никаких компромиссов, никаких отступлений от генеральной линии: рок-музыка, рок-альбомы, рок-журналисты, рок-фотографы, рок-концерты.

Журнал выходил раз в месяц, а раз в год редакция при огромном стечении народа проводила ежегодные фестивали «Премия Fuzz» – своеобразные отчетные концерты, где выступали самые яркие и запомнившиеся музыканты года. На одну сцену могли выйти легенды и только-только начинающие, но, несомненно, подающие большие надежды исполнители.

В 1998 году именно на этом фестивале группой «Мумий Тролль» была записана концертная версия песни «С Новым годом, крошка!», вошедшая в их одноименный сингл. Для меня, как для поклонника «Мумий Тролль», этот факт был своеобразным знаком качества.

Первым в жизни концертом, который я посетил, была четвертая церемония награждения фуззовской премией, проходившая 8 апреля 2000 года во дворце спорта «Юбилейный».

Тот концерт оставил после себя двоякое впечатление: радовало, что посетил, но разочаровало поведение рок-фанов, превративших пространство у сцены в неуправляемую давку – относительно комфортно шоу можно было смотреть, только отойдя на значительное расстояние от сцены.

Тогда я увидел молодых и подающих надежды «Чичерину» и «Мультfильмов», уже подавших и частично оправдавших эти самые надежды, Найка Борзова, «Ленинград» и прочих.

Отчет о концерте я опубликовал на сайте одного из артистов, выступавших тогда. В то время отчеты о концертах были особым жанром – после каждого мероприятия люди описывали прошедшее действо: было интересно читать их по ходу тура любимого музыканта. Сейчас жанр письменных отчетов практически умер – ему на смену пришли видеозаписи и посты с фотографиями, появляющиеся в сети через час, а то и во время мероприятия: картинки победили текст. Тогда же отчеты и репортажи повсеместно публиковались на сайтах музыкантов, и даже в том же журнале Fuzz.

Я не помню, когда и как впервые мне в руки попал номер Fuzz’а, не помню, кто был на его обложке. Помню только то, что публикация в нем стала моей целью. Мне казалось, что, только попав на его страницы, я стану «настоящим» журналистом.

В моем активе уже была одна растянутая на два выпуска журнала «Техно Бизнес Маркет» статья, и я был полон решимости закрепить свое начинание – нужна была только тема!

И тема подвернулась осенью 2003 года: в тот год группа «Алиса» праздновала свой двадцатилетний юбилей…

Назван я в честь маминого друга – основателя «Алисы» Святослава Задерия.

В начале восьмидесятых моя мать была вхожа в тусовку молодых начинающих суперзвезд и легенд. Причем ее вхождение в эту самую тусовку началось еще до того, как появилось название «Алиса», и, соответственно, задолго до появления в ней Константина Кинчева.

Среди старых маминых кассет была запись коллектива-предтечи «Алисы» – группы «Хрустальный Шар». Также на одной из кассет была абсолютно раритетная запись группы «Магия» – именно такое название короткое время было у легендарной группы.

Всю эту свистопляску с названиями вы можете узнать из первого тома трехтомной рок-энциклопедии уважаемого Андрея Бурлаки. Собственно, вся эта свистопляска и происходила на глазах у моей мамы: оттуда все эти записи в ее фонотеке, оттуда фотография группы «Хрустальный Шар», долгое время висевшая на стене в нашей маленькой комнате.

У меня появилась идея написать про все это, плюс я имел непосредственный доступ к бесценному источнику информации.

Статья получилась огромной – оно и понятно: в честь юбилеев монументальные формы только приветствуются! Отсканировав старые фотографии, которые должны были иллюстрировать материал, я закинул текст и сканы на дискету и, найдя в журнале номер телефона редакции, позвонил.

Номер был городским, звонил тоже с городского. У меня уже, кажется, был мобильник, но связь в то время была дорогой, и если была возможность звонить по стационарному, то пользовался именно им.

– Да? – ответил мне голос на том конце провода.

– Это редакция журнала Fuzz?

– Да, говорите.

– Я написал статью для вас. Про «Алису».

– Про «Алису»… Ну, приносите. Посмотрим, что там у вас. – Голос в трубке назвал адрес и объяснил, как попасть в редакцию: – Там внизу на проходной позвоните по местному номеру, я спущусь, встречу. Вы когда планируете подъехать?

Редакция находилась недалеко от станции метро «Выборгская» – это в четырех станциях от меня.

– Где-то часа через полтора.

– Приезжайте, будем ждать.

Стоит сказать, что в то время в Питере красная ветка метро была разделена на основную часть – от «Проспекта Ветеранов» до «Лесной» – и небольшой кусочек от «Площади Мужества» до «Девяткино». Это случилось из-за аварии, произошедшей в 1996 году. Тогда на долгие восемь лет были перекрыты тоннели между «Площадью Мужества» и «Лесной». Чтобы из моего района выбраться в центр, нужно было спуститься в метро, дождаться прибывающего раз в пятнадцать минут поезда, доехать до «Площади Мужества», подняться наверх и сесть в ставший уже легендарным восьмидесятый автобус, который вез до следующей станции. Автобус был бесплатным, а карточки для прохода в метро были запрограммированы таким образом, что если входишь на одну из станций одного из двух отрезков ветки, а потом в течение часа или полутора на станцию другого отрезка, то деньги списывались как за одну поездку. Удобно? Нет! Восьмидесятый был постоянно переполнен, часто встревал в пробки – быстрее и надежнее было между «Лесной» и «Площадью Мужества» идти пешком.

Редакция Fuzz’a находилась в большущем, советской постройки здании, стоявшем прямо за наземным вестибюлем станции «Выборгская». Когда-то в здании находился ПК НИИ авиационной промышленности «Петербургский Гипроавиапром», но в нулевые помещения института активно сдавались в аренду.

Открыв дверь, я вошел в абсолютно типичный для советских НИИ вестибюль с будкой охранника и деревянным столом с телефонным аппаратом на нем.

– Молодой человек, вы куда? – охранник был бдительным.

– В редакцию журнала Fuzz, – гордо ответил я.

– Местный номер знаете?

– Да, – я снял трубку с телефонного аппарата и набрал несколько цифр.

Долго не отвечали, потом ответили. Через несколько минут на проходную спустился человек, представившийся Алексеем.

Алексей провел меня мимо охранника и махнул в сторону лестницы:

– Нам наверх.

Я шел по ступеням и представлял себе редакцию именитого журнала. Наверное, она занимает половину, а то и целый этаж, наверняка там много кабинетов и десятки сотрудников, которые что-то печатают, верстают и все такое прочее, звенят телефоны, шумят принтеры, играет музыка – все-таки журнал же музыкальный!

Алексей остановился у деревянной двери с логотипом Fuzz’а, открыл ее.

Помещение за дверью оказалось маленьким и захламленным какими-то афишами, плакатами, дисками. На полу стояла коробка с журналами, работал компьютер с пузатым монитором и… тишина.

Алексей указал мне на стул, сам сел в кресло:

– Ну, что там у тебя?

– Дискета со статьей и еще распечатка…

– Почитаем, – Алексей взял у меня из рук мультифору с листами.

– Еще на дискете фотографии отсканированные есть.

– Угу… – Алексей углубился в чтение.

Я пытался понять по его мимике, нравится ему мой текст или нет.

Открылась дверь, в кабинет вошел человек. В нем я узнал главного редактора Fuzz’а Александра Долгова. Того самого, которого до этого я видел только на сцене «Юбилейного» во время церемоний вручения премии, того самого… небожителя! Он всегда казался немного мрачным и величественным, было в нем что-то инфернальное.

– Смотри, что паренек принес, – Алексей протянул Долгову листы с моей статьей.

– Хм… Интересно… Да… Да, неплохо, – Александр пробежался глазами по тексту. – Леша, у нас ноябрьский номер сверстан?

– Да…

– Переверстайте, берем статью…

Диалог произошел как бы «на лету», и эта простота меня поразила. Ничего себе, подумал я, пришел, получается, человек с улицы, и нате, ради него переверстывают номер, который вот-вот должен уйти в печать. От такого просто не может не возникнуть «головокружения от успехов». Но я человек не тщеславный, и это самое головокружение если и случилось, то только где-то внутри. Да, самый крутой журнал о музыке взял мою большущую статью, да, теперь, получается, я вхож в редакцию Fuzz. Но любой успех хорош не только его достижением, но и закреплением. Как говорится, и победа может быть случайной!

Такие милые сердцу обложки FUZZ. Глазу тоже милые. И статьи внутри классные. В том числе мои

Алексей подарил мне стопку каких-то дисков, сказал, чтобы я связался с ним сразу после выхода номера:

– Договоримся, когда за гонораром подъехать нужно будет.

Гонораром! Я впервые услышал это слово, произнесенное применительно ко мне. Моя статья про «Нашествие‑2003», вышедшая за два месяца до этого, для меня была абсолютно бесплатной. Как-то даже не пришло в голову мне тогда просить у «Техно Бизнес Маркета» деньги.

С самых первых чисел ноября я стал ходить по газетным киоскам:

– Скажите, а новый Fuzz есть?

– Нет, пока не привозили.

Я злился, негодовал, отчаянно ждал и, разумеется, дождался.

Обложка ноябрьского номера вышла красивой: на ней был изображен Кинчев на фирменном красно-черном фоне.

Моя статья заняла целых два разворота. Самым приятным и невероятным было то, что открывалась она фотографией группы «Хрустальный Шар». Той самой, которая все мое детство висела в нашей с мамой комнате – реальность ушла в тираж и разлетелась тысячами экземпляров по всем уголкам страны!

Фамилия у Алексея была Любимов. Он был выпускающим редактором Fuzz’а. Именно от него по большей части и зависело, какая статья войдет в номер, а какая нет. Иными словами, если Долгов задавал вектор, то Любимов делал так, чтобы этот вектор не менялся и достигал своей цели – глаз и умов меломанов.

Если Долгов для меня был фигурой насквозь мистической, то Любимов абсолютно уравновешивал это: он был насквозь материальным, иногда даже чересчур.

Мало говоривший Долгов появлялся и исчезал, оставляя лишь волнение в атмосфере, а Любимов по-хозяйки шустрил: отвечал на звонки, встречался с авторами, раздавал деньги за публикации, договаривался с верстальщиками…

Сначала Любимов мне не понравился – очень уж он контрастировал с главным редактором, но после мы все-таки нашли общий язык. Вернее, это я привык к его манере строить диалог и вести дела. Любимов был по-хорошему хитрым и иллюзорно высокомерным. Почему иллюзорно? Все просто. В первую нашу встречу он смотрел на меня как на простого мальчика, принесшего какую-то статью, – подозреваю, что подобные мне звонили и заходили к нему регулярно. Но текст расставил все на свои места. Да и слово Долгова в ту первую встречу, несомненно, стало для него весомым аргументом.

За деньгами я поехал на «Выборгскую» недели через две после выхода ноябрьского номера.

– Номер журнала нужен? – Любимов протянул мне несколько купюр.

– Я купил уже, но пусть будет еще один.

– Зачем покупал? Мы авторам так даем их…

– Не терпелось увидеть свою статью.

– Понятно, – усмехнулся Любимов. – Ты альбомы рецензировать умеешь?

– Умею, – соврал я.

Хотя почему соврал? Я просто не знал, умею я это делать или нет, так как никогда этим не занимался.

– На вот, отрецензируй, – Любимов дал мне несколько дисков. – Нам постоянно приносят.

26 февраля следующего, 2004 года меня занесло в клуб «Старый Дом» на концерт с участием любимых мной в тот период «Морэ&Рэльсы» и «Последних Танков в Париже». Концерт прошел, оставив после себя массу впечатлений – прежде всего оттого, что я впервые вживую увидел «ПТВП».

В Fuzz’е регулярно печатали репортажи о концертах, и я позвонил Любимову.

– Да, напиши, конечно, почему бы и нет, – ответил он мне.

Через день репортаж был у него на столе. В мартовский номер он не вошел. Не вышел и в апрельском. А вот в майском оказался.

Очень странно, подумал я, с тем же успехом его можно было опубликовать через год – ну кому в мае интересно читать про концерт далеко не первых звезд, прошедший аж зимой!

Но все-таки это была важная публикация. Одно дело, когда ты попадаешь куда-то случайно, быстро горишь и через неделю исчезаешь, а совсем другое – продолжаешь и закрепляешь свои позиции. Нет, конечно, выходили мои рецензии на присланные демки, но это же совсем не то – мне хотелось заявить о себе и сделать это как можно громче!

Я решил войти в одну реку дважды. Если уж с одним юбилеем получилось, то почему бы не продолжить эту тему, тем более что в 2004 году исполнялось 25 лет со дня основания легендарной ленинградской панк-группы «Автоматические Удовлетворители»! Чем, собственно, не дата?

Приехав за гонораром за статью о февральском концерте, я высказал свои соображения Любимову.

– Я хочу проследить историю российского панк-рока через призму противостояния московской и питерской школ.

– А оно есть?

– Сравните «Чудо-Юдо» и «Автоматических Удовлетворителей». Это же очевидно!

– Ну, если так смотреть, то да, конечно. Они совсем разные. А сможешь освоить тему?

– Почему нет?

– Панк-рок – дело такое… – неопределенно улыбнулся Любимов. – Попробуй.

Панк-роком я никогда особо не увлекался, но в тот период все-таки попал под очарование «Автоматических Удовлетворителей». Их записи дал мне послушать университетский приятель. Мой появившийся тогда интерес к их творчеству – результат того, что «Последние Танки В Париже» одно время исполняли кавер на их песню «Юнкера». Оригинал от «АУ», правда, разочаровал, но в целом творчество Панова и компании мне показалось интересным – ох уж этот юношеский максимализм!

А о существовании группы «Чудо-Юдо» я узнал из кино. В детстве мы с мамой ходили в кинотеатр «Современник» на теперь уже ставший культовым фильм «Авария – дочь мента». В картине был показан концерт этих московских панков, оттуда они и запомнились.

Сравнивая эти два коллектива, можно увидеть квазиконфликт между ленинградской раздолбайской искренностью и бутафорским столичным трешем. Этот конфликт, как мне кажется, прослеживается до сих пор.

Идея статьи была, но не хватало каких-то отправных точек. Я решил, как говорили у нас в университете, обратиться к авторитетам.

В структурировании огромного количества материала мне помог опыт написания курсовых. Первое, что необходимо было сделать, – это определить, что же такое панк-рок. Можно было пойти по легкому пути и спросить об этом кого-то из ныне действующих панков, но это было бы слишком просто…

Группу «Аквариум» в семидесятых называли в том числе и панками: зеленые бороды, дестрой на сцене, иногда мат в микрофон. В общем, я написал Гребенщикову и, как ни странно, буквально на следующий день получил ответ: «Панк – это реакция нормального человека на то, что вокруг все скуксилось, загнило и перестало быть интересным. Любой человек, который не позволяет другим думать за себя, – панк по своей природе».

Также свои комментарии по теме статьи дали мне Хэнк из «Чуда-Юда», Илья Черт из «Пилота» и основатель «Алисы» Святослав Задерий. Словом, негласно заручившись поддержкой столь влиятельных людей, мне довольно быстро удалось собрать объемный текст.

Я не старался стравить Москву и Питер – мне просто было интересно показать разницу между ними через узкую тему. Выбрав роль наблюдателя, я не отдавал никому дополнительных баллов, и только читатель мог определить, что ему ближе.

К московскому року, кстати, отношусь с недоверием до сих пор. Не знаю почему… Видимо, мой питерский снобизм дает о себе знать.

Приехав в редакцию, я протянул Любимову листы с распечатанный материалом.

– Так… Угу… Это БГ тебе дал интервью? Ничего себе! Ага! – читал он текст.

– Ну как, берете?

– Знаешь… Вот все хорошо, но кое-чего не хватает.

– Чего? – насторожился я.

– Если пишешь о панк-роке, то нельзя игнорировать Сибирь.

– Но концепция же… Это же про Питер и Москву…

– Поменяй концепцию, – просто ответил Любимов, – добавь про Янку, Летова и прочих. У тебя получится, я уверен.

Хорошенькое дело, подумал я, вот что-что, а сибирский панк был от меня тогда максимально далек. Я никогда не слышал Дягилеву, я откровенно не понимал творчества «Гражданской Обороны». Но желание написать и опубликовать статью победило страх перед неизвестным.

Святослав Задерий порекомендовал обратиться за помощью к Сергею Фирсову. Фирсов в свое время спродюсировал какие-то записи «Гражданской Обороны», да и вообще был не последним в рок-тусовке человеком.

Позвонил Сергею, он дал несколько комментариев и спросил, не связывался ли я с Кузей Уо – бывшим басистом «Гражданской Обороны».

– Нет, у меня нет его номера. Он же в Омске, наверное.

– Почему в Омске? Нет, он в Питере сейчас живет. Записывай телефон.

Повторюсь, я не особо был знаком со всеми перипетиями в истории «Гражданской Обороны», но почему-то знал о том, кто такой Кузя.

Кузин номер я набрал в тот же день. И именно этот звонок позволил пересобрать материал и расширил всю его концепцию – все встало на свои места.

– Мне одна девушка показала в каком-то журнале, по-моему, это было что-то вроде «Вокруг Света», статью о панках. Мол, появились на западе такие вот уроды. Была еще фотография одного колоритного персонажа в маске и белом балахоне, он еще держал в руках кусок сырого мяса, – рассказал мне Кузьма. – Мы с одноклассником на этой волне и создали группу. Сам панк-рок мы услышали года четыре спустя, но и без этого то, что мы играли, мы считали панком. Да это он, собственно, и был. Мы даже что-то записывали, только вот записей не сохранилось.

Эта школьная группа, как и Ленинградские «АУ», была образована в 1979 году, и называлась она Apolloned in the grim punk teos. Интересный момент, что во время того разговора Кузьма мне по буквам продиктовал название коллектива, но, видимо, сам ошибся, в результате чего в тексте статьи возникло искаженное Apollonics in the grim punk teos. Или все-таки ошибаются более поздние исследователи сибирского панка? И ведь не спросишь уже – Кузьма Уо Рябинов умер 16 марта 2020 года.

В моей статье, как три реки, в один огромный океан панк-рока слились главные его школы: столичная, ленинградская и сибирская. Идея их противостояния была вынесена за скобки и отложена в долгий ящик – так вышло, что я написал не аналитику, а историю. В чем-то наивную, в чем-то поверхностную, но точно интересную и важную. Начавшись с идеи посвящения юбилею «Автоматических Удовлетворителей», статья превратился в оду в честь двадцатипятилетия русского панк-рока как такового! Заголовком к ней стала часть имени той самой группы Кузи – материал получил название «In The Punks Teos» – красиво, символично и в меру пафосно. Закончив писать, я отвез готовый текст в Fuzz.

– Ну вот, – улыбнулся Любимов, – совсем другое дело!

– Берете?

– А стал бы я его на доработку тебе отдавать, если бы не готов был опубликовать?!

Статья «In The Punks Teos» вышла в августовском номере, который попал ко мне, когда я заступил на очередную смену в магазине Castle Rock: нам привезли на продажу какое-то количество экземпляров – конечно же, я стал первым покупателем!

Несмотря на всю внешнюю собранность, тогда эта статья казалась мне какой-то ходульной и искусственной. Видимо, жила внутри небольшая обида на Любимова, порекомендовавшего поменять ее первоначальный замысел. Но если так посмотреть, то Алексей выступил здесь не просто как придирчивый редактор, а в роли талантливого продюсера: известны же факты, когда музыканты недовольны окончательным вариантом песни, а песня становится хитом. Так и здесь получилось – по опросу читателей «In The Punks Teos» заняла второе место в рейтинге самых значимых материалов, опубликованных в журнале Fuzz за 2004 год. Опрос, между прочим, проводился честным анкетированием читателей. Интересно, сколько человек приняли в нем участие?

Сейчас статью можно встретить на ряде ресурсов в интернете, в 2008 году по ее следам один из поклонников «Гражданской Обороны» задал вопрос Летову о том, знает ли он про первую группу Кузи. Игорь Федорович ответил, что впервые о таком слышит и информация про Аполониксов не соответствует действительности. Что тут скажешь? Да ничего, собственно, и не скажешь. Не слышал и не слышал, а если эта группа и являлась выдумкой, то явно не моей.

Осенью 2004 года в «Техно Бизнес Маркет» стартовала моя авторская рубрика, но с Fuzz я еще какое-то время контачил: взял для него эксклюзивное интервью у группы «Морэ&Рэльсы» и даже выступил в качестве одного из информационных спонсоров очередной церемонии награждения их музыкальной премией.

Моя рубрика «PRorock Питерский» в «Техно Бизнес Маркет» была посвящена андеграундной музыке города: ценз на исполнителей, о которых я писал, был жестким – только клубные команды.

В 2005-м на премии Fuzz были заявлены выступления питерских альтернативщиков Amatory и «Последних Танков В Париже». Ощущения от появления их имен на афишах были невероятные – казалось, что это начало нового этапа в истории русского рок-н-ролла! Еще бы, об этих ребятах я писал как о молодых и начинающих, а тут они заявлены в одном лайн-апе с Бутусовым, Сургановой, «Пилотом», «Ленинградом» и прочими уже состоявшимися «звездами».

Позвонив в редакцию, договорился с Любимовым, что напишу статью: за это полагалась бесплатная аккредитация на концерт.

Каждый год я ходил на фестиваль Fuzz. Это было для меня чем-то вроде музыкального Нового года

Материал «Нажав ногой своей на мощный Fuzz» вышел аккурат перед мероприятием. Банальность названия заметки окупалась чувством настоящей победы: «мои» пацаны в «Юбилейном»!

Аккредитация была назначена утром в день фестиваля и проходила на VIP-входе дворца спорта «Юбилейный». Нужно было приехать, предъявить опубликованную статью и получить заветную картонку-проходку. За специальным столом в холле «Юбилейного» сидел Саша Красовицкий из Animal Джаz, тогда работавший в журнале Fuzz кем-то вроде менеджера по связям с общественностью или что-то такое. Он кинул секундный взгляд на мою статью, сверился со списком тех, кто подал заявку на аккредитацию, и выдал мне заветный пропуск на мероприятие.

– Вход для прессы будет через эти двери, – уточнил он. – Через центральный с этим не пустят, а тут будут наши люди, они в курсе.

Моя журналистская проходка давала право занять место на трибунах, но разве можно сидеть на стульчике, когда на сцене ожидаются «Последние Танки В Париже»! Amatory, к слову, я тоже ждал – было интересно посмотреть на них вживую.

Перед выходом на сцену «ПТВП» у микрофона появился легендарный Андрей Тропилло, который озвучил победителя в номинации «Лучший альбом». Не знаю, насколько это объективно, но статуэтка Forte ушла к «ПТВП» за их альбом «2084». Это, конечно, обрадовало, но внутри осталось какое-то странное чувство: что-то тут было не так – андеграундная команда взяла столь престижную номинацию, обойдя «Пилота», «Короля и Шута», Дельфина и «Ночных Снайперов». Как мне кажется, это как-то связано с фигурой авантюриста Тропилло, который спродюсировал пластинку «2084» и даже смог договориться с Fuzz’ом, чтобы всем подписчикам были разосланы компакт-диски с его записью.