На языке животных. Как они общаются друг с другом и как нам научиться понимать их - читать онлайн

Какая может быть программа-переводчик, если у животных и переводить-то нечего? Однако примерно 150 лет назад сам Дарвин предположил наличие универсального кода взаимопонимания людей и животных[2].

Предлагаю вам впечатляющий эксперимент: представьте, что расслабленно сидите в небольшой комнате и слушаете звуки в наушниках. Чтобы ваша внутренняя программа-переводчик начала понемногу работать, сначала вы прослушаете крики ребенка различной интенсивности, от тихого нытья до громких воплей. Прочитайте инструкцию на мониторе. Теперь и начинается эксперимент – вы с нетерпением ожидаете следующие 180 звуковых отрывков. В произвольном порядке вы услышите голоса пары животных и должны определить, какой крик был более напряженным или взволнованным. Предполагали ли вы, что сможете с 90-процентной уверенностью определить, взволнована лягушка или панда или нет? И хотя я вполне могу себе представить, как гуляю на природе с открытыми глазами, навострив уши, никогда бы не подумал определить эмоциональное состояние лягушки по ее кваканью. А это возможно. В этом исследовании принимали участие 75 студентов из разных стран, на основе звукозаписи они оценивали эмоциональное состояние свиней, бесхвостых макак, слонов, панд, лягушек, аллигаторов, воронов и синиц, а также людей, говорящих на тамильском языке – одном из государственных языков Индии и других стран Азии.

И надо же – тамилы, панды и лягушки были поняты слушателями с 90-процентной точностью. Хуже всего, но все же более чем с 60-процентной точностью понимали свиней, воронов и макак[3].

Исследование проводилось десятком всемирно известных ученых, в том числе турецко-немецким нейробиологом, профессором университета в Бохуме, Онуром Гюнтюркюном, и результаты эксперимента были опубликованы в престижном научном журнале. Неврологическое исследование даже показало, какие участки мозга активны при выполнении подобных задач[4].

Но ценность знаний, полученных в результате этого эксперимента, гораздо больше, и здесь я открою небольшую тайну. Несколько лет назад, к моей большой радости, меня пригласили в ток-шоу Беттины Титьен и Эккарта фон Хиршхаузена,[5] где я познакомился с всемирно известным скрипачом Дэвидом Гарреттом. Я люблю слушать музыку. Не имея ни малейшего представления о профессии музыканта, я воспользовался возможностью, чтобы спросить господина Гарретта, почему музыка затрагивает такие разные чувства и почему все люди понимают язык музыки. Его ответ тогда меня не удовлетворил и поэтому не запомнился, но за кулисами Эккарт фон Хиршхаузен рассказал мне про одно исследование, которое показало, что с самых давних времен детей укладывали спать под колыбельные. Это звучало довольно убедительно, но все же мой вопрос пока оставался без ответа.

Возможно, вы уже догадываетесь, что будет дальше. Было проведено одно метаисследование, в котором были проанализированы 104 работы по эмоциональному восприятию языка и 41 исследование на тему восприятия музыки, и оно фактически показало, что базовые механизмы, лежащие в основе этих процессов, схожи[6]. Тот факт, что мы, люди, можем оценивать как эмоциональные крики животных, так и возгласы человека и точно так же способны эмоционально воспринимать музыку, позволяет сделать вывод: мы все чувствуем подобное, сопоставимо выражаем чувства и даже понимаем их на эмоциональном уровне. У нас одинаковые эволюционные корни. И все же окончательное понимание еще не наступило. Но, учитывая эти обстоятельства, вполне вероятно, что животные тоже понимают язык музыки. Посмотрите только на танцующих животных[7]. К этому мы еще вернемся в главе «Вокальное обучение, или Какие животные могут говорить».

Однако не надо заблуждаться, ведь все еще во многих детских песенках дрессированный мишка-танцор считается настоящим танцором. На самом деле он танцует только из-за определенных действий человека и общего недопонимания.

В ходе дрессировки его заставляли наступать на горячую железную пластину и одновременно с этим проигрывалась музыка. Из-за жара ему приходилось поочередно поднимать лапы, как если бы мы перекидывали из одной руки в другую горячую картофелину или яйцо. Такое воздействие обуславливало условные рефлексы медведя под музыку. Зрителю же кажется, что, как только животное слышит музыку, оно начинает танцевать. Это грустный пример того, как мы заблуждаемся насчет поведения животных. Тех, кто ничего не знает о концепции условного рефлекса, я бы попросил потерпеть до главы «Наши устаревшие представления о животных».

Как известно, нельзя интерпретировать поведение животных, приписывая им человеческие чувства или мысли. Но именно это и происходило со всеми участниками исследования в вышеупомянутом эксперименте с различными эмоциональными криками. Слушатели прочувствовали эти звуки, и они вызвали у них соответствующую ассоциацию. Мы задаемся вопросом, почему определенная музыка вызывает определенные эмоции – это довольно легко объяснить предположительно общим эмоциональным восприятием, которое развилось в животном мире в ходе эволюции.

Кроме того, существует масса исследований в области сравнительной поведенческой биологии, в которых животные показали такие же хорошие результаты, как и мы, люди. Логическое мышление остается логическим мышлением, независимо от того, кто думает. На мой взгляд, запрет на очеловечивание в настоящее время неактуален. Напротив, чтобы понимать животных, нам надо осознать и использовать эти сходства.

Но, прежде чем перейти ко второй главе, где мы научимся правильно очеловечивать животных, давайте еще раз посмотрим, что такое коммуникация и могут ли животные вообще разговаривать.

1. Что такое коммуникация?

Как-то вечером я накричал на своих детей. Был хороший день, у нас были гости, и дети не поспали днем. Соответственно, мои сыновья устали, и в каком-то смысле они нашли развлечение в том, чтобы доводить своего отца до белого каления. У меня тоже был прекрасный, но не менее утомительный день, я был сильно раздражен и сорвался. И в ситуации, когда обычно я веду себя как вполне нормальный отец, стал кричать. Поскольку это было непохоже на мое обычное поведение, мой приказ в этот раз был воспринят как действительно неотложный. Не говоря других дополнительных слов, я смог донести смысл своего высказывания, просто повысив голос. Но можно ли представить, что это могут даже бактерии?

Бактерии – это отдельные одноклеточные организмы, даже если образуют колонию или так называемую бактериальную пленку. Насколько мне известно, существует только один род бактерий, который отличается от этой модели. Речь идет об одном из представителей группы микобактерий. У myxococcus xanthus отдельные бактерии получают специализацию, и в этом случае можно говорить о едином многоклеточном организме, потому что когда они строят свое «плодовое тело», то действуют как единый организм[8]. В принципе такие живые организмы существовали в начале развития многоклеточных живых существ. Но подобный образ жизни должен быть согласованным, и он не будет работать без минимальной коммуникации. Коммуникация myxococcus xanthus зашла настолько далеко, что при помощи своего рода химического голосования большинство принимает решение, кто должен принести себя в жертву и совершить самоубийство в пользу других или кто превратится в спору и сможет пережить неблагоприятные условия в такой форме.

В процессе эволюции эти бактерии обзавелись рецепторами (молекулами для передачи импульсов медиаторов), которые в зависимости от концентрации запускают различные формы поведения. В центре нового организма концентрация медиаторов неизбежно выше, чем по краям, и таким образом бактерии, которые находятся в центре, становятся победителями, а остальным приходиться жертвовать собой.

Медиатор в моем случае – это то самое грубое слово, с помощью которого мне удалось отправить детей спать, а химическая концентрация – это громкость, с которой оно было сказано. В обоих случаях коммуникация состоялась.

В отличие от науки о человеческой коммуникации, в биологии коммуникация – это нечто совсем простое. Как только появляется передатчик, кодированный сигнал, передающая среда и получатель, который может декодировать сигнал, можно говорить о состоявшейся коммуникации. Некоторые исследователи настаивают еще и на обратной связи, чтобы происходил двусторонний обмен информацией. Но если придерживаться этого определения, то я, как автор этой книги, не общаюсь с вами прямо сейчас – мысль, которая меня вовсе не радует.

Сигналы и пути передачи могут быть не менее разнообразными, чем передатчики и получатели. В Википедии в статье «Animal communication» перечислены следующие виды сенсорных ощущений: зрительные, слуховые, химические (обоняние и вкус), такие чувства, как восприятие вибрации, температуры и электричества. Информацией возможно обмениваться на всех этих уровнях, и даже мы, люди, в большинстве случаев тоже участвуем в этом. Конечно, маловероятно, что мы сможем использовать разницу температур (как змеи и летучие мыши) и электричество (как некоторые виды рыб и пчелы). Но вибрацию, которой, к примеру, пользуются слоны для общения на дальних расстояниях, мы можем использовать, если даже просто будем шаркать ногами по земле. Скажем, находясь на террасе над зимним садом, так, чтобы никто этого не слышал, я могу создавать футбольным мячом вибрации, которые будут ощущаться внизу.

Мы распознаем их сигналы, но способны ли их расшифровать? И если нам удастся их правильно расшифровать, сможем ли мы понимать животных?

Людвиг Витгенштейн высказался по этому поводу так: «Если бы лев мог говорить, мы не смогли бы понять его»[9]. Эта широко известная цитата из книги «Философские исследования», изданной после его смерти, указывает на иную проблему. Даже если бы террорист-смертник объяснил мне на чистейшем и понятнейшем немецком языке, почему он сам и прочие во имя Аллаха или любого другого бога взрывают себя, я не понял бы его.

Еще одно фундаментальное утверждение в наши дни утратило свою силу. Почти сто лет назад Мартин Хайдеггер настаивал, что между человеком и животным существует непреодолимая пропасть[10]. Это просто удивительно, ведь философ Хайдеггер в своем главном труде «Бытие и время» размышляет так же, как и мы сегодня. Например, он писал об экзистенциальности так же, как и я в ряде книг о когнитивных способностях, предполагая, что совокупность человеческого бытия определяется отдельными элементами. Почему же его точка зрения в наши дни более не применима, мы узнаем в главе «Нам нужно очеловечивать животных!».

История с коммуникацией может быть сколь угодно сложной, но если мы сосредоточимся на простых и очевидных аспектах жизни, то сможем хорошо общаться с животными и даже выстраивать тесные социальные связи. Те, кому этого вполне достаточно, получат огромное удовольствие от чтения следующих глав.

2. Невербальная коммуникация

Под невербальной коммуникацией в целом понимают любой способ взаимодействия, не связанный с языком. И раз уж я в названии книги пообещал научить вас лучше понимать язык животных, то мне не стоит совсем игнорировать невербальную коммуникацию.

Без сомнения, эта форма коммуникации древнее, чем языковая, и поэтому неудивительно, что невербальное общение довольно простое, но может быть и чрезвычайно сложным. Например, некоторые вещи очень просто понять по языку тела человека или животного. Психологам и бихевиористским биологам нравится выявлять в определенной позе или в движении смыслы, которые не связаны с активным общением. Часто это бессознательное поведение, поэтому не особенно важно, наблюдаем ли мы за животными или за людьми.

Несколько сложнее становится реальное общение, когда важно понимание. Хотя это звучит логично, это что-то совсем другое, чем интерпретация позы или направленного движения. Прежде всего необходимо прояснить один момент: каждый сигнал хорош лишь настолько, насколько однозначно он закодирован. Речь идет о том, что сигнал должен быть закодирован таким образом, чтобы не было двусмысленности. Это не означает, что как-то раз в ходе эволюции несколько животных придумали код и разобрались, как им пользоваться. Код формировался на протяжении миллионов лет. Но как это представить?

Наверняка вы хоть раз подкармливали незнакомое животное. Несомненно, источник пищи привлекателен, и у большинства животных возникнет непреодолимое желание взять угощение.

С другой стороны – остается страх перед людьми, которые хоть и кормят, но потенциально опасны. Многие животные ведут себя при этом довольно странно, например, поворачивают голову к источнику пищи, но в то же самое время их лапы готовы убежать в противоположном направлении. Для стороннего наблюдателя это часто выглядит глупо, потому что очевидно – такое поведение совершенно нелогично. Бедная животинка как будто сидит между двух стульев своих противоречащих друг другу внутренних мотиваций. В поведенческой биологии говорят о так называемой смещенной активности, и ранее считалось, что таким образом проявляется действие двух противоположных инстинктов.

Эти действия совершенно бессмысленны сами по себе, но очень важны как однозначный сигнал. Брачные игры большого количества птиц, например, частично представляют проявление смещенной активности, что в данном контексте воспринимается как однозначный сигнал ухаживания.

Еще одна форма передачи однозначного сигнала – танец медоносных пчел. Под таким танцем подразумевается крайне абстрактная форма коммуникации. Есть два разных танца. С помощью кругового танца пчелы просто сообщают, что в непосредственной близости от улья находится источник пищи. Пчелы, для которых предназначается танец, таким образом получают мотивацию самостоятельно отправиться на поиски пищи, чтобы попробовать на вкус и запах найденное сокровище танцующей пчелы.

Форма второго танца очень сложна, так как в этом танце определяется не только вид пищи, но и довольно точно описывается ее пространственное расположение. Для этого передаются следующие сведения – направление и расстояние. Просто указать направление – это уже небольшое чудо. Пчелы ориентируются по положению солнца. Благодаря своей способности видеть поляризованный свет, они знают, где находится солнце, даже если небо затянуто облаками. Но вот только танец происходит в темном улье, и ко всему прочему – не по горизонтали, а по вертикали. Пчелы при этом совершают что-то выдающееся – уподобляют силу притяжения солнцу.

Танец вверх означает направление полета прямо к солнцу. Например, если наклон оси пчелы составляет 10 градусов направо, то это означает, что источник пищи находится на 10 градусов справа от солнца. Но это не все. Во время танца тело пчелы вибрирует в стороны туда-сюда – это так называемый виляющий танец. Чем чаще пчела виляет и чем дольше длится танец в одном направлении, тем дальше находится источник пищи[11]. А недавно был открыт еще один механизм.

Во время полета движение крыльев создает электрический потенциал на теле пчелы. Максимальный уровень потенциала зависит от длительности полета, и электрическое напряжение может в сумме достигать до 450 вольт. Это напряжение могут воспринимать другие пчелы, таким образом важная информация о расстоянии передается двумя путями[12]. Но и это еще не все, потому что, несмотря на эти сложные сообщения, пчелам все-таки затруднительно точно определить источник пищи. По этой причине другие пчелы распыляют особый пахучий феромон железы Насонова прямо на источник пищи. Таким образом запах тоже помогает пчелам правильно найти место.

И, конечно же, не могу упомянуть тот факт, что шум, который издают пчелы во время виляющего танца, также играет важную роль. Это было доказано с помощью маленьких пчел-роботов, потому что только после того, как пчелы-роботы начали жужжать, пчелы стали воспринимать их всерьез, и пчелы-роботы смогли убедить других пчел покинуть улей и отправиться на поиски пищи. К тому же у пчел существует широкий спектр прочих способов общения. Помимо языка тела и звуков дополнительно используются электрический и химический способы коммуникации.

Как же такая сложная система могла появиться? В настоящее время исследователи считают, что сначала появился круговой танец, затем он развился в простую форму виляющего танца, который гарантировал вылет всего роя из улья, чтобы пчелиная колония гарантированно находила новое жилище.

Для пчел такой шаг может быть опасным для жизни, поэтому сначала пчелы-разведчики исследуют окрестности в поисках пригодного места. Если такое место найдено, то необходимо передать другим пчелам точную информацию о его местонахождении.

Только представьте, как долго такой процесс должен развиваться в ходе эволюции, поэтому с точки зрения возможности невербального общения у нас крайне невыгодное положение. В подавляющем большинстве случаев такие способы коммуникации врожденные и подчиняются механизмам естественного отбора. Поэтому эта форма коммуникации совсем нединамична и неадаптивна. Каждое небольшое изменение требует мутации, которая затем должна закрепиться на протяжении нескольких поколений. Языковая коммуникация, напротив, происходит со скоростью света по сравнению со средней скоростью улитки. Но внимание! Невербальная коммуникация существует сама по себе, что подтверждают следующие примеры.

Хорошо помню, как однажды в школе выступил с докладом, а учительница немецкого языка раскритиковала меня за то, что я ерзал. Сейчас же меня высоко ценят за энергичные презентации и приглашают на ток-шоу. Наш язык не ограничен только тем, что произносит наш рот, задействовано все наше тело. Например, гориллы знают примерно 126 жестов[13], шимпанзе – 115. У орангутанов не так много жестов, потому что они не такие общительные, и, возможно, им просто нечего сказать друг другу. Удивительно, но у нас с этими видами обезьян общий «базовый словарь» примерно из 24 жестов[14] – жестов, которые передаются генетически и усваиваются еще в младенчестве[15].

Надо признать, что интерпретация жестов животных как человеческих жестов довольно спорна. Сомневается в этом антрополог Майкл Томаселло, директор Института эволюционной антропологии Макса Планка в Лейпциге. Об указательном жесте он однозначно говорит, что только мы, люди, трактуем его как абстрактный или даже иконический знак[16]. Но об этом чуть позже.

Жесты варьируются от просьбы о еде, приглашения обнять, до энергичных жестов угрожающе поднятой рукой. Часто наши жесты бессознательны, либо мы делаем их для сопровождения или усиления сказанного. Так мы поступаем и за границей, где не понимают нашего языка. И, как известно, это на удивление хорошо работает. Если вам интересны эти и другие жесты, то я рекомендую посмотреть видео, которое недавно впервые появилось на YouTube[17], оно рассказывает о тщательном исследовании бонобо и шимпанзе[18].

Можно привести бесчисленные примеры языка тела различных животных, можно рассказать о кошке, выгибающей спину, и о собаке, виляющей хвостом. Но все эти аспекты описаны в разного рода научной литературе. Мне же важно показать, как строится общение животных и что мы приписываем коммуникации животных, а что нет.

Вот почему я выбрал только один жест, на примере которого могу прояснить, о чем же спорят ученые на протяжении целых 30 лет. Это так называемый указательный жест – жест, который используется, чтобы обратить чье-то внимание на что-то или привлечь чье-то внимание. Почему этот жест такой особенный, что стал темой философских споров, длящихся десятилетия, и предметом исследований поведенческой биологии?

Указательный жест может быть формой абстракции и говорит о том, что животные, которые его используют, могут его интерпретировать, имеют представление о других и могут коммуницировать с другими, которые воспринимают этот объект так же. Указывание – это что-то вроде универсального абстрактного понятия, которое я могу применить ко всему.

Мне просто нужно указать на что-то, и вот я уже попадаю в новый дивный мир. В прошлом, философы говоря об одном общем разделяемом пространстве, обычно не включали в него животных. Гипотетическое животное, живет как единственное существо во вселенной. Оно воспринимает остальных как элементы окружающей среды и понимая, что они тоже могут думать и чувствовать. Следовательно, действия, совершаемые другими, непредсказуемы и вызваны только реакцией на непосредственный стимул. Возможно, для понимания будет полезен небольшой пример.

Представьте, что стоите перед стеллажом и хотите взять книгу с верхней полки. Вы встаете на цыпочки и тянетесь рукой наверх. Ваша рука направлена на книгу, которая нужна, и этот жест можно счесть за указательный и, следовательно, интерпретировать его как форму коммуникации. Протянутой рукой указывают на некий объект, который необходим, с помощью этого жеста говорят о своем желании наблюдающим – декларативный жест.

Конечно, не у всех животных есть руки, которыми можно на что-то указывать, и поэтому логично интерпретировать направление взгляда или морды соответствующим образом. Например, собака, которая смотрит на полку, на которой стоит коробка с ее кормом, ничем не отличается от вас, когда вы пытаетесь достать книгу. Собака тоже не достигает своей цели, но ее поведение можно истолковать как указание и как коммуникацию.

Тем не менее понятно, что обе ситуации не имеют ничего общего с коммуникацией. В обоих случаях индивид пытается приблизиться к чему-то конкретному (императив).

Нам, людям, решить задачу просто – достаточно всего лишь спросить человека с протянутой рукой, что он хочет. В случае с собакой все немного сложнее, и поэтому ученые придумали две маленькие хитрости.

Как правило, для коммуникации необходимы как минимум двое, и они оба должны обратить внимание друг на друга. Поэтому ученые следили, во-первых, за тем, был ли зрительный контакт с партнером по взаимодействию перед выполнением жеста, и во-вторых, был ли жест даже тогда, когда никого рядом не было. Например, если зрительного контакта нет либо нет партнера для общения, то жест нельзя трактовать как указательный. Ведь без партнера по взаимодействию указывающему некому что-то сообщить.

Еще одним критерием, по крайней мере у обезьян, было вытягивание пальца. В начале исследований указательного жеста он считался таковым при вытянутом вперед указательном пальце. Само название указательного пальца уже говорит нам, как он важен и какую задачу выполняет. Конечно, нельзя ожидать, что обезьяна случайно воспользуется другим пальцем вместо указательного, потому после некоторого обсуждения от этой идеи отказались.

Другая сложность в том, что просящий жест легко неправильно истолковать как указательный. Это подтверждает распространенная практика привлекать животных лакомством для выполнения определенных действий.

Поэтому не так просто идентифицировать именно указательный жест.

После большого количества экспериментов с обезьянами ученые стали изучать других животных и быстро обнаружили, что большинство собак хорошо справляются с указанием. Взаимодействуя с нами, людьми, собаки сами могут указывать, а также понимать наши указательные жесты. Они даже способны узнавать направление, когда мы говорим, и таким образом ориентироваться[19]. Помимо этого, они отвечают критерию привлечения внимания, потому что внимание собаки обычно направлено на человека. Когда выяснилось, что волки так делать не умеют, способность собак указывать на объекты стали приписывать нашему совместному эволюционному развитию, в ходе которого мы были рядом с нашими любимыми четвероногими друзьями.

Однако потом ученые обнаружили, что волки все же могут указывать, как и их одомашненные родственники. Но эти животные должны быть воспитаны человеком и в целом вести такую же жизнь, как собаки. Есть и обратная ситуация. Например, если собака со щенячьего возраста одичала, то справлялась с соответствующими тестами на указывание плохо. Результаты этих исследований побудили других исследователей в свою очередь включить в эксперименты других животных, и, представьте себе, оказалось, что многие виды животных, если живут вместе с нами, людьми, показывают такие же хорошие результаты, что и собаки.

Оказывается, многие виды животных действительно могут овладеть способностью к указыванию, но сначала должны выучить жест и перенять его от нас, людей, в социальном контексте. Точно так же это работает и с младенцами, которые очень рано начинают демонстрировать императивное указывание – просящий жест, но декларативное указывание развивается только в раннем детстве.

Тут возникает закономерный вопрос: почему мы так редко можем заметить указательный жест в природе? По-моему, ответ пока маловероятен, но не удивлюсь, если мы сможем заметить такое поведение у многих видов животных в дикой природе, внимательнее наблюдая за ними.

Возможно, некоторые животные будут двигать плечами или бедрами, указывая на что-то. Может быть, даже метка с запахом служит указателем. Дельфины, например, используют ультразвук для указания. В их восприятии особый звук похож на зажженный магниевый факел и легко различим среди других.

Аспекты изучения указательного жеста у животных, которые приведены выше, обсуждались учеными на протяжении десятилетий. Вместо того чтобы цитировать все публикации по этой теме, я даю ссылку на одну актуальную статью, цель которой подвести итог тридцатилетним исследованиям этого вопроса[20]. В таблице ниже собраны результаты исследований указательного жеста у животных за последние 30 лет.

Если в таблице нет данных, значит, нет информации, была ли опубликована статья по этой теме. Цифры 11/12 означают, что в ходе 11 из 12 экспериментов было выявлено, что животные обладают такой способностью.

С моей точки зрения, эти результаты наглядно демонстрируют, что многие позвоночные живут в едином для них мире. В главе «Нам нужно очеловечивать животных!» вы найдете многочисленные примеры, как мы, люди, часто недооцениваем животных. Может быть, вы поразмышляете на досуге об этих примерах и включите их в свою картину мира.

3. Синицы разговаривают предложениями

В своих двух последних книгах «Личные права животных» и «Тайна животных» я много писал о языке и общении животных. Новейшие научные исследования свидетельствуют, что такую тему, как язык животных, необходимо исследовать заново, и многое говорит о том, что в ближайшие годы нас ожидает настоящая сенсация. Именно поэтому академический журнал «Актуальное мнение в области поведенческих наук»[21], который охотно публикует передовые идеи, сделал специальный выпуск под названием «Эволюция языка»[22]. В июньском номере 2018 года практически в каждой статье отмечалось, насколько важными и перспективными являются дальнейшие исследования в этой области. Осмелюсь предположить, что эта тематика, как несколько лет назад темы культуры в животном мире[23] или индивидуальности[24], вскоре станет важным трендом.

Хотя мы, люди, очень любим поговорить, в том числе поговорить о языках, история языка остается для нас книгой за семью печатями. В зависимости от предметной области, к которой вы обратитесь, можно найти самые разные гипотезы о развитии языка. По одним – язык медленно развивается в ходе эволюции, по другим – он появился после вдруг произошедшей мутации, которая привела к появлению человека. Но в прошлом проблема заключалась в том, что не получалось обнаружить промежуточную ступень между языком и не-языком. Так как за формированием языка никого не наблюдал, это оставляет большой простор для спекуляций. Список ниже дает небольшое представление о разнообразии в мире естественных наук:

• Гипотеза универсальной грамматики[25]

• Гипотеза ухаживаний (courtship hypothesis)[26]

• Гипотеза сплетен (gossip hypothesis)[27]

• Социально-когнитивная теория (social cognition hypothesis)[28]

• Теория родственного отбора (kin selection hypothesis)[29]

• Гипотеза передачи информации (information donation hypothesis)[30]

Определения некоторых гипотез не переведены на немецкий язык, поэтому я немного проявил креативность. Надеюсь, вы простите меня за такую формулировку, как гипотеза сплетен. Некоторые гипотезы настолько новые, что еще не имеют определения на английском языке.

В журнальной публикации «От крика птицы до языка человека»[31] ряд ученых определяют нечто вроде минимальных требований для развития речи. Они считают, что животные, по крайней мере:

1. Развили способность следовать общим интересам.

2. Уже знают крики, специфичные для конкретного контекста.

3. При необходимости могут комбинировать определенные крики, чтобы вызвать соответствующее поведение.

В общем, это довольно смелое заявление, поэтому рассмотрим несколько примеров.

1. Общие интересы. Это довольно легко объяснить – практически все социальные животные имеют общие интересы. Они охотятся вместе, защищаются от хищников или вместе воспитывают детенышей. И пусть это прозвучит несколько банально – без этих общих интересов или целей нет особых причин для общения, и потому этот пункт определенно выполняется. Однако все может оказаться не так просто, если задуматься, возможно ли у животных общее восприятие мира – подробнее об этом говорилось в главе «Невербальная коммуникация».

2. Крики, зависящие от контекста. С этим немного сложнее. Всего лишь последние лет 20–30 нам известно, что многие животные, как и мы, имеют словарный запас для обозначения определенных вещей. Началось это почти 30 лет назад с нашумевшего исследования жизни сусликов[32] и сурикатов, которые знают примерно по 20 разных звуковых сигналов. Сегодня даже есть данные, что суслики и сурикаты предположительно могут описать цвет футболки вплоть до деталей[33]. Подробнее об этом в главе «Грехопадение, или После осознания лжи мы больше не одиноки». Однако суслики и сурикаты – не уникальны. Про сибирскую кукшу – родственницу всем известной сойки – например, известно, что она знает 14 различных звуковых сигналов и издает разные предостерегающие крики при приближении ястреба и совы[34]. Пака – 30-сантиметровый родственник морской свинки из Южной Америки – владеет по меньшей мере семью разными звуковыми сигналами[35]. Также различные виды китов и обезьян используют определенные звуковые сигналы в разных ситуациях, слоны обозначают различные источники опасности разными криками[36]. Есть достаточно обоснованные предположения, что каракатицы, меняя цвет и узор тела, таким образом общаются друг с другом[37].

Общей предпосылкой развития смысловой коммуникации – когда звуковые сигналы имеют отчетливое значение – является сложная социальная жизнь (гипотеза социальной сложности).

Теперь представьте, что приходится объясняться криками, а не словами. Чтобы понять разницу, попробуйте воспроизвести столько звуков, сколько возможно, но не произносите ни слова, и петь тоже нельзя. Вы быстро поймете, что ваш репертуар всевозможных звуков довольно ограничен. Ну и зачем цокать языком, кряхтеть, сопеть или ахать и охать, если это не имеет значения. Не переживайте, ваше звукоизвлечение не было бессмысленным. Подобно песням горбатых китов или птиц, эти вокализации могут быть впечатляющими – если вы поете громко и особенно красиво, то вас могут счесть привлекательным и, возможно, вы найдете любовь всей своей жизни или отпугнете соперника мощным ревом.

Но что произойдет, если объединить два крика – назовем так звуки, которые сами по себе ничего не значат, – и этот двойной звук будет иметь определенное значение. Так будет сделан огромный шаг вперед. Благодаря этой простой комбинации, получили два чрезвычайно полезных преимущества. С отдельными звуками легко может возникнуть путаница. Однако это практически исключено, если слышится комбинация нескольких звуков. Сигнал теперь намного отчетливее и его вряд ли можно перепутать. Другой важный момент – это возможность разнообразных комбинаций. Всего из нескольких звуков можно построить бесчисленное количество звуковых сочетаний. Вы уже догадались – так появилось слово. Полагаю, вы верите, что многие животные знают разные сигналы с разными значениями, но поверите ли вы, если я скажу, что животные разговаривают словами? Скорее всего, нет, и все же это правда.

У австралийской красноголовой шилоклювой тимелии (Pomatostomus ruficeps) довольно сложное социальное сообщество, в котором все вместе высиживают птенцов, ищут пищу и ведут общее хозяйство. Эти птицы знают два звука, которые для простоты назовем А и Б. Звуки сами по себе, как заметили исследователи, не имеют смысла. Но если А и Б объединить, то комбинация АБ будет как-то связана с полетом. Точнее пока не известно, но при этом птицы смотрят на небо.

Если птицы издают комбинацию БАБ, это означает нечто, связанное с кормлением выводка, они смотрят в гнездо[38]. Можно провести аналогию на примере ПРИ и ВЕТ. Оба звукосочетания сами по себе не имеют смысла, но, если произнести их вместе, получится дружеское приветствие ПРИВЕТ. Публикация об этом вышла в 2015 году и осталась полностью незамеченной прессой, хотя здесь впервые были представлены доказательства, что животные используют для общения слова.

3. Существующие крики объединяются в комбинации. Этот пункт не менее интересный, чем предыдущий. Суть в том, чтобы комбинировать информативные сигналы. Если в предыдущем пункте объединяли звуки, не имеющие смысла по отдельности, в призыв-слово со значением, то теперь из этих слов, имеющих значение, составляется нечто вроде предложения.

Слово или зов – это, несомненно, великое изобретение, но намного лучше, когда можно сочетать несколько значений. Тогда можно сказать: «Сходи в булочную и купи хлеба!» Или: «Иди сюда, только осторожно!» Пегая дроздовая тимелия, родом из Южной Африки, владеет построением предложения. Она объединяет предупреждение о приближающейся опасности с приглашением подойти. В частности, эти птицы используют такие крики при приближении хищников на земле, их птицам довольно просто обхитрить, если вести себя соответствующим образом. Это называется «моббинг», но в этом случае хищника обманывают. Скорее всего, вы уже знаете такие примеры. Птица притворяется раненной, уводя хищника от гнезда. У птиц, живущих колониями, такое поведение, конечно, должно разумно координироваться, и потому крик «Внимание!» объединяется с призывом «Сюда!». Тогда все понимают, что нужно делать. В этот момент хищник уже проиграл, потому что против банды организованных птиц у него нет никаких шансов. Ученые в ходе экспериментов с воспроизведением звуков обнаружили, что скоординированные действия против наземных хищников происходят, только если крики фактически объединены. Крик «Внимание!» сам по себе лишь вызывает повышенное внимание, а крик «Сюда!» просто означает «Эй, давай что-нибудь поделаем вместе?».

Однако сочетание этих криков вызывает совсем иное и особенное поведение. Как отмечают ученые, происходит это совсем по-другому, чем в случаях с каждым криком по отдельности, – с большей энергией[39].

К этому исследованию добавлю еще кое-что. Японские синицы делают так же, но в их «языке» используются совершенно разные призывы, из которых строится предложение, понятное только при помощи грамматических правил.

Например, услышав фразу: «Лев ест человека», мы понимаем, что происходит. Но если услышим фразу: «Человек ест льва», то разве что непонимающе улыбнемся или покачаем головой, потому что предложение звучит абсурдно. Грамматические правила могут даже решить вопрос жизни и смерти: «Казнить, нельзя помиловать!» имеет абсолютно другой смысл, чем «Казнить нельзя, помиловать!». Когда я был ребенком, я был так впечатлен этим примером, что это мотивировало меня правильно расставлять запятые. К сожалению, это мне не дается, что приводит в отчаяние редакторов в издательствах.

Японских ученых осенила блестящая идея – в эксперименте с воспроизведением звуков они просто изменили их структуру. И оказалось, что комбинация криков А, Б, В и Г имеет вполне понятный для синиц смысл. Они слышат, что необходимо подойти к зовущему, но где-то рядом находится хищник и нужно быть начеку. Если же изменить последовательность на Г и А, Б, В, то ничего не происходит. В такой комбинации для синиц просто нет смысла. То есть предложение соответствует определенной грамматике, и, только соблюдая эти правила, можно передать смысл.

Если учесть, что наши общие предки разделились 300 миллионов лет назад и что позвоночные животные (рыбы, рептилии, птицы и млекопитающие) начали развиваться 500 миллионов лет назад, то становится понятно, насколько разными должны были стать. Тем не менее ученые единодушно считают, что можно многое узнать о появлении нашего собственного языка на примере коммуникации птиц[40]. Возможно, это не так уж удивительно, если принять во внимание многие сопоставимые когнитивные способности[41]. В биологии это называется конвергенцией, что означает сходные процессы, которые развиваются независимо друг от друга. С моей точки зрения, это также прекрасная иллюстрация того, сколько общего у нас с животными, хоть мы и не близкие родственники друг другу.

У животных есть проблемы, сопоставимые с нашими, и неизбежно возникли схожие механизмы адаптации. Это относится как к физическим возможностям, так и к мышлению (когнитивным способностям), а также к языку.

4. Животных учат языку