В десять часов вечера, встретив мать и отужинав в ее компании, Никита все-таки решился визитировать в клуб. Неброско одевшись в бежевые слаксы5, темно-серую футболку и джинсовый пиджак, он взял деньги, сунул в боковой карман сотовый телефон и, захватив ключи, вышел из своей комнаты. Мать, занимавшая гостиную, смотрела телевизор, вытянув ноги на разложенном диване. Это была миловидная невысокая женщина сорока шести лет, с весьма подтянутой фигурой. Ее довольно интересное лицо, почти не тронутое морщинами, излучало здоровье и волю назло усталости от прошедшего дня. Объемная короткая прическа, смелый, проницательный взгляд, упрямый подбородок и строгие губы, всегда визуально увеличенные помадой на людях – женщина очень за собой следила, с уверенностью, что еще не конец, но давно ничего не ждала, стараясь отгонять лирические мотивы, какие, в общем-то, не часто ее затрагивали. Спиною она сначала прислонялась к подушке, но увидев прошмыгнувшего в проходе сына, чуть наклонилась вперед.
– Ты уходишь, так поздно?
– Да, у меня свидание.
– Не успел сдать экзамены, как тут же девушку завел? А что же твоя бывшая… не помирились?
Сунув ноги в кроссовки и наскоро завязав шнуровку, Никита заглянул в гостиную.
– Я не видел ее уже полгода и желанием не горю! – резко ответил он. – Хватит уже вспоминать!
– А она мне нравилась…
– Мам!
– Да не реагируй ты так, сколько их у тебя еще будет…
Молчаливо оценив это позитивное высказывание, Никита скрылся и вышел в подъезд, вновь забывая зонт.
Небо не изменилось, встречая тучей и накрапывающим дождем. Решив не возвращаться, даже не смотря на ожидавшую десяти минутную прогулку, Никита понадеялся проскочить сухим.
Повернув с Пушкинской улицы по направлению к Светланской, молодой человек шел под гигантскими сводами Золотого моста, защитившего, как казалось, от капель и, радуясь предпринятому виражу, понял, что был обманут. Вновь начинавшийся дождь, лишь слегка окропив асфальт, дома и транспорт, так же неожиданно стих. Огромная, но случайная туча, отказавшись от бомбардировки, не спеша потянулась в город, в поисках более подходящих целей. Маршрут менять было поздно и Никите ничего не оставалось, как выйти на главную городскую улицу, заложить петлю, подняться вверх по улице Лазо, и далее, к намеченной цели, двигаться вдоль сквера.
Плавно соединившись с улицей Суханова, молодой человек оказался почти напротив нужного здания и черная арка над входом, с горящей надписью «BSB CLUB», сразу привлекла внимание. Ряд припаркованных автомобилей, желтая надпись «open», доносившаяся музыка и кучка дымивших мажоров, почему-то всегда находившихся снаружи – все давало понять, что заведение функционирует. Ему не хватало лишь Никиты, с которым их разделяло четырехполосное шоссе без светофора и зебры. Однако выход был удачно предоставлен строительно-дорожным управлением, чьи на редкость ответственные работники прорыли здесь подземный переход.
А вот и вход. Еще одна удача – вход бесплатный! Осталось только быстренько прошмыгнуть к бару на освободившейся табурет, да с кружечкой темного пивка затаиться до появления Кристины.
– Мне «Жатецкого гуся»! – громко попросил молодой человек, протягивая бармену двести рублей и, с нацеженным напитком в руке, лишь сейчас осмотрел помещение.
От весьма оригинального интерьера, потерявшегося между индустриалом и гранжем, веяло брутальной аляповатостью. Холодок беленых кирпичей, вполне гармонировавших с теплотой деревянных столешниц, был грубо перечеркнут искривленным металлом красных и черных труб, оттенен мрачноватой барной стойкой и обезображен репродукциями скверно нарисованных людей. Плафоны жуткие на цепях, интимный свет фонариков вдоль стен и яркая иллюминация ламп на кронштейне, как на стреле строительного крана, зависшего над барной стойкой. Здесь бутылки в бирюзовой подсветке провоцировали напиться.
Боясь потерять такое удачное место, Никита остался сидеть и, под пристальным взглядом Цзэдуна6, хитро взиравшего с плаката, залпом опорожнил полкружки.
Немного опьянеть сейчас пошло бы на пользу. Только бы Кристина пришла, только бы заметила его в этом скопище все прибывающих и прибывающих людишек, только бы не оказалась равнодушной по примеру своих одногруппниц, игнорировавших Никиту. Да, но ведь какое-то время он был занят другой? Да, но ведь он давно свободен! Свободен, но недоверчив, печален и часто угрюм, а веселые молодые девочки, полные жизненной энергии, всегда мельтешащие и куда-то спешащие, таких обходят стороной.
И Никита вдруг подумал, каким он станет в тридцать лет. Представил, на мгновение, картину из сидящего в баре бородатого дядечки в засаленном пиджаке, немного одутловатого с похмелья, ворчливого мизогина, с поехавшей от воздержания крышей.
– Брр… – непроизвольно выплюнул Никита, дернув головой.
– Скверное пиво? – спросили с соседнего стула.
– Скверные мысли.
Одиннадцать часов и вторая кружка вполне себе нормального напитка. К бару уже не протолкнуться, люди группами протискиваются в танцевальный зал, воркующие пары у окон за деревянными столиками, и где-то там, за многочисленными головами, мелькают обшарканные балясины импровизированной балюстрады, отделявшей штабную зону. И мужчина на черном «Ауди», так и оставшийся неузнанным, уже уютно разместился со своей подозрительной компанией в окружении подозрительных портретов коммунистических вождей, из ряда которых, ведомые подозрительным заговором, был вытеснен подозрительный Мао, по-прежнему висевший у телевизионного экрана и подозрительно наблюдавший за всеми.
Почувствовав, что бесцельное изучение скучной витрины, неумышленная слежка за действиями проворного бармена и напрасное подслушивания разговоров восседавших рядом посетителей Никите уже порядком осточертело, он уставился на экран. Но вдруг из зала донеслись гитарные аккорды, и чей-то громкий голос обратился к присутствующим:
– Вас приветствует ди-джей Рошковский и группа «А4»…
Большая часть гостей, сгруппированная у бара, проворно потянулась на голос. Он еще что-то говорил, был встречен радушными возгласами и, наконец, прервался. И кто-то, довольно не дурно, запел одну из песен группы «Кино».
Нужно было идти, нужно было залезть в самый сгусток толпы, смотреть по сторонам, выискивать знакомый профиль. Кристина должна быть там! Ее горячая головка, наполнившись живой музыкой, просто не могла не заставить ноги броситься в этот зал. Еще какие-то мгновения и страстный, притягательный женский взгляд опять пересечется с взглядом Никиты. Эта не она… и эта тоже, и эта девушка, что так на Кристину похожа. Он мешал, толкался, отвлекал, пока, наконец, чья-то сильная рука не схватила его за шиворот.
– Что ты тут крутишься? – грубо спросили над ухом.
Никита дернулся, но пальцы крепко сжимали воротник, и отпустили лишь тогда, когда он ответил:
– Человека ищу!
– Диоген7 что ли!?
Никита повернулся, чтобы увидеть небритое лицо долговязого мужчины, очень похожего на хипстера8, в клетчатом пиджаке и футболке с нарисованной головой подмигивающего мопса, и выжал глупую улыбку.
– Встань под аркой и слушай со всеми! – посоветовал мужчина, перекрикивая музыку. – Мимо никто не проскочит!
Никита кивнул, принимаясь ретироваться. Он был бы не против остаться перед крохотной сценой, мог бы аплодировать, подтанцовывать, подпевать, впасть в легкий раж от исполнения «Кукушки», «Пачки сигарет» и «Звезды по имени Солнце», но он был упрямый как черт и поиски не заканчивал.
«Жаль Лёнька отказался, – со вздохом подумал молодой человек. – Слоняюсь тут один, как неприкаянный. Полкуска слил на пиво, а настроения нет. И Кристины нет».
Он стал у выхода, подперев спиной стену и, еще раз глубоко вздохнув, сложил на груди руки. Разыграли? Едва ли. Скорее Кристина обманула их. А ведь не спросишь, и не обвинишь… Она чужая, совершенно чужая, не смотря на зацепивший взгляд. Она останется такой до сентября, где, очутившись на общей лекции, вновь будет пробуравлена глазами; где, надменная и ледяная, ответит презрением и угрозами, еще раз подтверждая теорию о тщетности случайных встреч и людях не пересекаемых линий. Нет, Кристина не выше его и не ниже, все это видимость и шлак, просто их пути параллельны.
В хороводе непонятных размышлений молодой человек пробыл в клубе еще полтора часа. Он стоял, слушая музыкантов, рассматривал довольно серьезную публику из числа подросшей двадцати пяти – тридцатилетней молодежи, пьянел от общей атмосферы, буравил взглядом приветливые лица дам, улыбался им, и дважды возвращался к бару, чтобы залиться пивом, на сей раз светлым, на сей раз «Балтикой». И когда время перевалило за полночь, размякшему молодому человеку захотелось на свежий воздух. Голова кружилась и легкие, наглотавшись табачного дыма курильщиков, лишь усиливали в организме отравляющий процесс.
Торопливой, размашистой походкой Никита бросился мимо бара, не глядя поставив на стойку опорожненный бокал. Еще немного, мимо балюстрады и кассы, в прихожую, на желтый свет импровизированного маяка, где на фоне нарисованных бочек и ящиков закручены вентили труб, напоминавшие пожарные гидранты. Воздуха! Воздуха!
Улица встретила тихо томным свечением придорожных фонарей и небом, нависшим и серым. Машины редкие на шоссе, несколько человек у решеток снаружи, пара влюбленных у цветочного контейнера… целуются. Не поняв, пошло это или мило, Никита прошел к припаркованным автомобилям и, подбоченившись, замер, делая вид, что один из них его.
Приморская прохлада быстро провентилировала легкие. С видом ожидающего попутчиков, молодой человек повернулся к зданию – справа от клуба дверь ателье, слева – закрытые жалюзи цветочной лавки, чуть поодаль – гранитная лестница с огромной вывеской над ней: «Предотвращение, спасение, помощь».
«Какое странное соседство… – в мыслях промелькнуло у Никиты. – Рок-мюзик-бар и МЧС! Можно не сходя с места придумать подходящий анекдот… Эх, чувствую, нахлебаюсь я с этой Максеевой! Первый вечер в поиске встречи, а я уже прилично налакался по ее вине. Предотвратите мои приключения, спасите от одиночества, помогите остепениться!»
Заметив светящийся номер телефона доверия, молодой человек машинально потянулся к трубке своего мобильника, и включил его, сам не понимая зачем. Увидев два пропущенных вызова – от матери и Леонида – он даже на миг протрезвел.
– Вот блин…
«Так, с мамой ясно, хотела узнать, когда вернусь, но уже спит, наверное. А что с этим? Посмеяться надо мной решил? Гад! Ну, не видать вам моей доли! Тысячу уже пропил, тысячу дам и перебьются. Господи, а ведь и вправду воскресенье еще!»
С этими мутными мыслями Никита побрел к переходу, еще раз оборачиваясь на решетки клуба, где он мог лишь напиться и потратить оставшиеся деньги. Нужно было возвращаться домой в очередной попытке привередливой природы намочить его робкими каплями начинавшегося дождя.
– Столько идти… – с выдохом бросил Никита и замедлился немного, грустным взглядом провожая проскользнувшее на дороге такси.
«Мда, колеса бы сейчас не помешали… Припозднились мы чего-то, до сих пор не открыв мотосезон. А ведь все из-за Лёни! Что-то там у него с электроникой случилось в прошлом году… так и стоит. С другой стороны, ведь было некогда, экзамены! Да и дожди постоянные, не в кайф. Толи дело автомобиль, и зимой, и летом, и в дождь, и в снег. Верно говорят – все, что между ног, это не транспорт – и призадумаешься… Вот этот седан, к примеру, вполне себе ничего, или этот карапуз от «Сузуки», или этот…» – Молодой человек осекся, подавившись собственными мыслями, и широко раскрытыми глазами уставился на известные кольца. – «Ауди»!
Минуту Никита стоял сраженный неожиданным явлением, а мистически материализовавшийся автомобиль своими трапециевидными фарами низвергал его в пучину противоречий.
Черный «Ауди А8» второго поколения, сколько их в городе? Какие шансы, что на нем сюда приехал кто-то совершенно незнакомый? Один из сотни? А это значит, что объект сегодняшних поисков находится в клубе! Однако напрашивался и другой вопрос – стоило ли туда возвращаться?
Мысли Никиты спутались окончательно. Одна его половина настойчиво требовала продолжения, другая – непременного завершения. Одна его нога собиралась влево, другая вправо. Так он и остался стоять раскоряченным, клял себя за неуверенность, за глупость затеи, за нелепые фантазии и удивлялся, что даже будучи нетрезвым (а значит податливым на авантюры), не может перебороть в себе не из чего возникший страх.
Минута превратилась в две, и третья повела за собой четвертую, а молодой человек все стоял и таращился на машину, в которой, как ему недавно казалось, возили девушку его жизни, его мечту, его судьбу, его вторую половину, наверное, ту самую, какая неистово зазывала в клуб для встречи.
Но Никита не двигался и думал, просчитывая шаги, представляя смазливую мордашку Кристины и вспоминая карамельный голосок, тараторящий на экзамене. Ее голосом можно озвучивать мультфильмы, уж очень он забавный. Или, даже через трубку телефона, довести до оргазма самого искушенного мужчину. Главное, при этом лишь слова подобрать правильные. Да, она там. И она там со своим бойфрендом. Возможно, что они только что приехали, и в танцевальном зале, где Никита заглянул в лицо чуть ли не каждой женской особи, Кристина просто не успела появиться. Они заняли освободившийся столик, взяли напитки и расслабились. Зачем им толкотня и люди? А Никита, спасаясь от угара, пролетел мимо, не на кого уже не обращая внимания. Что, черт возьми, ему сейчас делать? Что!?
– Если не собираешься угонять, посторонись, – вдруг раздался откуда-то жестяной мужской голос.
Молодой человек встрепенулся, с трудом оторвал от капота, словно прилипший, взгляд, и увидел щербатую физиономию высокого брюнета, за которым подходили трое молодых мужчин.
Быстро придав лицу бесшабашное выражение, Никита отшатнулся к ограде каменного каземата, а троица с неприветливой внешностью между тем продефилировала мимо, прощаясь на ходу со щербатым.
Амбал из черного «Ауди» – это именно он! Потенциальный враг безмолвного соперника, о котором неизвестно не только ему, но даже предмету еще не начавшегося спора.
«Какая неприятная рожа! – оценил Никита, искоса рассматривая щербатого в свете фонарного столба, и смахнул со лба дождевые капли. – И друзья под стать, не дать не взять, протокольные ублюдки».
Молодому человеку стало смешно, и он с трудом сдержал ухмылку, слушая за спиной неспешную поступь троицы, спускавшейся в подземный переход.
Тем временем щербатый уже успел исчезнуть за рулем, запуская мотор своего «Ауди», попятившегося назад, на опустевшую трассу.
Дождь расходился, окрашивая голубую джинсовку в синюю. Нужно идти домой. Идти под дождем безлюдными, сумрачными улицами, идти подвыпившим, с окончательно испорченным настроением. Идти, привлекающим к себе неприятности, ибо только в таком состоянии их точно можно привлечь.
Кристины нет. Это была сугубо мужская встреча, иначе кто-нибудь из этой троицы привел бы с собой подружку, и уж щербатый амбал, конечно, не оставил бы в одиночестве свою ненаглядную, сладкоголосую пассию.
Плюнув точно в линию бордюра, молодой человек принялся спускаться. Медленно, ступенька за ступенькой, с видом обделенного судьбой он повернул за угол под каменный свод и вдруг услышал приглушенные хлопки, с тихими, будто сдержанными, воплями. В конце подземного перехода происходила какая-то возня. Две мужские по сложению фигуры делали что-то странное – свидетель приближался – ногами пинали кого-то лежавшего на полу.
– Эй! – неожиданно для себя окликнул Никита. – Эй, вы что делаете!?
Оба обернулись, а снизу донесся трудно различимый стон, и голос просил:
– Помогите…
Не обладая врожденной смелостью, но поддавшись на приобретенное с пивом бесстрашие, Никита сделал несколько шагов навстречу, быстрее, еще быстрее, пока не побежал, а разогнавшись, отбросил одну из стоящих фигур ногою в пах. Молниеносный разворот к оторопевшей второй фигуре и кулаками в челюсть – раз, два, три. Еще какое-то мгновение и противник бросился наутек.
– Я не закончил! – выкрикнул Никита, размахивая руками и злясь, но ни кого уже не было, и даже убегавший топот ног смолк на подъеме противоположной лестницы.
– Вау! – крякнули снизу. – Ну, ты и боевик…
В попытке рассмотреть спасенного, Никита наклонил голову, узнавая молодого парня (приблизительно своих лет или чуть старше) из троицы, спустившейся в переход. Парень уже успел поменять положение и сел спиною к стене, устало вытягивая ноги.
– Такое не каждый день увидишь, – продолжил спасенный, вытирая тыльной стороной ладони окровавленные губы. – Наверху мужик стоял при «Ауди», не заметил часом?
– Он уехал.
– Черт возьми…
– Чего им надо было, хоть сказали? – спросил Никита, все еще тяжело дыша от проведенной атаки.
– Да ничего не сказали, тупо засветили в глаз и стали колотить по почкам. Гопники чертовы… не любят они нашего брата…
В дрожащем свете отдаленной лампочки Никита опустился на корточки, еще раз, уже внимательнее, оглядев собеседника и, надо отметить, вид его Никиту удивил. Незнакомец был облачен в приталенный вельветовый сюртук со стоячим воротником, в майку под ним, в широкие тряпичные штаны с кожаным ремнем, грубые башмаки на тракторной платформе – и все это в темных тонах со светлыми отпечатками пинавших ранее ног. Лицо его тоже показалось необычным: полнощеким, с покатым лбом, плавно переходящим в бурбонский нос; с темными, далеко посаженными друг от друга, глазами; а длинные волосы, в беспорядке ниспадавшие на плечи, отсылали обратно к одежде, сливаясь с ней в мрачной гармонии. Суммируя все перечисленное, незнакомец напоминал музыканта, присевшего в переходе поиграть, но по рассеянности забывшего инструмент. Всем своим обликом он выражал недоумение.
– Гопники? – повторил, фыркая, Никита. – А я-то, было, подумал, что ты вместе с ними шел.
Поняв, что солгать не удалось, незнакомец ответил улыбкой, от чего вид его стал еще более потерянным. Эдакое нелепое создание, поверженное своими же собратьями. И Никита, понимая, что лезет не в свое дело, не стал его больше допытывать, а только вытянулся в рост, да спросил:
– Может скорую вызвать?
– Гонишь что ли? – возразил незнакомец, самостоятельно вставая на ноги.
Через пару минут они неспешно поднялись на Суханова, где во всю уже хлестал ливень, и огляделись в поисках засады. Незнакомец вынул брелок сигнализации, кивком указывая на мигнувшее фарами черное японское купе, по виду напоминавшее «Супру» конца девяностых.
– Тебя куда подбросить? – ссутулившись под дождем, будто крыса, поинтересовался он.
– Пушкинская.
– Подходит!
Устроившись в салоне, больше походившем на оборудованный для мумии саркофаг, Никита, поежился. Черная кожа и пластик в подсветке красных светодиодных линий, брелоки черепов, пирамид, трикветров, внушительный металлический анкх под зеркалом и черт еще знает что было сгружено на заднем сиденье, возможно, что и распиленный на части труп.
«Радио нашего города, Владивосток эФ эМ!» – прозвучало из динамиков включенной магнитолы, и тихо заиграла музыка.
– Похолодало нынче, градусов двенадцать не более, – сказал водитель, заметив реакцию пассажира, – и дождь колючий.
– Это адреналин выходит после драки.
– Мм…
Никита захлопнул дверь, и незнакомец быстро помчал автомобиль по улице.
Ночь неощутимым весом навалилась на плечи. Вода ударялась в стекло, разлетаясь на капли, а пляшущие дворники разгоняли их по сторонам. В коротком блеске попадавшего света ручьи на миг преобразили камень, который, освещенный фонарями, мистически шевелился под пробегавшими струйками. Вода тончайшей пленкой натянулась на мостовую, и город спящий отражался в ней. Коробки серые и башни в бетоне замурованных людей, и почва, скованная асфальтом. Здесь уже ничего не взойдет, ни стеблей, ни колосьев, здесь никто не будет похоронен, здесь не будет спрятано ничего. Пустота без червей и корней, лишь молчание закопанных свай, да шептание канализации.
– Я у тебя в долгу, но знай, это лишь на короткое время, – проговорил водитель, останавливая автомобиль. – Долг – неприятная ноша, либо ты отдаешь его быстро, либо забываешь навсегда.
– Да брось ты, – ответил Никита, отмахнувшись. – Я помог тебе отбиться, ты не дал мне вымокнуть. Чин чинарем.
– Как знаешь, – поникшим голосом произнес собеседник, протягивая руку и представляясь: – Михаил.
– Никита, – вторил пассажир, с удовольствием пожимая ее.
– Учишься?
– Студент.
– А драться где так наловчился?
– Шесть лет школы кудо, правда, так и не показав перспектив, два года как бросил.
– Кудо… – задумчиво повторил Михаил. – Постой-постой, не в «Брате» часом?
– Нет, «Бастион» на Никифорова, – Никита улыбнулся. – Там бесплатно.
– Ну, мир маленький, студент, не исключаю, что пересечемся. А лучше достань-ка мобилу, да номерочек вбей. Я вещичками старинными приторговываю, вдруг что раздобудешь или натолкнешься – иконы, монеты, столовое серебро – вот тогда и обращайся. Оценю без обмана, в плюсе отпущу.
Они попрощались, и пассажир неохотно покинул салон, побежав под дождем к подъезду.