У меня,
да и у вас,
в запасе вечность.
Что нам
потерять
часок – другой?!
В далёком детстве, почти младенчестве, фотография Маяковского в кабинете отца меня просто пугала: обритый череп, крупные, будто рубленные, черты лица, «балалаечные кулачищи». Именно такими представлялись мне дворовые хулиганы и бандиты. Ужас!..
С поэзией Маяковского я познакомился много позже. Стихи для детства и юношества оставили меня равнодушным. Было в них что-то от заигрывания палача с жертвой. Не зная ни Станиславского, ни Немировича-Данченко уже тогда была стойкая реакция – «Не верю!».
Пока я не услышал «Левый марш» и «Владимир Ильич Ленин». Вот это был нокдаун! К чёрту идеологию! Она здесь вообще не причём.
«Долбанул и размазал» ритм. Именно ритм! Поэзии подобного рода я не знаю даже сейчас. Что-то маяковское есть в цоевской «Перемен!», но до идеала, в моих глазах, Витька не дотянул: жара и агрессии не хватило.
До претензионных «Священных монстров» в «Обыкновенных инцидентах» Лимонов называет Маяковского первым панком (одноимённый рассказ). Да! Для нынешних рэперов Маяковский – первый рэпер! Пусть так…
В любом случае, явиться «весомо, грубо, зримо» и сказать своё слово в Поэзии, дать новую поэтическую стилистику, с которой до сих пор некого поставить на современном поэтическом горизонте под силу только и исключительно гению.
К слову, не одному ни рэперу, ни панку так и не удалось превзойти своего Гуру энергетически. До степени «я разнесу эту халабуду к ебеням», очевидно свойственной Маяковскому, ни один «бунтарь» дотянуться так и не смог.
А уж когда руки дошли до «Как делать стихи?», Маяковский меня добил. Готовый подписаться под каждым словом в этом эссе, я, как умная собачка, всё это понимал, да высказать не мог.
Поэзия была для меня (и остаётся сейчас) священной нимфой. Чему учат в литературных институтах мне и тогда, и сейчас представляется слабо.
Думаю так: ты либо можешь писать стихи (даже плохие), либо нет. Третьего не дано. Как сиддха, сверхспособность. К музыке и живописи это также относится.
Не оканчивая никаких поэтических курсов и уж, тем более, литературных институтов, Маяковский за здорово живёшь пошагово и педантично описал полный цикл стихосложения.
Начиная с формирования замысла и заканчивая «продажной упаковкой», описал так, что, на авторский взгляд, поэтическая способность становится доступной даже обывателю, простолюдину. Как?!! Как он это сделал?..
Иными словами, обойти Маяковского вниманием в таком труде мне не под силу. И начинается исследование с него не только по хронологическому основанию, не только по «праву первородства».
Мощь личности, творческий путь и прочие составляющие мирской жизни поэта – всё это необходимо разместить за рамками исследовательского повествования. Об этом итак уже наличествует целый «тоннаж» мемуаров и воспоминаний. Квинтэссенция поисков – обнаружение астрологических признаков самоубийства в гороскопе Маяковского. Соответственно, ключевой вопрос – поиск этого гороскопа.
Согласно официальной версии Владимир Владимирович Маяковский родился 7 (19) июля 1893 года в селе Багдади Кутаисской губернии Грузии [44]. Казалось бы, дело – за малым, за ректификацией гороскопа. Однако всё не так просто…
В автобиографии «Я сам» [5] поэт постулирует: «ГЛАВНОЕ. Родился 7 июля 1894 года (или 93 – мнения мамы и послужного списка отца расходятся. Во всяком случае, не раньше) (внимание этой фразе! Не кажется ли она странной для автобиографии? – Ломов). Родина – село Багдади, Кутаисская губерния, Грузия». Однако! Получается, что придётся рассматривать, как минимум, два дня – 19 июля 1893 года и 19 июля 1894 года. Конечно, между «мнением мамы» и «послужным списком отца» (вообще, что это?) целесообразно обратиться к «мнению мамы», как лица несущего девятимесячное «родовое бремя» непосредственно. Но какая из заявленных дат относится к «мнению мамы», а какая – к «послужному списку отца»? Придётся выбирать из двух эмпирически.
Но и автобиографическое «во всяком случае, не раньше» [55] – тоже загадка, достойная расширения исследовательского ареала. Суть версии в следующем: «Вы можете представить себе ребенка, который раньше научился говорить, чем ходить? В 4 года он уже бегло читал, в 5 – декламировал стихи Майкова, в 6 – играл в городки и удивлял окружающих своим остроумием. В 7 лет мальчик на равных общался со взрослыми. В 11 – изучал Гейне, а в 12 – штудировал труды Энгельса и Лассаля. Все это мы узнаем из воспоминаний родных Владимира Маяковского, а также из биографии, написанной им самим и помещенной во все собрания его сочинений» [66].
Здесь же: «Мальчику уже 11 лет, он созрел для революционной деятельности. Глава «905 год» повествует: «Не до учения. Пошли демонстрации и митинги. Я тоже пошел».
Что он читает в это время? Об этом мы узнаем из следующей главы – «Социализм»: «Речи, газеты. Читал запоем. Первая: «Долой социал-демократов». Вторая: «Экономические беседы». Меня ввели в марксистский кружок. Стал считать себя социал-демократом. Лассаль у меня перепутался с Демосфеном. Говорю речи, набрав камни в рот»…
А пока идет 1906 год. Следующая главка – «Гимназия»: «Перевелся в 4 класс. Единицы, слабо разноображиваемые двойками. Под партой – «Антидюринг».