Ю открыла глаза. Синеокое небо, обрамленное хвойными кудряшками, выглядело вполне приветливо. С дерева прямо над её головой сорвалась стайка пёстрых пичуг и, весело щебеча, взмыла ввысь.
– Живность – это хорошо, – сказала она по привычке вслух, осматриваясь по сторонам.
Всё было тихо. Разве что вдалеке журчал ручеек. К нему она и направилась. Жизнь всегда начинается у воды. Хочешь выйти из леса – ищи воду.
Когда Ю потерялась, первое время она отчаянно искала дорогу назад. Так бывает – со страху движения становятся резкими, порывистыми, не помогая, но все глубже затягивая в неизвестность. Многие так и пропадают. Ю повезло: её подхватило течением и понесло по мирам. Одни она разглядывала во все глаза, из других бежала без оглядки, теряя на ходу то туфли, то спички, то воспоминания. Всё, что удалось ныне сохранить – потертый пустой рюкзак да первая буква имени. Ю. А может даже не первая, кто ж теперь знает.
Звук ручья доносился уже где-то совсем рядом. Схема была неизменна – выйти к большой воде: озеру или речке, а затем сквозь прохладную водную гладь нырнуть в очередной новый мир. Из него в другой, третий, десятый и далее по траектории, в надежде наконец узнать родные края в одном из них.
«А может быть этот мир твой?» – вкрадчиво говорил внутренний голос, заставляя Ю жадно вглядываться в каждую деталь. Но сердце молчало, будто притихши перед бурей.
На ещё светлом небе взошла первая звезда – маленькое яркое ночное светило. Сколько миров повидала Ю, но звёзд в них не встречала ни разу. Забыв про осторожность, она уставилась на небо. В голове вдруг старым, давно забытым мотивом зазвучала песня:
«Тропою оленьей
Лежит путь домой,
Потерянный след
Зарастает травой…
Там солнце румяно
И слаще вода
Там ярко на небе сияет звезда…»
Ю бросила короткий взгляд на ручей и решительно шагнула в другую сторону. Впервые за долгое время ей захотелось перестать плыть по течению. И будь что будет.
После резкого поворота поначалу идти легко. Полные бурдюки уверенности в правильности принятого решения приятной тяжестью держат равновесие. Но вот дорога истончается, исчезает, и ничего кроме густого бурелома кругом нет. Что будет с твоей уверенностью тогда?
Из иного места можно выбраться хорошенько разозлившись – напролом, не чувствуя боли и усталости. Этот лес сопротивлялся: ставил подножки, хлестал по лицу кривыми руками-ветками, морил комарами и холодом. А потом и вовсе встал глухой колючей стеной.
– Чертов лес! – выругалась Ю, саданув ботинком по трухлявому пню и тут же скорчившись от боли, осела на землю. Вместо пня оказалась невесть откуда взявшаяся каменюга. Чертов лес.
Угораздило же заблудиться в лесу какого-то чужого мирка. Пошла б как обычно, к воде, и уже другой, возможно более дружелюбный, мир лежал бы под ее ногами. А если нет, всегда можно нырнуть в следующий.
«Чертов лес», – повторяла Ю, перерывая в сотый раз пустой рюкзак, выворачивая наизнанку каждый карман, будто там можно было найти что-то кроме пыли.
Немного успокоившись, она легла на землю, закрыла глаза и стала слушать. Земля дышала. Как дышит запыхавшийся с дороги конь. Земля била в тугой звонкий бубен – ритмично и завораживающе. Земля рыдала маленькой девочкой – тихо и почти без сил. Ю вздрогнула, открыла глаза. Ледяными пальцами плач забрался ей за шиворот, сдавил горло. «Чертов лес», – прошептала она, цепенея от страха. Детский плач раздался где-то совсем рядом.
Схватить рюкзак и рвануть подальше. Но куда? Лес окружил её со всех сторон. Ноги сами пошли на звук. Бурелом расступился. Подобрал свои корявые конечности. В корнях поваленного дерева, сжавшись в комок, лежала девочка. Большие оленьи глаза на истощенном лице испуганно смотрели на Ю. Девочка не издавала ни звука. Лишь одними губами беззвучно выводила: «Ма-ма».
«Ма-ма-ма-ма-ма-ма», – стучало в висках Ю, точно маленькой колотушкой в бубен, выпуская на волю дикие инстинкты.
Горячие слезы подступили к глазам. «Ма-ма», – говорили они губами девочки с оленьими глазами. «Ма-ма», – непослушно текли по щекам. Взять бы рюкзак и бежать отсюда подальше. Но куда? Лес был уже внутри неё
Маленькими расчесанными от укусов ручонками лес тянулся к Ю. «Не бросай», – звучало в голове так же четко и нескончаемо, как писк комара над ухом. Лес почти забрал себе девчонку, а теперь положил глаз и на нее.
Вдруг через щелку зеленого окружения прорвался солнечный луч. Он едва коснулся теплой ладошкой серебристой макушки Ю и тут же рассыпался на осколки. Но и этого было достаточно.
«Нет, – прошипела она, резко сбросив липкое наваждение, – мы тут не останемся».
«Тут-тут-тут», – где-то высоко на дереве отстукивал дятел. Разноцветные жучки вылезали из-под коры в попытке убежать, но острый клюв неминуемо настигал каждого.
«Домой!» – тихо проговорила Ю, глядя в оленьи глаза, и, схватив в охапку почти невесомое тельце, побежала вперед. Туда, где только что сверкнуло солнце. Никто не хватал ее за пятки. Не смотрел вслед. Разве что ворон, слетевший с ветки, глухо усмехнулся.
Ю раздвигала руками ветви и шла, шла, шла… Здесь не было ни дня, ни ночи. Даже время заблудилось в этих зарослях тальника. Сбитые в кровь ноги просили передышки, но, казалось, стоит только замедлить шаг, и чертов лес схватит её за шкирку.
В рюкзаке, перевернутом на манер кенгурятника, спала девочка. Темные волосы, вьюнками расползались по ее маленькой спинке. На вид лет 5, может меньше. Странное незнакомое чувство согревало Ю изнутри. Будто, заполнив пустоту рюкзака, можно было наполниться самой.
Без остановок она упорно пробиралась на запад. И лес, словно сдавая позиции, начал редеть.
Вскоре между деревьев замаячила синева. «Неужели река?» – впилась в горизонт, не веря глазам Ю. Мокрый речной запах ударил в нос. Сердце перешло на галоп. Ноги уже несли как бешеные, как вдруг неожиданная подножка, хлестнув веткой, повалила Ю на землю. Девчонка в рюкзаке взвизгнула. Одновременно раздался утробный рык.
– На дерево! – рявкнула Ю, с силой швырнув рюкзак вверх. Девчонка ухватилась руками за ветку и быстро поползла по стволу.
Ю хапнула носом воздух, мелкая дрожь била все тело. Что ты можешь против матерого зверя?
Волк хрипло зарычал, выходя из чащи. В желтых глазах разгоралось пламя.
Огонь замораживал. Подчинял своей воле. «Не сопротивляйся, и смерть заберет тебя быстро», – шептал он ласково, стирая остатки памяти. Погружал в кромешную темноту.
– Ты уже ничто. Зачем такая жизнь?
Ю застонала, хватаясь за тонкую ниточку своего имени. Если есть имя – есть человек.
Речной запах мягко обнял ее за плечи. «Юррргааа», – позвал ветер, встрепенув всё внутри. «Ю – Ю-р-р-р-г-а – быстрая река», – отозвалось волной мимолетных воспоминаний в голове. И она, наконец, оторвала взгляд от жёлтых глаз волка.
– Я здесь не останусь. Мы здесь не останемся, – голос звучал тверже камня.
– Даже реке не убежать от своей судьбы, – оскалился матерый и поджал уши.
В один прыжок серая смерть оказалась рядом. Острые зубы вонзились в плоть. Горячий жизненный сок полился ручьём на землю. Юрга взревела. Река вышла из берегов. Она понеслась по её телу неведомой силой, сшибая всё на своём пути.
Мощным ударом передней лапы Юрга скинула противника, оглушительный звериный рык вырвался из её груди. Верхняя губа поднялась, обнажая острые клыки. Волк отпрянул, заходил зигзагом, пытаясь достать сбоку. Он рассчитывал на лёгкую добычу. Пьянящий вкус крови уже был на его зубах. Но медвежья ярость обрушилась всей мощью на врага. Волк завыл от боли, перекувыркнулся и бросился назад.
Огромная медведица гналась за серой тенью, пока лесная тьма окончательно не проглотила обратно свое дитя.
Юрга прислонилась к дереву и рухнула на землю. Ноги вдруг стали ватными. «Слезай», – охрипшим голосом позвала она. Но девочка была уже рядом. Тёплые ладошки легли на холодный лоб. Боль отступила. «Домой», – сказала девочка, показывая пальцем на просвет, брезжащий между деревьев.
Лес молчал. Провожал, не прощаясь. Там внизу ждала река, а за ней грибочками юрт росла жизнь.
Юрга открыла глаза. Тусклый свет свечи едва мерцал. Тело было чужое, тяжёлое, руки не слушались.
– Очнулась! Очнулась! – закричала старуха сидевшая рядом. В её морщинистом лице Юрга с трудом узнала младшую сестру по отцу – Нэви.
– Тебя не было целую луну! Жизнь вытекла из твоей утробы до последней капли, – Нэви плакала, – и ты ушла. Как все женщины вашего рода. Никто ещё не возвращался.
Юрга не слушала. Ее глаза лихорадочно шарили по жилищу.
– Где моя дочь? – спросила она.
Лицо Нэви вдруг потемнело.
– Ребенок родился слабым.
– Где моя дочь? – Юрга рванулась всем телом вперед, напрягая связки.
Из соседней комнаты раздался слабый плач. Вошедшая повитуха, несла в руках сверток из медвежьей шкуры.
– Духи ночи уже приходили за ней, – тихо сказала Нэви.
– Больше они нас не потревожат, – Юрга слабыми руками взяла свёрток. Малышка открыла большие оленьи глазки, подарив миру свою первую улыбку.
– Мы дома, Хосеми – моя путеводная звезда. Дома.