– Между прочим, рейки – международно признанный способ лечения. А я его еще с астрологией совмещаю. Когда Сатурн в знаке Льва, и проходит через верхний эксцентриситет Плеяд, самое эффективное время. А вот если Луна в Козероге, и еще полнолуние впридачу, то в такой день лучше даже не пытаться.
Медсестра авторитетно кивнула головой. С такими агрументами она поспорить не могла. Было видно, что парень действительно разбирается. Надо же, придумали япошки рейки какие-то.
– И что, вот так всех можешь?
– Нет, – парень вздохнул. – Максимум два-три человека в день, и то если луна восходящая. А если спадающая, иногда и одного не могу. Да еще солнечные бури эти, вы не представляете, как они мешают лечить, вот подношу руку, а между мной и пациентом словно стена стоит.
Елена Александровна согласно кивнула. Как и многие медработники, она была суеверна и охотно верила всяким теориям.
Видя, что до конца ее не убедил, Артур зашел с козырей.
– Вы вот в каком знаке родились.
– Близнецы, – без раздумий ответила медсестра.
Артур сделал вид, что задумался.
– Так, Близнецы в третьем доме, и что там получается. Ну-ка дайте руку. Ага, сегодня как раз вспышка на Солнце была, вот и наложилось.
– Что наложилось? – встревожилась вконец запутавшаяся медсестра.
– Голова побаливает? Ничего, еще на одного пациента меня хватит. Расслабьтесь, смотрите вверх. Молитву знаете какую-нибудь? Отлично, читайте про себя, а я на пару точек понажимаю, и голова пройдет.
Медсестра закатила глаза к потолку, зашевелила губами, потом оторопело уставилась на парня.
– Прошло. Сразу раз, и все.
– Рейки, – улыбнулся Артур. – Ох и выложился я, сегодня, боюсь, уже никому помочь не смогу. Энергия как в песок уходит, вы очень энергетически сильная женщина. Может, в роду ведьмы были?
По виду Елены Александровны было видно, что она давно это знала.
– Так я пойду? – Артур кивнул головой в сторону стационара.
– Куда? Ах да, иди, иди. – Медсестра потрясла головой, ноющая боль, которая с утра изводила ее, пропала, словно и не было.
К обеду больница знала, что в отделении травматологии и ортопедии появился экстрасенс. Японские термины для большинства персонала ничего не говорили, а вот битву экстрасенсов на канале ТНТ смотрели практически все представительницы среднего и высшего медицинского персонала. К мнению врачей-мужчин никто не прислушивался, да они, впрочем, и не особо старались спорить. Мало ли что в голову женскую взбредет, какой только бред они не выслушивали тут за время работы.
К вечеру слухи дошли до Веры Яновны Непейвода, зама Лейбмахера по медицинской части.
– Это что получается, – в ее небольшом кабинете за столом для переговоров сидели она и два врача. Один из них рисовал что-то на листе бумаги, а второй как раз эмоционально размахивал руками, – в нашей больнице какой-то шарлатан появился. Говорят, он пациентов мимо кассы пропускает.
– Да успокойся ты, Гриша, какому-то дураку лоб мазью намазал, даже денег не взял. Завтра вся эта шутка вскроется, и все, уволим по статье.
– А Лейбмахер?
– Что Лейбмахер, – Вера Яновна усмехнулась. – Я сама с ним поговорю.
– И все же, – Гриша не унимался, – этой Елене из травмы он же голову вылечил.
– Вот об этом я как раз вообще не беспокоюсь, – второй врач перестал рисовать и начал складывать листок в самолетик. – Помнишь, я ей серьгу в ухо вставил, так она похудела на десять кило? Кстати, тогда просто вал пациентов был, мы лямов двадцать подняли, не меньше.
– Так, – Вера Яновна постучала по столу карандашом, – у нас все услуги есть в прейскуранте. И кодирование на похудание, и снятие головных болей. Что там еще?
– Коррекция поведения, – второй врач улыбнулся. – Психологическая реабилитация. Ты лучше, Гриш, скажи, поговорил с парнем?
– Поговорил, – первый врач рубанул рукой. – Тип непрошибаемый. На шизофреника не похож, эмоциональное состояние стабильное. И в то же время поведение соответствует возрасту. Может он и вправду где-нибудь в Японии учился?
– Ты этому веришь? – второй усмехнулся. – Рейки – это же вроде гомеопатии и метода Фолля. Кстати, – он повернулся к Вере Яновне, – у меня есть друг, натуропат. Надо бы его в штат ввести.
– Введем, – решительно ответила та. – И вообще, Максим, ты у нас директор клиники или нет? Или тебе еще кабинеты нужны? Свободных площадей в больнице нет, через Росимущество сейчас трудно будет провести. И кстати чем тебе метод Фолля не нравится, люди верят. И платят.
Максим кивнул. Поток пациентов, встреченных неласковой государственной медициной, в поисках быстрого излечения от выявленных и придуманных болячек плавно перетекал в частную клинику, расположившуюся в одном из корпусов больницы. Главврач здраво рассудил, что гомеопатия и мануальная терапия принесут гораздо больше денег, если не зачислять их на бюджетый счет, а оставлять в частной фирме.
Больным ведь что нужно – чтобы врач поговорил, проникся проблемой, диагноз поставил, да чтобы лечение было быстрое, безболезненное и навсегда. За это и денег не жалко отдать. В госклиниках как – доктора сомневаются, какие-то анализы назначают неприятные, трубки заставляют глотать и кровь сдавать литрами, а после этого руками разводят, мол, может такой диагноз, а может другой. Причем не все так просто с этой кровью, в газетах вон даже печатали, или по телевизору говорили, что какие-то наночастицы вводят, после чего человек становится управляемым роботом. Так, мол, государство зомбирует и без того послушное население.
А в частой клинике и улыбнутся, и слова умные скажут, и образование у них не только Пироговка или Сеченовка, а еще и Тибетский университет исцеления и самопознания, Аюрведическая академия живой воды, Тайский колледж потомственных целителей и т.п. Они пациента насквозь видят, сразу знают, какие анализы нужны и процедуры. И лекарства у них – не химия всякая вредная, а травки, собранные особым способом, наномолекулярные растворы и тому подобное. Да, дорого, зато без вот этих всех заумных и давно устаревших методов официальной медицины.
Все это присутствующим было хорошо известно. Вот только непонятно, что делать с юным дарованием, вторгшимся на чужое поле, а главное – со слухами, которые пошли по больнице, и могут помешать функционированию отлаженной системы. Ненадолго, и не слишком чувствительно, но все равно, любая помеха должна устраняться. Если эта помеха вообще существует.
Это и озвучила Вера Яновна.
– Эх вы, раздули из мухи слона, солидные люди, врачи, из-за какого-то мальчишки прибежали. Время уже десять вечера, по домам пора, а мы тут изображаем какихто агентов зла. Гриш, ну ты понятно, психиатр, тебе по жизни приходится таким быть психованным. Но ты-то, Максим, с чего всполошился?
– Так ведь это Громова сынок, – напомнил Максим.
– Ну и что Громова. Отца его уже два года нет, а вы все трясётесь. Ладно Пашка, он безобидный, да мать его – с ней связываться никто не хочет. А это щенок Громова со стороны, старая ведьма за него не вступится. Так что бояться нечего. Завтра пинок под зад, и все. С мужем я уже поговорила, он такое в своем отделении не потерпит.
7.
Артура в это время меньше всего занимал вопрос его увольнения. Он листал тонкую папку, лежавшую в подвале поверх кейсов с деньгами. Пока Павел смотрел, как зеленые купюры в банковских упаковках ровными рядами лежат в раскрытом чемоданчике, стопка листов формата А4 была убрана за пазуху.
Он разложил листы на письменном столе, их было всего десять, со схемами и графиками, в верхний ряд ушли первые пять, под ними три, два листа были отложены в сторону. Артур провел над пасьянсом ладонью, чтобы бумаги не сдвигались от прикосновения, взял обычный красный маркер и нарисовал стрелку из нижнего правого угла второго листа в верхнем ряду в левый верхний угол крайнего справа листа в нижнем ряду. От середины стрелки сделал отвод на соседний лист, подчеркнул некоторые места. Задумался. Махнул ладонью, пометки исчезли.
Его редко посылали в параллельные реальности просто так, обычно помощь одного из самых опытных портальных магов требовалась, когда предыдущий посетитель производных миров оставлял за собой незавершенные дела. За это хорошо платили, не кредитами, их у наследника одной из старших ветвей семьи было достаточно, а золотыми кругляшами с отверстием посредине. Арифметически можно посчитать, что при стоимости одного шиклу в миллион кредитов цена одного ману будет в шестьдесят раз больше, но это было не так. Если шиклу можно было обменять на незначительные услуги не самых сильных псионов, вроде обучения или лечения, и серебряные монеты часто водились у не самых знатных представителей общества, то ману расходовались на куда более серьезные вещи и ценились намного выше.
К примеру, десяток-другой ману стоил портальный сдвиг – получение псионом способности прокалывать пространство, в довесок это умение позволяло ускорить перезарядку портального маяка. Артур получил такой подарок от отца на семнадцатилетие, когда его дар окончательно сформировался. Еще за десяток ману можно было достать чистый кристалл портала, ведущий в произвольный мир, за двадцать – в определенный. За сотню с небольшим можно было прикупить себе магические способности, по наследству они не передавались, и сами по себе были скромные. Но для внешников, сидящих на торговых потоках, или внеземных правителей, сама возможность вырваться из толпы бездарностей стоила очень дорого. Поэтому купить золотую монетку за двести-триста миллионов считалось удачей.
Риск большой. В техногенных мирах, где даже сильный псион мог задержаться на долгие годы, прежде чем маяк набирал необходимое количество энергии, обычные умения значили больше, чем маические знания. Потерявший большую часть магических способностей псион не слишком отличался от окружающих людей, и, соответственно, подвергался тем же опасностям.
Магические миры тоже не были местом для спокойных прогулок. Местные маги по силе иногда превосходили непрошенных гостей, к тому же на их стороне были местные обычаи и традиции. В таких мирах привычные технические приспособления позволяли получить преимущество. Если, конечно, их пропускала система. Ну а если нет – во всех без исключения мирах маги, псионы, колдуны и волшебники, как ни назови, составляли совсем небольшую долю населения. Так что пришелец оказывался в привилегированной части общества.
Артур сгреб листы в стопку, они ему больше не понадобятся. Вся информация уже усвоилась, и требовала только анализа.
На полу возникла карта, ковролин прочертили борозды и проплешины. Странные для любого жителя изначального мира очертания государств, привычные – континентов и островов. Восемь листов разделились на сотню кусочков, половина из них заняла места на карте, другая, повисла в воздухе. Мозг Артура продолжал анализировать то, что было написано на листах, с каждой итерацией один или два кусочка бумаги находили свое место на полу. Наконец в воздухе остался только один. Он плавно опустился в то место, которое на карте соответствовало Москве.
Артур довольно улыбнулся, повинуясь движению ладони, карта с бумажным мусором исчезла. Остались два листа бумаги, нетронутые, с напечатанным текстом. Он их сложил аккуратно, убрал в ящик стола. Тот, кто будет копаться в его вещах, обязательно их найдет.
Вовремя. В дверь позвонили.
– Паша, проходи, – Артур радушно распахнул дверь. – Мой дом – твой дом. Точнее говоря, наоборот, да?
Павел усмехнулся немудреной шутке, переступил через порог.
– Ничего, что я так поздно?
– Я же тебе еще позавчера сказал – до часу ночи не сплю, так что заходи в любое время. Пойдем на кухню.
Однокомнатное жилье налагало определенные ограничения на прием гостей. Сама комната, метров двадцать площадью, располагала небольшим свободным от кровати, письменного стола и кушетки пространством. Спасала кухня, три на пять метров, с круглым столом и четырьмя венскими стульями, с подушечками на сиденьях, плоской панелью на стене и небольшим кухонным гарнитуром.
Павел опустился на один из стульев, побарабанил по столу пальцами.
– Выкладывай, друг мой, что на сердце лежит, – продекламировал Артур, включая кофемашину.
– Не поздновато для кофе? – Паша махнул головой на жужжащий агрегат.
– В самый раз. Мы туда куантро капнем, и все это с эклерами. Знаешь, вот что роднит все миры, так это кухня и выпивка. Почти везде есть и кофе, и бренди, и пиво, и пирожные с жирным и сладким кремом, и стейки.
– Нет, я пас, – Павел покачал головой, – иначе вообще не усну, а завтра на дежурство заступать, это почти сутки в больнице. Там я этого универсального напитка не меньше двух литров выпью. Хотя вот думаю, а нафига мне это нужно? Четыре месяца, и больница, и друзья-врачи, и Либермахер, и зам его с дурацкой отчетностью – все это будет далеко и неправда.
– Если хочешь выдавить из меня слезу – считай, сумел. Кстати, насчет четырех месяцев я погорячился, может за два успеем. Вот, держи.
– Пиво на ночь?
– Тоже универсальный напиток. И скажу тебе, есть миры, где он гораздо хуже. Давай, от головной боли помогает.
– А боль, – Павел поморщился, – будет все сильнее?
– Нет, – успокоил его Артур, – самый пик приходится, когда начинает разрушаться мозг, тебе до этого еще далеко. Сейчас так, цветочки. Так чего пришел-то?
Павел помолчал, вертя в руках бутылку, так и не открыл ее.
– Нет, – сказал Артур.
– Что нет?
– Ответ на твой вопрос. Нет возможности для тебя остаться. Знаешь, как в «Ромео и Джульетте»? «Нужно уехать и жить, или остаться и умереть».
Павел мрачно смотрел в одну точку.
– Послушай, – Артур налил себе кофе, добавил немного ликера из квадратной бутылки, – если тебе нужно мозги в порядок привести, иди вон, Машку трахни, девка заждалась совсем.
– И что потом? – не обращая внимания на подначки, спросил Павел.
– А потом ты на ней женишься, оставишь пять лямов зеленью, и ее родители тебя будут до самого перехода в попу целовать. Ну хорошо, два, с матерью, думаю, ты поделишься. Но, думаю, они тебя и за сотню тысяч изнасилуют поцелуями.
– Я думал, это твои деньги.
– Зачем они мне? – удивился Артур.
– Ну не знаю, – протянул Павел задумчиво, – провел бы время без забот. На курорте там или не знаю, куда можно столько денег за год истратить.
– Я подумаю, – Артур улыбнулся, откусил эклер. – Хочешь? Ну и зря, с пивом не очень, а с кофе идет отлично. Так, давай, не хандри. Мне-то все равно, за грустного и за веселого я получу одинаково.
– Ладно, – Павел поднялся, отчего на кухне стало тесновато. – Хотел еще спросить, ты-то зачем работать пошел?
– Чтобы с тобой рядом быть, дурилка. Не забивай себе голову, для тебя работа, для меня жизнь в незнакомом мире. Просто отдыхать и дома можно, а тут экстрим, приключения. Знаешь, я вот думаю в хирургию перевестись, как считаешь?
Павел только рукой махнул, захлопнул за собой дверь.
– Ну и ладно, – Артур вылил кофе в раковину, выбросил надкушенный эклер в помойное ведро, так и не открытую бутылку пива отправил обратно в холодильник. – Что за привычки на ночь глядя по гостям шастать.
Он взял смартфон, набрал номер с одного из листов бумаги.
– Георгий Алексеевич? Нет, вы меня не знаете. Вас мне порекомендовал один человек, который на двадцать третье февраля семь лет назад подарил вам репродукцию Ван Гога в фиолетовой раме. И я готов назвать слово, которое есть на ярлыке сзади. Да, первое во второй строке. Произношу по буквам. Сергей…
Видимо, сказанное удовлетворило собеседника на том конце сети.
– Вы готовы встретиться? Да, через сорок минут буду.
К клубу Артур подъехал на такси. Слегка помятый Киа Рио с гостем ближнего зарубежья за рулем лихо подкатил к стоянке, занятой приземистыми люксовыми седанами и дорогими внедорожниками, высадил пассажира и с прогазовкой укатил. Хотя было бы перед кем, из всех зрителей в наличии были только охранник и веселая компания из трех человек, вылезавшая из только что припаркованного красного седана.
Артур обошел здание и поднялся по ступенькам главного входа. Небольшая очередь, максимум человек двадцать, стояла возле барьера, который сторожили два охранника – здоровый громила со сломанным носом, и его невысокий, жилистый, с кривыми жокейскими ногами товарищ. Невысокий паренек в потертых джинсах, кроссовках и свободном пиджаке в крупно-зеленую клетку с вышитым на нагрудном кармане красным драконом, особого впечатления на них не произвел. Невысокий, с цепким взглядом секьюрити сверился со списком, в то время как громила притормозил очередную порцию посетителей.
– Да, проходите, – равнодушно кивнул охранник, и повернулся к другим гостям.
Артур прошел через рамку металлоискателя в холл, где хостес в купальниках и домаших тапочках с помпонами раздавали посетителям силиконовые браслеты, светящиеся в ультрафиолете, заглянул в зал. На танцполе толпа зажигала под ритмичные, бьющие по ушам звуки. На канатах, закрепленных на металлоконструкциях, были подвешены трубчатые качели с полуголыми девушками. Те болтали босыми ногами и пускали мыльные пузыри прямо в людское месиво. Столики по периметру были заняты, непонятно, что ждали те, кто стоял на улице. Троица со стоянки прошла мимо Артура к лестнице на второй этаж. Парень почувствовал, как кто-то собирается дотронуться до его плеча, обернулся.
Сзади стоял мужчина в сером костюме, среднего роста, с выпирающими через рукава бицепсами. Под полой пиджака угадывались очертания пистолета. Увидев, что парень оборачивается, он убрал руку.
– Вы Артур?
– Да, – кивнул тот.
– Вас ждут.
Они поднялись по мраморной лестнице на второй этаж, сопровождающий провел карточкой по считывателю возле двери, открыл ее, попустил Артура и захлопнул за собой, отсекая узкий коридор от долбящих звуков музыки.
Еще одна дверь привела в перпендикулярный первому коридор, с двумя дверьми по бокам и одной по центру.
– Проходите, – сказал охранник, кивнув на правую дверь.
В большой комнате за столом, заваленным бумагами, сидел лысый человечек в толстых очках, несвежей белой рубашке с подвернутыми рукавами, с изрезанным морщинами лицом. Волевой подбородок, крючковатый нос и полные губы плохо сочетались друг с другом и вообще с образом мелкого бухгалтера.
Человечек поднял на гостя глаза, поморщился.
– Я думал, ты старше.
Артур промолчал, стоя посреди комнаты и разглядывая обстановку. Место возле окна, наглухо затонированного, занимал стол, классический, с резными изогнутыми ножками и зеленым бархатом поверх столешницы. Три светильника на потолке прямо над столом давали яркий теплый свет.
Справа от стола высокий шкаф со стеклянными дверцами, уставленный папками, на противоположной стене – огромный экран, на который транслировались камеры, установленные на первом этаже, по периметру – еще двенадцать экранов, куда выводились трансляции из коридоров, подсобных помещений, приват-комнат и кабинок на втором-третьем этажах. На одном из экранов двое парней трахали девушку в тапочках с помпонами, кроме этих тапочек на девушке ничего не было.
Пол покрывал ковер с высоким пушистым ворсом, зеленоватой расцветки. Он отлично скрадывал шаги.