Муэдзин поёт. На минарете
Репродуктор, словно в дни войны.
Три эпохи, что исчезли в Лете,
В Яффо гостю каждому видны.
Ям Тихон[1] шумит. Он муэдзина
Тише, но, наверное, мудрей,
Старше лампы, гревшей Аладдина
И того, кто поселился в ней.
Из песка дворцы творит умело
Скульптор с мягким именем Юваль.
Солнышко на облако присело —
Цедит свет на жизни пастораль.
Горизонт – далёкий берег Неба —
К Яффо ближе южною зимой.
Морем пахнет, временем и хлебом…
Муэдзин, о Небе людям спой!
К море́й бирюзовому нимбу
Пришёл величайший Герой:
«Каким бы могучим ты ни было,
Я жажду сразиться с тобой!»
Он силой своей похвалялся,
Стараясь «врага» удивить;
Он долго кричал и ругался,
Стремясь Небеса оскорбить;
Он саблей размахивал грозно
(Он мог ей прекрасно владеть),
Надеясь, что рано иль поздно
Даст Небо Себя одолеть…
А Небо смотрело бесстрастно
На «подвиги» тысячу лет…
Оно и сегодня прекрасно —
Героя лишь рядышком нет.
На берегу бесконечного Неба
Плакал бедняк, выбиваясь из сил:
«Мне бы богатство, любимую мне бы!»
Небо прислало ему что просил.
Стало богатство обузой тяжёлой.
Стала любимая старой каргой.
Небо богач упрекал невесёлый:
«Злую ты шутку сыграло со мной,
Небо! Твоими подарками сыт я,
Им я теперь и минуты не рад!»
Небо услышало эту молитву —
Небо забрало подарки назад.
На берегу бесконечного Неба
Плакал бедняга: «Я так одинок!
Неблагодарный, как много я требовал…»
Небо шептало: «С тобой я, сынок».
Епископ и лама, раввин и мулла
У берега Неба собрались.
Какая оказия там их свела,
Они так и не догадались.
Не спорили «аввы», но каждый из них
В свидетели Небо стремился
Призвать: «Подтверди, что неправы они,
Лишь я по канону молился!
Пусть молния этих троих поразит!
Ату небохульников этих!
Лишь мне в Небеса в райский сад-paradise
На крыльях на ангельских «светит»
Посмертно взлететь! Там не место для тех,
Кто врёт, проповедуя небыль!..»
Но в Небе бескрайнем есть место для всех —
На то оно, братцы, и Небо!
Мне приснился небесный, другой Петербург,
Тот, который мы видеть хотели:
Без забот он мальчишкой стоял на ветру
На волнах у своей колыбели.
Был в нём воздух такой, как в весеннем лесу,
Самый свежий и чистый на свете,
Были люди в нём светлые, как Иисус,
И открытые миру, как дети.
Город мой ни страстей и ни боли не знал,
Ни смертей, ни болезней, ни горя,
В нём царили Надёжность, Покой, Тишина,
Он купался в Любви, словно в море.
Каждый житель всем сердцем от счастья взлететь,
Словно птица, над миром старался.
В жизни самое важное – очень хотеть,
И однажды он в Небо поднялся!
Купола, небоскрёбы, каналы, мосты,
От седой отряхнувшись метели,
Как звезда Вифлеема, белы и чисты,
В Небеса над Невою взлетели.
Он проснувшимся садом парил в облаках,
На глазах у людей расцветая,
Он струился прохладой на наших руках,
Он сверкал, словно снег, и не таял.
Небеса в этой жизни, как воздух, нужны,
А без них и богатство не в радость.
Небеса – это Дом, все мы там рождены,
Пригласить их на Землю бы надо.
Пора
из царства времени,
где только сны и нежить,
где будущее, прошлое
и метронома ритм…
Стара
программа семени,
но Кто-то семя нежит
как детскими ладошками,
как сказку говорит…
Уйти
от математики
и чеков с реквизитами
в страну Игры и Радости,
где парус как крыло.
Найти
в улыбке Матери
ответы позабытые:
Ах, милый, милый Августин,
не всё ещё прошло!
Узнать
о Жизни Истину,
вдыхая запах хлеба —
волшебными секретами
Земля вокруг полна.
Сбежать,
построить хижину
как можно ближе к Небу,
где песни недопетые
и Детства Тишина.