В какой-то момент я отвлеклась на разговор с мамой и не обратила внимание, куда мы едем. Машина остановилась. Я думала, что мы притормозили на светофоре и удивилась, увидев здание вокзала.
– Разве мы не на самолёте летим? – спросила у Матвея.
Он отстегнулся, достал из бардачка документы и проверил их. Только потом посмотрел на меня.
– Нет. Я летаю только в крайнем случае, если на то есть веские причины. Не люблю самолёты.
Я опять выглянула в окно. Вокруг мельтешили люди, то и дело подъезжали и отъезжали такси. Делать было нечего, и я тоже отстегнула ремень. И с чего я взяла, что мы полетим? Попыталась вспомнить, заказывала ли хоть раз билеты для Матвея, и, к собственному удивлению, поняла, что нет.
– Почему вы никогда не давали распоряжение заказать вам билеты? – спросила я, дождавшись Матвея.
Он вытащил из багажника мою сумку. Но только я хотела забрать её, закинул себе на плечо.
– Не надо, Матвей Игоревич. Я сама донесу. Она не такая тяжёлая.
Под его взглядом я в который раз смутилась. Появилось чувство, что он чуть ли ни обиделся.
– Иди вперёд, Тань. С вещами я разберусь.
Пока мы шли по платформе к нашему вагону, начался снег. Протянув проводнице паспорт, я упёрлась взглядом в ворот пальто стоявшего рядом Матвея. Снежинки лежали на его шарфе и плечах, и я, совсем не подумав, что делаю, смахнула несколько своими перчатками. Матвей посмотрел на меня, и я убрала руку.
– Извините. Просто сейчас в поезд зайдём, растает…
– Спасибо, Танюш.
От его «Танюш», я каждый раз впадала в ступор. Вроде, ничего такого, а как отвечать, не знала.
– Седьмое и восьмое места, – сказала проводница, вернув документы. – Проходите, пожалуйста. Далеко паспорта не убирайте, после отправления я ещё к вам подойду.
Матвей показал мне на дверь вагона и вошёл следом. Когда я в последний раз ездила куда-нибудь, кроме дачи, уже и не помнила. Дошла до нужного купе и опять остановилась.