Глава 3
Ночь с 2 на 3 февраля, акватория Черного моря, территориальные воды Румынии
Ночь была яркой – ослепительный белый свет луны скользил по гладкой поверхности абсолютно спокойного моря. Было то редкое состояние, когда на море стоял полный штиль. Ясно и светло – что могло быть лучше для немецкого военного корабля, эсминца «Ягуар», который очень осторожно, снизив скорость сразу на несколько узлов, пересекал территориальные воды Румынии, почти вплотную прижавшись к острову.
В ярком свете луны остров был виден отчетливо, даже сторожевые огни на верхушке башни – сигналы для моряков, рискнувших подплыть слишком близко к мысу, чуть выступающему с правой стороны острова.
Скал на острове не было. Днем это был спокойный, чуть унылый ландшафт. Но ночью происходило почти полное преображение: мирные, тихие пейзажи становились зловещими, словно увеличивались в размерах, и казалось, что это не остров, а морской монстр, чуть пробудившись, выступает вперед из прибрежной пены, чтобы со всей свирепостью обрушиться на спящую землю.
В лунном свете ночи остров был чарующе красив. Им залюбовался даже немецкий вахтенный офицер, вспомнив старинную легенду, слышанную им в далеком детстве, о том, что на этот безлюдный остров приходят со всего света умирать змеи. Эту легенду рассказал старенький преподаватель риторики в католической школе, и душу мальчика охватила в тот момент странная смесь ужаса и восторга. Он несколько месяцев подряд бредил этим островом, мечтал увидеть множество умирающих змей. И вот спустя столько лет почти вплотную приблизился к своей детской грезе.
Между тем путь мимо острова был тяжел. Необходимо было как можно быстрее пройти опасную акваторию, где совсем близко к берегу находились подводные рифы. Но штурман был опытный, курс проложен верно, на корабле все было спокойно, под контролем. И, потушив сигнальные и ходовые огни, в боевом режиме эсминец аккуратно и точно проходил опасное место. В вахтенный журнал были внесены координаты, время прохождения острова Шерпилор, который в другом варианте назывался Змеиным.
Шерпилор – это было по-румынски, да и остров принадлежал Румынии. Но мало кто использовал румынское название, предпочитая называть его так, как окрестили в народе, – Змеиный.
Дело в том, что время от времени на этот остров действительно всегда заносило огромное количество водяных ужей из устья Дуная. Рассказывали, что первые рыбаки, высадившиеся здесь, буквально ступали по сплошному ковру из живых, шевелящихся гадов. Да и в другие времена змей на острове всегда было гораздо больше, чем любых других существ. Потому и был назван остров Змеиным, и это простое название укоренилось.
Змеиный был расположен примерно в 35 километрах восточнее материкового побережья на широте дельты Дуная. Он имел крестообразную форму, его площадь составляла 20,5 гектара. Расстояние между крайними точками острова было 615 и 560 метров соответственно. Самым близким населенным пунктом на побережье являлся румынский город Сулина. Так же близко находился и населенный пункт, расположенный на территории Украины, – Вилково.
После поражения России в Крымской войне 1853–1856 годов остров Змеиный был включен в состав Румынии. На нем разместили сторожевой батальон румынской армии. Порта не было – остров был слишком маленьким, чтобы содержать на нем оборудованную гавань. Да и необходимости в этом не было. Мало было и местных жителей: население вместе с гарнизоном – до 100 человек.
В общем, это была лишь красивая точка в море, непригодная для человеческого жилья, со своей историей, со старинной легендой. И точно так же, как ставят точку на карте, чтобы от нее проложить линию нужного пути, мимо этого острова проходили корабли, продолжая свой бесконечный путь дальше.
Обо всем этом думал немецкий вахтенный офицер, всматриваясь в безграничную морскую даль в противоположной стороне от острова, которая в эту лунную светлую ночь просматривалась очень хорошо.
Внезапно длинный, протяжный крик заставил офицера вздрогнуть и оторваться от своих мыслей. Крик разнесся над морем, распластался над водой. Резкий, пронзительный, он был похож на голос человека. Почти сразу, как будто в ответ, прозвучал второй – такой же резкий и пронзительный, но на полтона ниже. Казалось, над морем переговариваются как минимум два человека, посылая какие-то свои сообщения на непонятном языке.
Офицер задрожал. Как и все моряки, он был человеком суеверным. Причиной тому во многом была профессия: трудно сохранять здравый смысл и холодный рассудок, когда от бездонной бездны, от пугающей черной пучины тебя отделяет всего лишь тонкая полоска металла, такая хрупкая по сравнению с толщей воды.
А потому в памяти офицера разом всплыли все легенды о морских призраках, услышанные им в разное время, начиная с того самого периода, когда 15-летним юнгой он вступил на свой первый корабль.
Как правило, моряки обладают богатой фантазией. Надо же себя как-то занимать в длительных морских переходах, когда они буквально заперты в недрах корабля. Поэтому все легенды о морских призраках, русалках, кракенах, «Летучем голландце» такие яркие и убедительные, остающиеся в памяти навсегда. И вот теперь все эти ужасы вдруг словно ожили от страшного крика, прорезавшего ночную тьму и заглушившего даже шум работающих машин.
Перед вахтенным мелькнуло встревоженное лицо капитана – он тоже явно слышал крик и теперь думал, нужно ли как-то реагировать на это. Однако никаких мер принимать не пришлось: крик, раздавшийся неожиданно, так же внезапно смолк, и на корабле снова наступила привычная тишина, нарушаемая лишь приглушенными звуками работающего двигателя. Впереди совсем близко показались очертания острова. Ярко был виден прибрежный огонь. Остров словно вырастал из темноты, быстро увеличиваясь в размерах, казалось, к нему можно было прикоснуться руками.
Внимание всех бодрствующих на корабле было полностью поглощено островом, а потому вначале даже никто не заметил, что из вентиляционных отдушин над первым котельным отделением показался дым.
Первый пожар возник под котлом № 1. Его заметили слишком поздно. Причиной стало воспламенение топлива в трюме в результате протечки нижней части котла. Герметичность его была нарушена, поэтому топливо просачивалось в трюм. Этому также способствовала неисправность в трубопроводе, который по территории трюма вел к первому котельному отделению.
Остальные котлы были потушены, первое котельное отделение загерметизировано. Но это произошло слишком поздно – несколько человек, работающих внутри, получили очень серьезные ожоги. Ситуация ухудшилась, когда пожар попытались ликвидировать с помощью пенных огнетушителей и пожарных шлангов.
Едва пена с водой соприкоснулись с огнем, как пламя вспыхнуло с новой силой, что означало, что произошло возгорание не только топлива, но и неких химических примесей, которые запрещалось тушить с помощью воды. Как оказались эти примеси в котельном отделении, было загадкой.
Тогда решили зайти со стороны трюма и очистить трубопровод. К счастью, трюм был пуст. Поэтому, как только удалось перекрыть трубу подачи топлива и устранить течь, пожар стал стихать.
Увы, это ощущение было обманчивым. Спустя два часа под котлом № 1 снова вспыхнуло пламя. В этот раз пожар начался у нижнего края фронтовой доски и сначала показался небольшим. Воздушные клапаны разгорелись, и воспламенились остатки топлива в трюме. В этот раз с помощью пожарных шлангов огонь был потушен достаточно быстро. На скорую руку стали исправлять котельную обмуровку. Но не успели – вспыхнул огонь над котлом № 3. Этот пожар начался почти сразу после того, как огонь под первым котлом был потушен. Как и в предыдущих двух случаях, кажущейся причиной этого воспламенения показалась протечка топлива. В этот раз огонь охватил самую большую площадь во всем котельном отделении. Кроме того, загорелся трюм – в нем воспламенились остатки топлива, разлитые после первого возгорания.
Огонь снова принялись тушить водой и пеной, но это только увеличило площадь пожара. Как только стало ясно, что подобными мерами огонь не ликвидировать, котельное отделение полностью загерметизировали.
Все котлы были полностью остановлены. По приказу капитана радист стал передавать сигнал SOS.
Огонь стал быстро распространяться по судну. В охваченном огнем котельном отделении раздался взрыв, в результате которого осколками взорвавшегося котла был пробит борт. Возникло короткое замыкание. Разлилось топливо бортовых цистерн, которое попало на пучки поврежденных кабелей.
Огонь распространился на пять – шесть главных отсеков корабля, четыре отсека оказались затопленными.
По решению капитана экипаж приготовился к эвакуации. Но спустить на воду шлюпки не успели.
Буквально через минуту после распространения огня по всему судну взорвалось боевое зарядное отделение одной из торпед. Вслед за ним сдетонировали боевые зарядные отделения остальных торпед в торпедных аппаратах.
Взрыв был такой силы, что корабль буквально разнесло на части. Пылающие осколки металла стали стремительно погружаться на дно. Меньше чем через 10 минут после взрыва торпед судно было затоплено. Погибли почти все члены экипажа во главе с капитаном…
Обломки корабля и тела погибших моряков течением принесло к острову. Катастрофа была видна с него, поэтому к месту гибели судна тотчас были высланы лодки и катера, находившиеся там. Но спасти не удалось никого. Тела моряков, которых вытаскивали из воды, были страшно обожжены. Вместо мощного эсминца немецкой эскадры остались только масляные круги и черные обгоревшие обломки на темной, уже спокойной воде…
4 февраля 1938 года, поселок Бугаз, побережье Каролино-Бугазa, недалеко от Oдессы
Два местных рыбака шли по песчаному пляжу, любуясь лучами рассветного солнца, освещавшими совершенно невероятно красивую местность. Это была длинная песчаная коса с золотистым, мягким песком, тянувшаяся на много километров между Черным морем и Днестровским лиманом. И даже в лучах холодного февральского солнца пляж был великолепен.
Местные называли этот берег Затокой. Здесь все было прекрасным: море спокойное, чистые песчаные пляжи, мягкий климат. А для рыбаков – просто рай земной! Местные воды были очень богаты рыбой. Из-за мягкого климата зимой море почти не замерзало, и можно было заниматься рыбачьим промыслом круглогодично.
Зима выдалась бесснежной и теплой. А потому на песке почти не было снега. Местность просматривалась на много километров вперед. Рыбаки уверенно шли к лодке, привязанной к небольшой пристани, собираясь выйти в море и проверить сети со стороны Днестровского лимана. Спокойное море обещало хороший улов.
Эта местность с давних времен была известна как Бугаз. По-татарски это слово означало «коса», в другом варианте перевода – «пролив».
Татарское селение Бугаз было известно в этих краях с 1770 года. Оно было полностью уничтожено во время русско-турецкой войны 1787–1791 годов, но уже в 1791-м возродилось.
После 1792 года территория села вошла в границы земельной дачи А. М. Грибовского, которую в 1802 году выкупил богатый подольский граф Игнаций Сцибор-Мархоцкий. Граф отдал эти земли своему сыну Каролю.
Каролем Сцибор-Мархоцким в 1820 году село Бугаз было полностью заселено. Местные жители занимались в основном рыбной ловлей. Под управлением Кароля село начало процветать, поэтому всю местность стали называть Каролино – то есть принадлежащее Каролю. А очень скоро прибавилось и второе название, быстро прижившееся так, что никто и не называл селение иначе, как Каролино-Бугаз. Так в окрестностях Одессы и возник морской поселок удивительной красоты с таким названием. Правда, это была одна из версий.
Впервые название местности «Каролино-Бугаз» было упомянуто в завещании Игнация Сцибор-Мархоцкого от 14 декабря 1822 года.
Со второй половины 1830-х годов тогда еще хутором стала владеть младшая сестра Кароля – Эмилия Сцибор-Мархоцкая, в замужестве графиня Ингистова.
С этого времени вся местность Каролино-Бугаз, а также хутор Терновый и село Грибовка (Андриановка) принадлежали семье Ингистовых. В 1918 году, спасаясь от революции, они покинули свое имущество и бежали.
Загадочное название между тем продолжало будоражить умы одесситов, порождая различные романтические толкования этих красивых слов.
Так появилась легенда о том, что это место когда-то принадлежало возлюбленной Пушкина Каролине Собаньской и было подарено ей кем-то из богатых поклонников. Однако эта легенда не имела под собой никаких документальных подтверждений и являлась всего лишь красивой фантазией. И действительно – романтика, красота, таинственная чувственность, радость и свобода всегда были спутниками этой удивительно красивой земли, созданной словно бы для того, чтобы порождать в человеческом сердце самые прекрасные порывы и возрождать угасшие душевные силы.
А потому с 1918 года, когда территория селения Бугаз стала доступной и открытой для всех, это прекрасное место отдыха полюбили миллионы людей. В Бугазе, очень скоро переименованном в поселок Затока, всегда легко переносилась жара благодаря морским бризам и прохладе Днестровского лимана. А замечательные пляжи, раскинувшиеся вдоль всего побережья, манили отдыхающих с апреля по октябрь.
К Каролино-Бугазской косе примыкала Будакская коса, отделенная от нее узким проливом. А вдоль косы шла дорога, также было проложено железнодорожное полотно, которое вело к ближайшему городу – Аккерману.
Рыбаки прошли уже с десяток метров по мягкому песку, когда их внимание привлекло что-то черное, лежащее прямо на песчаной косе, недалеко от рыбачьей пристани.
Это было странно. Никто из местных, выросших в этих краях, не стал бы выбрасывать лодки прямо на песок, вот так, зная, что они могут получить очень серьезные повреждения.
Но, может, тогда что-то прибило к берегу? Бывало здесь и такое – иногда на песчаную косу выбрасывало обломки кораблекрушений, которые происходили в открытом море. А еще на рассветном берегу находили трупы утопленников, опять-таки, жертв моря…
Рыбаки эти не были мародерами, и подобные находки всегда вызывали у них тревогу. Ведь это означало, что где-то произошла беда, в море погибли люди, которым никто не смог помочь. А кто, как не рыбаки, занятые суровым морским промыслом, знают, как уязвим слабый человек перед свирепой морской стихией, вынужденный бросать ей вызов, чтобы прокормить свои семьи и не умереть с голоду.
Переглянувшись, они ускорили шаг. Черные предметы на песке виднелись все отчетливей. Последние метры, не сговариваясь, рыбаки почти бежали, и это было очень неудобно, ноги вгрузали в рыхлый песок. И вдруг они остановились как вкопанные.
На песке, очень близко друг к другу, лежали три мертвых дельфина, большие, роскошные черноморские дельфины – афалины. В их мертвых, застывших глазах отражалась прибрежная кромка прибоя.
У людей, живущих возле моря и живущих морем, существует устойчивое убеждение и правило: дельфинов убивать нельзя! Дельфин – это друг и защитник, это дружелюбное морское божество, и если убить дельфина, то это принесет беды, несчастья и проклятия многим поколениям рода.
Убить дельфина означало прогневить Бога, стать враждебным морю и больше никогда не рассчитывать на его защиту и покровительство.
И даже если дельфин гибнет случайно, запутавшись в сетях, это всегда считается бедой и горем для всего рыбацкого поселка.
– Матерь Божья… заступница… спаси нас! – Один из рыбаков, Колян, бросился к ближайшему дельфину, с трудом перевернул его и осмотрел неподвижное тело.
Его друг, Федор, помог перевернуть остальных. На телах дельфинов не было ран – следов пуль, гарпунов, ударов весел или чего прочего. Но между тем они были мертвы. Что же могло стать причиной их смерти?
Как уже говорилось, это были черноморские афалины, или, иначе, большие дельфины, или еще бутылконосые дельфины. Длина их составляет до трех метров, вес – от 150 до 300 килограммов. Самцы всегда крупнее самок, отличаются внешне размерами и массивностью. Тело афалины темно-бурое сверху, а снизу ее окрас светлый.
Афалины обитают не только в Черном море, но и в Атлантическом океане и Средиземном море, а также в Тихом океане. Есть и индийские афалины – обитатели Красного моря и Индийского океана.
Они очень умны и умеют подражать людям. Охотно с людьми общаются. Понимают абстрактные понятия, умеют следовать правилам. Понимают указательные жесты человека. Узнают себя в зеркале, что говорит о наличии самосознания.
В общем, афалины дружелюбны к человеку, они никогда, никогда не нападут на него. А сотрудничать с людьми, помогать людям в море они могут, еще очень легко поддаются дрессировке.
Афалины даже способны разговаривать с человеком, поскольку имеют сложный голосовой аппарат и могут освоить до 25 звуков-слов. Так что все рыбаки знают, что они обладают интеллектом, и об уме афалины всегда ходили легенды.
Обитают они чаще всего в прибрежной зоне. Пиком активности, как и у человека, является день, а ночью они сильно устают, теряют реакцию. Средняя продолжительность жизни афалины 20–25 лет.
Но море приносит и беду. Излучение мощных гидролокаторов, которые чаще всего используются на военных судах, вызывают у афалин кессонную болезнь и приводит к их гибели.
Это единственные морские животные, которых во многих культурах мира категорически запрещается употреблять в пищу. Несмотря на то что мясо дельфина на самом деле пригодно в пищу, поедание их приравнивается к каннибализму. Это умное и доброе животное очень похоже на человека. Вот и существует множество легенд, что тот, кто убьет дельфина, навлечет на весь свой род проклятие, которое никогда нельзя будет снять…
Рыбаки молча стояли над телами несчастных дельфинов. Знак надвигающейся беды сделал темным это прекрасное зимнее утро.
– Кто их убил? – Первым бросившийся к мертвым дельфинам Колян все не мог успокоиться. – Зачем?
– Откуда мне знать? – Его друг Федор пожал плечами. – Темные дела делаются в этом мире. Люди без вести исчезают. А ты говоришь: зачем?
– Хорошо, допустим. Но как их убили? Ран совсем нет, – воскликнул Колян.
– Значит, плохо смотрели.
– Давай посмотрим еще раз! – предложил он.
Рыбаки снова перевернули дельфинов, внимательно осмотрели их. Ничего. Ран не было.
– Может, их отравили? – предположил Колян.
– Чем? И как? – спросил Федор. – Если бы яд попал в воду, то погибли бы и рыбы. Где они, эти дохлые рыбы? Их нет.
– Что теперь делать? – Колян был похож на испуганного ребенка.
– Думаю, сети отменяются, раз такое случилось. Пойдем, – отрезал Федор. – Надо доложить властям.