В четверг, ровно в половине второго Хосе Рисаль поднял роллету гаража. Старенький «жук» завелся с полуоборота. Уборщик осторожно вывел свой автомобиль на улицу. В дни, когда предстояло передать собранные документы резиденту российской разведки, Хосе чувствовал себя не лучшим образом. От волнения болела голова, ныл живот. Рисаль был человеком крайне подозрительным, повсюду ему мерещилась слежка. Он медленно проехал по своей улице, затем свернул направо. Через квартал вновь сделал правый поворот. Объехал квартал, поглядывая в зеркальце заднего вида. Ему показался подозрительным микроавтобус с задернутыми занавесками на окнах. Он появился только что, но не стремился обогнать «жука», хотя тот ехал очень медленно, а следовал в «кильватере».
– Ну-ка, – проговорил Хосе, останавливаясь возле уличного телефона.
Рисаль выбрался из машины, подошел к стойке и, сняв телефонную трубку, сделал вид, что набирает номер. Микроавтобус проехал мимо и исчез за углом. Хосе перевел дыхание.
– Показалось, – проговорил он, возвращаясь за руль.
Мистер Грин организовал слежку за уборщиком по всем правилам. Четыре машины с людьми, отслеживающими передвижения «жука», постоянно менялись. Они не всегда шли сзади старого «Фольксвагена», временами ехали перед ним, чтобы вызывать меньше подозрений.
Генри и сам участвовал в слежке. Он в дурацкой бейсболке с длинным козырьком и в солнцезащитных очках, одетый в заляпанный краской строительный комбинезон, сидел рядом с водителем микроавтобуса.
– Не держись так близко к «жуку», – шипел он, – давай-ка поотстань.
– Боюсь, мы его потеряем прежде, чем сможем передать другой машине, – беспокойно отвечал водитель.
– Лучше потерять, чем выдать себя, – резонно напомнил мистер Грин. – Видишь, он очень осторожный.
Сказано это было не зря. Хосе колесил по городу без ясной цели. Даже четырех машин оказалось мало, чтобы отслеживать эти хаотические перемещения. Рисаль уже заприметил слежку.
– Третий раз за мной увязывается один и тот же микроавтобус, – пробормотал он.
Руки уборщика подрагивали. Он уже почти уверился в том, что за ним тянется «хвост». Впереди горел зеленым светофор. Хосе сбросил скорость, подъехал к перекрестку, когда зеленый сигнал уже начал мигать. Втопил педаль газа и проскочил пересечение дорог в последний момент – на желтый.
Генри не успел крикнуть своему водителю «стой!», тот, боясь потерять «жука», рванул следом, пронесся перекресток уже на красный, под самым носом у тронувшегося с места грузовика.
– Идиот! – выругался мистер Грин. – Он же нас заметил.
Спецслужбист был абсолютно прав. Хосе окончательно убедился, что его преследуют. Теперь он уже не тащился по улицам, а мчал, насколько позволяла разогнаться его старенькая машина.
– Остановиться? – спросил водитель у Грина.
– Теперь в этом нет надобности. Он нас вычислил. За ним. Прижми его и останови. Только осторожно, он может быть вооружен.
– Сделаем. – Водитель прибавил скорости.
Хосе мчал и постоянно оглядывался. Микроавтобус догонял его. Впереди уборщика не ждало ничего хорошего. Бумаги, собранные за прошлую неделю по мусорным корзинам, находились при нем. Если его возьмут, то возьмут с поличным – не отвертишься.
– Черт, черт, – шептал он, – выжимая из своего «жука» все возможное.
Рисаль не был хорошим водителем. Никто не обучал его вождению в экстремальных условиях. Микроавтобус маячил сзади, даже пару раз моргнул фарами и посигналил. Грин, высунувшись в окошко, махал рукой, приказывая остановиться. Преследователи уже не пытались маскироваться.
Единственным шансом выкрутиться из положения для Хосе было оторваться хотя бы на пару минут и избавиться от изобличающих его бумаг. И ради этого стоило постараться. Если его возьмут с пустыми руками, то ничего не докажут.
Микроавтобус пошел на обгон, ударил в дверку бортом. Заскрежетали по высокому бордюру колесные диски. Руль чуть не вырвался у Рисаля из рук. Еще один удар, еще один. Хосе улучил момент, бордюр перед аркой двора снижался. Он резко тормознул, вывернул руль и въехал на тротуар. Теперь «жук» и микроавтобус мчались рядом. «Фольксваген» по тротуару, а его преследователи по проезжей части. Их разделяли ограждения. Редкие прохожие шарахались, прижимались к стенам, посылали вслед Рисалю проклятия.
Мистер Грин сунул руку в карман комбинезона и выхватил пистолет, передернул затвор.
– Ровней держи и опусти стекло, – приказал он водителю. – Я ему сейчас колесо прострелю.
Хосе увидел направленный в его сторону ствол, пригнулся. Хлопнул выстрел. Колесо не зашипело – старенький, истертый протектор и латаная-перелатаная камера буквально взорвались. «Жук» закрутило и на полной скорости бросило на фонарный столб, посыпалось лобовое стекло.
Водитель микроавтобуса ударил по тормозам. Мистер Грин выскочил из машины. С пистолетом в руке подбежал к «Фольксвагену». Рисаля от удара бросило вперед. Он лежал лицом вниз на смятом капоте, из раскроенной головы текла кровь.
– Дерьмо, – зло произнес мистер Грин, когда понял, что Хосе мертв.
Теперь он проклинал в душе тот момент, когда решил перестраховаться на случай, если передача бумаг произойдет не в кафе, а в другом месте.
Из-за поворота выехала машина. Бальтасар выскочил из-за руля и подбежал к Генри.
– Мертв? – спросил он.
– Мертвее не бывает, – мрачно ответил капитан-командер Грин и заглянул в машину.
На полу лежал упавший с переднего сиденья желтый почтовый конверт…
… Виталий Рождественский, известный на Филиппинах как Карл Свенссон, сидел за столиком в кафе. Перед ним стояла бутылка холодной минеральной воды, стакан и чашка с кофе. Даже если бы Хосе был жив, уборщик проектно-строительной фирмы не смог бы предупредить резидента об опасности. Ландшафтный дизайнер строго придерживался правил конспирации. Со своей агентурой он никогда не созванивался ни со стационарного телефона, ни с мобильного, не имел связи и по Интернету. Любой звонок, СМС, и-мейл оставляют след. В крайнем случае Виталий мог позвонить агенту с уличного телефона.
Хосе задерживался, но такое случалось и прежде, ведь уборщик был крайне подозрителен, повсюду ему мерещилась слежка. Иногда он опаздывал даже на час: колесил по городу прежде, чем подъехать к кафе. По договоренности Рождественский должен был ожидать его полтора часа. Если Хосе не появлялся, то следовало ровно через неделю в четверг снова появиться в кафе.
Рождественский допил остывший кофе и подозвал официанта.
– Еще одну чашку, пожалуйста.
Виталий развернул свежую газету и принялся читать. Внешне он выглядел абсолютно спокойным. Можно даже сказать, имел скучающий вид. При себе у него не имелось ничего компрометирующего, если не считать, что в кармане лежал конверт с деньгами для оплаты услуг Хосе Рисаля. Но кто сказал, что с собой запрещено носить деньги в конвертах?
Ландшафтный дизайнер незаметно перевел взгляд на часы, висевшие за барной стойкой. Уже миновал час с назначенного для встречи времени.
Официант поставил перед посетителем чашку со свежесваренным кофе.
– Спасибо. – Рождественский кивнул и тут же пригубил.
– Еще что-нибудь?
– Нет, не надо. Спасибо. Сколько я вам должен?
– Сто двадцать песо. Чек принести?
– Я запомнил.
Официант, поняв, что в его услугах больше не нуждаются, тут же отошел в сторону. Виталий зашелестел газетой, но ему не дали прочитать даже заголовок. К столику подошел моложавый мужчина-филиппинец.
– Простите, – сказал Бальтасар Алонсо. – У вас не занято? – Он указал на свободный стул напротив Рождественского.
– А в чем дело? – поднял брови Виталий.
В кафе оказалось несколько свободных столов, и было странно, что мужчине понадобилось подсесть к ландшафтному дизайнеру.
– Я сейчас все объясню, – проговорил Алонсо, отодвигая стул и присаживаясь. – Дело в том, что Хосе не смог сегодня прийти, – прошептал он и внимательно посмотрел в глаза Рождественскому. – Его на работу срочно затребовали.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – пожал плечами Виталий. – Я никого не жду. Вы ошиблись.
– Ошибки быть не может. Хосе мне вас описал. Он просил передать вам это. – Алонсо положил на стол желтый почтовый конверт. – Берите. Сказал, что в следующий раз не сможет прийти. Для него, как я понял, это важно. Да, и просил, чтобы вы передали мне деньги за уже сделанную работу.
Рождественский не притронулся к конверту.
– Вы ошибаетесь.
– Вы даже не хотите взглянуть, что там внутри? – улыбнулся Алонсо.
– Это чужое. Зачем мне смотреть?
Рождественский говорил настолько уверенно и натурально, что Бальтасар даже засомневался, тот ли перед ним человек.
– Как можно знать, чужое оно или ваше, если вы не заглянули внутрь конверта?
Алонсо говорил так, как научил его мистер Грин: надо было заставить Рождественского взять конверт, чтобы на нем появились его отпечатки пальцев. О деньгах Алонсо напомнил намеренно, так выходило более натурально. По большому счету на ландшафтного дизайнера у Генри ничего не было, одни догадки. А появись отпечатки пальцев на конверте с документами, это уже будет юридическая зацепка. Ему было бы лучше, если бы Свенссон заплатил за информацию. Пока еще мистер Грин рассчитывал действовать в правовом поле.
– Вы мне мешаете, – проговорил Рождественский. – Я вообще не понимаю, о чем идет речь. Вы, случаем, не рекламный агент, не коммивояжер?
– Хосе попросил меня передать вам конверт, и я не могу просто так уйти.
– Тогда уйду я. – Рождественский положил на стол деньги за кофе и минералку, поднялся. – Счастливо оставаться. Надеюсь, вы найдете того, для кого некий Хосе передавал конверт. Тем более вы говорили, что ему это очень важно.
Ландшафтный дизайнер кивнул и двинулся к выходу. Случившееся насторожило разведчика. Не мог Хосе с его осторожностью доверить конверт постороннему, да и вел себя незнакомец как-то странно. Боковым зрением Рождественский заметил стоявшую неподалеку от кафе машину. На переднем сиденье расположились двое крепко сложенных мужчин с каменными лицами.
Виталий до этого собирался идти вправо, чтобы вернуться в офис, но теперь свернул влево, чтобы не проходить мимо подозрительной машины. Автомобиль тронулся с места. Неторопливо проехал рядом с ним. И тут к Рождественскому резко подрулил микроавтобус с занавешенными боковыми стеклами. Взвизгнули тормоза. Ландшафтный дизайнер побежал, но двое мужчин, выскочивших из микроавтобуса, догнали его, повалили на землю.
– Спасите! – крикнул Рождественский, стараясь привлечь внимание немногочисленных прохожих.
Но один из нападавших тут же выхватил из кармана удостоверение с жетоном, взмахнул им.
– Работает полиция! – крикнул он. – Задержание!
Вид официального документа остудил тех из посетителей кафе, кто захотел прийти Рождественскому на помощь. На его запястьях защелкнулись наручники. Его подхватили под руки, затолкали в микроавтобус и тут же надели на голову мешок из плотной материи.
– Что происходит? – спросил Виталий, когда его усадили на сиденье.
Никто ему ничего не ответил.
– Это похищение?
– Заткнись, – посоветовал хриплый голос.
Рождественский замолчал. Он пытался понять, куда его везут. Отмечал в памяти повороты, остановки на светофорах, но скоро сбился со счета. По тому, как нагло его схватили посреди белого дня, на глазах у прохожих, было понятно, что действовали представители спецслужб. Если бы это являлось бандитским нападением, то похитители уже давно бы сменили машину. Ландшафтный дизайнер стал перебирать в памяти, не оставил ли он в офисе или в квартире что-то, что могло бы указать на его настоящий род занятий. Не вспомнилось ровным счетом ничего, все бумаги, полученные ранее от Хосе, он успел переправить надежному человеку, осуществлявшему связь с Москвой. Все ненужное сжег.
Микроавтобус еще раз свернул и остановился.
– Выходи, – прозвучал тихий приказ.
Рождественского взяли под локоть и вывели из машины. Скованные наручниками запястья прикрыли чем-то вроде плаща или пиджака. Из-под мешка он не мог увидеть, чем именно.
– Осторожно, ступеньки, – прозвучал возле самого уха голос.
Шаги гулко разлетались по лестничной клетке. Затем щелкнул замок, скрипнула дверь.
– Сюда, – пленника подтолкнули в спину и сдернули с головы мешок.
Рождественский осмотрелся. Он стоял в просторном помещении. Судя по обстановке, это был полицейский участок. За одним из письменных столов сидел офицер полиции. Перед ним лежал тот самый желтый почтовый конверт, который ему пытался всучить в кафе незнакомец.
– Сержант, – произнес офицер. – Обыщите задержанного.
– На каком основании? – поинтересовался Рождественский.
– Основания у меня имеются, – глядя перед собой, произнес офицер.
Полицейский сержант обыскал Рождественского. На стол легли паспорт, носовой платок, мобильный телефон, конверт с деньгами, портмоне, записная книжка, ручка, связка ключей, конверт с филиппинскими песо и небольшой прозрачный пакетик с белым порошком внутри.
– Это не мое, – указал на пакетик Рождественский.
– Все так говорят, – ухмыльнулся офицер и взял паспорт. – Экспертиза покажет, что это такое. Сахарная пудра или наркотик. Значит, вы гражданин Швеции Карл Свенссон?
– Все правильно, кроме одного. В Швеции нет граждан, есть подданные шведского короля.
– Это не существенно для вашего положения, – ухмыльнулся офицер. – Судить вас будут по нашим законам, а Филиппины республика.
– Пакетик вы мне подбросили, – спокойно проговорил Свенссон. – На нем нет моих отпечатков пальцев.
– Вы так уверены?
– Я отказываюсь говорить с вами. Я требую вызвать моего адвоката и проинформировать о моем задержании шведского консула.
– Ваше право, – улыбнулся офицер полиции. – Но, думаю, до этого не дойдет. Потому что у вас есть и другой вариант развития событий.
– Не понимаю, про что вы говорите.
– Сейчас вы все поймете. Я оставлю вас на какое-то время.
Офицер поднялся и покинул кабинет вместе с сержантом. Было искушение схватить пакетик и уничтожить его. Как? В кабинете имелся умывальник – включил воду, разорвал и затолкал в слив. Но Рождественский сразу же подавил в себе это желание. Нельзя исключать, что сейчас за ним наблюдают через скрытые камеры, ведется видеозапись. Стоит взять пакетик – и тут же ворвутся полицейские. Вот тогда уж не докажешь, что пакетик с белым порошком тебе подбросили, ведь на нем появятся отпечатки пальцев.
Резидент российской разведки продолжал сидеть, спокойно глядя перед собой. Ситуация, в которой он оказался, не сулила ничего хорошего. Вряд ли он стал обычной жертвой следователя, которому по службе не на кого повесить распространение наркотиков. Куда менее хлопотно это можно сделать, обвинив какого-нибудь филиппинца с малым достатком, а не иностранца, преуспевающего «шведа». Скорее всего, и об этом свидетельствовал желтый почтовый конверт, Рождественский все же косвенно попался на документах Хосе Рисаля. Что ж, разведчик не спешил ускорять события, следовало понять, что известно противной стороне, какие у нее есть доказательства.
Прошло достаточно времени для того, чтобы, как понимал нелегал, тот, кто следил за ним посредством камер наблюдения, сообразил: ни к пакетику с порошком, ни к документам он не притронется, а потому и решил войти.
– Добрый день. – Мистер Грин прошел к столу и посмотрел в глаза Рождественскому.
В Генри нелегал мгновенно признал американского спецслужбиста – нездешняя внешность, американский вариант английского. Даже двух произнесенных слов было достаточно, чтобы сделать подобное умозаключение.
– Возможно, и добрый, – примирительно произнес Рождественский.
– Ваше? – Генри повел рукой над столешницей, где были разложены вещи, найденные при обыске.
– Все, кроме желтого почтового пакета, мне его сегодня уже пытался всучить в кафе какой-то подозрительный тип, и пакетика с белым порошком. Мне его подкинули. – Нелегал говорил с легким волнением, как и делал бы на его месте любой законопослушный человек, и при этом говорил «правду».
– Я не настаиваю, что порошок ваш. Да, вам его подбросили. И теперь только от вашего поведения будет зависеть ваша дальнейшая судьба.
– Как это понимать? – изобразил недоумение российский резидент.
– Ах да. Забыл представиться. Генри Грин, капитан-командер, флотская разведка США. А вас как зовут?
– Очень приятно, несмотря на обстановку. Карл Свенссон, ландшафтный дизайнер, – спокойно ответил Рождественский и кивнул на свой паспорт. – Чем моя скромная персона заслужила такое внимание американской флотской разведки? Попытаюсь угадать. А, понимаю, мне в этом году пришлось выполнять один заказ на обустройство участка, принадлежавшего родному брату одного из филиппинских адмиралов. И вы хотите привлечь меня к сотрудничеству? Но это же незаконно: если я буду сотрудничать с вами, то у меня могут возникнуть проблемы с местными властями.
У Генри нервно дернулась щека, он понял, что так просто нелегала не расколешь.
– О том, что у вас документы на имя Карла Свенссона, я знаю. Меня интересует ваше настоящее имя. Давайте говорить открыто. Ваш информатор – уборщик Хосе Рисаль уже во всем сознался, когда мы его взяли вместе с документами, изъятыми из корзин для бумаг. Он и сообщил нам, где и когда произойдет ваша встреча.
– Какой уборщик, какие документы? – пожал плечами Свенссон.
– Эти самые. Не желаете взглянуть? – кивнул на конверт американец.
– Не имею ни малейшего желания. Вы ошибаетесь. Возможно, какой-то Хосе, вы сказали, что он работает уборщиком, и хотел кому-то передать документы в кафе. Но не мне, а другому человеку. Беседуя со мной, вы зря теряете время. Я не знаю, как работают спецслужбы, но из книг, фильмов и газет почерпнул, что информатора обычно не арестовывают сразу, а ведут, пока он не выведет на заказчика.
– У нас свои методы. Хосе Рисаль назвал именно вас. Не запирайтесь. У меня для вас есть хорошее предложение.
– Не понимаю, о чем вы говорите, но готов выслушать, – сделал вид, что согласился, подданный шведского короля.
– Это уже хорошо. Вы человек, как я понимаю, здравомыслящий, – начал мистер Грин, – другие в разведке не работают, их отсеивают. С одной стороны, есть пакетик с наркотиками, который, честно вам признаюсь, был вам подброшен в микроавтобусе. У моей страны сильное влияние в здешних краях. А потому, не сомневайтесь, одного моего слова достаточно для того, чтобы местные следствие и суд засадили вас в филиппинскую тюрьму. Тут не Швеция и не Америка. Тюрьмы ужасные, контингент и того хуже, – очень выразительно скривился американский капитан-командер. – С другой стороны, вы уже сегодня можете выйти на свободу, и вашей карьере ничего не будет угрожать. Пакетик с порошком просто исчезнет. Для этого тоже достаточно одного моего слова. Мне нужно лишь устное согласие на наше с вами сотрудничество. Для своих хозяев вы остаетесь таким же хорошо законспирированным нелегалом, надежным поставщиком достоверной информации. Цена свободы – вы сдаете мне… Нет, нет, не сдаете… Это не то слово. Вы передаете мне информацию по вашей агентурной сети на Филиппинах. Никто из них не пострадает. Мы просто возьмем всю сеть под свой контроль, изредка будем сбрасывать в нее нужную нам информацию. Вот и все. Я доходчиво все объяснил?
– Вполне, но только не по адресу. Вы ошиблись. Я просто ландшафтный дизайнер. Моя фирма преуспевает. Зачем мне еще заниматься шпионажем?
– Не скажите. Есть еще такое понятие, как убеждения, желание рисковать. В моей практике попадались и такие нелегалы, кто на доходы от своей фирмы содержали всю агентурную сеть.
– Это не мой случай. Чтобы убедиться в ошибке, достаточно устроить мне очную ставку с этим вашим уборщиком. Хосе, кажется, так вы его назвали? Он сразу же скажет, что я не имею к нему никакого отношения.
Мистер Грин глубоко вздохнул.
– Вы начинаете меня утомлять и злить. В вашем положении это чревато серьезными последствиями. Взгляните на документы, которые вам собирался передать Хосе. – Мистер Грин взял конверт и высыпал из него на стол бумаги.
– Какие-то чертежи, технические наброски и записки. Честно говоря, я в этом ничего не понимаю, – бесстрастно вздохнул Карл Свенссон.
– А вы повнимательней взгляните. Освежите память, – подсказал мистер Грин.
Рождественский деловито поправил очки, прошелся взглядом по бумагам, не прикасаясь к ним.
– Результат прежний. Вы теряете со мной свое драгоценное время.
Генри подошел к окну, раздвинул металлические планки жалюзи. Он ни секунды не сомневался, что швед – разведчик-нелегал. Знал, что это его шанс сделать карьеру, но у мистера Грина на ландшафтного дизайнера не было ровным счетом ничего. Если не считать подброшенного пакетика с наркотиками. Но такой финт был достоин опустившегося ленивого филиппинского копа, а не представителя флотской разведки США. Начальство таких вещей не любит. Оно может закрыть глаза на подобные вещи, но только в случае успеха. Скажем, Грин положил бы на стол список агентов, информаторов, которыми тайно управляет этот чертов Карл Свенссон.
– Наш разговор неофициальный, – напомнил Генри. – Подумайте о своем будущем. – Хосе Рисаль уже сдал вас. Вам не отвертеться. Будет и очная ставка, и все остальное, включая тюрьму, если вы не согласитесь сотрудничать с нами. Даже пакетик с наркотиками для этого не понадобится.
Рождественский задумчиво смотрел перед собой. Перспективы вырисовывались неутешительные. Он знал, какой следующий ход сделает мистер Грин. Тот скажет, что сумеет сбросить дезинформацию, будто бы он – Рождественский – сдал-таки всю агентурную сеть. Мол, и Хосе Рисаля он лично сдал.
– Можно закурить? – попросил «швед».
Глаза Генри зажглись: если человек просит о чем-то, значит, сломался. Теперь главное, аккуратно его дожать, и дело будет в шляпе.
– Без проблем. – Мистер Грин сунул руку в карман и положил перед Рождественским пачку сигарет, а наверх ее – зажигалку, оформленную в цвета американского флага..
Нелегал неторопливо открыл пачку, вынул сигарету, крутанул колесико зажигалки, посмотрел на огонек, выскочивший из микрогорелки, словно в это время принимал нелегкое решение.
– Наше сотрудничество будет хорошо оплачиваться. В будущем, когда надобность в нем отпадет, вам предоставят возможность перебраться жить в США, – решил дать еще один бонус нелегалу для положительного ответа Генри.
Рождественский прикурил и, глядя на Генри, опустил руку с зажигалкой. Язычок пламени лишь коснулся края одной из бумаг. Но от этого касания мгновенно вспыхнула ярким огнем вся пачка. Это сработал специальный состав, которым по наставлениям Рождественского Хосе Рисаль обрызгивал все передаваемые документы, чтобы в случае опасности их можно было уничтожить за считаные секунды.
Мистер Грин среагировал не сразу. Несколько мгновений он стоял каменным столбом и таращился на пылающие бумаги. Затем смел их со стола на пол и принялся топтать ногами. Но документы не гасли, продолжали гореть, чернели, скукоживались.
На шум прибежали полицейские. Штанины у Генри уже дымились.
– Да не топчите! – кричал он. – Несите воду! Заливайте!
Сержант метнулся за дверь. Офицер бросился к холодильнику. Когда сержант вернулся с кружкой воды, гасить уже было нечего. По кабинету кружилась, рассыпалась пеплом черная метель. Мистер Грин вырвал у сержанта кружку с водой и плеснул себе на дымящуюся штанину.
– Черт, какой я неловкий… – извиняющимся тоном проговорил Карл Свенссон. – Я честно не хотел… Так получилось, – пробормотал он.
По его лицу невозможно было сказать – издевается он или говорит серьезно.
– Я сам не понимаю, как это произошло… – мямлил поданный шведского короля, – странная бумага, никогда не видел, чтобы так горела.
– Ты пожалеешь об этом, – мстительно прошипел американский капитан-командер, в упор глядя на Рождественского. – Очень сильно пожалеешь. Есть много способов вытянуть из человека правду.
Теперь у Генри не осталось даже бумаг из мусорных корзин в качестве косвенного доказательства. Лишь догадки, а на них далеко не уедешь. Начальство такого не любит. Оставался один выход – сломать несговорчивого нелегала, вытащить из него информацию любым путем, не стесняясь в средствах.