На очередное заседание клуба Назаров явился первым.
Так, вот, получилось. С утра надо было проводить двоюродного брата Саньку, уезжавшего на производственную преддипломную практику в город Апатиты далёкой Мурманской области.
К десяти двадцати Пашка подъехал на Ладожский вокзал, помог братану загрузить вещи в вагон, попрощался, дежурно помахал ладонью вслед уходящему поезду и, направляясь к метро, задумался: – «Что теперь делать? Вернуться в общагу? И ради чего, спрашивается? Чтобы полчаса тупо провалять дурака и снова ехать? Лучше сразу, будучи пацаном сообразительным, направлюсь в Универ. Да и пивка выпить – ради поднятия общего тонуса и бодрости духа – по дороге не помешает…».
Под студенческие «клубы по интересам» был отведён старинный трёхэтажный флигель, расположенный внутри университетского двора.
– Ты, Рыжий, сегодня всех опередил, – приветливо улыбнулась ему знакомая вахтёрша. – Шустёр, бродяга. Держи ключик…. Э-э, стой! А в журнале кто будет расписываться? Пушкин?
Назаров – по выщербленной бетонной лестнице – поднялся на второй этаж, прошёл направо узким коридорчиком метров сорок-пятьдесят и, отомкнув ключом высокую светло-бежевую дверь, украшенную маленькой табличкой со скромной надписью – «Аномальщики», вошёл внутрь.
В помещении царил (по причине малого количества узких окон), таинственный и вязкий полусумрак. Пахло благородной средневековой стариной, сухими полевыми травами-цветами и пыльным театральным занавесом.
Пашка щёлкнул выключателем, в длинном зале – без какого-либо стройного порядка – начали загораться, болезненно подмигивая, секции «дневного света».
В зале? Да, именно функцию зала для проведения различных заседаний-совещаний и выполняла эта просторная комната. В её дальнем торце была оборудована высокая трибуна для речистых докладчиков и пафосных ораторов. Рядом с трибуной располагались ровные ряды стареньких кресел – общим числом порядка шестидесяти. На правой стенке – между редкими узкими окнами – были развешены портреты знаменитых путешественников, авантюристов и писателей-фантастов: Колумба, Магеллана, Америго Веспуччи, Педро Альвареса Кабрала, Себастьяна дель Коно, братьев Лаптевых, Пржевальского, Невельского, Беринга, Седова, Жюля Верна, Беляева, братьев Стругацких…. А вдоль левой стены выстроились разномастные книжные шкафы, заполненные картонными папками и скоросшивателями.
Назаров медленно шагал вдоль книжных шкафов и читал про себя названия, аккуратно выведенные на корешках папок и мало о чём говорящие несведущим гражданам: – «Город Мертвецов, Молебский треугольник, Верхотурье, Золотые ворота, Растес, СОПС, Чёртово городище, Шигирский идол, Аркаим, Вознесенская горка, Бермудский треугольник, Море дьявола, Гибралтарский клин, Афганская зона, Гавайская аномалия…».
Папок и скоросшивателей было много, порядка двух с половиной тысяч, и в них были собраны подробные аналитические материалы, посвящённые природным (естественным), аномальным зонам, беспорядочно разбросанным по планете Земля.
Что, собственно, следует понимать под термином – «аномальная зона»? Официальная версия гласит: – «Аномальная зона – это область, где долгое время и с некоторой регулярностью наблюдаются аномальные явления, не согласующиеся с официальной наукой или нехарактерные для данной местности…».
Ладно. А что такое – «аномальные явления»? Именно то, о чём так любят говорить на телевизионном канале ТВ-3: разнообразные НЛО, снежные люди, доисторические животные, птицы и гады, пробои во Времени, призраки и привидения, зомби, инопланетные пришельцы, оборотни, вампиры…
Впрочем, зал, предназначенный для совещаний и заседаний, Пашку интересовал мало. По разные стороны от трибуны – в торцевой стене – наличествовали две незапертые двери. За правой находился склад, на котором хранилось всякое и разное походное снаряжение, востребованное в дальних экспедициях. Склад и склад. Совершенно ничего интересного: палатки, штормовки, фуфайки, котелки, чайники, примусы, спальные мешки, удочки, спиннинги, биолокационные рамки, прочая ерунда. Зато за левой дверью располагался легендарный музей «Аномальщиков», экспонаты которого были старательно собраны, изучены и классифицированы за долгие годы работы клуба.
Назаров проследовал за левую дверь – он очень любил, прямо-таки обожал, бродить-слоняться по клубному музею. Здесь, право слово, было на что посмотреть: деревянные Божки, каменные Богини, фарфоровые щербатые кувшины, покрытые разлапистыми чёрными иероглифами, глиняные черепки, медные и серебряные монеты, осколки и обломки метеоритов, загадочные карты и планы, нарисованные от руки, асбестовые отпечатки следов йети, кости динозавров, клыки доисторических хищников, обломки бронзовых кинжалов, наконечники стрел и копий, амулеты и обереги, цветные и чёрно-белые фотографии, натюрморты и пейзажи, кольчуги и шлемы средневековых воинов, ну, и так далее. Из знаменитой серии: – «И Мир опять предстанет странным, закутанным в цветной туман…».
Пашка неторопливо бродил между высокими стеллажами и полками, заставленными всякой симпатичной разностью, и тихонько бормотал под нос:
– Хорошее место. Спокойное такое, наполненное – до самых краёв – позитивной энергетикой…
Когда он вернулся в зал, там уже находилось порядка двух десятков юношей и девушек. Назаров приветливо поздоровался со всеми, чуток похохмил, а потом, почувствовав льдистый холодок в затылке, плавно обернулся.
В дверном проёме стояла Она – самая симпатичная и желанная девушка на всём Белом свете: высокая, стройная, черноволосая, длинноногая, с милыми ямочками на щеках. Королева красоты, сто бочек прелести и неземной идеал, короче говоря.
– Лиза! – рванулся к дверям Пашка. – Я так рад тебя видеть! Я…
– Не шуми, Назаров, – состроив недовольную гримасу и тревожно оглядываясь по сторонам, тихонько попросила девушка. – Мы же с тобой договаривались. Пусть пройдёт время. Сколько? Я не знаю. Может, месяц. Может, два.
– Но ты же сама сказала тогда, в кинотеатре, что…. Что любишь меня…
– Говорила, не буду отрицать. А теперь, вот, сомневаюсь. Понимаешь, Рыжий? Сом-не-ва-юсь…. Всё, переносим этот разговор на потом. Пе-ре-но-сим…. Фу-у, да от тебя пивом пахнет. А, ведь, обещал вести трезвый образ жизни…. Отойди от меня, пожалуйста. О-той-ди. Не действуй на нервы. Иначе уйду.
– Понял, извини. Испаряюсь…
Пашка, стараясь не выглядеть побитой собакой и насвистывая под нос нечто бравурно-оптимистичное, проследовал к трибуне и занял свободное место в первом ряду.
Через минуту на соседнее кресло присела Наташка Кулик и непринуждённо спросила:
– Павлик, хочешь кедровых орешков? Уже очищенных от скорлупы? Настоящие, сибирские, отборные, вкусные. Мне отец прислал из Сибири, с оказией…. Так как, хочешь?
– Давай, – продолжая хмуриться, протянул ладонь Назаров и через полминуты одобрил: – Действительно, вкусные. Спасибо.
– Не за что…
Надо отметить, что Наташка была – в студенческих кругах – личностью известной и даже популярной. На геологоразведочном факультете Университета существовала одна сугубо мужская специализация, носившая гордое наименование – «Техника и технология разведки месторождений полезных ископаемых», сокращённо – «РТ». Так вот. На РТ готовили буровиков. А бурение скважин в земной коре, как всем известно, работа грубая и тяжёлая, связанная с железными трубами, кувалдами, солёным потом, кровавыми мозолями и соляркой. Не дамское это дело, короче говоря. Но отчаянная Натка, наплевав на все мещанские стереотипы, вместе взятые, поступила именно на РТ. Сорок девять студентов (включая Павла Назарова), и одна студентка. Нестандартный и эксклюзивный случай. Причём, студентка Кулик по результатам учёбы была одной из лучших на потоке, и все экзамены первого курса сдала на одни «пятёрки».
«Птичка – отличный товарищ», – решил Пашка. – «Кедровыми орешками, понимаешь, поделилась. И, вообще…. Правильная она девица – простая, добрая и компанейская. А ещё смелая, честная и выдержанная. В семье образовались неприятности, отец с матерью – на грани развода, а она ничего, держится и не истерит…. Только, блин горелый, с внешностью Наташке откровенно не повезло: невысокая, веснушчатая, нескладная, волосы блёклые какие-то, да и лишних килограмм наберётся с десяток. Зато глаза у неё очень красивые – большие, выразительные, тёмно-серые, в цвет северных озёр…. Вот же, парадокс гадкий! Писаные красавицы, как правило, непонятны, ветрены и капризны до полной и нескончаемой невозможности. Все нервы вынут-вывернут и сведут – в конечном итоге – с ума. А с «серыми мышками», почему-то, всё наоборот. Обидно и несправедливо, честное слово…».
В зале наметилось определённое оживление, сопровождаемое радостными воплями и восторженными междометиями.
– Наш Профессор прибыл, – оглянувшись, сообщила Натка. – Бодрый, улыбчивый и весёлый. С горящим весенним глазом. Знать, образовались, наконец-таки, позитивные новости…
– Очередное, шестьсот восемьдесят второе заседание студенческого исследовательского клуба «Аномальщики» объявляю открытым! – в мгновенье ока взобравшись на трибуну и надувшись гордым мыльным пузырём, пафосно объявил Иван Палыч, являвшийся уже на протяжении девятнадцати лет бессменным Президентом означенного клуба. – Поздравляю вас, уважаемые коллеги и соратники, с этим знаменательным и знаковым событием!
– Ура! Привет! Даёшь! Слава уфологии[3]! – от души похлопав в ладоши, вразнобой отозвались «уважаемые коллеги». – Рады, Палыч, видеть вас в добром здравии…
Вообще-то, Иван Павлович Лазаренко – доктор технических наук, член-корреспондент Российской Академии Наук, лауреат целого букета Государственных премий – уже почти пять лет, как являлся заслуженным российским пенсионером. Но, тем не менее, свой родной Горный институт имени Г.В. Плеханова (ныне – Национальный минерально-сырьевой Университет), не позабыл. И приболевших преподавателей подменял регулярно, и читал лекции на курсах повышения квалификации, и, понятное дело, руководил – с нескрываемым удовольствием – деятельностью студенческого клуба «Аномальщики». Студенты и преподаватели Университета традиционно именовали И. П. Лазаренко – «Палычем». А в приватных разговорах между собой – «Профессором». Именно так – с большой буквы. Он же, в свою очередь, величал студентов – в зависимости от настроения – либо «юношами и девушками», либо «коллегами и соратниками». Первый вариант был характерен для периодов глубокой задумчивости и хронической неуверенности. А второй, наоборот, говорил о том, что Палыч принял некое судьбоносное решение и охвачен нешуточным охотничьим азартом…
– Начинаю наше заседание, как и предписывают незыблемые традиции, с изложения свежего тематического анекдота, – радостно сверкая толстыми линзами профессорских очков, продолжил Иван Палыч. – Итак. В заброшенных пермских штольнях, где в прошлые седые века добывали поваренную соль, пропало восемнадцать уфологов. На место неприятного происшествия оперативно прибыла Государственная комиссия из Москвы, состоящая из разномастных чиновников. Лезть в штольни уважаемые чиновники не решились, мол: – «Чур, меня!». Поговорили-поболтали с местными жителями, тщательно изучили научные материалы, любезно предоставленные всезнающим Интернетом, провели несколько расширенных совещаний, после чего вынесли авторитетный вердикт: – «Пропавших чудаков рекомендуется искать в окрестностях Альдебарана…». Чего молчим, соратники и соратницы? Анекдот, собственно, закончен. Можете смеяться. Э-э-э, юноши и девушки…
Раздались жидкие аплодисменты, сопровождаемые вежливым хмыканьем.
– Можно мне попробовать? – поднялся с места Пашка. – Спасибо за оказанное доверие, коллеги. Приступаю…. Утро мы встретили, как и полагается настоящим матёрым уфологам, в районном вытрезвителе. Были все наши, плюсом – несколько журналистов из молодёжных изданий. Обсудили животрепещущие вопросы давешнего вторжения квазигуманоидов. Помечтали о свежем пиве. Наметили планы на текущий полевой сезон…
– Молодец, Назаров! – одобрил парнишка с заднего ряда. – Актуальная и жизненная тематика. Полностью солидарен.
– Кто о чём, а Рыжий, как и всегда, о пиве пенном, – известил недовольный голосок Лизаветы. – Всё остальное его практически не интересует. Алкоголик законченный.
– Подумаешь, – усаживаясь на место, обиженно пробурчал Пашка. – Не очень-то и хотелось.
– Не расстраивайся, – по-приятельски подмигнула Наталья. – Моралистка, блин, выискалась. Ничего в пиве не понимает, а туда же.
– Тем не менее, в анекдоте, рассказанном нашим рыжеволосым соратником, присутствует здравое зерно, – многообещающе усмехнулся с трибуны Иван Палыч. – Речь, естественно, идёт о планах на текущий полевой сезон…. Ага, бродяги и двоечники, попритихли? Ушки на макушки? Оно и правильно. То бишь, исключительно верно и дальновидно…
– Что за дела? – зазвучали недовольные голоса. – Не тяните, Палыч, кота за пушистый хвост! Излагайте по делу!
– Намекаете, что я – старый и прожжённый интриган? Есть немного, не буду отрицать. Грешен. Ладно, будь по-вашему…. Официально и ответственно объявляю. Славная и щедрая организация MUFON[4] выделила студенческому клубу «Аномальщики» целевой денежный грант на осуществление полевых научно-исследовательских работ. Финансовые средства в размере тридцати пяти тысяч долларов США уже поступили на наш расчётный счёт.
– Ура! Ура! Ура!
– Уфолог уфологу – друг, товарищ и брат!
– Да здравствует – полноценный полевой сезон!
Через несколько минут, когда всеобщий ажиотаж пошёл на спад, а восторженные вопли стихли, Профессор продолжил:
– На прошлом заседании, как вы, надеюсь, помните, был составлен перечень отечественных аномальных зон, достойных…э-э-э, нашего пристального внимания. А в качестве объекта, подлежащего первоочередным полевым исследованиям, был выделен так называемый – «Молебский треугольник[5]». Однако, ситуация изменилась. С достославным треугольником, пожалуй, мы разберёмся в следующий раз…
– Как же так, Палыч?
– Это нечестно! Мы же всё уже согласовали! Три с половиной часа спорили до хрипоты…
– Несправедливо!
– Долой!
– Прекращайте бузить, соратники! Я готов предоставить развёрнутые и серьёзные объяснения! Попрошу тишины! Ну, успокоились? Итак…. Назаров, если вам, конечно, не трудно, окажите небольшую услугу.
– Всё, что угодно, – поднимаясь на ноги, заверил Пашка. – В разумных пределах, понятное дело.
– В разумных, в разумных, обещаю…. Подойдите, пожалуйста, к центральному стеллажу. Вторая полка снизу. Достаньте коричневую папку с надписью на корешке – «Языческая роща» и доставьте её ко мне…. Большое спасибо. Признателен. Садитесь.
– Известное и знаменитое место, – одобрительно хмыкнула Лизавета. – Про него даже недавно рассказывали по телевизору, в полуторачасовой передаче. Кажется, на канале ТВ-3.
– Очень знаменитое, – развязывая шнурки на папке, подтвердил Иван Палыч. – Тем не менее, я, что называется, освежу ваше информационное поле. Вдруг, не все из присутствующих в курсе? Итак…. Аномальная зона «Языческая роща» располагается в Республике Коми, в окрестностях села Корткерос. Вернее, в трёх с половиной километрах от вышеупомянутого села, на берегу протоки Кортвис, впадающей в реку Вычегду. Что странного и необычного наблюдается в этой зоне? Что заслуживает пристального внимания со стороны любознательных уфологов? Во-первых, тамошний старый дремучий лес, состоящий из кривых, перекрученных, переплетённых и сросшихся между собой деревьев. Вот, кстати, очень симпатичные и приметные фотографии. Желающие потом могут ознакомиться…. Причём, речь идёт сразу о нескольких древесных породах – о соснах, елях, лиственницах и пихтах. На данном снимке видно, как из толстенного елового ствола произрастают молоденькие ветки сосны. Необъяснимое, с точки зрения современной науки, явление. Аномальная зона, короче говоря. Не отнять и не прибавить…. Говорите, что во всём виновата коварная мутация? Вполне возможно. Вполне. Фотографии подтверждают, что наиболее искривлённые и перекрученные стволы старых пихт густо покрыты тёмно-багровыми почками-наростами, из которых выглядывают непонятные бело-серые коконы. А эта густая желтоватая паутина, стелящаяся по верхушкам сосен? Мутация, однозначно. Только чем она вызвана? Вот, в чём ключевой вопрос…. Во-вторых, в Языческой роще присутствует странный радиационный фон. Иногда он находится на нулевой отметке. А порой превышает все допустимые нормы-значения в три-четыре раза. С чем это связано? Неизвестно. Парадокс…. В-третьих, в окрестностях, примыкающих к Корткеросу, полностью отсутствуют мыши и крысы. В-четвёртых, многочисленные свидетели рассказывают об НЛО, регулярно появлявшихся над Языческой рощей. Упоминаются и «голубоватые плоские диски», и «ярко-оранжевые шары разных диаметров», и «светло-зелёные усечённые пирамидки». Естественно, что все эти объекты перемещались по небу по загадочным и непредсказуемым траекториям, регулярно меняя – при этом – скорость передвижения. Перемещались, меняли и – в конечном итоге – пропадали…. Ну, интересное местечко? То-то же. Но, должен признать, что у Языческой рощи – как у потенциального объекта научных исследований и изысканий – имеется один существенный недостаток. Попробуйте, друзья, угадать – какой.
– Можно, я? – вскинула вверх правую руку Наташка.
– Излагайте, соратница Птичка. Выслушаем с интересом.
– Языческая роща – очень известная аномальная зона. Более того, избыточно известная. Да и расположена она, с моей частной точки зрения, достаточно неудачно – всего-то в шестидесяти-семидесяти километрах от Салехарда. То есть, с посещением Языческой рощи не наблюдается никаких проблем, чем и пользуются все, кому не лень. За последние годы в районе Корткероса побывало несколько десятков различных экспедиций – и серьёзных уфологических, и «диких», то бишь, откровенно-развлекательных. Истоптали, засранцы очкастые, всё вдоль и поперёк…. А в самой Языческой роще нынче стало модным проводить всякие псевдонаучные съезды, симпозиумы и конференции. Придут бородатые деятели на полянку, разведут уютный костерок из скрученных-перекрученных сосновых веток, рассядутся на гнутых-перегнутых стволах пихт и давай – под регулярные водочные возлияния – часами трепаться о проблемах многострадальной российской уфологии. Дилетанты законченные и пижоны занюханные, мать их всех оптом. Извините, конечно. Но наболело…. Так что, я очень сомневаюсь, что Языческая роща представляет для нас хоть сколь-нибудь серьёзный научный интерес. Имеется в виду, в её теперешнем состоянии…
– Уважаемая Птичка ожидаемо зрит в корень. Молодец и умница, – похвалил Профессор. – Действительно, Языческая роща – на сегодняшний день – является полностью отработанным (по уфологическим меркам и понятиям), объектом. Слишком много шума было поднято вокруг этой симпатичной аномальной зоны. Научные экспедиции, шумные туристы, костры, тропы, песни под гитару, пустые бутылки и смятые консервные банки, съезды, симпозиумы, телевизионные группы…. Даже если в Языческой роще и присутствовала раньше некая…м-м-м, аномальная Сущность, то теперь она, девяносто девять процентов из ста, покинула эти рассекреченные места. Вернее, э-э-э, переселилась в другие, более спокойные и тихие края. По крайней мере, в последний раз появление НЛО над Корткеросом было зафиксировано в позапрошлом году. А после этого – как отрезало. Комментарии, что называется, излишни…. Но на прошлой неделе из Республики Коми поступила интересная, неожиданная и очень актуальная информация. Звонил один из моих учеников. Он окончил наш Университет пятнадцать лет тому назад. Но российская геология тогда находилась в упадке, работы по специальности не было, и Сергей завербовался по контракту в какую-то жутко-секретную военизированную структуру. Несколько лет провёл в зарубежных командировках, потом вернулся на Родину, а последние два года работает начальником метеостанции, обустроенной в Республики Коми, рядом с посёлком Мутный Материк.
– Странное название, – подозрительно покачал головой Пашка. – Красивое и поэтичное, конечно. Спора нет. Но, извините, не вызывающее избыточного доверия…
– Ничего странного и подозрительного. Мутный Материк располагается на берегу реки Печоры, на пятьсот-шестьсот километров к северо-востоку от Салехарда. Недалеко от села в Печёру впадает речка Малая Мутная. Ещё выше по течению – Большая Мутная. Вот, из-за этих географических особенностей и образовалось экзотическое название данного населённого пункта…. Возвращаюсь к основному вопросу сегодняшней повестки дня. Сергей сообщил, что случайно обнаружил – примерно в пятидесяти километрах от Мутного Материка – аномальную зону. Причём, зону, судя по всему, совсем молодую, ещё никем не исследованную и являющуюся прямым аналогом знаменитой Языческой рощи.
– Молодую – это как?
– Аналогом Языческой рощи? Что имеется в виду?
– Сейчас объясню, мои юные и любопытные соратники. Наберитесь, пожалуйста, терпения…. Прошлой осенью Сергей переправился через Малую Мутную и немного прогулялся по тамошней северной тайге. Зачем? С какой целью? Не знаю, честное профессорское слово. Сами потом у него спросите. Главное, что наш герой набрёл на приметный холм – правильной конической формы, поросший молоденькими ёлочками, соснами, лиственницами и пихтами. А ещё там ему удалось добыть-подстрелить много рябчиков и серых куропаток…. Этой весной Серёга вновь отправился в те места. Переплыл на лодке через реку и сразу же почувствовал некую тревожную ауру. Спрятал лодку в густых прибрежных кустах, тронулся в путь – всякие странности скопом навалились: и ползающие, и бегающие и летающие. Какие конкретно? Не буду сейчас утомлять вас конкретными подробностями, всё равно не поверите…. Добрался путник до добычливого холма, но и там произошли кардинальные изменения: все молодые хвойные деревца искривились самым невероятным образом и причудливо переплелись между собой. Сергею раньше доводилось неоднократно бывать в Языческой роще, и он считает, что между этими аномальными зонами много общего. Понимаете? Возможно, новая аномальная зона (назовём её, к примеру, «Мутный Лес»), «родилась» прошедшей зимой в качестве замены старой, уже отработанной. Это, уважаемые коллеги и соратники, редкая удача. Редкостная, чёрт меня побери!
– А этот ваш…э-э-э, начальник метеостанции…. Он является адекватным человеком? Ему можно доверять? – засомневалась приземлённая Натка. – Ничего не выдумал? Ничего не приукрасил?
– Кто? Серёга Подопригора? – опешил Палыч. – Ну, ты, Птичка, даёшь! Серёга он…. Он – кремень!
– Иван Палыч, вы сказали, что фамилия у начальника метеостанции – «Подопригора»? – спросил звонкий, чуть подрагивающий девичий голос. – И он несколько лет провёл в зарубежных командировках? От жутко-секретного военного ведомства?
Пашка обернулся. В проходе, образованном рядами кресел и стеллажами с папками, стояла Лизавета – страшно взволнованная, красивая и очень бледная.
– Словно простыня из номера шикарного пятизвёздного отеля, – тихонько прошептала Птичка. – Как бы в обморок не грохнулась. Ты, Павлик, подстраховал бы симпатию…