Кто любит серебро, тот не насытится серебром.
Лори Зинк не может перестать покупать лотерейные билеты. Она прекрасно понимает, что шансы выиграть SuperLotto Plus в Калифорнии равны 41 416 353 к 1, но ей все равно. «Я знаю, что шансы смехотворны, – говорит Зинк. – Но в моем сознании огромный разрыв между знанием о том, каковы мои шансы, и острым желанием выиграть». Зинк изучала антропологию в Университете Вандербильта. Сейчас она яркий и успешный телевизионный продюсер. Однажды она вкусила сладкий яд неожиданно крупного выигрыша и больше не может вывести его из своего организма. В 2001 году, через три месяца после окончания колледжа, Зинк стала участницей реалити-шоу Lost компании NBC. Ей и ее партнеру завязали глаза и высадили их на отдаленной горной вершине в Боливии с сотней долларов, запасом пищи и воды на несколько дней, походной аптечкой и палаткой. Три недели спустя Зинк и ее партнер вернулись к статуе Свободы в Нью-Йоркской гавани и были ошеломлены, узнав, что каждый из них выиграл по 100 000 долларов.
С тех пор острые ощущения от выигрыша отпечатались в мозге Лори Зинк. И теперь каждый раз, когда в калифорнийской лотерее разыгрывается крутой джекпот, она покупает билет. Вряд ли это можно назвать зависимостью, Лори поддается этому желанию всего пару раз в год, но это ощущается как навязчивое влечение. «Я знаю, чувство “а вдруг?” совершенно иррационально, – говорит Зинк, – но оно заталкивает меня в киоск 7-Eleven, заставляет достать бумажник и купить лотерейный билет. Умом я понимаю, что не выиграю. Но, как говорится, почем знать, и я помню, как здорово было выиграть». Влекомая лотереей, как мотылек пламенем, Лори Зинк ведет себя вполне типично: опрос людей, выигравших по крайней мере 1 миллион долларов в лотерее в штате Огайо, показал, что после такой неожиданной удачи 82 % из них продолжали регулярно покупать лотерейные билеты.
Независимо от того, срывали ли вы когда-нибудь джекпот, как Лори Зинк, или нет, вы знаете, что получать деньги приятно. Но вы, возможно, не осознаете, что ожидание денег может оказаться приятнее, чем их получение.
Конечно, у вас в мозге нет счетчика денег, который активируется исключительно финансовым вознаграждением. Вместо этого мозг рассматривает потенциальную прибыль от инвестиций (или азартных игр) как часть широкого класса основных вознаграждений, наряду с едой, напитками, жильем, безопасностью, сексом, наркотиками, музыкой, приятными ароматами, красивыми лицами и даже такими социальными взаимодействиями, как овладение навыком доверять кому-то или радовать маму.
Финансовая выгода, всего лишь самый современный элемент этой древней группы приятных ощущений.
Поскольку мы рано и достаточно быстро узнаем, что деньги необходимы для получения многих других удовольствий, рефлексивная часть человеческого мозга реагирует на потенциальные финансовые выгоды так же сильно, как и на перспективы получения фундаментальных вознаграждений.
Петер Кирш, нейробиолог из Университета Юстуса Либиха в Гиссене, Германия, комментирует это следующим образом: «Даже если деньги не могут удовлетворить первичные потребности, вы не можете съесть их или спариться с ними, связь между деньгами и вознаграждением очень сильна».
Ожидание финансовой выгоды приводит рефлексивную часть мозга инвестора в состояние повышенной боевой готовности, фокусируя внимание на текущей задаче. Например, после покупки акций вы сосредоточиваетесь на возможной перспективе их роста. Уровень волнения ограничивается только вашим воображением. Но сам результат (скажем, акции действительно растут после того, как вы их купили) волнует вас меньше, особенно если вы ожидали этого с самого начала. К тому времени, как вы положите деньги в карман, возбуждение превратится в нечто, напоминающее нервный зевок, хотя вы и получили желаемую прибыль. Да, получать деньги приятно: просто это не так приятно, как ожидать их получения. По иронии судьбы мозг инвестора оснащен биологическим механизмом, который больше возбуждается в ожидании прибыли, нежели при ее действительном получении. Изучение этого механизма имеет огромное значение для финансового поведения.
Задолго до того, как нейроэкономисты смогли наблюдать внутреннюю активность человеческого мозга, Марк Твен знал, что предвкушение джекпота ощущается даже сильнее, чем сам выигрыш. В своих ранних мемуарах «Налегке» Твен вспоминает, как в 1862 году он с приятелем нашел серебряную жилу в Неваде. Твен не спал всю ночь, как будто к нему «приложили электрическую батарею», так живо фантазируя о двухакровом поместье, которое он построит в самом сердце Сан-Франциско, и о трехлетнем турне по Европе, которое он совершит, что «видения будущего заставляли меня крутиться в постели». В течение 10 чудесных дней Твен был мультимиллионером на бумаге. Затем претензия на серебряную жилу была внезапно признана недействительной из-за юридической формальности. Больной, опечаленный, с разбитым сердцем, Твен никогда не забывал того восторга, который он испытал от мысли, что разбогател.
В конце жизни, в блестящей притче «Наследство в 30 тысяч долларов», Твен вернулся к этой теме, высмеивая воздушные замки, которые строят Саладин и Электра Фостер, когда узнают, что могут унаследовать огромную сумму в 30 тысяч долларов, примерно 600 тысяч в сегодняшних деньгах. Электра инвестирует наследство, которого у них еще нет, раз за разом давая воображаемому брокеру воображаемые указания, пока Фостеры не становятся баснословно богатыми и размер их воображаемого портфеля не достигает 2,4 миллиарда долларов (что примерно равно состоянию Билла Гейтса в сегодняшних долларах). В бреду блаженства скромный лавочник и его жена мечтают жить в роскошном огромном дворце и бездельничать на своей частной яхте. Но оказывается, что наследство было жестокой шуткой, и никакой неожиданной прибыли им не достается. Оглушенные отчаянием, Фостеры умирают от горя.
Несмотря на то что писатель высмеивал жадность в себе и других, по иронии судьбы Твен неоднократно вкладывал свои деньги в рискованные предприятия.
Он возлагал на них большие надежды, но в реальности затеи никогда не приносили высокой прибыли. На протяжении многих лет Твен ввязывался в головокружительные авантюры. Он вкладывался в изобретение и производство устройства печати на основе мела, в машину, печатающую фотографии на шелке, в порошкообразную пищевую добавку, в сложную наборную машину, в спиральные шляпные булавки и усовершенствованную конструкцию ножниц для срезки винограда.
Почему этот одаренный, прагматичный и уже богатый человек так часто велся на нелепые схемы быстрого обогащения? Твен, вероятно, ничего не мог с собой поделать. Подобно тому, как Лори Зинк играет в лотерею, чтобы вновь ощутить трепет от выигрыша джекпота в реалити-шоу, Твен, должно быть, стремился вновь пережить волнение, которое он испытал в 1862 году, когда наткнулся на гигантскую серебряную жилу в Вирджиния-Сити. Это воспоминание заставляло его систему ожидания работать с перегрузкой всякий раз, когда он думал о деньгах. Результатом стала пожизненная, навязчивая тяга к большому кушу, из-за чего Твен несколько раз переходил от богатства к банкротству и обратно.