Моей жене Марилу Элисондо Салас
Основой повествования послужили реальные события
Все имена собственные в романе – вымышленные; совпадения с реальными – случайность
Сергей открыл глаза. За прозрачными занавесками в проёме окна на светло-голубом фоне уже довольно отчётливо угадывался тёмный силуэт пальмы. Это означало, что время перевалило за пять часов. Сергей ещё некоторое время поворочался в постели, оттягивая момент перемещения из-под одеяла в утреннюю прохладу.
Прошло полтора месяца, как он возвратился в столицу из Северной провинции. Там-то, у самого океана, вставать по утрам было самой приятной процедурой – минимальная суточная температура, около двадцати пяти градусов, приходилась как раз на пять-шесть часов утра. Зато днём – пекло под тридцать пять. А в столице, на высоте за тысячу с лишним метров, днём как в родной деревне летом, зато по утрам холодрыга. Вот тебе и тропики! Сергей для себя заметил: вечная ранняя осень.
Мобильник подтвердил время и добавил: «20/02/2012». Прихватив его, по привычке, вместо часов, Сергей вышел на террасу. Первые лучи солнца только начинали робко касаться вершин видневшегося вдали хребта. Размытые тёмные контуры оживали и вспыхивали чёткими ярко-зелёными очертаниями пологих вершин.
Эта наполненная какой-то мистической силой картина пробуждения природы проникала в сознание сладостным ожиданием радостных перемен.
Сергей и Марибель расписались полтора года назад, но ещё не жили вместе. Встречались максимум на несколько дней только урывками. После скромной свадьбы в тесном семейном кругу ближайших родственников Марибель, состоявшейся на ранчо Сакраменто, где в то время Сергей работал управляющим, всё оставалось как и прежде. Сергей продолжал жить на ранчо в своей скромной квартирке, оборудованной над стойлами и офисом под крышей конюшни, а Марибель – в столице. Там у неё была чисто женская компания – старшая сестра с пятилетней дочкой. Поздно вечером в пятницу, или с рассветом в субботу Марибель приезжала на ранчо на своём новеньком "ярисе". Выходные проходили так же, как и до женитьбы – в прогулках по окрестностям ранчо и прочих незатейливых развлечениях на лоне природы.
А ровно через год после женитьбы Сергей уволился и уехал в Северную провинцию присматривать за мини-отелем друзей-ганадцев из бывших некогда соотечественников. А вернувшись оттуда через полгода, обосновался в поместье семьи дочки, которая была замужем за местным бизнесменом. Так было удобнее для обоих во всех отношениях. Кроме, разве что, общепринятой совместной семейной жизни.
Теперь встречи проходили по выходным на территории Марибель. А уже оттуда они выбирались на столичный простор с его широким ассортиментом развлечений. Но, сидя в каком-нибудь кафе, или путешествуя по окрестным достопримечательностям, они строили планы на настоящую совместную семейную жизнь. Эта тема была самой приятной.
Ещё год назад они купили по случаю в одном банке небольшой клочок земли на побережье, в паре часах от столицы. Земля эта предполагалась как первый этап одного проекта, который они тогда разработали с прицелом на безбедное житьё-бытьё, со своим делом, обещавшим выгоду, может, даже в масштабе всей страны. Обсуждая тогда свой проект, они пришли к выводу, что дело это может оказаться выгодным и полезным даже в глобальном масштабе. По крайней мере, все исследования, которые они провели, указывали на такую перспективу.
Составили бизнес-план, представили его на конкурс по народной инициативе, суливший победителям неплохое финансирование. Одна солидная организация даже заинтересовалась идеей. Но дальше интереса дело не пошло, а три призовых места на конкурсе, как водится в таких случаях, одержали более скромные и неприхотливые идеи типа чудо-рюкзака и шумопоглотителя в супермаркетах. Они тогда особо и не расстроились – сами в то время не имели возможности заняться вплотную своим ещё не рождённым детищем.
И вот теперь, похоже, наклёвывалась неплохая перспектива. Сергей был полностью свободен от всяких обязательств. Скопился некоторый стартовый капитал, оба горели энтузиазмом. Единственная загвоздка представляла собой совесть Марибель. Фирма, которой она руководила, принадлежала её университетской подруге, овдовевшей два года назад. До этого фирмой руководил муж Элианы, а Марибель была его правой рукой. Элиана же была полностью погружена в заботы о двух малолетних детях. И теперь Марибель не знала, как объявить любимой подруге о своём решении уйти из фирмы. В её собственных глазах это выглядело как предательство.
Как раз вчера, в очередную воскресную встречу, они в который раз пытались найти какой-то выход из сложившейся ситуации. И всякий раз разговор заканчивался на одной и той же ноте. Когда Марибель вспоминала, каким ударом была для её подруги смерть мужа от спрута мозга, голос её начинал дрожать, а на глаза навёртывались слёзы.
Сергей вздрогнул. В его руке заплясал и заклинькал мобильник. Звонила сестра Марибель. Одно имя Аны-Луисы, высветившееся на экране, вызвало у Сергея смутное чувство: удивление, смешанное с едва выбивавшейся из глубины сознания тревогой. Часы показывали половину седьмого. В такую рань? Ана-Луиса? Почему она? – Марибель же там рядом…
– Серхио, ты можешь сейчас приехать к нам? – Ана-Луиса пыталась говорить спокойно, но было заметно, что это ей давалось с трудом – в голосе проскользнула едва уловимая неуверенность.
– Да. А что случилось? – Сергей непроизвольно внутренне напрягся. – Где Белка?
Все ближайшие родственники Марибель с нескрываемым удовольствием сразу же подхватили её новое имя, прозвучавшее однажды из уст её славского мужа. "Белка" в эспаноязычной среде звучало красиво, и даже как-то подходило внешности Марибель. Конечно, когда Сергей в первый раз так обратился к своей тогда ещё невесте в присутствии её матери, будущая тёща не знала, что означает это благозвучное слово. А после разъяснений самой Белки, донья Исабель просияла и залилась своим истинно креольским смехом:
– И правда, Мари, на белку ты похожа! И как я раньше этого не замечала?
Даже если бы будущая тёща Сергея была классической тёщей из анекдотов, то он полюбил бы её только из-за её смеха – мало кто из его окружения смеялся так незатейливо и искренне. А потому он подбросил веток в костёр:
– Так вы тоже белка, донья Исабель. И Ваше имя на «бель» заканчивается.
Тут даже обычно сдержанная Белка не сдержалась, прыснула, глядя на свою сияющую хохочущую мамиту.
Так Марибель в тесном семейном кругу из Мари превратилась в Белку.
– Не волнуйся, Серхио, она в порядке. Только что-то слегка прихворнула, – теперь уже в голосе Аны-Луисы явно проскальзывала озабоченность. – Просто у неё сильно кружится голова, она не может сесть за руль в таком состоянии. Я предупредила Элиану, она подъедет через пару часов. А у меня сегодня на работе важное совещание, я не могу опаздывать…
У Сергея отлегло. У него самого несколько лет назад случился похожий приступ головокружения. Голова не болела, но мотало из стороны в сторону прилично, так что даже пришлось обратиться в поликлинику. Врач, расспросил, постучал блестящим молоточком по коленкам, провёл другие тесты и сделал заключение: ничего страшного, какие-то бактерии сейчас появились; вы, сеньор, не первый с такими симптомами; не волнуйтесь, через пару дней всё пройдёт. Выписал какие-то успокоительные пилюли, и даже не дал больничного. И в самом деле, как и обещал невропатолог, через два дня это вéртиго прошло само по себе.
Дверь открыла Белка. Ана-Луиса полчаса назад уехала вместе с дочкой, которую по пути на работу, как обычно, завозила в киндер – детсад для дошколят.
Вид у Белки был растерянный, потерянный, отрешённый… Любой из этих эпитетов подходил для описания того состояния, в котором Сергей застал свою жену.
Она рассказала, что, как всегда, проснулась в половине пятого, чтобы по заведенному понедельничному режиму отправиться в спортзал. Побаливала голова, но не сильно. Авось, пройдёт. Но при первом же шаге неведомая сила отбросила её в одну сторону, потом в другую, голова закружилась, и дальше передвигаться приходилось, придерживаясь за стену. Иначе не получалось – ноги несли непонятно куда, а плечи задевали всё, что было даже на почтительном расстоянии от маршрута передвижения.
Сергей уже неплохо изучил характер жены, и знал, что она никогда не пожалуется даже в самом тяжёлом случае. И сейчас она не жаловалась, но была напугана – это было заметно в её глазах.
Уложив жену на кровать, Сергей всячески пытался отвлечь её от тревожных мыслей. С деланным ёрничаньем в подробностях рассказывал, как эта напасть проходила у него. Так что, милая моя Белка, не дрейфь, всё будет хорошо! Жизнь прекрасна!
Этот девиз Сергей повторял, как заклинание в самых тяжёлых случаях. И сейчас он пытался уверить в этом, скорее всего, даже не столько жену, сколько самого себя.
Минут сорок спустя приехала Элиана. Теперь можно быть спокойным – в подруге своей жены Сергей был уверен больше, чем в себе самом.
По пути в поликлинику "вольво" Элианы тормознул у автобусной остановки, и до дома Сергей добрался на автобусе уже в бодром присутствии духа.
Как и предполагалось, доктор не обнаружил у Белки никаких отклонений. Да и она сама, вроде, почувствовала себя лучше. Доктор предположил, что это вéртиго – следствие нервного перенапряжения, посоветовал особо не напрягаться, и уверил, что всё пройдёт без следа. Элиана настояла на том, чтобы во вторник подруга взяла день отдыха.
В среду с утра Марибель почувствовала улучшение. Головокружение не прошло полностью, но она уже могла передвигаться, не держась за стену. Однако за руль садиться в таком состоянии было равносильно самоубийству. Ана-Луиса по пути на работу "подбросила" сестру до её фирмы.
Звонок Белки застал Сергея около полудня за подписанием акта о продаже его старенького «чероки» одному сеньору, который давно положил глаз на этот, по-простонародному, «кирпич». Водительских прав у Сергея не было, и до отъезда в Северную провинцию ездил он на своём раритете только по окрестностям ранчо, да и то, по выходным. Теперь же, в оживлённых окрестностях столицы, такая возможность бесправного вождения отпадала. Да и лишние копейки были кстати, поскольку уже полтора месяца Сергей не вносил в семейный бюджет ни копейки, то бишь, ни синко.
– Серёжа, мы с Элианой решили пообедать, тут рядом с нашей фирмой есть вегетарианское кафе. Не хочешь составить нам компанию?
Белка старалась говорить как можно веселее, но в её голосе этой весёлости что-то препятствовало. Сергей уже хорошо изучил все интонации своей жены. И эта интонация не предвещала ничего хорошего.
Так оно и случилось. Увидев жену рядом с плотно прижавшейся к ней Элианой у входа в кафе, Сергей сглотнул. Вид у Белки был подавленный, этого она даже при всём своём желании не могла скрыть. Без поддержки подруги она не могла ступить и шагу – её уводило куда-то в сторону.
Слегка заплетающимся голосом Белка рассказала, как не смогла ввести пароль в компьютере, пришлось позвать секретаршу. Но дальше этого дело не пошло – буквы на клавиатуре перемешались, как в популярной простенькой головоломке «суп из букв», плясали перед глазами, и невозможно было даже просто попасть пальцем ни в одну из них. Вот тогда она почувствовала испуг во всей его силе. С помощью секретарши позвонила Элиане.
Знакомый невропатолог Элианы, проведя стандартные тесты, как и в предыдущем случае, не обнаружил ничего необычного. Но предложил сделать магниторезонансную томографию.
Через час он вышел из кабинета к ожидавшим его подругам и сообщил, что в мозге обнаружена некоторая аномалия. Не будучи специалистом, он не мог сделать какого-то определённого заключения, поэтому направит снимки в клинику своего знакомого врача для постановки предварительного диагноза. И теперь оставалось ждать пяти часов вечера, на которые была назначена встреча.
А после шести, когда уже почти совсем стемнело, Сергей приехал в одну из столичных больниц после звонка Аны-Луисы. В вестибюле неотложки народу было невпроворот. Сергей сразу же от входа увидел сидящих в гуще несчастных больных Белку с Элианой. В руках у Белки был огромный жёлто-оранжевый конверт. Обе подруги были подавлены, и выглядели предельно уставшими.
Без лишних объяснений, видимо, уже перегоревшая от навалившихся на неё отрицательных эмоций, Белка протянула Сергею конверт.
Снимков было с полдюжины, и на каждом из них – в мозгу Белки чётко выделялось овальное тёмное пятно размером со спичечный коробок.
– Спрут, – как-то обречённо-безразлично произнесла Белка, и губы у неё задрожали.
Элиана смогла, наконец, уехать к своим остававшимся под присмотром бабушки детям, а Белку через пару часов вызвали на приём. Сергея поначалу не хотели пускать вместе с ней, но потом, похоже, вникнув в серьёзность недуга, разрешили.
Оказалось, что это был ещё не приём, а очередной «предбанник». Народу в нём было поменьше, и всем доставало сидячих мест. Сергей с Белкой сели в каком-то закутке у стены с окном. Обстановка вокруг была самая удручающая: лица с печатью обречённости, со всех сторон слышались жалобные стоны, всхлипывания, иногда даже громкие вскрики.
Во входной двери появился отталкивающего вида тип в грязной одежде, с окровавленным лицом и в наручниках, в сопровождении полицейского…
Ждать собственно приёма пришлось фактически почти всю ночь, поскольку приёмный покой был забит больными с самыми разными недугами.
Эта ночь была самой ужасной в жизни Сергея. Многого за прожитые почти шестьдесят лет ему пришлось пережить. Но то, в основном были, события, касающиеся его самого…
Официально врач ещё не поставил первичного диагноза, но специалисты, сделавшие и проанализировавшие эти роковые снимки, дали ясно понять, что речь идёт о злокачественной опухоли.
У Марибель не высыхали слёзы, Сергей утешал и подбадривал её как мог.
Но когда начался приём, и врач, молодая женщина сказала обыденным тоном, что предупреждает заранее, что нужно будет делать радио- и химиотерапии, будут выпадать волосы на голове, Сергей, стоявший позади сидящей напротив врачихи уже выплакавшей все слёзы жены, почувствовал, что начинает терять сознание, что и пробормотал, почти опускаясь на пол…
Утро они встретили всё в том же «предбаннике» по причине отсутствия мест в палатах. Сотрудники медперсонала принесли какие-то булочки и кофе, потом возле них остановился пожилой врач в сопровождении толпы студентов-медиков, показывая им на свет снимки Марибель и со знанием дела объясняя, что к чему. Приехала одна тётя Белки, потом вторая…
Так для них начиналась новая жизнь.