Глава 2. C’est la vie [3]



Я из Лондона, и я кокни – это означает, что я родилась в пределах слышимости колоколов церкви Сент-Мэри-ле-Боу в Центральном Лондоне. Мне нравится думать, что мое путешествие во Францию было предначертано судьбой, что оно началось в тот день, когда я родилась. Во-первых, Сент-Мэри-ле-Боу связана с Францией, так как земля, на которой стоит церковь, была получена епископом от Вильгельма I Завоевателя в благодарность за поддержку его вторжения в Англию в 1066 году. И мы все знаем, чем это закончилось [4].

Во-вторых, меня зовут французским именем. Меня должны были назвать Этель, но вмешалась судьба.

Моя мама уже решила, что, если родится девочка, она назовет ее в честь любимой тети, которая жила недалеко от дома моих родителей в Бермондси, на юго-востоке Лондона, в 1960-х, когда они только поженились. Когда я родилась, УЗИ делали не так часто, так что рождение ребенка было похоже на вечеринку с сюрпризом – никто не знал, кто родится.

В день моего рождения акушерка приехала к маме на велосипеде и решила, что она должна поехать в больницу, а не остаться дома, как планировалось изначально. Моя мама была довольно миниатюрной, и сестра Кэссиди, акушерка, принимавшая всех детей в районе, волновалась насчет домашних родов у такой худенькой женщины. Маму перевезли в больницу в районе церкви Сент-Мэри-ле-Боу. Отец нисколько не переживал и не волновался, поэтому решил провести день, делая ставки на ипподроме.

В те дни мужчины не хотели принимать участие в ежедневной рутине брачных отношений, и папа не понимал, зачем брать на себя ответственность и помогать. Так что, пока моя мама потела и кричала в роддоме, отец потел и кричал на ипподроме в Брайтоне. Оба достигли прекрасного результата.

Мама родила меня.

Папа выиграл пятьдесят фунтов, поставив на французскую лошадь по кличке Жанин.

Прибыв в больницу с букетом и коробкой турецких сладостей, чтобы, по его словам, мама «поскорее восстановилась», он взглянул на меня один раз и тут же объявил, что я выгляжу как жирное уродливое дитя любви Уинстона Черчилля и мистера Мишлена [5]. Он, впрочем, немедленно заработал мою вечную благодарность тем, что настоял, чтобы меня назвали не Этель, а Жанин – в честь выигравшей лошади (что для отца было редкостью). Он объяснял это тем, что так мне выпадет счастливый шанс – слово «шанс» происходит от французского une chance, что означает «удача».

Папа был кем-то вроде доктора Джекила и мистера Хайда [6]: то душа вечеринки, то нудный старик. Он слушал то Дюка Эллингтона [7], то Sex Pistols. Он пил лучшие вина и самый дешевый виски, великолепно играл в бридж и мог обыграть кого угодно – некоторые игроки предлагали ему деньги, чтобы он играл с ними в паре на соревнованиях. Папа мог производить в голове очень сложные вычисления с точностью калькулятора. Он был очень умный, мог впадать в глубокую печаль, а если вы переходили ему дорогу, то невозможно было получить его прощение.

Мама умерла за несколько лет до той судьбоносной поездки во Францию. Ее смерть разбила сердце отцу и оставила зияющую дыру в наших. В основном он держался благодаря азарту – папа никогда не мог удержаться от пари. Я помню, что, когда была ребенком, он спорил со мной, что засунет в рот больше шоколада, чем я, или играл со мной в карты на мои карманные деньги. Во время шоколадного соревнования мы сидели за столом, мама неодобрительно качала головой и пыталась не улыбаться. Сначала шоколадку брал папа, потом я. Было похоже на сцену из вестерна: сощуренные глаза, шумное дыхание через нос и рты, набитые сладким шоколадом.

Я всегда проигрывала.

Папа называл это «жизненным уроком». Он каждый день изучал гоночные списки – начиная с девяти лет и до дня своей смерти. Он был практически зависим от ставок на лошадей, собак и, в общем, на кого угодно. Его предки были выходцами из Италии, и сам он был худой, щеголеватый мужчина, всегда безупречно одетый и слегка похожий на Аль Пачино.

Чудовищно расстроенный потерей матери, он стал пить немного больше виски, чем ему следовало. Увещевания не работали – он всегда был бунтарем и никогда не делал того, что был должен или того, что вы от него ожидали. Чтобы добиться своего, надо было обмануть его при помощи смекалки.

Мама спорила с ним по поводу моего имени – Жанин вместо Этель, но он был непоколебим в своем решении. Так как она была уставшей после родов, то просто сдалась. Не поймите меня неправильно, ничего плохого в имени Этель нет, но оно просто не мое.

Самые мои ранние воспоминания – о том, как мне сказали, что у меня французское имя. Я была поражена фактом, что я как будто чем-то отличаюсь, как будто в соревновании имен я была уже на шаг впереди. Большинство девочек в моей школе назвали в честь их теть, поэтому имена Бренда и Бетти были довольно популярными. Много лет я не видела ни одну женщину по имени Жанин.

К сожалению, если твое имя какое-то другое, это не вызывает восторга у окружающих детей. «Жанин пасет скотин» – это был максимум, на который они оказались способны, но это было все равно куда лучше, чем то, что произошло с мальчиком по имени Карл. Позже, когда все поняли, что я медленно расту и всегда буду маленького роста, меня прозвали Грибом.

Когда я была маленькая, мы редко уезжали куда-то на каникулы, так как у нас не было лишних денег. Если мы и уезжали куда-то, то в кемпинг на английское побережье. Я помню, как дождь стучал по люку в крыше, как очень плохая группа пыталась играть Донни Озмонда и Майкла Джексона и пляж, на котором песок смешивался с илом, и поэтому казалось, что тебя засасывает в… Ну, в общем, понятно. Жить было сложно, мы были бедны. Так что вы можете спросить, как же я оказалась во французской деревне?

Ну, на это ушло несколько лет и много работы, но само путешествие началось тем сырым, холодным и мрачным днем.