В этот день не ожидалось никаких увеселений, и Флора, разложив вещи, немедленно удалилась. Наконец Ребекка смогла прийти в себя, устроиться на новом месте и немного отдохнуть после утомительной недели. Ее назначили фрейлиной герцогини Кентской, матери королевы Виктории, но герцогини еще не было во дворце. Прибытие ее светлости ожидалось только завтра.
Ребекка растянулась на кровати и неожиданно подумала о королеве. Ее даже не представили ее величеству! Впрочем, не все, кто жил во дворце, были представлены королеве. А вдруг они познакомятся и станут друзьями? В конце концов, все возможно, когда находишься при дворе!
Ребекка сама не заметила, как задремала. Разбудил ее пронзительный голос:
– Что вы наделали? Почему раздвинули эти гардеробы?! Я ложусь и просыпаюсь поздно. Вам это тоже предстоит! Не хватало еще, чтобы дневной свет будил нас на рассвете!
Какое неприятное пробуждение!
Ребекка с трудом разлепила веки и увидела молодую женщину, успевшую войти в комнату и зажечь лампу. Пухленькая коротышка, пышные формы которой распирали швы оранжевого дневного платья… Темно-золотистые волосы стянуты в строгий узел, если не считать нескольких буклей, обрамлявших щечки херувима. Кто-то должен сказать девушке, что оранжевый не ее цвет, пронеслось в голове у Ребекки. Из-за этого кожа кажется желтоватой. Незнакомка могла бы считаться довольно хорошенькой, если бы не злобное выражение лица.
Зеленые глаза яростно взирали на освобожденное окно. Пока Ребекка спала, солнце зашло, и свет больше не проникал сквозь стекло.
Еще не окончательно придя в себя, она пробормотала:
– Для чего же существуют занавески?
– Какие занавески? – сварливо откликнулась леди. – Разве что толстые шторы, но дотянуться до шнуров, чтобы раздвигать и сдвигать их, невозможно, неужели не видите? Даже если бы они у нас были! Но и этого здесь нет!
Ребекка наконец проснулась. Незнакомка дала волю гневу. Из-за такого пустяка? Не слишком хорошее начало знакомства, если перед ней леди Элизабет, а это, кажется, так и есть!
– Перед тем как лечь спать, я могу накидывать на окно нижнюю юбку и снимать утром, после того как вы проснетесь, – предложила Ребекка. – Простите, но дневной свет никогда меня не будил, так что я не считаю его помехой. Глупо зажигать лампы днем.
Наверное, этого говорить не следовало, поскольку молодая женщина резко обернулась и вспыхнула от гнева:
– Кажется, вы никогда не спали в комнате с окнами, выходящими на восток!
Ребекка нахмурилась:
– Нет, никогда, вы правы. Я обязательно постараюсь исправить ошибку.
Поднявшись, Ребекка оказалась на голову выше Элизабет. Девушка пошла в мать и при росте пять футов девять дюймов для того времени считалась очень высокой. Вообще Ребекка была копией матери: блондинка, такая же стройная, с красивой фигурой, хотя, должно быть, унаследовала золотистый оттенок волос от отца, в то время как Лилли скорее можно было назвать русой. И глаза у Ребекки были материнские, синие, хотя и немного темнее. Но у обеих были чуть выдающиеся скулы, патрицианский носик и округлый подбородок, чему Ребекка втайне радовалась, поскольку Лилли считалась настоящей красавицей.
Ребекка примирительно улыбнулась:
– Леди Элизабет, полагаю?
– Да, а вы…
Тон молодой женщины по-прежнему был сухим и надменным. Ребекке с трудом верилось, что Элизабет не сообщили, кто станет ее новой компаньонкой.
– Леди Ребекка Энн Виктория Маршалл, – представилась она, умудрившись не покраснеть. Она редко называла все свои имена при знакомстве. Родные и друзья попросту звали ее Бекка, хотя мать, рассердившись, именовала дочь Бекка Энн. Сама Ребекка была уверена, что родители просто не смогли решить, как ее назвать, поэтому и дали сразу три имени. Но она неожиданно для себя официально представилась той, с кем придется делить комнату. Возможно, потому, что поняла: друзьями им не быть. Не слишком приятная мысль. Нельзя ссориться с той, с кем спишь в одной кровати, иначе жизнь станет просто невыносимой!
– Тезка королевы, вот как? Забавно, – процедила Элизабет, прежде чем подойти к гардеробу и распахнуть дверцу.
Ребекка ощутила какое-то злорадное удовольствие при мысли о том, что теперь там висят ее платья!
– Ошибаетесь. Когда я родилась, она еще вовсе не была на троне. А вот вы тезка многих королев. Наверное, и это находите забавным?
Элизабет резко повернула голову:
– Вам не следовало трогать мои вещи! Больше так не делайте!
– Но вас здесь не было…
– По-моему, я все прекрасно устроила! Зачем вы вмешиваетесь? – процедила она. Ребекка едва сдержала смех.
– Прошу прощения, но, по-моему, у нас равные права, и мне тоже нужно где-то развесить платья. Правда, мы оставили вам два лишних гардероба.
Но Элизабет отнюдь не испытывала благодарности за такое великодушие.
– Мы?
– Мы с горничной.
– У вашей горничной есть своя комната во дворце? – ахнула Элизабет, поспешно обернувшись. – Как вам это удалось?
– Никак, у нее нет своей комнаты. Мы…
– Значит, у вас городской дом? – перебила Элизабет. – У моей семьи его нет, поэтому горничной пришлось остаться дома. Но если у вас есть дом в столице, почему бы не жить там, вместо того чтобы тесниться со мной в крохотной комнатке?
Если у Ребекки и были сомнения относительно того, что Элизабет не обрадовалась ее появлению, теперь они исчезли. Ребекке ясно дали понять, что такое соседство явно нежелательно. Всякая девушка с более застенчивым, чем у Ребекки, характером могла стушеваться. Но благодаря раскрывшему ей глаза Джону Китсу, благослови его Бог, она ничуть не смутилась.
– Эта комната предназначалась мне, значит, наполовину моя. Ее выбрала сама королева. Таков ее приказ. Вряд ли я осмелюсь оскорбить ее величество, попросив другую комнату, но если вы находите мое соседство невыносимым, возможно, сами попросите перевести вас в более подходящее помещение?
Щеки Элизабет вспыхнули: похоже, ей наконец стало стыдно. Неужели она вообразила, будто своими повадками заставит Ребекку убраться отсюда или извиняться лишь потому, что Элизабет приехала первой и заняла все гардеробы?
– Я хотела сказать, но вы меня перебили, что у моей семьи нет городского дома. Однако мы нашли поблизости квартиру для горничной, с тем чтобы она могла ежедневно приходить сюда и выполнять свои обычные обязанности.
– Вам повезло, – надулась Элизабет. – Не всем по карману такая расточительность. Где же сейчас ваша горничная?
Ребекка, сама не зная почему, слегка покраснела. Конечно, не все благородные семьи богаты. Но то, что ее семья весьма состоятельна, еще не повод для смущения.
К счастью, Элизабет подошла к единственному туалетному столику и не заметила разрумянившихся щек. Элизабет выдвинула табурет с бархатной обивкой, стоявший под обшитым кружевами столиком, и уселась, чтобы поправить прическу.
– У Флоры не было причин оставаться, – сказала Ребекка ей в спину, – поскольку сегодня ее присутствие не требуется.
– Очень многое во дворце происходит без предварительного предупреждения, и вам необходимо это усвоить, чтобы быть готовой к любым случайностям.
Весьма похоже на хороший совет. Вот только непонятно, почему эта враждебно настроенная особа захотела давать ей полезные советы.
– Может, вы захотите загладить вину за то, что сделали с моими вещами, без разрешения, учтите, приказав горничной меня причесывать? Я пользовалась услугами камеристки леди Джейн, но она живет в другом крыле дворца.
Следовало бы с самого начала догадаться, что Элизабет никогда не сделает доброго дела без задней мысли.
– Вряд ли Флора согласится выполнять лишнюю работу за те же деньги, – отрезала Ребекка.
Но Элизабет не подумала сдаваться:
– А какое у нее право возражать? Она работает на вас и обязана выполнять ваши приказы.
– Вообще-то она служит в нашей семье. Не хотите ли поговорить об этом с моей матерью?
Элизабет поморщилась:
– Не важно, я справлюсь сама. Как всегда.
Ребекка покачала головой. Сделай Элизабет хотя бы малейшее усилие быть более дружелюбной, Ребекка предоставила бы Флоре решать, хочет ли она причесывать еще одну даму. И скорее всего даже заплатила бы горничной за услуги.
Боясь, что забудет занавесить окно и навлечет на себя град жалоб завтрашним утром, Ребекка выудила самую плотную нижнюю юбку и приладила поверх старой занавески.
– Вы привезли костюм? – неожиданно спросила Элизабет. – Дрина объявила, что сегодня вечером состоится маскарад.
– Дрина?
– Королева, разумеется.
Недоумение Ребекки было вполне простительно. Но она знала, что только члены королевской фамилии называли королеву Викторию детским прозвищем. Неужели ее поместили в одну комнату с особой королевской крови, с которой она обошлась не слишком уважительно?
Впервые в жизни она пожалела, что мать не воспитывала ее в более традиционном и строгом духе, не позволяя никаких вольностей. Если бы отец не умер так рано, ее, вероятно, растили бы, как остальных молодых аристократок того времени.
Добродетельная, невинная… Да, ей едва исполнилось восемнадцать, и ее ни разу не поцеловал мужчина. Умеющая играть на фортепьяно и петь – да, она хорошо пела и неплохо играла. Но когда дело доходило до других музыкальных инструментов, она была совершенно беспомощна, несмотря на все свои старания, и Лилли выбросила их все до единого. Немного знала два иностранных языка и прекрасно говорила по-французски. Послушная… Да, она была послушной дочерью и, возможно, станет покорной женой. По крайней мере попытается. Слишком легкомысленна, чтобы иметь твердое мнение по всем вопросам – здесь она терпела полную неудачу.
«Нам просто полагается скрывать свой ум, если, конечно, он у нас имеется, – призналась как-то Лилли. – Я предупредила тебя, дорогая, и если придется притвориться дурочкой, делай это с умом. К несчастью, именно этого ожидает заурядный аристократ от жены, но, может, тебе повезет выйти за человека незаурядного? Может, твоему мужу захочется вести с женой содержательные беседы, а не ограничиваться унылыми разговорами о прислуге и хозяйстве, ведь многие мужья искренне считают, что с женами больше просто не о чем толковать. Но если тебе не повезет, нужно быть достаточно сообразительной, чтобы казаться глупой».
Правда, если бы Лилли вырастила дочь в строго традиционной манере, та, возможно, сбежала бы в слезах от несносной Элизабет. Но жизнь с матерью дала ей внутреннюю опору и способность постоять за себя. Научила, что быть женщиной – значит не обязательно поступать так, как ожидают мужчины. Жизнь с Лилли подготовила ее ко многим неожиданностям, кроме таких, как оскорбление члена королевской семьи.
При этой мысли от ее лица отлила краска.
– Вы родственница королевы?
– Откуда у вас такие мысли? – самодовольно спросила Элизабет.
Ребекка сразу все поняла. Элизабет просто дает ей понять, будто знает о жизни при дворе больше, чем она, Ребекка, и довольна, что заставила поволноваться.
Ребекка, окончательно обозлившись на Элизабет, сухо объяснила:
– Мне никто не сообщил о маскараде.
– Но когда объявляли о маскараде, вас здесь не было, не так ли?
Она права! Но нельзя же явиться на маскарад без приглашения!
Зато Элизабет явно так не считала:
– Фрейлины должны иметь в гардеробе несколько маскарадных костюмов и необходимые аксессуары, чтобы при случае комбинировать детали разных одеяний. Королева обожает всяческие увеселения, особенно костюмированные балы, на которые полагается приходить в соответствующих костюмах. Видите ли, она молода, не намного старше нас с вами. Почему бы ей не любить то же самое, что и нам?
Ребекка снова залилась краской. Они с матерью совершенно не подумали о маскарадных костюмах. У нее даже не было домино и маски!
Элизабет сразу это поняла:
– Плохо. Очень плохо. Не слишком удачное начало, не находите? – Кажется, Ребекка расслышала злорадные нотки в ее голосе. – Я бы одолжила вам один из своих.
Она смерила взглядом высокую стройную фигуру Ребекки:
– О, он, конечно, не подойдет.
– Надеюсь, меня извинят.
– Только в том случае, если вы больны, чего на самом деле нет. От нас требуют посещать все увеселения, тем более что иностранные сановники, которых почтили приглашениями, должны с кем-то танцевать и беседовать. Все это делается в интересах монархии и призвано показать королеву и ее окружение с наилучшей стороны.
Лилли и об этом ее предупреждала. Именно по этой причине двор считался самым вожделенным местом для дебюта. Здесь она встретит завидных женихов и сможет произвести впечатление на знатных мужчин и высокородных аристократов. Нужно немедленно написать матери. Лилли сможет снабдить дочь маскарадными костюмами, сшитыми норфордской модисткой, у которой есть мерки Ребекки, но что делать сегодня? Впрочем, как могут осудить человека за то, что он ни о чем не знал?
– По-моему, мне уже нехорошо.
– Помолчите и дайте подумать, – отрезала Элизабет. – Остальные леди, у которых есть лишние костюмы, почти такого же роста, как я. Вы слишком высоки. Уродились в отца?
– Скорее в мать.
Но Элизабет уже не слушала.
– Дайте подумать… кажется, у меня кое-что найдется, – пробормотала она, подходя к одному из гардеробов. Порывшись в вещах, она нашла треуголку, из тех, что носили несколько веков назад. При этом Элизабет даже улыбнулась! Какая метаморфоза произошла с ее лицом! Оно смягчилось и выглядело дружелюбным, почти красивым. – Это оставила моя последняя соседка. Жаль, что она забрала мундир, без него костюм получается неполный. Но думаю, мы сможем найти вам нечто вроде мундира, а может, даже и лосины. Кстати, здешние лакеи роскошно одеваются.
Ребекка с сомнением покачала головой:
– И кем же я предстану на маскараде?
– Мушкетером, разумеется. Уверена, никто не заметит отсутствия шпаги, которая могла бы придать всему костюму завершающий штрих. Вся изюминка в старомодной треуголке. Просто идеальный костюм для женщины. На мужчине он не будет так хорошо выглядеть. Сними шляпу – и вид совершенно не тот. А вот женщина… для нас это единственная возможность носить мужские штаны! Для нас это костюм, и притом очень броский!
Похоже, Элизабет права. И она была так довольна собой, найдя, как ей казалось, прекрасное решение, что у Ребекки не хватило духу признаться, что лучше бы рискнуть возможным неодобрением ее величества, чем показаться в дурацком, наспех скомбинированном костюме, за который можно заслужить неодобрение иного рода! Порядочная женщина не показывается на людях в мужских штанах.
– Вам придется подобрать волосы под шляпу, – добавила Элизабет, швырнув треуголку Ребекке. – Жаль, что вы отослали горничную до завтрашнего дня.
Вот это уже больше в духе Элизабет! Ехидная реплика и пренебрежительный тон – именно этого Ребекка и ожидала. Напрасно она поверила в желание соседки помочь. Та просто сделала шаг навстречу, чтобы минутой позже напомнить об отсутствующей горничной.
Но Элизабет, похоже, не ожидала ответа. Нашла в гардеробе свой костюм, но не выложила его на кровать, а повесила на руку.
– Предпочитаю сначала сделать прическу, а это означает, что приходится таскать одежду по всему дворцу, чтобы потом сразу нарядиться, – вздохнула она, но уже у двери обернулась. – Я пришлю вам камзол.
Садясь на кровать, Ребекка подумала, что Элизабет вряд ли сдержит слово. Недаром же упомянула о том, как неудобно идти через весь дворец, чтобы чужая горничная сделала тебе прическу. Элизабет явно не из тех, кто захочет сделать кому-то одолжение.
Но тут принесли камзол, а минут через пять другой лакей пожертвовал свои штаны. И Ребекке вдруг стало стыдно за то, что она так упорно сомневалась в Элизабет Марли.