Вещей было немного. Настолько немного, что я развела руками и решила ехать без багажа. Старый огромный саквояж стоял посреди комнаты, раскрыв свой бархатный зев. А складывать туда было нечего!
– Бабушка, а мне нечего с собой брать, – заметила я, осматривая комнату.
– Как нечего, кровинушка моя! – послышался гадко-ласковый голос бабушки. – Скажи мне, эльфийская сколопендра была со слугами или нет?
– Вроде, один, – буркнула я. И настроение начало портиться. Неужели я действительно жена этого мерзавца.
– Так в чем же дело! Ты у нас девушка сентиментальная! Кто виноват, что он об этом не знал? Как ты можешь уехать в столицу, не взяв с собой кирпичи родного замка? – заметила бабушка, повиснув на шторе. – Ты же потом будешь скучать, а тут килограмм сто кирпичей!
Я вспомнила, где у нас рассыпалась стена, а потом посмотрела на саквояж.
– Зато тебе не придется рожать, – гаденьким голосом произнесла бабушка. – Вместо тебя родит муж, когда будет нести твои вещи в карету!
Обрадовавшись, я бросилась в коридор. Я тащила камни по одному, складывая их в саквояж. Дверь была настежь открыта. Я бегала туда – сюда, прижимая к груди осколки от стены.
Когда саквояж стал закрываться с трудом, я успокоилась. За окном был вечер. Огарочек свечи освещал столик и бабушку, которая прикорнула на занавеске.
А если он передумал? Вдруг он не приедет? Эта мысль почему-то давала мне надежду. Пусть план бабушки и кажется гениальным, но кто его знает, как все получится на самом деле. Одно я знаю точно! Я никогда не полюблю мужа!
– О! Слышу, что приехал! – встрепенулась бабушка, слетая мне под юбку. Я встала, расправила юбку и бабушку, гордо вскинула голову и подошла к моим «скромным» вещам.
– Ба, я волнуюсь, – почти шепотом заметила я, поглядывая на дверь.
– Давай назовем это косметичкой? – усмехнулась бабушка, пока я тихо вздрагивала от каждого шороха в коридоре. – Как говорила моя матушка Ужасина Скотинелли: «Это – брак по расчёту! Поэтому пусть ни на что не рассчитывает!».
Мне срочно нужно было что-то теребить. Потому что я ужасно нервничаю. Еще утром день был таким прекрасным, а сейчас… Я схватила обтрепанный бантик на платье и стала его терзать.
– Да ладно тебе, шесть мужей назад тоже были переживания, трясучка, – философски заметила бабушка. – А потом мужик привык и перестал трястись в шкафу, обвешенный гирляндой чеснока.
– Он тебя любил? – спросила я, нервно выдыхая.
– У него просто не было сил убежать, – ностальгически вздохнула бабушка. – Это был мой самый романтичный брак! Сколько я комплиментов слышала… Дорогая, не надо! Любовь моя, я прошу тебя! Радость моя, прекрати! Ты так прекрасна, и я тебя не достоин!
В коридоре послышались шаги. Дверь открылась, а я с хрустом оторвала бантик с платья.
– Эльфийская сколопендра приползла за своей невестой, – заметил эльф, который ничуть не изменился с того самого бала. Все те же светлые волосы, нетающий лед в глазах, черная трость, будь она проклята, и черные мрачные одежды.
Он презрительно осмотрел мою комнату с паутиной в углах и сломанным столом. Потом посмотрел на собранный нами саквояж.
– Ты меня толкни, когда правнуки будут! Я им уже имена придумала, – прошептала бабушка. – Девочка Оймля, девочка Чтотытуданаложила и мальчик Ыыых!
Эльф посмотрел на мои вещи, а потом взмахнул рукой. Фиолетовое сияние окутало саквояж, и он растворился.
Он… чародей!
– Твои вещи уже в карете. Пойдем, – слышался его голос, словно сквозь толщу воды. Я направилась за ним, придерживая сползающие панталоны и бабушку.
Возле дома стояла черная карета, запряженная четверкой черных коней. На козлах сидел укутанный кучер в плаще и шляпе.
– Прошу, – усмехнулся эльф, открывая двери кареты. Я подняла ногу на ступень и попыталась в нее забраться без посторонней помощи. Вот такая я гордая.
Забившись в самый угол, я сразу отогнула занавеску, образуя щель. Алый бархатный салон выглядел солидно и пах чем-то незнакомым. Духами, наверное!
Эльф сел рядом, пока я вжималась в стенку. Карета тронулась, а я почувствовала, как мне на колено легла рука. Я с ужасом смотрела, как она ползет вверх, проникая под юбку все дальше и дальше.
Если честно, то я растерялась. И просто с ужасом смотрела на происходящее.
– Еще одна формальность, и ты миссис эльфийская сколопендра, – послышалась насмешка. – Но я предлагаю начать сейчас. Я слишком долго ждал этого момента…
Рука скользнула еще дальше и замерла. Она что-то нащупала. Мохнатое, злобненькое с перепончатыми крыльями.
На красивом лице эльфа выразилась крайняя степень недоумения. Его хрустальные глаза расширились. А потом одна бровь изогнулась подозрительной дугой.
Ощупывание продолжалось. На меня уже смотрели с явным подозрением. Мне даже казалось, что он сейчас задерет юбку, чтобы получше рассмотреть то, чего не видел у других женщин.
– Это что еще за… – произнес эльф, продолжая путешествие рукой у меня под юбкой. Видимо, последнее. Поскольку бабушка, которая имела привычку засыпать в самый неподходящий момент, видимо, проснулась. Раз заерзала, цепляясь коготками за меня.
– Ай! – дернулся эльф, резко убирая руку. На его тонкой руке виднелся кровавый след от маленького укуса.
– Ты щито там ищешь? Ты туда ничего не клал! – гадким голоском заметила бабушка, а я чуть не прыснула, уставившись в окно.
– Так, не понял! – эльф подозрительно прищурился, пытаясь отдернуть мою юбку. Я тут же схватила ее руками, прижав к коленям.
– Угадай, кто я? – гадким голоском спросила бабушка из-под юбки. – Подсказываю! Маленькая, черная, пушистая, влажная, сморщенная и горячо любимая мужчинами? Ну?
– Остановить карету, – произнес эльф. Я думала, что меня высадят. Чему я буду непременно рада. Но эльф вышел сам. Я посмотрела в окно, видя, как он стоит и… курит, глядя в темноту.
– Бабушка, а почему влажная? – спросила я, запахивая шторку обратно.
– Потому что моя внучка так удачно выходит замуж! И я не могу удержать слезы! – всхлипнул голос бабушки.
Я чувствовала, как начинаю хихикать. Брак – это не так страшно, как мне казалось! Дверь открылась, впуская свежесть морозного вечера. Эльф присел рядом.
– Ой, а я уже по тебе соскучилась! – всхлипнула бабушка. – Прямо вся извелась…
– Еще раз спрашиваю, что это такое?! – эльф посмотрел на меня.
– Девственность, – робко ответила я, пытаясь сдержать улыбку. Пришлось уставиться в узорчатое окно с проталинкой от пальцев.
– Теперь мне хочется лишить ее тебя как можно быстрее! – заметил эльф, смерив меня высокомерным взглядом. – Прямо сгораю от страсти!
Наверное, у всех эльфов этот высокомерный взгляд. Бабушка называет его: «Я еще простужу уши на твоих похоронах!».
Дальше мы ехали молча. Я смотрела в темноту, слыша стук копыт и крики кучера: «Пошла! Пошла!».
– Пропускаю руку только с обручальным кольцом! – послышался гаденький голос бабушки. Она тонко намекала эльфу на то, что не мешало бы жениться для начала!
– А то, знаешь ли, сколько сюда всяких лезло! И было откушено мной! Под корешок! – зловещим голосом произнесла бабушка. Я собирала губы трубочкой, чтобы не рассмеяться.
Карета остановилась. Эльф открыл двери, впуская снежную пыль.
– Выходи, – произнес он. Я мельком глянула на маленький храм богини любви, припорошенный снегом. В одиноком окне горел уютный желтый огонек.
Мне молча ткнули комок теплого плаща, подбитого дорогим мехом.
– Не нужно мне тыкать в лицо своим мехом! – ответила я, чувствуя себя глубоко оскорбленной. Мне было противно принимать подарки от эльфийской сколопендры.
– Прежде чем тыкать в лицо надень обручальное яйцо! – послышался голос «девственности». – Ой, простите, кольцо! А пока что можешь смело откусывать, Тирания!
– Он предлагает мне теплый плащ, – дрожащим от негодования голосом заметила я, воротя нос от плаща.
– Так что же ты молчала! Бери быстрее! А то меня застудишь! – заметила бабушка. И я, скрипя клычками, взяла плащ.
На улице было холодно. Где-то завывал ветер. Меня тащили в сторону храма богини любви. Обледенелые ступеньки намекали, что брак – это вещь опасная.
С козырька храма упал целый сугроб. А эльф постучал в дверь тростью.
– Ептить, капец-капец-капец, – послышался умиротворенный голос жреца. – Двери храма любви всегда открыты для влюбленных.
Послышался скрип отодвигаемого засова.
– Но в морозы мы их прикрываем на засов, – шмыгнул носом жрец, впуская нас в неожиданно маленькое помещение.
Мы стояли возле алтаря. Жрец зажигал свечи, а послушник разбрасывал лепестки роз.
– Но новому слову великой богини у брака должны быть свидетели! Один со стороны жениха. Другой со стороны невесты! Иначе богиня не благословит! Ептить капец-капец-капец! – простер руки жрец, глядя на белую статую.
Рядом с эльфом появился нахохлившийся кучер, похожий на сугроб.
– Этого недостаточно, – смиренно произнес жрец, принимая увесистый золотой браслет в дар богине. – Нужен еще один свидетель! Нужен его голос! Голос, который услышит богиня жизни, чтобы благословить ваш брак!
– Нежить подойдет? – надменно спросил эльф, глядя на жреца. В его руке вспыхнуло фиолетовое заклинание. Эльф – некромант? Никогда о таком не слышала!
– Нежить и без вас подойдет! Мы тут рядом с кладбищем находимся! – смиренно произнес жрец.
– А девственность может быть свидетелем? – послышался голос у меня из-под юбки. – Сделайте кто-нибудь мне дырочку! Я хочу это видеть!
И жрец, и эльф посмотрели на нас с «девственностью». Я чуть-чуть порвала платье спереди. Ткань была старой и ветхой. Поэтому дырочка получилась приличная. И неприличная одновременно! Бабушка полезла по панталонам наверх. В дырочке, на которую странными взглядами смотрели сразу и жрец, и эльф копошилось что-то черное и пушистое. Бабушка никак не могла найти удобное положение.
Послушник с корзиной роз молча грохнулся в обморок.
– Ну, все! Можете начинать! – заметила бабушка, высунув часть морды. – Теперь мне все видно! Девственность все видит! Приступайте!
Жрец покачнулся. Но вцепился в алтарь. И устоял.
– Ептить, капец-капец-капец, – выдохнул он. Бабушка выглянула приплюснутой мордочкой и тут же спряталась обратно.
– Л-л-ладно, – произнес жрец, доставая огромную книгу. – Властью, данной мне богиней любви, я спрашиваю вас! По какой причине вы вступаете в брак?
– По любви, – произнес эльф. Я не знала, что ответить. Не думала, что о таком спрашивают!
– Давайте быстрее! А то я чешусь! – заерзала бабушка, ползая по старому кружеву. – Вся исчесалась уже! Исчесалась я! Вот причина! Дальше!!!
– Согласен ли ты, …
– Ноэлен Эрсалор – послышался голос эльфа, пока я осматривала скромный храм.
– Взять в жены…
– Тиранию Скотинелли, – опустила я глаза. Неужели это не сон? А то такое чувство, словно я во сне!
– Согласен, – послышался голос эльфийской сколопендры. Жрец что-то бубнил. Я стояла, глядя на белую статую богини. Неужели она не видит, что мы с ним не пара?
– Мы согласны! – громко произнесла «девственность», расписавший даже за меня. У меня язык прилип к небу, поэтому я не могла выдавить из себя ни слова. И бабушка снова заерзала, цепляя меня коготочками. – Ты же знаешь, как я не люблю кружева! Почеши меня, а то что-то мне кружево натерло!
– Тогда пусть на вас снизойдет ее милость и благословение великой богини. На вас и ваш союз! – послышался голос жреца. А откуда-то сверху упал луч света. И послышался женский нервный голос: «Ну! Лепестки что? Тю-тю? Работай! Что? Они меня слышат? Ой!».
– О! Это было великое событие! Богиня лично говорила с вами! Она говорит, что путь ваш не будет усеян розовыми лепестками. И что над отношениями нужно работать! Каждый день, не покладая любви! И слушать друг друга и понимать! Ептить, капец-капец-капец! – произнес жрец.
И тут на нас сверху упал целый ворох лепестков. Я прокашлялась и откопалась, в ужасе глядя на весь храм, усыпанный лепестками почти полностью.
– Ой, извините! – послышался голос сверху. Неужели это голос богини?
– Ну и прощать друг друга, – жрец выплюнул лепестки, пока эльф рядом стряхивал их с себя.
– Жду не дождусь первой брачной ночи, – послышался голос у меня под юбкой. – Я так ее ждала! Мне прямо чешется!
Мы вышли из храма. Лепестки вылетели вслед за нами. Они красиво смотрелись на снегу. И я подобрала горсть. А, как они пахли! И тут мой взгляд снова упал на эльфа, который проходя мимо, молча вынул лепесток у меня из волос и бросил на снег.
– В карету. Живо! – произнес он, пока я любовалась лепестками и смотрела на скромный храм богини любви.
– Кто разрешал приказывать мне? – возмутилась я, никогда в жизни не видя такой красоты. Лепестки на снегу напоминали кровь. А для меня, пусть и полувампира, это очень волнующе!
– Я – твой муж. И с этого момента я несу за тебя ответственность, – произнес эльф.
– Жду не дождусь первой брачной ночи! – заерзала бабушка. – Откушус-с-с! Ам!
– Не осилишь, – ответил эльф, беря меня за плечо и таща в карету. Из распахнутых дверей храма выметали лепестки.
– Мы куда – то опаздываем? – гневно спросила я, пытаясь вырваться.
– Опаздывает! – цыкнула зубом бабушка. – Как ты относишься к оральным удовольствиям? Ты орешь, а девушка получает от этого удовольствие!
Дверь кареты с грохотом закрылась, а я снова нахохлилась, прижавшись к окну. Меня клонило в сон.
Проснулась я от того, что сползаю по чему-то щекой.
– Ой! – спросонья дернулась я, понимая, что бессовестно привалилась к эльфу. И сползаю по его плечу вниз по руке.
Мой муж… О, какое страшное слово! Мой муж сидел и заматывал искусанную руку, глядя на меня непередаваемым взглядом. Все вокруг было в крови.
– Тьфу! – заметила бабушка, исполняющая роль девственности. – Тоже мне, присунуть руку захотел! Мерзнет она у тебя что ли? Только пригрелась, а тут еще ты холодной рукой! Бррр! Понимаю, что я – пушистая! Но пушистая не значит теплая!