1
«Наверное, я все же немного ненавижу. Саму себя. Вспоминаю раз за разом, как шептала у кровати мамы, желая ей смерти. И не могу себя простить. Как можно такое простить? Она попала в беду, она нуждалась во мне. И, конечно, я делала все, что могла. Но при этом ненавидела ее, винила в болезни и хотела, чтобы все прекратилось. Тогда я думала, что ненавидела, но это не было ненавистью. Нет, все-таки не было. Настоящую ненависть я испытываю к самой себе. За слабость. За недостойные мысли. Тьма раскрывает это во мне, как будто вуаль за вуалью сдергивает с души, проникая все глубже, туда, куда я и сама не рискнула бы заглянуть. А ведь это был только второй круг. Какое испытание ждет нас на третьем? И хватит ли во мне всего того, что требует тьма?»
Сделав запись в дневнике, я забралась в постель. Какое-то время размышления не давали заснуть.
«Ты понятия не имеешь, что такое тьма».
Что она такое? Что ей нужно? Кого она награждает силой, считая достойным? Ведь есть же те, кто не может пройти испытания и возвращается с четвертого круга ни с чем, а может быть, не доходит и до четвертого.
В первый раз она проверяла на смелость, выискивала силу, способную бороться со страхом. Во второй раз пыталась докопаться до низменных чувств – злости, даже ненависти. Нужно дать волю ненависти, чтобы обрести тьму? Должна ли я ненавидеть постоянно? Или достаточно один раз раскрыться, позволить тьме заглянуть, а потом жить как прежде? Или прежней остаться уже не получится?
Мысли толпились в голове, толкались, не давали расслабиться. Но усталость победила, и сон все-таки меня сморил. Только успела напоследок подумать: «Нужно будет поговорить с господином, узнать, что такое тьма».
– Отец, посмотри на меня!
Мальчишка, может, лет десяти или немного больше, стоял посреди коридора, сжимая руки в кулаки. Весь напряжен, губы упрямо сомкнуты, глаза сверкают.
Мужчина оборачивается к нему. Я не узнаю самого мужчину, раньше никогда не видела его, но глаза… В глазах мужчины знакомый холод и никаких эмоций.
– Почему ты никогда не можешь меня просто похвалить? Почему не можешь сказать хоть одно доброе слово? И не говори, что это потому, что мы проклятые! Остальные… они же любят своих детей. Гордятся ими. А ты… тебе как будто все равно. – Мальчишка говорил пылко, в его голосе слышалась обида.
– Я горжусь тобой, сын. Ты добился успехов. Но еще больше успехов ты добьешься, когда пройдешь круги тьмы. Ты станешь достойным наследником. Должен им стать.
– Ты говоришь, что гордишься. Но… Я стану таким же, как ты? Таким же бесчувственным?
– Бездушным. Ты будешь таким же бездушным, как и я. Ты займешь мое место, а я наконец уйду во тьму. Как я устал…
Мужчина ушел. Какое-то время мальчишка смотрел ему вслед, а потом вдруг повернулся ко мне. Мы встретились глазами.
– Ты кто такая?
И в этом потрясенном, таком живом, таком эмоциональном мальчишке я узнала… господина.
Я резко села, перевела дыхание. Вокруг было темно, но что-то еще, помимо ночной темноты, присутствовало в комнате. Тьма. Я отчетливо ощутила, как соскользнула с кровати тьма, прошелестела по полу и растворилась.
Несколько минут я тяжело дышала, глядя в одну точку прямо перед собой.
Какой странный сон! Юный господин, еще мальчишка, который разговаривал со своим отцом. Откуда эти безумные фантазии? Может, их навеяло присутствие тьмы? Хорошо, что не кошмары. Вполне невинный сон, только очень странный. Никогда не пыталась представить, каким господин был до того, как стал правителем проклятых. Был ли у него отец? Конечно, был. Я ведь читала историю. Тьма пришла в этот мир уже давно, однако самый первый правитель жил очень долго. А потом ушел во тьму. Его место занял сын – господин, которого я знаю. Тоже довольно давно, если задуматься. Около трех сотен лет назад. Помнится, тогда меня потрясли эти цифры. Ведь господин занял трон уже не мальчишкой. А теперь он приснился мне в столь странном облике.
Нужно отыскать книги, найти картины или гравюры – что угодно, но я должна увидеть портреты! Портрет молодого господина и его отца. Это важно. Сама не знаю почему. Ведь это просто сон, всего лишь сон.
Я снова легла, перевернулась на другой бок и заснула. Кажется, до утра больше ничего не снилось.
А утром мы встретились с Шейлой. Нам предстояло подготовиться к обеду. Господин не счел нужным приглашать Варшу, зато личные служанки были в нашем распоряжении. У них тоже получалось достойно.
– Как себя чувствуешь? – поинтересовалась Шейла.
– Чувствую? – удивленно переспросила я. – Нормально. А что такое?
– Я имею в виду… ничего не изменилось? Ты ведь почувствовала силу тьмы на испытании? Ее притягательность, ее могущество.
Я вдруг поняла, что ничего конкретного об испытании рассказать не могу. Видимо, как и говорил Стэррон, магия не позволяет. Но кое-что ответить все же могу. Не о самом испытании. Об ощущениях, о том, как я чувствовала тьму внутри себя.
– Да, она манила. Мне хотелось ею обладать.
– Когда я очнулась после второго круга, ощущение было, будто я лишилась самого важного в своей жизни, – призналась Шейла. – Это так злит, что нужно ждать четвертого круга. Нас как будто поманили, показали, как это восхитительно, а потом оттолкнули. Тьма дала к себе прикоснуться и ускользнула. Отвратительное чувство.
Я прислушалась к себе. Чувствую ли я нечто подобное? Тьма была… да, все же прекрасна. Несмотря на злость, терзавшую меня в тот момент, тьма оказалась чем-то невероятно прекрасным. Но я не злюсь из-за того, что ее сейчас нет. Правильно ли это? Нужно будет обязательно спросить господина, разобраться, понять, необходима ли постоянная злость.