Дрянь! Если мог, прибил бы уже. Крутит своей задницей так, будто одна тут. Неужели не понимает, что для меня это как красная тряпка?
Сжимаю под столом член и отвожу взгляд от избалованной суки, пытаясь сосредоточиться на главе. Взгляд блуждает по строчкам книги, но не фокусируется. Я не улавливаю смысл. Пиздец какой-то! Захлопываю книгу и со злостью глазею на Снежану.
Ебаные бархатные шортики, едва прикрывающие круглую, упругую задницу. Так хочется засадить ей, что сводит яйца. Прямо между этих булочек вогнать ствол по самые помидоры, чтобы аж визжала.
– Русик, тебе положить блинчики? – спрашивает заискивающим голосом.
– Русик, блядь, – рычу, вставая из-за стола и так резко отодвигаю стул, что он едва не падает на пол.
– Руслан, – ахает мама и смотрит на меня огромными глазами. – Где твои манеры?
– Простите, я к себе, – выдаю максимально сдержанно. Смотрю на маминого мужа, тот глазеет в ответ с нечитаемым выражением лица. – Мне надо заниматься.
Взбегаю по ступенькам и сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не бахнуть дверью в комнату. Бросаю книгу на стол и, сплетя пальцы на затылке, протяжно выдыхаю. Все тело как натянутая струна, а в штанах пожар. Член так адски ноет и такой твердый, что, кажется, его сейчас разорвет от перевозбуждения. Ебаная Снежана!
Эта девка уже год портит мне нервы. Я приехал к матери совсем ненадолго. Мне нужно время, чтобы дождаться получения ответа на мою заявку на работу в лабораторию фармацевтического завода и найти себе жилье в этом городе. Потом я свалю из свежесвитого семейного гнездышка, созданного моей мамой и ее новым мужем. Третьим по счету.
Когда мама развелась с моим отцом, мне было семнадцать, и я сразу свалил в другой город учиться. Когда она вышла замуж во второй, я приехал на свадьбу, а уже на следующий день вернулся в свой институт. Год назад она обрела очередную “любовь всей своей жизни” в лице Сергея Мирославовича Потехина, и стала женой третий раз. И я бы после свадьбы так же свалил, но узнал, что здесь открывают фармацевтическую фабрику с новейшей лабораторией. Я отучился на провизора, отработал полтора года в аптеке, но всегда мечтал заниматься именно наукой. Разработкой лекарств, которые реально будут помогать людям излечиваться от болезней.
Сняв очки в черной оправе и положив их на стол, тру глаза. Надо быстрее сваливать отсюда, иначе я засажу своей сводной сестренке. Бля, ну неужели она на свои сочные формы не может найти нормального чувака? Наверняка же вьются вокруг нее молодчики с торчащими членами. Только запрыгивай и объезжай. Нет, она решила терроризировать меня. И начала прямо в день свадьбы наших родителей.
Познакомившись со мной, эта юная соблазнительница как будто поставила перед собой цель уложить меня в постель. А я уже не знаю, куда от нее деться,чтобы не обидеть. Молодая еще, всего девятнадцать, будет потом сопли жевать и страдать.
Приняв прохладный душ, снова сажусь за книгу, а вечером спускаюсь к ужину. В столовой зоне никого. Точнее, только Снежана. Она сидит на краю стола в короткой легкой юбке и топе, открывающем идеально плоский живот со сверкающей серьгой пирсинга в пупке. Листает что-то в телефоне, накручивая на палец темную прядь волос. Изо рта торчит палочка от чупа-чупса, зажатого между сочных губ. Весь ее вид… адское сочетание невинности и разврата. Губительное для мужчин.
– А где все? – спрашиваю, входя в комнату и стараясь не смотреть на Снежану.
– Уехали, – вытянув конфету изо рта, она отрывается от экрана. – Я ждала тебя, чтобы передать слова твоей мамы о том, чтобы мы ужинали одни, потому что у них с папой деловой ужин.
Я бросаю взгляд на ее идеальные коленки и сразу отворачиваюсь, чтобы не провоцировать. Перед ужином я нашел пару подходящих объявлений о сдаче жилья, завтра утром позвоню и поеду посмотреть. Надоело тут крутиться и ловить на себе жадные взгляды Снежаны.
Пройдя в кухонную зону, заглядываю под крышки кастрюль, оставленных на плите поваром. Беру тарелку и, быстро набросав молодой картофель с тушеным мясом, сажусь за стол.
– Там в холодильнике еще салат. Хочешь подам?
Сжимая в руке вилку, качаю головой.
– Спасибо, не нужно.
– А я не ужинаю, – снова произносит Снежана и замолкает. Видимо, ждет, что я задам логичный вопрос о причине, но у меня язык не поворачивается. Молча жую. – Ужин вредит фигуре.
Не ужин ей вредит, а отсутствие мозгов. Но и этого я тоже не произношу, чтобы не встрять в диалог, в котором не хочу участвовать. Боковым зрением замечаю, как она стекает на стул справа от меня. Теперь ее коленки маячат в моем поле зрения. Хочу ее. Как же я хочу ее! Раздвинуть эти молочные бедра и вдавиться членом в ее горячую дырочку. Но я ни за что этого не сделаю.
Голова слегка дергается, когда я вижу, как подол ее юбки ползет вверх. Бросаю взгляд на ее лицо, залипая на том, как розовая конфета скользит между сочных губ, и тяжело сглатываю. Чем больше оголяются бедра, тем тяжелее мне становится дышать. Пальцы Снежаны перебериают край юбки, слегка ныряя под него. Я уже представляю себе, как они лягут на ее розовую…
Отставив тарелку, встаю со своего места и удаляюсь в свою комнату быстрыми, размашистыми шагами, нещадно вколачивая в пол пятки. Захлопнув дверь, поворачиваю замок, запираясь изнутри. Срываю с себя штаны по дороге к кровати. Заваливаюсь на нее и, приспустив трусы, хватаю каменный член. Тихо мычу, закрывая глаза. Сжимаю ствол у основания, потом плюю на ладонь и быстро двигаю ею по члену. Все тело сотрясают судороги. Мне жарко и нечем дышать, но похуй. Я готов пережить гипоксию, но для начала надо ослабить накал, который просто разрывает изнутри.
Слышу шаги на лестнице. Фантазия тут же рисует, как Снежана войдет в мою комнату, наконец задерет подол юбки и, нагнувшись, даст засадить себе. Она даст, я и так это знаю. Но как же, блядь, не хочется этого делать!
Следом за этой фантазией проносится еще череда других. Она на коленях с моим членом между губ. Вместо леденца он скользит в горячий рот, утопая там до самого основания. Снежана обнимает его пальцами с красными ногтями. Скользит, размазывая по нему свою слюну.
Я работаю рукой все быстрее. Вдруг раздается стук в дверь и голос Снежаны:
– Руслан, у тебя все хорошо?
На этом моменте я кончаю, прикусив губу, чтобы не застонать. Чертова маленькая сучка!