Смотрю в темные прорези маски, практически не моргая. Через несколько секунд плеча мужчины касается красная тень, и он, развернувшись, исчезает в толпе.
В моем носу застревает мускусный аромат его парфюма. Мужественный и настолько мощный, что кожа покрывается мурашками.
Я не могу повернуть голову, чтобы посмотреть, куда он испарился. Очень хочу, но нарушать правила игры было бы, наверное, некрасиво. Вся магия театра разрушится.
Тени кружат по залу, касаясь гостей. Они то замирают в своих позах, то начинают двигаться и говорить. Их голоса и смех смешиваются с музыкой, которую играет оркестр, превращая все это в некую какофонию.
Черные тени постепенно растворяются в темноте особняка, а красные завершают свою работу, оживляя “скульптуры”.
Когда меня касается красная накидка, первое, что я делаю, – кручу головой по сторонам, пытаясь высмотреть того мужчину в черной маске.
Внезапно музыка резко обрывается, и свет гаснет на несколько секунд.
Я кладу руку на грудь, в которой неистово колотится сердце. Даже дыхание спирает, настолько я взволнована.
– Это так круто, – шепчет Ника.
– С ума сойти просто, – выдаю на выдохе.
Сразу после моих слов свет в зале снова загорается, и начинается новое представление. Оркестр играет негромко, а актер на сцене начинает рассказывать историю о мужчине, который охотился на невинную девушку. Остальные актеры в костюмах то и дело начинают появляться прямо в толпе зрителей. То танцуют с гостями, то выпивают коктейль из бокалов, которые берут с подноса официантов. Наши с Никой тоже обновляют, но я на этот раз выбираю шампанское. Как завороженная, слежу за действом.
А потом снова чувствую это…
Взгляд. Ощущение мурашек по коже. Они будоражат и вызывают какой-то нездоровый интерес к мужчине, которого я вижу впервые в жизни.
Когда ощущение пекуче пристального внимания перестает быть комфортным, снова начинаю крутить головой, выискивая темные глаза. Наверняка он скрылся где-то в тени этого устрашающего особняка, и я его сейчас не увижу.
От того, что потеряла его из поля зрения, но все еще ищу глазами и ощущаю кожей, внизу живота сводит спазмом. Грудь наливается и тяжелеет. Как будто на нее ложатся его невидимые руки и тянут за соски, заставляя те затвердеть.
Хватаю ртом воздух, а потом делаю несколько глотков шампанского. Если так продолжится, я рискую через час уже быть пьяной.
– И почему Саша отказался поехать с нами? – спрашивает Ника не столько меня, сколько вселенную.
– Понятия не имею, – пожимаю плечами. – Но согласна с тобой. Зря он отказался.
– О, боже, они идут сюда! – восхищенно произносит Ника.
Я отдаю свой бокал официанту и вцепляюсь руками в клатч. Мне нужно что-то сделать. Ощущение нарастающего напряжения не покидает, а, наоборот, даже усиливается.
Этот взгляд… он раздевает меня. Поглощает. Порабощает…
Еще и надвигающийся на нас с подругой актер… Он тоже не облегчает мое состояние. Я не знаю, что он сделает. Или что заставит сделать нас.
Мужчина в черном костюме и такой же рубашке останавливается напротив моей подруги. Из-за маски, закрывающей все лицо, не видно его глаз и губ.
– Ты боишься высоты? – тихо спрашивает он Нику.
Она хихикает и качает головой. А потом успевает только всунуть мне в руку свой клатч, как актер хватает ее за талию и поднимает так высоко, что даже мне страшно. Ника выгибается дугой, а все окружающие отходят назад, потому что актер начинает кружить мою подругу.
– Ох, – вырывается из меня то ли восхищенно, то ли испуганно.
– Не бойся, – раздается у моего уха, и я дергаюсь. – Ш-ш-ш, здесь никто никому не причинит вреда.
Его голос низкий, бархатный, обволакивающий. От него волоски на затылке встают дыбом.
Его горячее дыхание щекочет мои ухо и шею. Я замерла и практически не дышу.
Хочу, чтобы он еще что-то сказал.
Чтобы говорил, не останавливаясь.
Тем самым голосом, от которого все внутри меня содрогается и вибрирует.
Тело бросает в жар, когда мужчина в маске опускает мою подругу на пол, и в этот же момент я чувствую, как горячие губы вскользь касаются моего уха. Оно начинает гореть.
Мужчина за моей спиной шумно втягивает в себя воздух, а через секунду я чувствую холод за спиной.
Резко оборачиваюсь, но его уже и след простыл.
Почему я сразу не повернулась, черт подери?! Может, мне удалось бы рассмотреть его глаза!
– Это что-то невероятное, – выдыхает Ника, забирая свой клатч.
Мы отвлекаемся на голос ведущего, потому что на мгновение музыка достигает кульминации, а потом резко стихает. Все в зале замолкают и перестают двигаться. Поворачиваются лицом к сцене.
Свет снова отключается, а потом тусклые лучи вырывают тени на сцене. По мере того, как становится ярче, можно видеть новых актеров.
В центре сцены крупный мускулистый мужчина, одетый только в черные кожаные штаны. Длинные волосы, блестящий рельефный торс, черная маска на все лицо с рисунком двух красных царапин, выглядящих как раны, оставленные диким животным.
Сейчас играют только ударные, и они наращивают напряжение и нервозность в зале.
По обеим сторонам от мужчины встают несколько черных теней, но на этот раз на них маски с прорезями для глаз и нет накидок.
– Он ищет свою невинную жертву, – понизив голос, произносит ведущий. – Любая из вас может стать ею. Он дикий. Необузданный. Злой. Он может разорвать свою жертву голыми руками. – От его голоса и вида мужчины с голым торсом опять бегут мурашки и волоски встают дыбом. – Он не один. У него есть помощники. Бегите, малышки, – шипит ведущий. – Бегите, а иначе потом не просите пощады. Он идет за вами! – выкрикивает ведущий, и музыка становится громкой и тревожной.
Все присутствующие женщины, словно разом свихнувшись, бросаются врассыпную, как только дикарь и его помощники спрыгивают со сцены.
Я вскрикиваю, когда Ника хватает меня за руку. Развернувшись, мы с подругой бросаемся прочь из зала.
Несемся по мрачным коридорам, то и дело наталкиваясь на людей в костюмах и масках. Они вскрикивают, шипят, тянут к нам руки, пытаются разъединить. И в какой-то момент им это удается. Свет в коридоре гаснет. Я практически ничего не вижу.
Бегу, словно за мной и правда гонится кто-то, способный разорвать меня на части.
Влетаю в огромную библиотеку. Лунный свет проникает через стрельчатое окно, наводя на меня еще больше ужаса.
Кто-то дергает дверь в библиотеку, и я слышу страшное шипение с той стороны.
Встав на носочки, несусь в смежную комнату. Влетаю в нее и, закрыв дверь, дважды поворачиваю так вовремя торчащий ключ в замке.
Прикрыв на мгновение глаза, делаю судорожный вдох. А когда открываю их, сдавленно вскрикиваю, потому что в тени замечаю мужчину, сидящего на кресле прямо напротив меня.