Прошла тысяча часов – по крайней мере так казалось Элис, – а она все сидела в подпрыгивающей карете, напряженно вцепившись холодной вспотевшей рукой в кожаную петлю. Они так и не достигли места, куда направлялись. Полная луна вела их по ухабистой петляющей дороге мимо торфяных болот, словно лукавый факельщик с фонарем – один из тех сомнительных лондонских уличных пострелят, которые за монету сопровождают пешехода домой по городу после наступления темноты, но с таким же успехом могут доставить прямо в воровское логово.
Девушка то и дело выглядывала из окна, будучи в полной уверенности, что она и двое ее слуг наткнутся в этом уединенном месте на разбойников. Они безнадежно заблудились среди Мендинских холмов, далеко от всяких признаков цивилизации: то карета двигалась вверх по очередному склону сквозь дубовые и буковые леса к дикой, продуваемой ветром вересковой пустоши вроде той, которую они пересекали сейчас; потом опять вниз, в глубокое ущелье или ложбину, потом снова и снова вверх и вниз. Уставшие лошади спотыкались, тянули из последних сил, ночной воздух окутывал их липким сырым холодом; и все гадали, сколько им еще быть в пути. Единственное, в чем Элис не сомневалась, так это в том, что она просто свернет Кейро шею за все свои мучения.
Они обменялись мрачными взглядами с испуганной Нелли, горничной, и хотя ни одна не проронила ни слова, обе женщины подумали, что им следовало бы заночевать в Бате.
Элис уже начала сомневаться, не нарочно ли солгал ей метрдотель в элегантной кондитерской «Памп рум», где они остановились выпить чаю, сказав, что Ревелл-Корт расположен всего лишь в пятнадцати милях к юго-западу. Может, то было всего лишь его воображение, но ей показалось, что она заметила неодобрительное презрение в его взгляде, когда она спросила, как туда проехать. Из-за того, что торопились и к тому же были уверены, что преодолеют это расстояние за два часа, они единодушно решили ехать дальше, несмотря на то что октябрьское солнце уже село.
Теперь же, когда ночь с каждым мгновением становилась все темнее, она поняла, что если им все-таки удастся найти Ревелл-Корт, то придется провести ночь там, приняв гостеприимство Люсьена Найта – если, разумеется, он им его окажет. Кто может сказать наверняка, чего ожидать от человека, который соблазнил избранницу брата? Элис уповала только на то, что он не настолько жесток, чтобы отправить путешественников обратно в глухую ночь, потому что и она, и ее слуги умирали с голоду и безмерно устали после целого дня езды по английским дорогам.
Вспомнив день, проведенный в пути, Элис покачала головой. После того как они выехали из Бата, путешественники, встреченные на дороге, показались им весьма странными. Почти двадцать экипажей – безвкусные, яркие или элегантные – проехали мимо них с головокружительной скоростью, при этом все пассажиры казались либо безумными, либо пьяными. Взрослые люди, мужчины и женщины, принялись строить им рожи, как испорченные дети, когда кареты их, накренившись, пролетали мимо; пассажиры высовывали языки и выкрикивали насмешливые оскорбления. Элис молча покачала головой, все еще пребывая в недоумении.
Дорога спускалась в очередную мрачную долину. Выглянув в окно, девушка смотрела на деревья, четкие лохматые силуэты которых раскачивались в небе цвета индиго. Лунный свет озарял жуткие и величественные известняковые утесы, так что они казались белыми, точно кости, а ненадежная дорога парила над лесом, лепясь над кручей по склону отвесной горы. С другой стороны дороги зияла темная пустота. Элис передвинулась на край сиденья и смотрела вниз поверх головокружительной крутизны на лесистую лощину. «Бросишь туда камень – и он будет падать бесконечно», – подумала она. В то время как ее взгляд пронзал глубочайшие тайники черного бездонного леса, она внезапно увидела отблеск далекого огня.
– Там свет! Нелли, вы видите? Вон там, в долине! – взволнованно указывала девушка. – Вон там!
– Да, я вижу! – воскликнула горничная, хлопая в ладоши. – Ах, мисс Элис, наконец-то Ревелл-Корт! Должно быть, это он!
Сразу же воспрянув духом, девушки окликнули Митчелла, кучера, который в унынии трясся на козлах. Увидев огонь, который горел в долине, как сигнальный костер, он тоже испустил радостный крик:
– Клянусь Юпитером, мы будем там через десять минут!
Даже лошади побежали резвее, вероятно, почуяв приближение конюшни. Элис показалось, что в тело ее вливается новая жизнь. Она поспешно порылась в своем ридикюле, вынула гребни и попыталась привести в порядок волосы.
– Ах как хочется залезть в теплую постель! – с жаром сказала она. – Я буду спать до полудня!
– Фи, постель! Мне уже два часа как нужно сходить в туалет, – возразила горничная шепотом, застегивая накидку на своей пышной груди.
Элис фыркнула. Они спустились в долину, карета запрыгала по крепким бревнам деревянного моста над маленькой быстрой речушкой. Девушка отпрянула, увидев водопад, срывающийся по уступам дикого камня. Ниспадая потоками в молочно-белой пене, вода сверкала в лунном свете, закручиваясь и разбухая под мостом бесчисленными миниатюрными завитками.
– А вон и дом! – воскликнула Нелли, указывая на освещенное окно.
Элис нетерпеливо посмотрела туда. Вдали возвышались огромные высокие чугунные ворота, чьи грозные колонны увенчивались вставшими на дыбы каменными конями. За воротами на дворе озабоченно суетились слуги в бордовых и желто-коричневых ливреях возле дюжины экипажей, выстроившихся у подъезда. «Кажется, у хозяина прием», – смущенно подумала Элис, которой показалось, что она узнает некоторые из экипажей, встреченных сегодня на дороге. Дом был покрыт плющом и выстроен из красного кирпича в стиле Тюдоров; он охватывал двор полукружиями двух больших флигелей с фронтонами, которые симметрично выступали из его торцов, и их стены из окон отражали блеск огромного факела, который стоял посреди мощеного двора в железном светце.
Это-то огненное колесо и поманило их издали, поняла Элис. И, глядя на пляшущее пламя, которое корчилось и взметалось в черное бархатное небо, она вдруг испытала странное чувство уверенности в том, что неведомый предмет, которого потаенно жаждет ее сердце, находится очень близко. Потом ее замешательство превратилось в страх, потому что около дюжины вооруженных стражников – крупных, угрожающего вида мужчин в черных плащах – материализовались из мрака и направились к ее карете, и каждый держал наготове ружье. Грубыми криками они приказали ее кучеру остановиться.
Появление вооруженной стражи было для Митчелла такой же неожиданностью, как и для Элис, но поскольку люди лорда Люсьена кричали, что он должен развернуть карету и уезжать, негодование Элис очень быстро пересилило страх. Не сказав ни слова, она выпрыгнула из экипажа и направилась защищать своего кучера. Она была слишком раздражена, возмущена, голодна после напряженного дня, чтобы согласиться на такое обращение со стороны прислуги. Не обращая внимания на просьбы, больше походившие на завуалированные приказания убираться обратно в карету, она, стоя на холоде, вступила в пререкания, продолжавшиеся с четверть часа. Оказалось, что существует список гостей, а ее имени, разумеется, в нем нет. Но то было всего лишь начало. Когда Элис сказали, что она должна назвать пароль, если хочет войти в дом, она подбоченилась и произнесла резко и возмущенно, не скрывая насмешки:
– Слушайте-ка, я не имею никакого отношения к таким вещам, как пароли и тайные рукопожатия. Видит Бог, приехать сюда за леди Гленвуд меня вынудило срочное дело – у нее серьезно болен ребенок. Позвольте мне выразиться откровенно, леди Гленвуд – любовница лорда Люсьена. Если вы не дадите мне увезти ее – если вы заставите меня уехать, – она придет в негодование. Она набросится на вашего хозяина, а лорд Люсьен, в свою очередь, набросится на вас. Вы этого хотите? Я слышала, что он из тех, кто не терпит, когда ему перечат.
– Ага, мэм, этого-то мы и боимся. Идите сюда, ребята, – нерешительно сказал главный. Сердито ворча, стражи отошли и принялись совещаться.
Элис чувствовала на себе тревожные взгляды Нелли и Митчелла, но все ее внимание было устремлено на стражей, она пыталась подслушать, о чем они беседуют. Она сказала себе, что не уедет отсюда без Кейро, и упрямо вздернула подбородок.
– Горячая дамочка, верно? – прошептал первый стражник.
– Она не из этих, я ее никогда здесь не видал, – ответил второй.
– Ясное дело, ты ее не видал. Ты посмотри на нее. Она же совсем невинная, – пробормотал крупный малый со шрамом на лице. – Слушайте, давайте пропустим ее.
– Если мы ее пропустим без пароля, он нас просто убьет! – резким шепотом проговорил второй.
– Но она же говорит, что его полюбовница – ей родня! Если мы завернем эту девчонку обратно, он нас точно убьет за такое дело!
– Вот черт, – проворчал парень со шрамом, – ему не угодишь!
Очевидно, лорд Люсьен вызывал у прислуги ужас, но именно потому что они боялись впутать его в неприятности с его любовницей, они в конце концов решились пропустить Элис и ее слуг в ворота. Элис не понравилось, что Нелли и Митчелла отделили от нее и поспешно увели в помещение для прислуги, но возражать она не осмелилась, опасаясь, что ее вообще не пропустят. Могучий стражник со шрамами провел ее в господский дом и передал на попечение сурового седовласого дворецкого, мистера Годфри.
Пока сторож тихим таинственным голосом давал дворецкому какие-то указания касательно Элис, та бросила взгляд на пустые темные комнаты, примыкавшие к украшенному богатой резьбой холлу, и пришла в еще большее недоумение.
Где же все гости? На первом этаже царила жуткая тишина, и в просторных комнатах не горело ни одной свечи. Здесь происходит нечто весьма странное, подумала девушка. Она ведь видела множество экипажей и целую армию слуг, она лично просмотрела лист с именами приглашенных, стало быть, лорд Люсьен, несомненно, устраивает сегодня вечером прием; но в доме не чувствовалось никаких признаков жизни. Тут она услышала отрывок из разговора между дворецким и стражем, от которого ее любопытство разгорелось еще сильнее.
– Проследите, чтобы она оставалась в своей комнате. Ей не следует спускаться в Грот.
– Понимаю, мы доложим его милости о приезде молодой леди завтра утром.
Элис быстро обернулась и внимательно посмотрела сначала на одного, потом на другого. Мистер Годфри, заметив, что на него смотрят, поклонился.
– Пожалуйте сюда, мисс Монтегю, – добродушно проговорил он. – Я покажу вашу комнату.
И, вынув из настенного держателя подсвечник с несколькими свечами, он взял сумку Элис и повел ее наверх по темной дубовой лестнице, на столбах которой стояли прекрасно вырезанные из дерева статуи рыцарей и святых. Большой портрет знатного человека в дублете и брыжах по моде XVI века с надменным видом смотрел с площадки, где лестница делала поворот. У человека были проницательные серо-стальные глаза и едва заметная хитрая улыбка. Казалось, он разглядывал Элис, когда та проходила мимо.
– Кто это? – спросила она, с трепетом глядя на портрет.
– Это первый маркиз Карнартен, мэм. Он выстроил этот дом, чтобы жить здесь во время охотничьих сезонов. – Мистер Годфри испустил долгий тревожный вздох, но больше ничего не сказал.
Озираясь в полумраке, Элис шла за ним по скрипящим ступеням и темному коридору. Они поднялись по другой лестнице, поскромнее, на третий этаж и, пройдя по лабиринту поворотов, вышли наконец в коридор, где мистер Годфри достал тяжелое кольцо с ключами, отпер дверь и открыл ее перед Элис.
– Ваши апартаменты, мэм. Не желаете ли поужинать?
– Ну конечно, благодарю вас. Я просто умираю с голоду.
Пол комнаты покрывал толстый персидский ковер, здесь же стояла кровать под пологом, а над ней располагался прекрасный лепной потолок. В камине уже горел огонь, словно приезда Элис кто-то ждал. Пока мистер Годфри ходил по комнате и зажигал свечи, из темноты проступили очертания огромного гардероба в елизаветинском стиле. Элис посмотрела на него, а потом на дворецкого, не в силах скрыть свое любопытство.
– Мистер Годфри, а что, леди Гленвуд ушла в Грот? – с невинным видом спросила она.
Дворецкий, который зажигал два развесистых канделябра, стоящих на камине, обернулся через плечо с видом настороженного удивления.
– Да, мисс, некоторое время назад.
– Она там с лордом Люсьеном?
– Полагаю, что так.
Она улыбнулась ему очаровательной улыбкой.
– А мне тоже можно туда пойти?
– Тысяча извинений, мисс, но, к сожалению, это невозможно.
Элис опустила глаза, отказ ее не удивил, но она всегда была существом настойчивым.
– Почему же? – равнодушно поинтересовалась она.
– Это не понравится хозяину. Список э-э… гостей очень избирателен.
– Понятно, в таком случае не пошлете ли вы сообщить леди Гленвуд, чтобы она пришла сюда ко мне?
– Я попытаюсь, но обычно гости его милости не любят, чтобы их беспокоили, когда они в Гроте.
– Интересно, почему?
– Я не знаю, – вежливо ответил дворецкий.
Элис усмехнулась. Лучшего дворецкого просто не придумаешь – скрытный и преданный своему господину.
– Благодарю вас, мистер Годфри.
На его морщинистом лице выразилось облегчение.
– Очень хорошо, мисс. Сейчас придет кто-нибудь из прислуги, принесет вам ужин и вино. Если вам понадобится что-то еще, потяните за эту ленту. Это звонок. Всего хорошего. – Он поклонился и закрыл за собой дверь.
Когда дворецкий ушел, Элис обошла комнату, рассматривая ее тонущие в сумраке углы. Какое странное место! Усталость, вызванная долгим путешествием, исчезла, уступив место девичьему любопытству. Крадучись она подошла к огромному гардеробу и осторожно отперла его. Потом распахнула деревянную дверцу, и та громко скрипнула в тишине. Заглянув внутрь, девушка увидела, что там висит всего лишь одно одеяние. Она вытащила его и расправила перед огнем, чтобы лучше рассмотреть.
Это оказалось церковное облачение, сутана вроде тех, что носили средневековые монахи – странствующие или жившие в монастырях, только эта была совсем новая и чистая. У нее были широкие объемные рукава, большой капюшон и пояс из веревки. Неожиданно Элис услышала взрыв смеха. Несколько человек прошли по коридору за ее дверью. «Ага, не все гости исчезли», – подумала она. Услышав, что голоса удалились, она поспешила к двери, открыла ее и выглянула в коридор. Несколько человек, одетых в длинные одеяния с капюшонами, вроде того, что висело в ее гардеробе, проскользнули мимо. Когда они исчезли в сумрачном коридоре, Элис тихонько закрыла дверь, задумчиво покусывая губу. Вот, значит, для чего эта сутана. Очевидно, вечеринка лорда Люсьена – это что-то вроде костюмированного бала. Легкое недовольство выразилось на ее лице при мысли о том, что Кейро, как всегда, развлекается вовсю, а ей остается только скучать.
Немного раздраженная несправедливостью жизни, Элис сняла свое дорожное платье и надела удобное утреннее. Потом распустила волосы и расчесала их. Вскоре горничная принесла поднос с ужином, и Элис принялась за роскошную еду – миндальный суп с горячим хлебом, говяжье филе с грибами, абрикосовый пудинг, – запивая ее стаканом прекрасного бургундского. После чего девушка лениво прилегла на просторную кровать и задремала, ее длинные волосы раскинулись по подушке, тело уютно согрелось от вина. Элис положила голову на руку, глядя на отблески каминного огня и поджидая с нарастающим нетерпением, когда же мистер Годфри приведет к ней Кейро.
Она уже начинала беспокоиться. Может быть, дворецкий забыл о ее просьбе или решил проигнорировать ее? Элис хорошо знала свою невестку. Если Кейро пошла на костюмированный бал, она выпьет лишнего, и у нее разболится голова, и в результате баронесса не сможет пуститься в дорогу завтра на рассвете, а именно так они должны поступить, если хотят вернуться в Гэмпшир засветло, как обещали. Ну ладно же, подумала Элис, рывком садясь на кровати с решительным выражением на лице, если слуги лорда Люсьена не намерены привести к ней Кейро, она возьмет и отправится на маскарад и сама найдет баронессу. На ней надето простое утреннее платье, волосы свободно распущены по плечам – конечно, так не годится появляться на людях, но все это можно скрыть под монашеским одеянием. И потом, она ведь войдет только на минутку, размышляла Элис, чтобы отыскать Кейро.
Спустя несколько минут девушка выскользнула из своей комнаты, и ее синие глаза блестели из темной глубины коричневого капюшона. Никем не замеченная, она тихонько прокралась по коридору в том же направлении, куда ушли остальные гости; сердце ее билось от такого забавного приключения, а отчасти из-за вина. Жаль, что с ней нет ее подруги, Китти Паттерсон, они бы смеялись на каждом шагу, как школьницы, сбежавшие с урока. А если быть честной, то этот дом, похожий на лабиринт, вызывает оторопь.
Пробираясь вперед в одиночестве, Элис исследовала паутину тускло освещенных коридоров, несколько раз свернула не туда, прежде чем отыскала вторую, меньшую лестницу, по которой мистер Годфри привел ее сюда. Она спустилась по ступенькам и заглянула в разные коридоры; наконец заметила великолепную лестницу из темного дуба, на площадке которой висел портрет маркиза. Казалось, он лукаво подмигивал ей с видом заговорщика, пока Элис спускалась вниз, закусив губу, чтобы сдержать нервный смешок. В вестибюле у подножия лестницы лакей в бордово-желтой ливрее внимательно посмотрел на нее. Она глубже спрятала голову в просторный капюшон, пряча лицо.
– В Грот, мэм? – вежливо спросил он, не узнав ее.
Элис кивнула. Пальцем в белой перчатке он указал вперед и влево по коридору. Заметив мистера Годфри, который делал выговор одному из слуг в соседней комнате, она поспешила дальше, пока никто не обнаружил ее исчезновения из спальни. В конце следующего коридора ждал еще один лакей; он также указал ей дорогу. Третий лакей, рядом с которым она оказалась, открыл перед ней скромную с виду деревянную дверь и жестом указал на темноту, простирающуюся за дверью.
– Сюда, мэм.
Элис в смятении приблизилась к черному, точно деготь, проходу, потом с сомнением посмотрела на лакея. Он, конечно, шутит? Но его любезная улыбка не исчезла. И Элис заглянула за дверь.
Узкая лестница вела вниз. Девушка решила, что это винные погреба, находящиеся под Ревелл-Кортом. Внезапно из недр дома до нее донеслись обрывки смеха, и она поняла, что это действительно дорога к Гроту. Господи, дело принимало непредвиденный оборот! Слабый голосок у нее в голове посоветовал повернуть обратно, но она решила во что бы то ни стало отыскать Кейро. Элис взяла себя в руки и ступила на лестницу.
Сразу же кожу ее лизнул влажный холодок, похожий на липкий поцелуй царевны-лягушки. Держась за перила, Элис спустилась в темноту. Она успела сделать всего несколько шагов, как осознала, что где-то раздается неумолчный, шелестящий шепот; шепот казался знакомым, но она никак не могла понять, что это такое. Когда она добралась до земляного пола погреба, никакого смеха уже не было слышно, только очередной любезный лакей в ливрее стоял на посту у зияющего входа в пещеру. Он поклонился Элис и широким жестом указал на этот вход.
По спине Элис пробежал холодок. Что же это за человек, с которым связалась ее невестка? Кейро описывала Люсьена Найта как светского, искушенного, опасно хитрого charge d’affaires[4], который говорит на шести или семи языках, но кем же нужно быть, чтобы расставить по всему дому целое войско вооруженной охраны, требовать пароля у ворот и устраивать вечера в подземной пещере? Элис понимала, что ей следует повернуть обратно, но тихий шепчущий звук увлекал ее вперед. Сердце у нее гулко забилось, и она медленно вошла в пещеру.
На стенах горели факелы, освещая там и сям поблескивающие сталактиты, похожие на огромные зубы дракона. Пройдя в пещеру глубже, Элис услышала, что таинственный звук стал громче; потом она почувствовала бодрящий свежий запах воды и внезапно поняла, что это такое – подземная река. Она ведь видела водопад, вырывающийся из-под скалы, когда ее карета ехала по деревянному мостику. Ее предположение подтвердилось, когда она, пройдя по изгибу тоннеля, оказалась на берегу. Наконец-то она увидела людей. На этот раз лакеи помогали гостям, одетым в сутаны, садиться в нарядные гондолы. На носу каждой игриво выгнутой лодки пылал факел, отражаясь в блестящей ониксовой поверхности подземной реки. Один из слуг жестом пригласил Элис сесть в лодку.
– Прошу вас, мадам, поторопитесь. Мы можем посадить вас вот сюда, – отрывисто сказал он.
Элис колебалась; сердце у нее бешено билось. Если она сядет в эту гондолу, у нее, конечно же, больше не будет никакой возможности повернуть обратно. Но тут люди в лодке стали звать ее так же громко и нетерпеливо, как делали это тогда, на дороге.
– Поторопитесь!
– Вы что, мадам, потеряли голову?
– Что вы там стоите? Мы и так уже опаздываем!
Элементарное упрямство не позволило ей обратиться в бегство. Не смея подумать о том, что сказал бы об этом ее дорогой брат, Элис бросилась вперед и, опершись о руку слуги, взошла на борт гондолы. Когда она уселась, лодочник оттолкнулся шестом и медленно повез пассажиров в глубину известняковых пещер. Элис подобрала под себя ножки в туфельках и скромно сложила руки на коленях.
– Теперь мы еще больше опоздаем, – сердито проговорил кто-то у нее за спиной.
Элис беспокойно оглянулась. Ее охватили страх и тревога, но теперь уже было поздно.
– Ну и ладно, – сказал, слитно выговаривая слова, дородный пьяница, сидевший рядом с ней. Низенький и лысеющий, он походил на брата Тука, монаха из сказаний о Робин Гуде; широкая бурая сутана плотно обтягивала его бочкообразный живот. – Мы, наверное, пропустили службу, но лично я пришел на вечеринку.
– Службу? – удивилась Элис, с трепетом глядя на него.
Он ей улыбнулся. Веки у него набрякли от усердных возлияний.
– А вы? – спросил он, вызывая девушку на разговор. – Вы любительница наслаждений или искренне верующая?
Элис настороженно посмотрела на него и молча отодвинулась подальше. Гондола изящно скользила по чернильно-черной воде. Элис не имела обыкновения разговаривать с людьми незнакомыми, в особенности с пьяными мужчинами, с вожделением смотрящими на нее. Кроме того, приходилось скрывать, что она понятия не имеет, о чем идет речь.
Он рассматривал ее, и в его маленьких глазках мелькнула проницательная искра.
– Можете звать меня Орфеем.
Он говорил, твердо произнося «р» и акцентируя гласные, как американец, что было странно, поскольку Англия и Америка находились в состоянии войны. Газеты сообщали, что британские суда все еще блокировали залив в Новом Орлеане, как это было начиная с 1812 года. В эту минуту ее внимание привлекли летучие мыши, пролетевшие над головой. Она быстро подняла голову и, скривившись, обхватила себя руками, но тут же поняла, что с Орфеем следует быть поосторожнее – он придвинулся к ней с легкой похотливой усмешкой.
– Вы ведь новенькая, не так ли? Робкая крошка. И молоденькая, – прошептал он, кладя руку ей на бедро.
Она с такой силой рванулась от него, что лодка накренилась на бок.
– Сэр!
Орфей убрал руку и засмеялся.
– Не бойся, крошка, я знаю правила. Сначала тебя попробует Дракон. – Он вытащил флягу из недр своего плаща и откупорил ее. – За Дракона, Аргуса, Просперо – Властелина Иллюзий и Господина Лжи, – сказал он цинично. – Не сомневаюсь, ты ему понравишься!
Элис потрясенно смотрела на этого человека.
– Кому? – вырвалось у нее.
– Как кому, дорогуша? Люциферу. Кому же еще?
Она судорожно втянула воздух. Сердце у нее билось тяжело и быстро. Лодочник остановил гондолу у слегка покатой площадки. Кажется, будет весьма неосторожным выйти из лодки; но спутники Элис весело сошли на площадку. Они выходили из гондолы и поднимались по неглубоким ступенькам, вырезанным в известняке и ведущим к низкой полукруглой дверце.
– Пошли, малышка, пошли. Не мешкай! – Орфей схватил ее за руку и потащил следом за остальными.
Элис зажмурилась от отвращения, увидев резьбу, украшающую полукруглую дверцу и изображающую веселого, похожего на гнома Приапа, древнегреческого бога мужской плодовитости, совершенно обнаженного, с широкой ухмылкой и забавно гипертрофированным фаллосом. Приап был изображен с пальцем, прижатым к губам, словно он призывал всех входящих в эту дверь хранить тайну.
– Он очень похож на меня, тебе не кажется? – спросил Орфей, фыркнув; тут человек, шедший впереди, открыл дверь.
Из подземной огромной пещеры, расположенной за дверью, донеслись музыка и громкие голоса. Музыка поразила Элис. Наполовину она состояла из монотонного пения, наполовину из барабанного боя под яркие удары цимбал и низкое жужжание экзотических турецких инструментов. Из сырой черноты за открытой дверью наплывал запах ладана.
– Пошли, синие глазки! – игриво пригласил Орфей.
Конечно, идти за ним в эту черноту было глупо. Элис ощущала, что здесь опасно, но не идти было нельзя – ведь она знала, что где-то здесь находится ее невестка. Во что бы ни впуталась Кейро, было ясно, что именно она, Элис, должна вытащить ее, как это уже бывало не раз. Пряча лицо в капюшоне, девушка призвала на помощь всю свою храбрость и последовала за дородным американцем в полукруглую дверь.
То, что она увидела внутри, заставило ее похолодеть и застыть на месте. Это мгновение она запомнит до конца дней своих; оно разделило ее жизнь надвое: ее наивное существование до Ревелл-Корта – и после; в это мгновение у нее открылись глаза на существование другого мира, мира тайн.
Мира Люсьена.
Запах ладана наполнял ноздри. Повсюду среди светящихся сталактитов горели свечи. Элис пыталась обрести ясность сознания; она была потрясена гротесковой сценой, которая открылась перед ней в огромном пространстве пещеры; казалось, это ожили картины Иеронима Босха. Завораживающая музыка омывала ее змеиными чарами, убаюкивала чувства, отупляла удивленное сознание.
Она наконец поняла, что никакой это не костюмированный бал.
– Пошли! – нетерпеливо проговорил Орфей и повел ее по ступенькам, вырезанным в ноздреватом песчанике, вниз, в огромную подземную пещеру, которая кишела людьми в сутанах, смотревшими с благоговением на огромного, высеченного из песчаника отвратительного зубастого дракона. Каждая чешуйка была тщательно вырезана. В провалах его глаз сверкали жаровни с красными углями. Раскрытая пасть была размером с человека, и из ее черных недр в большую пещеру струились пузырящиеся горячие потоки. Потоки природной горячей воды вытекали, закручиваясь, и из ноздрей дракона, словно в любой момент чудовище могло дохнуть огнем. Горячие потоки превращались в мелкие ручейки и сбегали в хрустальный бассейн, совсем как в Бате. Бассейн украшали мозаика из изразцов и свободно стоящие коринфские колонны, которые, вероятно, были помещены сюда еще древними римлянами.
Никогда в жизни Элис не видела столько обнаженных тел. Она изумилась, с какой быстротой ее потрясение и моральное негодование сменились чисто художественным интересом. Вероятно, дело здесь было в ее страсти к искусству, в особенности к изображению человека. Хотя многие погружались в воду нагими, большинство были еще одеты, и различия между людьми скрывали бурые сутаны. Некоторые для полной анонимности были в масках, но все казались занятыми в представлении, которое разворачивалось на похожей на сцену платформе, устроенной на спине змея, вырезанной с очевидной целью – походить на седло. Главным предметом на сцене был каменный алтарь, позади которого стоял бледный молодой человек, чью высокую худощавую фигуру окутывало одеяние священника. Опустив руки, он пел на каком-то незнакомом языке – возможно, то был просто набор звуков – чистым, как свирель, голосом. Присутствующие принимали участие в этом издевательстве над церковной службой, отвечая ему через равные промежутки времени. Элис в смятении содрогнулась.
Когда они подошли к подножию лестницы, Орфей сразу же принялся проталкиваться сквозь густую раскачивающуюся толпу. Элис коснулась его плеча.
– Мне нужно найти леди Гленвуд! – крикнула она, перекрывая громоподобные удары барабанов. – Вы ее знаете?
– Никаких имен, крошка! – Сердито посмотрев на нее, он огляделся, словно желая убедиться, что никто не слышал Элис, а потом наклонился к ней поближе. Она немедленно отметила, что теперь он вовсе не кажется пьяным. – Никогда не произносите здесь ничьих настоящих имен, – резко сказал он. – Господи, вы ведь новенькая, да? Нет, я не знаю эту женщину. А теперь идите за мной и ни с кем не разговаривайте, иначе попадете в очень неприятное положение.
Элис, получив выговор, подчинилась и пошла за Орфеем, который пробирался в толпе, состоявшей, как она прикинула, примерно из сотни человек. Она всматривалась в море лиц, ища Кейро, а Орфей занял позицию в середине толпы. Они остановились и повернулись к сцене. Мелодичный голос бледного молодого человека зазвучал громче. Гости отвечали в унисон; Элис не понимала их слов, но чувствовала, как в голосах нарастает ожидание. Произнеся еще несколько причудливых заклинаний, бледный человек снова повернулся к собравшимся, подняв руки. Быстрота произносимых им непонятных слов и резкость его звучащего в нос тенорка нарастали вместе с возбуждением толпы.
– Дракон!
При звуках этого имени ударили цимбалы. Огни вспыхнули в жаровнях на концах сцены – это помощник священника разжег угли масляной лампой. Хор и глухое жужжание смолкли, но барабаны все еще били, хотя и не так громко, и все вокруг тихо твердили:
– Дракон, Дракон!
В конце сцены распахнулась двустворчатая дверь. Элис, вглядываясь, встрепенулась. Высокая сильная фигура выплыла из открытой двери и прошла по сцене, лицо же было скрыто низко надвинутым капюшоном плаща из черного шелка. Плащ вздымался вслед идущему с каждым его решительным шагом. Он вышел на середину сцены с грацией огромной черной пантеры. Блестящая ткань отражала мерцание огней, которые словно ласкали его, когда он шел мимо. Впереди плащ был распахнут, были видны черные панталоны и сапоги и свободная белая рубашка с глубоким присборенным V-образным воротом, частично открывавшим загорелый скульптурный торс. Элис с удивлением смотрела на этого человека. Дракон остановился и повернулся к толпе. Когда он вытянул крупные, невероятно изящные руки, из-под рукавов плаща показались белые кружевные манжеты. Элис не могла оторвать от него глаз.
Хотя его глаза и верхняя часть лица были затенены капюшоном, девушка очарованно смотрела на его квадратную точеную челюсть и сильный подбородок. Тут человек заговорил, и его глубокий, завораживающий голос прокатился над толпой, наполнив собой всю пещеру.
– Братья и сестры!
Раздался рев восхищенных голосов.
– Мы собрались здесь сегодня, чтобы приветствовать двух новых посвященных, вступивших в наше весьма мерзкое и бесстыдное общество. – Услышав эти оскорбления, толпа отвечала бешеными приветственными криками; легкая улыбка показалась на мгновение на его лживых губах. – Их испытали и испробовали старейшины, как и всех вас, – промурлыкал он, – и сочли достойными. Новопосвященные, выйдите вперед, вам предстоит пройти заключительный обряд. – Он сдвинул с головы капюшон, явив присутствующим воплощение пылающей и сатанинской мужской красоты.
У Элис дух захватило, она была очарована, в ней зрело предчувствие чего-то судьбоносного, что должно произойти в ее жизни. Люсьен Найт. Достаточно было один раз взглянуть на него, чтобы понять, кто это. У него было самоуверенное лицо патриция и дерзкого авантюриста, серебряные глаза, сверкающие как бриллианты. Блестящие пряди его волос обрамляли загорелое лицо и порочную белозубую улыбку.
Но тут Элис ахнула – две обнаженные женщины вскарабкались на сцену и поползли к нему на четвереньках. Господи, только бы это не была Кейро! Женщины замерли у его ног, и Элис чуть было не упала в обморок, поняв, что ее невестки среди них нет. Дракон положил руку на голову каждой и начал творить заклинания на том же непонятном языке, на котором пел бледный молодой человек. Женщины стонали, непрестанно лаская его. Элис видела, как руки их двигаются по его крепкому гибкому телу, словно они не могли насытиться, и в ее наивное сознание начала проникать чувственность Грота, от которой корчились присутствующие. Она не могла не смотреть на красивого и злого любовника Кейро. «Неудивительно, что его называют лорд Люцифер, – подумала она. – Он создан, чтобы искушать».
Завершив свои молитвы, Люсьен наклонился и поцеловал каждую женщину в лоб. Они искали его губ, но с жестокой и восхитительной улыбочкой он отверг их; потом бледный молодой человек закутал женщин в белые плащи и увел со сцены. Прихожан Дракона начало охватывать беспокойство. С нарастающей неловкостью Элис увидела, что все вокруг стали разбиваться на пары и более необычные сочетания. Повсюду люди обнимались, целовались, скидывали бурые сутаны. Служба, кажется, подходила к концу.
Внезапно Орфей напугал ее, схватив за руку.
– Поцелуйте нас, синие глазки. – Он хрюкнул, струя пота побежала по его круглому красному лицу.
Она отпрянула.
– Пустите меня!
– Ты что же, девственница?
– Убирайтесь вон!
Некоторое время они боролись, и он опять попытался поцеловать ее, но Элис оттолкнула его изо всех сил. Пробормотав грубое ругательство, Орфей сердито ушел и смешался с толпой, оставив Элис в одиночестве.
Потрясенная девушка дрожащими руками отвела назад волосы, потом огляделась и стала на цыпочки, пытаясь найти взглядом Кейро. Она начала пробираться сквозь толпу, повсюду высматривая блудливую баронессу. Дудочники снова завели свое жужжание, издавая волнообразные звуки, от которых кружилась голова и которые словно скручивались и корчились, проникнув в ее тело. С каждым шагом Элис слышала все новые и новые языки, на которых говорили присутствующие. Она поняла, что здесь собрались люди со всей Европы – и они уже начинали давать волю своей распущенности. Сутаны сбрасывались. Огромный бассейн наполнялся смеющимися нимфами и сатирами, как и маленькие темные «уголки любви», вырезанные в стенах пещеры. Эротические чудеса расцветали вокруг Элис, как цветы из другого мира. Она видела, как леди в маске секла мужчину, который был привязан к коринфской колонне, его руки были подняты у него над головой; всякий раз, когда она ударяла по его нагой спине кнутом для верховой езды, его тело дергалось, и он кричал от удовольствия, а другие смотрели на это. В нескольких шагах от них Элис увидела двух женщин, замерших в страстном поцелуе. Она не отрывала от них глаз, пока проходила мимо, удивленная и совершенно сбитая с толку. Повсюду гости делали друг с другом такое, что она и вообразить себе не могла. Все это окончательно ошеломило ее, и девушка поняла, что осмыслить все она попытается потом. А пока нужно просто сосредоточиться на своей задаче – найти Кейро и отвезти ее домой к Гарри.
При мысли о племяннике в голове у нее прояснилось, а решимость окрепла. Ради Гарри Элис принялась расталкивать толпу более агрессивно, не обращая внимания на соития, естественные и противоестественные, и на многочисленные оскорбительные предложения, которые делали ей совершенно незнакомые люди, когда она проходила мимо. Наконец Элис добралась до края большого бассейна.
Пока она при тусклом полусвете вглядывалась в лица купающихся, пар, поднимающийся от горячего источника, увлажнил пряди ее волос, обрамлявшие лицо. Спустя какое-то время сердце у нее упало – она поняла, что ее невестки здесь нет. Элис прижала руку ко лбу. О Боже, что, если Кейро уединилась где-нибудь с Люсьеном Найтом? Она посмотрела на сцену. Светловолосый человек был все еще там, но Дракон исчез.
Нахмурившись, Элис опустила руку, надеясь, что ей удастся избежать немыслимой перспективы прервать любовную игру невестки с ее демоническим любовником. Не важно, она накинет на Кейро одежду и отведет домой за ухо, если потребуется. Решив обыскать укромные уголки и ущелья, расположенные по абрису пещеры, Элис повернулась – и тут же ударилась о голую мускулистую грудь какого-то мужчины.
Прямо перед ее глазами была расстегнутая белая рубашка, глубокий ворот которой открывал бархатистую кожу. С этого близкого расстояния Элис видела каждый скульптурный мускул его живота, каждую твердую выпуклость его великолепного торса; она просто чувствовала солоноватый вкус пота, блестевшего у него на коже. Сердце у нее забилось где-то в горле – она сразу же узнала этого человека; мысли разбежались, как куры при виде лисы, забравшейся в курятник.
«Ах нет!» – подумала она, задыхаясь.
Медленно подняв глаза, Элис откинула голову назад и уставилась прямо в серебристые насмешливые глаза Люсьена Найта.