Я никого не виню в том, что выросла такой неуверенной в себе. Мои родители любили меня и заботились обо мне, старались окружить меня своим вниманием. Но авторитарная система воспитания в школе и семье вносила свою лепту в формирование характера ребёнка. Излишний контроль и навязывание определенных стереотипов делали своё дело. Дети в таких условиях боялись проявлять инициативу и иметь собственное мнение.
И я привыкла, что за меня кто-то принимает решения. Родители, бабушка, старшая сестра, учителя, одноклассники, подруги. Наверное, так было проще и удобнее. Не нужно голову ломать и делать, какой – то выбор. Всё за меня решали другие люди, и делали это для моей же пользы. Тем более что в детском возрасте постоянно случались осложнения со здоровьем, то последствия гриппа, "свинки", да ещё и приступы мигрени.
А может это психосоматика была, как сейчас бы сказали? Всё это делало меня более замкнутой и уязвимой. Конечно, в некоторых случаях я пыталась проявлять характер и даже могла поспорить с домашними, но ничего хорошего из этого не получалось. Нужны примеры? Вот вспомнился один из глубокого детства.
Училась я тогда в первом классе, а сестра в пятом классе. Дело было зимой, стояли морозные дни. До школы нужно было три километра добираться, по утрам ездили с сестрой на автобусе. Обратно же я возвращалась пешком одна, так как у сестры было больше уроков. И вот однажды мама заставила меня надеть под школьное платье на шерстяные рейтузы ещё и старые шаровары. Я их терпеть не могла, одно дело рядом с домом в них погулять, а тут в школу пойти. Но делать нечего, ведь с мамой не поспоришь.
В этот день я чувствовала себя очень некомфортно. Мне казалось, что одноклассники обращают внимание на мои штаны и посмеиваются надо мной. И вот как раз за несколько минут до звонка случилась настоящая трагедия, треснула резинка. Что делать? Сижу и боюсь пошевелиться, ведь если встану, то шаровары упадут. И по закону подлости учительница вызывает меня к доске. С трудом выхожу перед классом, поддерживая локтями, несчастные шаровары и начинаю откровенно тупить.
Сейчас даже не вспомню, какое задание мне нужно было выполнить. Вдруг резко зазвенел звонок, я дёрнулась, и случилось то, что должно было произойти. Мои штаны упали, а в классе раздался громкий детский смех. Подхватив шаровары, я бросилась бежать за помощью к сестре. Ведь самой догадаться снять их и убрать в сумку решительности не хватило, а может и ума.
Этот случай сохранился в уголках моей памяти, и является напоминанием того, что не сумела я тогда сказать маме «нет» и без помощи сестры не смогла разрешить ситуацию.
Ещё один случай из школьного детства. На тот момент мне было лет десять. Вместе с родственниками я отправилась на трамвае по Ленинграду в гости к другой родне. Дорога предстояла дальняя, и для меня, деревенской девчонки, это было целое путешествие через весь город. Я заняла удобное местечко у окна и, в предвкушении захватывающих зрелищ, погрузилась в окружающий мир.
Большие улицы с высокими домами. Прохожие, улыбающиеся и торопящиеся куда-то. Многообразие видов городского транспорта. Всё привлекало моё внимание. И, когда на остановке рядом со мной вдруг остановился мужчина в военной форме, то я даже не придала этому никакого значения. Он постоял недолго, а потом прошёл вглубь вагона. Но что-то смутило меня в нём, хотя вскоре я уже забыла о его существовании, увлеченная другими событиями за окном. Через какое-то время тот же мужчина, уже покидая трамвай, опять задержался возле моего сидения и с укором посмотрел на меня. И я увидела, что он опирается на трость, а на глазах у него темные очки. Меня, словно, жаром охватило, стало стыдно за свой поступок.
Ведь я – здоровая девочка не уступила место инвалиду, человеку, которому трудно стоять. Проходя мимо, он даже сказал мне напоследок какую-то обидную фразу, которую я не расслышала из-за грохота колёс. Мгновенно всё изменилось.
Мир за окном уже не выглядел таким потрясающим. Люди перестали улыбаться мне, а, наоборот, хмурились и отворачивались в сторону. Наш трамвай еле полз по мостовой, а другой транспорт перекрывал ему путь. Я же сидела у окна и пыталась скрыть слезы, невольно выступившие на глаза.
Вот и наша остановка, мы выходим все вместе. Взрослые разговаривают между собой, а я по-прежнему нахожусь в подавленном состоянии. Мне горько и больно за собственную невнимательность. А ведь могло быть всё по-другому.
Этот случай из детства настолько врезался в мою память, что до сих пор я испытываю чувство вины перед тем мужчиной, хотя прошло уже более 50 лет.
До семи с половиной лет я получала домашнее воспитание под руководством мамы и бабушки, детский сад не посещала. В зимний период общение с детьми было ограничено обществом сестры. А летом приезжали городские ребятишки, с которыми мы весело проводили время. Чаще всего, это были дети младше меня по возрасту.
И я с ними легко находила общий язык, заботилась на правах старшей, являлась организатором интересных игр. Но стоило в нашей компании оказаться ребёнку, более знающему и опытному, как мой пыл сразу пропадал. Я уступала пальму первенства другим, а сама уходила в тень.
Когда же я поступила в школу, то среди своих одноклассников чувствовала полную растерянность и некомпетентность по многим вопросам. Другие дети были более уверенные и ничего не боялись. А я стеснялась высказать своё мнение, мне было проще во всём соглашаться, чем пытаться отстаивать свою точку зрения. Такая позиция «серой мышки» настолько преобладала, что постепенно меня перестали в классе замечать.
Да, и на уроках я редко поднимала руку, не любила выходить к доске. А, если меня всё-таки спрашивали учителя, то голос дрожал, коленки тряслись, и я сама находилась в состоянии стресса. Сейчас пишу и думаю, какое же жалкое зрелище я собой представляла. Меня постепенно перестали брать в расчёт, никто не интересовался моим мнением. Да и было ли оно у меня, это мнение?
Единственное, что я делала очень хорошо, так это писала, школьные сочинения и ещё рассказывала стихи наизусть с дрожью в звенящем голосе. В этом деле не было в классе ребят, равных моему мастерству. Но я не могла это достоинство использовать с пользой для себя. Выплесну крупинки своих талантов, удивлю всех и опять скроюсь в свою ракушку.
«Тихая, замкнутая, неловкая, боязливая, недружная девочка» так меня характеризовали одноклассники, да ещё очень длинная, в классе переросла всех девчонок и даже многих парней.
И самым настоящим испытанием для меня было стоять на уроке физкультуры в шеренге первой и пытаться сбивчиво выполнять команды учителя. Ничего при своём росте, я делать правильно не умела: ни в спортивных играх участвовать, ни прыгать через «коня», ни лазать по канату, ни забивать мяч, ни подтягиваться на планке, ни ходить на лыжах. Ничего!
Свои «четвёрки» по физкультуре получала лишь потому, что была «хорошей девочкой» по меркам учителей. И вот у этой «хорошей девочки» была своя «тайна», с 12 лет я сочиняла стихи и даже записывала их в блокнот. Стихи, конечно же, были неказистые, с нарушением всех правил рифмы, но от души. И это увлечение стихотворчеством продолжалось сравнительно долго, почти до 17 лет. Причём, в семье знали о моём увлечении и даже одобряли. По крайней мере, на многих праздниках меня с удовольствием слушали родственники и друзья, а потом дружно аплодировали.
А сельский священник, который как-то побывал у моей религиозной бабушки в гостях, даже рекомендовал отправить некоторые стихи в местную газету. Прислушавшись к его совету, я выбрала два стихотворения, на мой взгляд, самых удачных и отправила в редакцию районной газеты. С нетерпением больше месяца ждала ответ.
В ответе помощника редактора было отмечено, что мои стихи по тематике и содержанию не отвечают запросам социалистического общества, да ещё и рифма хромает (сейчас уже не помню точную формулировку, я ответ потом порвала). А к стихам у меня произошло полное охлаждение. Наконец – то поняла, что это не моё призвание. Было желание их уничтожить, как и само письмо из редакции.
Но в последний момент рука не поднялась совершить этот поступок. Так и остался самодельный блокнот, вырезанный из тетради с 42 стихами разного содержания, на память. Иногда беру, перелистываю, читаю и вспоминаю, какой глупенькой и наивной девчонкой я тогда была. Сейчас даже не вспомнить, какие из своих стихов отправляла на суд редакции.
В 8 классе готовилась к первым в своей жизни экзаменам. Нужно было сдавать четыре экзамена. Устные экзамены по билетам (русский язык и геометрия), письменные: сочинение по русскому языку и контрольную работу по алгебре. Я очень переживала из-за предстоящих испытаний, мне «гуманитарию» всегда с трудом давались точные предметы. Помню, что перед экзаменом по геометрии мама дала мне успокоительные таблетки. Но всё прошло замечательно, геометрию сдала на «отлично», русский устно тоже на «отлично», контрольную по алгебре написала на «хорошо».
А вот с сочинением произошёл облом. Тема «Моя будущая профессия» была прекрасно раскрыта. Описывая профессию учителя, я подробно рассказала о том, чем она меня привлекает. Но в сочинении я написала два недопустимых предложения о том, что всё-таки я не смогу, стать учителем, а вот причины не объяснила. И в результате, я с трудом получила четвёрку, хотя моя работа по содержанию была одной из лучших.
Почему же я заостряю внимание на этом вопросе? На тот момент в школах не проводилась профессиональная ориентация среди выпускников, да и школьных психологов тоже не было, как впрочем, и везде. Я училась в обыкновенной сельской школе, вела уединённый образ жизни. Моя сестра к тому времени уже окончила школу и поступила в институт.
Мои родители мечтали о том, чтобы и младшей дочери дать высшее образование. Но впереди у меня было ещё целых два года учёбы в стенах школы. В 9 – 10 классах я стала немного смелее, появились подружки, участвовала в школьных мероприятиях. Семь выпускных экзаменов за 10 класс сдала успешно, получила хороший аттестат.
Детство закончилось, и передо мной встал вопрос о выборе будущей профессии, к чему я совершенно была не готова.