В комнате эльфа царил полумрак, и от этого становилось ещё более неловко. Казалось, руки Шандатиля прожигали мне кожу, а его дыхание иссушало меня, превращало в пустыню. Хотелось, чтобы эта пытка закончилась… и продолжалась вечно. Я пьянела от исходящего от парня пряного аромата влажной хвои, таяла от прикосновений и не понимала, что со мной происходит.
Да, Шандатиль красив (по человеческим меркам так бесстыдно прекрасен), но это же не повод падать ему в объятия? И вообще, у меня другая цель была… Осталось вспомнить, какая. Я же что-то хотела спросить? Или предложить? Или отдать? Или взять?
А-а-а! Мысли растекаются, я ничего не помню! Лишь разрезаю напряжённым взглядом полутьму и любуюсь чертами лица эльфа. Он же меня поцелует? Вот-вот я почувствую, каково это. Что же Шандатиль медлит? Почему смотрит выжидающе? Может, я сама должна это сделать? Он выиграл гонку, и я должна отдать ему приз…
Вот! Именно за этим я и пришла.
В голове плыл странный одуряющий туман, ноги подкашивались, а взгляд был прикован к губам парня. Я уже приподнялась на носочки и, вытянувшись в струнку, подалась к эльфу, когда услышала ворчливое:
– Ты меня сейчас раздавишь!
Вздрогнув, я отпрянула от Шандатиля и, подняв руку, удивлённо воззрилась на яйцо. В сгустившихся сумерках оно слабо мерцало, будто в скорлупе было заключено нечто светящееся.
– Извини, – с трудом ворочая немеющим языком, пролепетала я.
– Сначала давят, затем извиняются, – бурчало яйцо. – А о том, что может быть поздно, даже не задумываются.
Удивительно, но слова странного существа развеяли сковавшее меня оцепенение. Я даже смогла отстраниться от Шандатиля, заглушая в себе горечь разочарования от того факта, что он даже не попытался меня поцеловать. Зачем тогда в комнату затащил?
Ох, о чём я думаю? Точно не о том, о чём должна переживать ночью невинная ведентка, находясь в комнате своего парня! А эльф разве мой парень? На самом деле… Я отрицательно мотнула головой, избавляясь от остатков сладкой эйфории, и решительно заявила:
– Я пришла вернуть тебе это.
И сунула яйцо в руку неподвижного эльфа. Избегая смотреть на его полуобнажённую грудь, отвернулась и добавила:
– Не понимаю, зачем ты мне его дал. Странное яйцо, из которого никак не может вылупиться некто наглый и говорливый.
– Для того и подарил, – услышала я мелодичный голос парня.
От одного звука в животе сворачивался огненный жгут, а колени дрожали. Да что со мной? Может это особенная магия светлых? Но я не ощущаю воздействия эгры.
– Если ты мне подходишь, то скорлупа треснет, и…
– Эй! – испуганно возмутилось яйцо. – Что значит «треснет»? Вы чего такое задумали? Яйцеубийство?! Я не позволю!
– Тебя никто не спрашивает, – как-то привычно огрызнулся Шандатиль.
Похоже, он давно уже устал от «общения» с этим яйцеобразным существом, кем бы оно ни было. Кажется, что-то говорилось про двести пять лет… Сколько же Шандатилю? У светлых жизнь течёт совершенно иначе. Это по нашим меркам они поселились в резервации несколько лет назад, а представители древней расы, наверное, считают проведённое в Рогфетаке время чем-то вроде… ну, не знаю, каникул!
И кто для таких древних существ обычные люди, чья жизнь так быстротечна? Игрушки? Досадливые насекомые? Я смотрела в тёмно-зелёные глаза парня и гадала, кем он видит меня.
Впрочем, какая разница? Он лишь защита от брачного договора. Ширма, скрывающая меня от Райли. Мне совершенно не нравилась мысль о замужестве за таким непостоянным и лживым ведентом, как мой бывший парень. Не знаю, почему он согласился на этот брак, но я ни за что не поставлю подпись!
Как ни досадно, но Райли прав – от нас мало что зависело. Если король вдруг снова изменил мнение и решил, что я подхожу его племяннику, переубедить его будет трудно. И эльф, пожалуй, единственный выход из ловушки.
– Приглашаю тебя к себе, – выпалила я.
– Как люди нетерпеливы.
В мелодичном голосе Шандатиля послышался сарказм.
– Смеёшься надо мной? – насторожилась я.
– И не думал, – спокойно возразил он и, подхватив меня под руку, потянул к двери. – Идём.
– Куда? – растерялась я.
– К тебе, – невозмутимо ответил светлый и прищурился: – Ты же пригласила.
– Нет же! – вырвалась я.
Радуясь, что в комнате полумрак и эльф не видит моих пылающих от стыда щёк, я гордо выпрямила спину. О чём он подумал? О, нет, лучше этого не спрашивать, так я поставлю себя в худшее положение. Хотя куда уж дальше? Ночью нахожусь наедине с полуголым парнем, о поцелуе с которым только что беззаветно мечтала. Что бы сказал батюшка?
Стараясь, чтобы голос звучал ровно, объяснила:
– Я прекрасно осознаю, что не могу быть настоящей девушкой эльфа. И что стала ею лишь для того, чтобы твоя жизнь в академии протекала более-менее безмятежно. Без маниакальных преследований толпами поклонниц и акробатических прыжков в окна. Я согласилась… помочь, но прошу ответного жеста. Пожалуйста, посети дом моего отца и отобедай с нами. Большего от тебя не потребую, клянусь.
Выговорившись, я выдохнула с облегчением и, прокручивая в голове произнесённые слова, радовалась, что удалось донести смысл предложения коротко и ясно.
– Хорошо, – просто ответил он и, обхватив длинными изящными пальцами запястье моей руки, приподнял её так, что переливающееся призрачным лунным светом яйцо на моей раскрытой ладони оказалось между нами. – Вот только что делать с этим?
– Возьми его обратно, – тут же ответила я и улыбнулась. – Спасибо за необычный подарок, но он… уж очень необычный. Я понятия не имею, как ухаживать за пятнистыми яйцами, и не собираюсь ждать двести пятьдесят лет, пока из него что-то вылупится. Человеческий век короток.
Шандатиль дождался окончания моей тирады и спокойно продолжил:
– Ты добровольно приняла плод Древа жизни, Кэтрин. Вернуть его нельзя.
Хотелось сунуть подарок ему в руку и сбежать, но что-то в тоне мелодичного голоса эльфа меня насторожило. Он спросил: «Что делать с этим?»
Я уточнила:
– Нельзя вернуть? Ты сказал, что если скорлупа треснет, то я тебе подхожу. Что это значит?
– Твоя эгра поможет вылупиться тому, что скрывает скорлупа, – сдержанно пояснил Шандатиль. – Замечаешь, что оно уже немного светится?
Я кивнула и замерла в ожидании тайны о загадочном Древе жизни древнего народа. Ходили слухи, что это не просто дерево, а настоящее живое существо, и сейчас, удерживая в ладони его говорливый «плод», я начинала верить в реальность туманных легенд. Сердце забилось сильнее, а я даже дыхание затаила, чтобы не пропустить ни слова.
Эльф едва заметно улыбнулся:
– Спокойной ночи, Кэтрин.
И, бесцеремонно выставив меня из комнаты, захлопнул перед носом дверь.
– Эй! – возмущённо стукнула я кулаком, но, боязливо оглядевшись, поспешила вернуться в женское крыло.
А ночью мне снилось, что из яйца то появляется великолепный огненный феникс, то выползает огромная ядовитая змея.