Супергерой… Ага, как же… Все они супергерои! Сколько таких она на своем веку повидала? Да пачками. У всех у них была одна-единственная суперспособность – самоустраняться из жизни потомства.
– Супргерой? Как мило… – пробормотала Оксана, в который раз отбрасывая от себя очки. Еще немного, и стекла не выдержат – треснут и разлетятся. И ей в который раз придется выложить кругленькую сумму на покупку новых.
Лилечка закончила поправлять прическу и вернулась за стол. Поманила Оксану пальцем, и когда та с опаской к ней наклонилась, шепнула, обдавая чайным дыханием:
– Мой папа спасает мир. Только это секрет.
Ну, конечно. Спасает мир, надирает задницы плохим парням, стоит на защите интересов правительства… Нужное подчеркнуть. Но, даже если папа Лилечки Веселой действительно супергерой – со спасением мира у него дела обстоят так себе. Хреновый он, скажем прямо, спаситель. В конце концов, именно он породил самую главную мировую угрозу. Открыл ящик Пандоры под названием «Лилечка Веселая», и вряд ли что-то теперь могло захлопнуть этот ящик обратно.
– Я твой секрет не выдам, – тихонько пообещала Оксана, прежде чем снова опуститься в кресло.
Кого она ожидала увидеть? Зеленого, напичканного стероидами под завязку, уродца типа Халка? Или мужчинку в балетном трико и ракушкой на причинном месте? А может, на нем должен быть непременно развевающийся за спиной плащ? Оксана была готова к чему угодно. Но только не к реальности.
В дверь коротко постучали. Первой на пороге возникла Зоя Константиновна:
– Оксана Владиславовна… К вам Матвей Владимирович Веселый. Отец антихри… ой, Лилечкин папа!
Лиля вскочила. Нерешительно замерла рядом со стулом, заложив за спину ручки.
– Добрый день.
Оксана тоже зачем-то встала. Может быть, от неожиданности. Нечасто к ней приходят такие… эм… мужчины. Вместо трико – идеально наутюженные брюки. Вместо плаща – пиджак. Все добротное, по фигуре, скорее всего – брендовое. Нет, на элитные тряпки она тоже с лихвой насмотрелась. И сейчас дело было даже не в них. В общем… зря она потешалась. Отец Лилечки Веселой выглядел… эээ… горячо.
Приплыли, Оксана Владиславовна.
Мысленно себя одернув, Оксана нацепила очки и протянула через стол руку для пожатия. Она директор лицея. Ее принцип – сдержанность и доброжелательность.
– Добрый день, Матвей Владимирович. Хорошо, что вы нашли время к нам прийти, потому как до матери Лилии Матвеевны дозвониться нам не удалось.
– У нее съемки в Милане. Эту неделю Лиля живет со мной, – обаятельно улыбнулся мужчина, скользнув длинными пальцами к пуговице на пиджаке. В горле Оксаны пересохло. Она не понимала, что с ней происходило, и это выбивало из равновесия. А Матвей Владимирович просто расстегнул пиджак для удобства и уселся на предложенный стул.
– Оксана Владиславовна… чай, кофе?
Оксана перевела взгляд на посетителя, как бы переадресовывая ему вопрос секретаря.
– От кофе не откажусь, – снова улыбнулся тот.
Зоя Константиновна качнула головой с внушительным начесом и поспешила к двери, но на полпути Оксана ее остановила:
– Зоя Константиновна, будьте любезны… пусть Лилия Матвеевна подождет отца в приемной.
Секретарь бросила опасливый взгляд на девочку. Кажется, она даже приготовилась возразить, но высоко вздернутая бровь начальницы удержала ее от такого опрометчивого поступка.
Самой виновнице «торжества» идея сидеть в приемной тоже не особенно понравилась. Она впервые взглянула на отца и даже всхлипнула:
– Папочка…
На этот раз, Оксана была готова поклясться, слезы в голосе девочки были натуральными. Но Матвей Владимирович на них не повелся. Подобно самой Оксане, вздернул бровь и взглядом указал дочке на дверь. И надо же! Та послушно двинулась следом за Зоей Константиновной. Оксана скрестила пальцы, взмолившись, чтобы приемная не пострадала. И, кажется, Матвей Владимирович заметил это движение. Улыбнулся еще шире.
– На удачу? – поинтересовался сквозь плохо сдерживаемый смех.
Ну?! И чего он скалится? Это не в его гимназию вызывали пожарных дважды за один только прошлый семестр. Оксана нахмурилась, разжала по-детски скрещенные пальцы. Взяла ручку и перекатила ту в ладонях. Отличный способ успокоения.
– Вы, наверное, уже в курсе, что с дисциплиной у Лилии большие проблемы. Мы неоднократно разговаривали с Лилу на эту тему и предупреждали, что если ничего не изменится, то…
– Лилу? – удивился мужчина, облокачиваясь на предплечья и подвигаясь к Оксане непозволительно близко. Так, что аромат его туалетной воды и еще чего-то… странного, может быть, даже опасного, понесся по её венам, разнося вместе с молекулами запаха страх.
– Мать Лилии…
– Ленка, что ли? Я в этих ее псевдонимах не разбираюсь.
– Она представилась именно так. Впрочем, это неважно. Я предупреждала вашу жену, что…
– Бывшую жену.
Черт! Да какая ей разница?! Бывшую, настоящую! Они сейчас разве об этом?! Сохраняя спокойствие, Оксана демонстративно посмотрела на часы.
– Так вот, я неоднократно говорила вашей бывшей жене, что если ничего не изменится – мы будем вынуждены исключить Лилию Матвеевну из гимназии. Но, к сожалению, никаких улучшений в поведении девочки с тех пор отмечено не было. Сегодня она опять сорвала уроки… Нам пришлось вызывать МЧС.
– Да что же она такого сделала? – улыбнулся! (нет, вы только подумайте?!) отец антихриста.
– Вот уж доподлинно не знаю, надеюсь, экспертиза сообщит. Но в классе что-то горело, распространяя дым. Вы понимаете, насколько это опасно?
– Догадываюсь… Послушайте, но она же просто ребенок. Давайте так – я с ней поговорю, последствия устраню, а чтобы загладить вину… как насчет ужина?
Оксана мысленно простонала. Добавила холода взгляду. Это что же… он настолько уверен в собственной неотразимости, что решил, будто ужин с ним сделает ее благосклоннее?
– Думаю, вопрос ужина вам стоит обсудить с начальником караула…
– Караула? – свел красивые каштановые брови Веселый, и Оксана некстати заметила, что совершенную красоту его лица нарушал тонкий шрам на скуле. А может, он, напротив, добавлял ему мужественности.
– Ну… если я верно расценила ваше стремление загладить вину… Вы, очевидно, хотите поужинать с поднятыми по тревоге МЧС-никами? Или я что-то неправильно поняла?
Его улыбка заметно поблекла. А в стальных глазах мелькнуло что-то такое, что она уже почувствовала в его аромате.
Опасность… опасность… опасность…
Несоответствие избранной роли веселого сердцееда – внутреннему содержанию. Холодок пронесся по позвоночнику и сконцентрировался в животе. Отрезвляя. Гася неуместные порывы плоти. Ну, и чего она на него так среагировала? Подумаешь… смазливый тип. Совсем не в её вкусе. Слишком высок, слишком красив, слишком молод. Сколько ему? Лет… тридцать? Тридцать два? С каких пор ее потянуло на малолеток? Да и вообще… хоть на кого-то потянуло? Что это, вообще, за черт?
– Я хотел пригласить вас, – сузил глаза Матвей Владимирович.
– Чтобы загладить вину? Ну, что вы. Думаю, если вам кого и надо приглашать с этой целью – так это Паулину Сергеевну.
– Или пожарный караул. – Еще сильнее сощурился Веселый.
– Или их, – согласилась Оксана, – но лучше классную руководительницу Лилии. К ней нам даже пришлось вызывать скорую…
– Вас послушать, так Лиля – прямо какое-то вселенское зло, – взял себя в руки мужчина и снова пахнул на нее обаянием.
Впрочем, Оксана не поддалась этим флюидам. Она вообще не доверяла мужчинам.
– Матвей Владимирович, я не навешиваю на детей ярлыки. И не делю учеников на плохих и хороших. Более того, в своей работе я исхожу исключительно из интересов учащихся. Всех учащихся и каждого из них. Они для меня в абсолютном приоритете, как и для всех педагогов гимназии.
– Я в этом нисколько не сомневаюсь.
– Отлично. Тогда вы должны понимать, что своими проделками Лиля не только попирает интересы других ребят, но еще и ставит под угрозу их жизни и здоровье.
– Вам не кажется, что вы уж слишком сгущаете краски? Она всего лишь что-то там подожгла… Может быть, даже не специально.
– Второй раз за семестр? – тут же уточнила Оксана, бросая на посетителя строгий взгляд из-под очков.
– Эээ… Ну, ладно! Не случайно. Так… я понял. Дайте нам последний шанс. Я с ней поговорю и уверяю – Лиля выполнит все ваши требования, какими бы они ни были!
– Наши требования по отношению к ученикам всегда позитивны и обоснованы. А вы говорите о них так, как…
– Стоп-стоп! Ничего такого я не говорю. Так мы все уладили?
Оксана растерла переносицу и встала из-за стола. Подошла к окну. Окинула цепким взглядом прилегающую к школе территорию – нет ли посторонних, и снова вернулась к вызванному на ковер родителю.
– Матвей Владимирович, мы здесь не изверги. Об исключении Лилии прямо сейчас речь вообще не идет. Мы, конечно же, дадим ей окончить учебный год в том учебном заведении, к которому она привыкла. Я очень надеюсь, что за это время ничего больше не произойдет, и поведение Лили исправится. Если это случится – возможно, вам удастся избежать исключения. Но гарантировать этого я не могу.
– Да-да, я помню! Интересы учеников для вас в приоритете.
Ей показалось, или в его словах и правду прозвучала издевка? Все же какой-то странный этот Матвей Владимирович Веселый. Странный и… опасный! Снова мелькнула эта мысль.
– Вот именно, – подтвердила Оксана, не отводя взгляда.
Что, мальчик? Скушал? Думаешь, я сейчас лужицей перед тобой растекусь? Не угадал! То, что Лилечку оставили на испытательный срок – вообще не твоя заслуга. Если бы Оксана не питала к этой девочке странной щемящей нежности – уже давно бы выписала им с папашей волчий билет.
– А кто мне покажет класс?
– Класс?
– Да. Я ведь сказал, что компенсирую материальный ущерб. Сделаю ремонт, или что там еще надо?
Оксана пожала плечами:
– Пойдемте. Я вам все и сама покажу.
– Не хотел бы вас задерживать…
– Да бросьте. Мне теперь здесь до ночи сидеть. Объяснительные, докладные…
– Это по какому же случаю?
– По этому самому. Произошло ЧП. Я несу прямую ответственность за происходящее.
Они прошли через приемную, вышли в просторный коридор, свернули на лестницу. Запах гари и серы усиливался. Оксана прошла вперед и торжественно распахнула дверь с табличкой «1-А». Матвей Владимирович сунулся следом. Ну… если не считать прожжённой в линолеуме дырки, невыносимой вони и потемневших от сажи стен – в классе не было ничего такого… необычного. Бойкая старушка Лидия Тимофеевна, которая у них трудилась уборщицей – уже все прибрала. Вещи детей, которые те побросали, в спешке покидая помещение – были собраны в кучу на учительском столе. Окна распахнуты настежь. Красивые гардины сняты. Им требовалась стирка. Прачечной в гимназии не было. А поскольку Паулина Сергеевна напрочь отказалась участвовать в ликвидации последствий ЧП, стирать гардины предстояло самой Оксане.
– Ну, вот, собственно… – развела руками.
Матвей Владимирович кивнул, внимательно осмотрел черную дыру в линолеуме, потемневшую от пламени парту. Потер стену пальцем. Как будто что-то понимал в вопросах ремонта.
– За субботу и воскресенье все устраню, – кивнул, наконец, и подался к выходу. – Мне нужно выписать пропуск, или…
– Я предупрежу на посту охраны, что вы подъедете. Просто возьмите паспорт.
Мужчина кивнул, мазнул по ней взглядом. Хотел было что-то сказать, но Оксана перебила:
– Дорогу до приемной найдете? Мне еще нужно вниз спуститься. Кое-что уточнить у охраны.
– Найду, – заверил посетитель.
И опять его веселый тон никак не вязался с мелькнувшей в глазах сталью. Оксана холодно попрощалась и пошла вниз. Ей и правда было нужно поговорить с Иваном Петровичем. Отличным мужичком, долгое время проработавшим в органах, а теперь осевших у них. Вообще-то считалось, что в школе работенка не пыльная, но в последнее время вокруг их гимназии происходили странные вещи. Им приходилось быть начеку.
– Ну, что, Иван Петрович? Больше те пареньки на глаза не показывались?
– Да попробуй, разбери! Такая толкучка образовалась. Может, и были… я ночью камеры просмотрю повнимательнее. И Юрка обещал глянуть.
– Хороший план, – похвалила Оксана охранника, – вчера Курянский опять, кажется, был не в себе. А Багрянский и Лаптев пропали, после первого урока.
– Я за ними пригляну. Думаете, наркота?
– Даже не знаю, что и предположить. Просто будьте начеку. Если здесь кто-то приторговывает – нам нужно об этом знать.
– Может быть, в полицию обратиться. Оксана Владиславовна?
– Да. Надо… Но я сначала кое с кем поговорю. А так, с заявлением – только репутацию себе портить. Мы… осторожненько. С верхов зайдем.